Игумен Нектарий (Морозов) не согласен с мыслью протоиерея Алексия Уминского, высказанной в его статье "Исповедь - проходной билет ко Причастию?", о том, что многим людям стоит исповедоваться реже, чем они причащаются.
Нам, священникам, и правда постоянно приходится сталкиваться с тем, как трудно дается многим людям Таинство покаяния, ну, а вместе трудно оно дается и нам. Нет, я не о том говорю, что человеку нецерковному тяжело впервые решиться открыть в присутствии священника свою душу перед Богом, поведать вслух о самом худшем в себе и в жизни своей. Это-то как раз вполне естественно, тут нечему удивляться.
Хотя, надо сказать, что современная жизнь с ее развращенностью и бесстыдством очень быстро учит человека как смело грешить, так смело и говорить о своих прегрешениях ― чего особенного, дело житейское, у психолога на приеме и не такое порой сказать придется!
Но это, слава Богу, не всех еще касается, остаются люди, которые хоть и грешат без удержу, да грехов своих все же стесняются, в том числе и на исповеди, почему и каются в них мучительно, с трудом, стыдом и болью сердечной ― как и должно. А еще и такие есть, которые и грешить стыдятся, поэтому грешат не много, не тяжко, а «легко» и «повседневно». Это в большинстве своем как раз люди церковные.
Вот среди них-то исповедь и дается многим трудно ― не в силу множества грехов и их тяжести, а в силу какого-то непонятного, казалось бы, «неумения» каяться, непонимания, как это делать, а иногда ― так даже и зачем именно.
Поэтому и приходится подчас слышать у аналоя с крестом и Евангелием вместо исповеди рассказ (хорошо, если не повесть и не роман) со множеством сопутствующих деталей, действующих или бездействующих лиц, лирическими отступлениями и прочими совершенно лишними ответвлениями от главного ― от покаяния в отягощающих совесть грехах. Или, наоборот, в несчетный раз внимать сухому (в том числе и потому, что бесслезному), безжизненному перечислению: «делом, словом, помышлением…».
Или с состраданием либо с огорчением (в зависимости от собственного душевного состояния) смотреть на силящегося и никак не могущего вспомнить свои грехи человека, который повторяет: «согрешил… согрешил…», а в чем ― никак не скажет. Ибо к исповеди он начал «готовиться» уже здесь, в храме. Но память почему-то ему ничего не подсказала.
И я не могу объяснять такое положение лишь пресловутым «пастырским нерадением». По своему опыту сужу: не раз и не два внебогослужебные беседы на своем приходе я посвящал разговору о Таинстве покаяния ― о разных его аспектах. Говорили и о том, в чем суть этого Таинства, и как готовиться к нему, и как избегать тех ошибок, которые наиболее распространены. И «частным» порядком, то есть уже после исповедания грехов приходилось, да и приходится давать какие-то наставления по поводу построения исповеди и подготовки к ней. А ситуация, если и меняется к лучшему, то медленно, трудно.
Но только я ни в коем случае не соглашусь с мнением, что причина этого в том, что исповедуются, дескать, церковные люди регулярно и оттого к Таинству привыкают, теряют способность по-настоящему глубоко его переживать, тем паче, когда грехов тяжких нет, а так, ерунда лишь какая-то. Это мнение, мне кажется, тоже симптом…
Суть на самом деле вообще не в исповеди, и потому говорить, наверное, уместно не о ней, как таковой, а об ином: мы исповедуемся так, как… живем ― не хуже и не лучше. И если кому-то кажется, что имеет место некий «кризис института исповеди», побуждающий к пересмотру отношения к нему, то скорее оправданно говорить о кризисе христианской жизни, а все остальное лишь следствие сего.
Если человек живет по-христиански всерьез, глубоко, то один из самых характерных признаков этой жизни ― его постоянный труд над собой, обусловленный стремлением измениться, исправиться, совлечься «ветхого человека». Это непрекращающаяся борьба с тем, что мешает нам быть с Богом ― с нашими страстями, греховными навыками, худыми привычками, которые кажутся нам порой нашей второй натурой, однако на самом деле ― лишь болезненные «наросты» на нашей душе, ее «искривления», мешающие нам не только быть собой в полном смысле этого слова, но даже и узнать себя как следует.
