О национальной капитуляции

Во-первых, сделан огромный шаг по пути, избранному Минобром уже довольно давно: к массовому производству троечников. Такой девиз, разумеется, никогда не провозглашался вслух, но всё происходящее в школьном образовании согласуется с очень нехитрой гипотезой. Государство считает себя обязанным платить только за натаскивание школьника на троечку; за всё остальное должны платить родители — разумеется, при наличии желания и возможностей. (Родители откликаются. Преподаватель мехмата говорил мне недавно, что среди его студентов не осталось ни одного, кто не занимался бы репетиторством; так возрождаются старые, царских ещё времён традиции.) Этот курс можно было бы обсуждать — тем более что сам факт гласного обсуждения позволил бы несколько смягчить его очевидные минусы. Но беда в том, что и представление о тройке, то есть «удовлетворительном» уровне всеобщего образования, на глазах становится всё более и более щадящим. Скептики клевещут, что просто-напросто падает уровень школьного образования, а Минобр непрерывно говорит о торжестве гуманизма: добрые дяди и тёти азартно облегчают жизнь перегруженным учёбой детям. Сама идея, что учиться должно быть легко, не кажется мне бесспорной. Может, в чём-то прав был и старик Франклин, говоривший: «Учение — не бремя, а дар, и тяжкая работа необходима». Но даже если признавать облегчение жизни школьника делом полезным, нынешний тур эмансипации придётся счесть катастрофическим. Ведь суть его в том, что школьникам разрешили не слишком усердствовать (экзамена-то не будет!), обучаясь чтению и письму. И не сказать, чтобы до сих пор читать у нас учили слишком хорошо. Весьма авторитетное международное исследование PISA-2006 по результатам тестирования школьников в 57 странах мира отвело нашим ребятам 37−е место по умению читать (тремя годами раньше было 32−е, в 2000 году — 27−е). Впредь места будут похуже, а регресс побыстрее.

О кресте на русской классике чуть ниже, а пока обратите внимание: избавив школьников от обязательного экзамена по литературе, их избавили от стимула учиться внятно излагать свои мысли о чём бы то ни было. Выпускное сочинение, к которому большинство всё же как-то готовилось, не заменено вообще ничем — «эссе» по физике или по биологии в наших школах не приняты. Людям практически официально позволяется, таким образом, не только несопоставимо меньше читать, но и не учиться писать. Это безумие. Это интеллектуальный холокост. Люди, которые не умеют и не учатся связно говорить и писать, как правило, не умеют и не научаются думать. Снижение языковой потенции, как назвал это явление один умный человек, делает неизбежной дебилизацию. Ставить галочки в клеточках детей ещё какое-то время можно будет натаскивать, но называться образованием это с каждым годом будет во всё более переносном смысле. И настанет экономика знаний.

В какой-то степени нынешние новшества, вероятно, суть выдача нужды за добродетель. Ведь наследство прошлых эпох в российских школах кончается — даже и физически. Только одному из каждых восьми сегодняшних учителей меньше тридцати лет. Средний возраст рязанских учителей — за пятьдесят, тольяттинских — 56 лет, подмосковных — 58. Но тогда стоило бы обходиться без лицемерных разговоров из разряда «о борьбе хорошего с лучшим» и называть вещи своими именами. Прямо заявленное тяжёлое положение в массовом образовании — это повод делать в этой области серьёзные шаги, борьба хорошего с лучшим — повод делать в ней опасные глупости.

(Оговорюсь: в Москве, и не только в ней, есть прекрасные школы, где образование отнюдь не деградирует. Но ситуации со всеобщим образованием в России это, к сожалению, почти не меняет.)

Как ни скверно «во-первых», «во-вторых» ещё хуже. Для чего затеяно обсуждаемое новшество? Болотов отвечает: «Это сделано для технарей. У нас было много вопросов от родителей, чьи дети прекрасно знают математику, физику, но сдать экзамен по литературе не могут. Ну и зачем перегружать ребёнка?» Незачем? Тогда убери из программ правило буравчика и какие-нибудь двудомные. Потому как не они смыкают поколения, не они объединяют нацию. По общеизвестным причинам этнический состав России будет меняться, и нашей стране предстоит волей-неволей становиться «плавильным котлом». А чтобы такой котёл работал, он сам должен сохранять форму в огне. Русский язык, русская история, русская литература — их важность, их сугубая нефакультативность должны подчёркиваться и расти. Так резко снижать их роль в массовой школе — «чтобы не обижать технарей» или под любым другим предлогом — означает заранее подписывать капитуляцию русского мира в предстоящей борьбе за выживание. Вы уполномочивали Минобр на такую капитуляцию? И я нет. Едва ли следует позволять, чтобы чиновники, не умеющие заглянуть дальше своего носа, подталкивали Россию к развалу и хаосу.