И тогда, конечно, очень трудно исповедоваться раз за разом со слезами, с сердечным сокрушением, с болью в душе, исповедь становится формальной ― такой же, как и жизнь. И молитва становится формальной. И участие в богослужении. И духовное чтение… И если удается порой от формальности уйти, воспрять ненадолго, то лишь по действию призывающей человека к изменению Божественной благодати.
Мне не раз приходилось сталкиваться в интернете с рассуждениями о том, что «одно дело монахи, а другое миряне» и потому, следовательно, «одно дело исповедь монашеская, а другое ― мирского человека». Согласиться с этим не могу никак ― по многим причинам. Во-первых, потому что, к сожалению, монашествующие в наше время нередко живут жизнью едва ли не более насыщенной и наполненной попечениями, нежели миряне. А во-вторых, потому что тут, в этом рассуждении, как мне видится, происходит какое-то смешение двух различных вещей ― исповеди как таковой и откровения помыслов, которое действительно делание преимущественно монашеское, однако сегодня уже редко где вполне сохранившееся.
Исповедь же в своем существе у монахов и мирян ― одна. Понятно, что мирянин вряд ли будет каяться на исповеди в нарушении «обетов послушания, целомудрия и нестяжания», как может каяться монах (ну, или будет, но не понимая, разумеется, о чем, собственно, речь). Но в том, что касается душевных страстей и грехов делом, словом и помышлением, разницы существенной нет. Как нет и Евангелия для монахов и для мирян, а есть лишь одно ― для всех христиан вообще… Поэтому выскажу уверенность: определяющим фактором в отношении исповеди является не «статус», а живая, не уснувшая сном бесчувствия совесть.
Что вызывает у меня еще большее несогласие, так это утверждение, что кому-то на исповеди «специально приходится придумывать грехи, чтобы получить допуск на Причастие». Их кому-то и правда надо придумывать? А разве у нас у всех их и так не полно? Вопрос в другом ― видим ли мы их?
Священномученик Петр Дамаскин говорит о том, что видение грехов бесчисленных, словно песок морской, служит признаком «начала здравия души». Посему, если мы настолько не видим своих грехов, что возникает соблазн «придумать» что-то специально для исповеди, чтобы священника «не искушать», то надо, наверное, хотя бы одно со скорбью исповедовать: что наша душа настолько больна, что мы и болезни этой уже не замечаем даже.
Более того скажу: среди церковных, часто исповедующихся людей крайне редко можно встретить человека, у которого «не хватает» грехов. Зато люди, которые исповедуются раз или два за год, очень часто просто «святые» и на исповеди не то, что грехов назвать не могут, а прямо-таки говорят о своих добродетелях.
Мне трудно избежать некоторой горячности при обсуждении этой важной темы, хотя и хотелось бы. Трудно потому, что она и правда очень важна: голоса в пользу отмены исповеди как обязательного условия для Причащения звучат все чаще и все уверенней. Я не считаю, что это невозможно в принципе. Возможно и порой даже необходимо. Например, в некоторых афонских обителях, где братия причащается четыре раза в неделю, а исповедуется чуть реже… Но говорить об этом как о норме церковной жизни в современной России очень опрометчиво.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) указывает на исповедь как на одно из самых необходимых деланий для новоначального ― неважно, монаха или мирянина. Того самого новоначального, который ничего еще не умеет как следует ― ни вести духовную брань, ни подвизаться в воздержании, ни молиться. Того самого новоначального, от которого ничуть не отличаемся практически все мы ― при всем нашем к самим себе и друг другу уважении…
Исповедь ― всегда повод так или иначе «войти в себя», разобраться с тем, что происходит в нашей жизни и в душе, собраться, принять необходимые решения, особенно ― для того, кто обычно живет рассеянно и расслабленно. Не потому ли практически каждый сталкивался и сталкивается порой с тем, что на исповедь очень не хочется? А если дать этому «не хочется» законное основание, сделать ее необязательной, предоставив суду совести человека решать ― нужна она сейчас или же только через полгода? Той самой совести, которая так часто спит и просыпается нехотя, с трудом, мучительно…
И самое главное ― если быть последовательными, то ведь ко многому придется пересмотреть отношение. Зачем молиться долго, если мы все равно молимся невнимательно? Не лучше ли все эти каноны, правила заменить молитвой краткой, а еще лучше ― лишь текущим нуждам посвященной? Зачем такое сложное и продолжительное богослужение, если во время него мы размышляем о чем-то своем? Не обратиться ли к опыту братьев католиков и не свести ли все к краткой и не обременительной потому мессе?
А пост? Да разве кому-то удается поститься точно по Типикону ― при наших-то немощах телесных да стрессах постоянных? Мучения одни и никакой пользы, искушения только… Не разрешить ли тогда официально постом ― кому на молоко, кому на рыбу, а кому и на мясо?
И придется ведь ― коли так рассуждать…
Хотя есть гораздо более естественный и, главное, правильный, а еще главней ― Богу угодный ― способ разрешения «проблемы»: учиться жить по-христиански по-настоящему, а не между делом и кое-как…
Где люди видели равнодушных священников, не могу понять? Где формальная исповедь? В Казахстане много священников менялось в нашем соборе, все абсолютно преданные и не равнодушные! В России на приходе одни и те же священники, все разные, НО все любящие и преданные и не равнодушные! И Слава Богу, ВСЕ священники требуют обязательную исповедь перед Причастием! Благодарю о. Нектария за его труды! Его статьи помогали и помогают мне при подготовке к Великому Таинству!
И по какой другой причине Неман Сириянин омылся в Иордане не один раз, но семь, как только затем, чтобы научить всех нас, малых и великих, патриархов и архиереев, духовников и священников исповедоваться семь раз, то есть постоянно и часто (поскольку семь в Божественном Писании обозначает множество), и омываться в водах покаяния, образом которого был Иордан, ибо в нём крестил Предтеча: «крещение покаяния людем»16.
Преподобный Никодим Святогорец
Спаси Господи вас, батюшка, за Ваши размышления.
Вы пишете о том, что люди порой рассказы (и романы) на исповеди приводят.
Да, такое имеет место, сама проходила через эти две крайности.
Налицо непонимание о том, что требуется от человека на исповеди, и как к этому таинству нужно относиться.
Но, прошу взглянуть на этот факт несколько иначе...
Сейчас существует большая проблема: одиночество при больших скоплениях людей, которое сосотоит в том, что живешь вроде бы в густонаселенном городе, ежедневно общаешься с не менее 10-15 количесnвом человек (а видишь больше сотни, наверное - и это только знакомых) и при этом ... остаешься в одиночестве.
Никто никого не слушает, не хочет "загружаться" чужими проблемами (и "грузить" кого-то своими тоже).
Поэтому готовый выслушать священник и вызывает, наверное, желание выговориться.
В "мирском отношении" это тоже иногда проявляется, и именуется "неумением себя вести" и "бестактностью". И это я тоже "прошла" :) И сравнительно недавно. И это было очень обидно...
Проблема одиночества и "невыговоренности" стоит очень остро и это факт, отсюда и непонимание, как нужно себя вести в той или иной ситуации.
А можно ли сказать, что человек каждую минуту телесно чист? И бывает ли такое состояние, когда он чист (телом) абсолютно?
Однако, мы же моем руки перед едой и каими-то делами, требующими чистоты рук. И принимаем душ регулярно. Но в "сколь угодно малую величину" на 100% чистыми все же не являемся. Однако, состояние "только что после душа" сильно отличается от "неделю не мылся"...
Душевная нечистота еще более чувствительна, как мне кажется, к тому, чтобы к ней относиться с должным трепетом.
И если говорить о причастии, то все же состояние "только что после исповеди и покаяния" гораздо лучше, чем "год не исповедывался". Даже с точки зрения "собственной безопасности" в плане того, что принять причастие можно "в осуждение" (это сильно утрировано, говоря "либеральным" языком).
А что касается последующих "уступок", о которых говорит о. Нектарий - согласна полностью!
я никогда не смогу примириться с собой в наличном состоянии, поскольку это наличное состояние всегда негодно (как говорили Святые: куда ни посмотрю на себя - всё не так и всё не то). Разве можно примириться со своей падшей природой, которая постоянно влечёт меня к смерти, к разлуке с Богом, с Источником моей жизни, радости и настоящего мира. Примириться с собой я смогу, может быть, лишь тогда, когда изменится моя природа, и я из своего ветхого человека совлекусь в нового человека. И понимаю, что только Бог может дать мне силы на это, сам я, что бы о себе ни думал, не в состоянии. От меня лишь требуется чёткое решение и произволение. Дело это всей моей жизни, до самой смерти моей на этой земле.
Ко может - помолитесь обо мне, пожалуйста.
Спаси Господи отца Нектрария, благослови его
Мир всем.
"Но это, слава Богу, не всех еще касается, остаются люди, которые хоть и грешат без удержу, да грехов своих все же стесняются, в том числе и на исповеди, почему и каются в них мучительно, с трудом, стыдом и болью сердечной как и должно. А еще и такие есть, которые и грешить стыдятся, поэтому грешат не много, не тяжко, а «легко» и «повседневно». Это в большинстве своем как раз люди церковные."
Никодим Святогорец пишет "О том, что исповедоваться следует без стыда":
http://www.pravoslavie.ru/smi/59142.htm
"Но это, слава Богу, не всех еще касается, остаются люди, которые хоть и грешат без удержу, да грехов своих все же стесняются, в том числе и на исповеди, почему и каются в них мучительно, с трудом, стыдом и болью сердечной как и должно. А еще и такие есть, которые и грешить стыдятся, поэтому грешат не много, не тяжко, а «легко» и «повседневно». Это в большинстве своем как раз люди церковные."
Никодим Святогорец пишет "О том, что исповедоваться следует без стыда":
http://www.pravoslavie.ru/smi/59142.htm
Одно дело - пояснить свой грех, а другое - рассказ - "я пошел, а мне сказали, а я подумал, да вы представляете?..." Об этом отец Нектарий и говорил.
Бывает, назовешь только грех, а батюшка спросит - что ты имеешь в виду? тогда уже подробности называешь - а священник отвечает - грех это или нет.
Конечно, мы все несовершенны и немощны. Надо это стараться
понимать и прощать (только не себе, конечно).
Помоги Господь!
На вопрос, как может еженедельная исповедь совершаться с сокрушением сердца, скажу: жизнь христианина вся должна быть наполнена покаянием - "деланием покаяния". Иначе она жизнь, но - не христианина. Как это может быть? Трудный вопрос... Трудный потому, что на него нельзя ответить теоретически. В Церкви, да и вне Церкви люди делятся на тех, кто спрашивает "как" и потом действует, и тех, кто спрашивает, спрашивает, спрашивает... И понимаешь, что отвечать-то смысла уж нет... Пробуйте!
А всем вообще оставившим комментарии хочу сказать огромное спасибо: такой отклик меня лично очень утешает и обнадеживает.
А такая коньюнктура свидетельствует о незрелости "Православия.ру". Сами сложные темы не поднимаете (ваше право), хотя бы других не передёргивайте.
С уважением.
вообще у нас суета... Так и живем в суете, которая убивает многое. Но все же находим время на исповедь(покаяние), которая по моему ,возможно я не права, должна быть чаще чем Причастие. Ведь грех есть всегда, а уж трудящихся в храме...
И сколько в комментариях нравоучительности и желания "щёлкнуть по носу" за обыкновенное желание быть искренней. Почему? Потому что искренность - штука неудобная.
Всем спасибо за "науку" и спасибо Богу за искренное сердце ВОПРЕКИ.
Согласна с Катериной.
Если раньше христиане пламенели любовью ко Христу (очень поучительно читать жития святых), то теперь мы, современные, тлеем, как свечка под кроватью.
Мы, дети века информации, живем, как по четкому алгоритму: вот Причастие, без которого невозможно войти в Царствие Небесное, вот это исповедь, без которой нельзя причаститься, и вот, список грехов с вариациями. Эту информацию мы усвоили - она лежит на поверхности, а далее копать (т.е.душу очищать) - тяжело, горько, неудобно, да и времени не хватает.
Нам так много надо успеть, нам некогда поразмышлять над своими словами, делами, помышлениями. Так мы становимся формалистами.
А грехи, нераскаянные (что не равно неисповеданным), никуда не деваются - и вот копятся они, тянут душу к земле. И пока не скрутит душу, как рогожку, не поймешь - что грехи в себе надо изживать, а не просто осознавать, что они есть.
И то же самое думала и о невнимательности на молитве и о посте. Мы себе ищем самооправдания и удобства для себя. Я пока придерживаюсь такого мнения, что надо выдерживать максимально столько, сколько можешь в настоящий момент (т.е. прикладывая к выполнению этого правила усилие над собой).
Бог нам всем, немощным, в помощь!
не делайте из исповеди ритуал с удобным священником.По благодати все священники одинаковы. Если не задают вопросов Вам - спрашивайте Вы.
Хорошо, что "сложное и важное уже много раз проговорено". Но если оно еще болит - снова нужно "проговаривать", тоесть каяться.
"Увы, да и я сама уже не горю желанием раскрывать свою душу кому-то ещё." На исповеди Вы раскрываете свою душу только Богу, священник только свидетель (хотя стыд есть по заблуждению в первую очередь перед священником).
Диагноз у всех один - грехи, лечение тоже - исповедь!!!
Для меня это не формальное повторение моих грехов, а попытка и надежда "дотянуть" до следующего причастия без их повторения. К сожалению, часто не получается. Тогда опять идешь на исповедь, чтобы озвучить знакомый до боли список и начать борьбу без смердящего багажа, полным сил и надежд.
"Очень не понравилась статья"
А Вы Библию читать не пробовали? - точно так же: одно коснется души, к другому - глухи (не созрели или одебелили или разумения не хватает, пр.).
"Не может пациент сам себе ставить диагноз и назначать лечение."
"Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое ...
яко беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну (выну, то есть всегда).
Тебе Единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих ...
Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти. Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей." Псалом 50 Давида.
Я, грешная, тоже с трудом иду на исповедь. Думала, вот бы найти духовника, как бы стало легко. Недавно прочитала: пришел юноша к старцу и просит быть ему духовником. Старец ответил:"Что ты хочешь от меня услышать ты и сам знаешь - постись, молись, исповедуйся, причащайся и будет с тебя."
Такой простой совет и так трудно выполнимый. Не будем лукавить - и диагноз знаем, и лечение. Господи,дай зрети грехи свои и помилуй нас.
Бывают времена, когда не бывает духовников. И что теперь - уйти из Церкви и забыть дорогу к Богу?
и опять же - цель исповеди не простое перечисление грехов или приятный разговор о духовной жизни, а это прежде всего изменение своей жизни греховной! а для этого не духовник нужен, а нужно испытывать свою совесть, как говорили Апостолы, нужно не врать себе! ну а потом и Богу. И тогда можно к любому батюшке идти на исповедь спокойно.
Также видится, что решение, приминая во внимание практику афонских монахов, может быть разным. Поэтому выскажу свое представление: традиционно Исповедь предшествует Причастию, что условно можно отождествить с предварительным очищением и освящением. Так как наше существование проходит во времени, то логично задаться вопросом: проходя таинство Исповеди мы становимся на какой-то интервал времени абсолютно чистыми, освященными или нет? Думается, что взятая сколь угодно малая величина времени не позволит нам утверждать положительно. Скорее наоборот, следует признать, что в любом момент мы порочны, а следовательно грешим. Т.о. непротиворечиво полагать, что у нас есть все основания непрерывно приносить покаяние. Однако, если постоянным покаянием не достигается полное очищение, то действительно зачем частое исповедование грехов? Обыденно это удобно объяснить следующей логикой: если признается желательным выбор меньшего из зол, то наоборот, из принципа противоположности, лучшим признается выбор большего из доброго. Т.е. и Исповедь и Причастие.
Человеку, затрудняющемуся в различении своей греховности, можно, без обиды, указать на эгоизм или глупость, даже если и эта подсказка не подвинет к анализу, то допустимо покаяние в пользовании этих "достоинств".
В 1998 в Почаевской лавре непонятно каким образом попадаю к схиархиманриту Димитрию на исповедь (узнал с кем говорил потом). Известный. Уже почил. Он сразу: а ты чего пришел, ты ж вчера был. Я говорю, что мол только приехал. А он опять: ты вчера исповедался. ..
Я потом только понял о чем речь. Вчера то я готовился к исповеди. Если понял.
Бог Вам в помощь, отец Нектарий!
Почему батюшки должны нас тащить ко Христу? Если мы действительно любим Христа, то не должны ли мы бежать за Ним на ту же исповедь, к тому же Причастию, терпеть скорби и отсутствие вдохновения. У нас есть батюшки которые молятся о нас, почему мы не прибегаем к молитвенной помощи Церкви, а сетуем на неимение духовников, храмов, возможностей. Почему мы ожидаем, чтобы нам давали, но не хотим приложить усилий, чтобы взять самим? Во всем виновата наша лень, наше нежелание и наша несерьезность в избрании христианского пути - ни батюшки, ни отсутствие времени у них, ни далекость храмов и монастырей. Мы обладаем огромнейшим богатством православной жизни, но нам и этого мало, нам нужно чтобы при наименьших усилиях сесть на престолы и судить 12 колен израилевых.
О. Нектарий и о. Алексий правы оба. И оба батюшки сказали о разных совершенно проблемах, которые существуют на данном этапе существования нашего православного общества. Нельзя делать исповедь формальной, но и нельзя отменять исповедь перед Причастием. "Просто человек" обратила внимание на отсутствие опытных духовников, которым небезразлично духовное состояние пасомых. Но во времена рождения христианства опытных духовников тоже не было, как же уверовшие во Христа спасались тогда?..И ведь спасались же. Значит проблема не в опытных духовниках, а в нас, отчасти от того, что жизнь мирская, которой живут простые миряне, предлагает все готовое только бы люди потребляли. В нас сформировался потребительский навык, который отражается и на нашей духовной жизни - нет батюшек, которым не безразлично и т.д. А как же Христос, Который сказал - ищите и обрящете, стучите и отворят вам. Почему мы не стучим? Почему мы ждем, чтобы нам отворили только лишь по тому, что нам это требуется. А наша жизнь в Христе? Где она? Где наша решимость и действия - взять крест и следовать за Ним ДОКОНЦА?
По-поводу длинных молитвенных правил: разве в Евангелии не сказано - на молитве не будьте многословны, как язычники?
Прошло много лет, всё самое сложное и важное уже много раз проговоренно, священник тот уже не исповедует. Сначала я "зависла" в попытках найти кого-то ещё, кому моя душа окажется небезразличной (кроме Бога, конечно же). Увы, да и я сама уже не горю желанием раскрывать свою душу кому-то ещё.
Лет пять мои исповедальные листочки с традиционным перечислением грехов начинались фразой "формальное отношение к исповеди". Хоть бы кто-нибудь спросил:"Почему? Расскжи, что с тобой?"
Поэтому я больше не терзаю свою "...живую, не уснувшую сном бесчувственную совесть". Из прихожанки я благополучно превратилась в захожанку.
Не может пациент сам себе ставить диагноз и назначать лечение. Не будет опытных духовников, нелицемерно радеющих за своих пасомых и ведущих их, не будет и того качества исповеди, о которой все говорят так много разных слов.