Победа над смыслами,
или Артишоки либерального богословия

«В зрелом виде цветок артишока
имеет сходство с чертополохом».
Ботанический словарь

12 октября 2021 на портале Православие.Ru была опубликована статья протоиерея Александра Шаргунова, С. Марнова, О. Шикаловой, О. Штейнера «УМК “Приходская школа ‘под ключ’” или ключ от ящика Пандоры?»^[1]. В статье был поставлен вопрос о десакрализации православного вероучения и искажении христианских нравственных ценностей в учебно-методическом пособии для воскресных школ за авторством диакона Ильи Кокина. Статья вызвала большой интерес, о живом отклике свидетельствуют многочисленные комментарии читателей.

Важнейшим вопросом христианского воспитания молодёжи является вопрос передачи духовных истин от одного поколения к другому. Но в данном случае неожиданно остро в центре внимания оказался вопрос относительно того, что и каким образом предлагается молодежи от лица самих учителей.

Через несколько дней после выхода указанной статьи, на телеграм-канале прот. Павла Великанова появился следующий текст:

«Если вы никогда не пробовали артишоки – настоятельно рекомендую! Конечно, их сезон – ранняя весна, март, и правильное место – Средиземноморье – именно там, именно тогда они самые нежные – только что срезанные, так и дышат весенней свежестью! Запеченные на гриле, с хорошим оливковым маслом, слегка подсоленные и сбрызнутые несколькими каплями лимона…»^[2]

Пропустим изысканное описание того, что нужно делать с артишоками. Важен вывод, к которому о. Павел подводит читателя:

«Правдокопательство – очень похоже на попытку “раздеть” артишок. Наличие чего-то недосказанного, недопонятого, неопределённого побуждает правдоискателя снова и снова срывать кажущиеся ему лживыми покровы – пока он не докопается до самой сути. До той самой голой правды, которую можно безжалостно схватить за белую шею – сопротивляться-то ей уже нечем! Ага, попалась, негодница, ох сейчас мы тебя в ярком свете как рассмотрим! Нечем будет свою стыдобу прикрывать! И бессознательно вдохновляемый эротическим мотивом, от которого всё нутро ходуном ходит, правдоруб безжалостно срывает, сдирает, взламывает то, что для его “утончённого” вкуса – недостаточно истинно. Но, увы, итог всегда – такой же, как и с артишоком. Докопаться-то докопались – а на неё, эту самую голую, без слёз не взглянуть! И, спрашивается, ради чего было столько усилий?…»

Размышления о. Павла нам важны как ключ к методологическим подходам самого автора. Попробуем взглянуть на эти подходы глубже.

Итак, вопрос об истине сведён к двум категориям – вкуса («взламывает то, что для утончённого вкуса недостаточно истинно») и мнения («кажущиеся лживыми покровы»). Понятие истины выносится за скобки, а вместо нее предлагается…

Предоставим слово самому о. Павлу, поскольку он является руководителем проекта «Академия веры». «Академия веры» – это просветительский проект от команды портала «Богослов.Ru». Авторы проекта – современные богословы, многие из которых преподают в Московской духовной академии. На сайте данного проекта заявлено, что это

«первый для Рунета ресурс, посвящённый многостороннему изучению христианского вероучения. Почему бы не посмотреть свежим взглядом на учение и традиции Православной Церкви?»^[3]

Далее об этом свежем взгляде о. Павел говорит так:

«…Там, где привыкли видеть “дважды два четыре”, мы вдруг увидели некий диапазон. Там может быть не 4, а 4,358. Или — больше четырёх, но меньше пяти. Для некоторых это выглядит как разрушение основ, устоев того, на что многие привыкли опираться. На самом деле мы не разрушаем ничего, напротив, стараемся привить вкус к богомыслию»^[4].

Кто-нибудь, может быть, скажет: «О вкусах не спорят», но ведь речь здесь идет об истинах нашей веры, а не о меню в ресторане. И подобно тому, как материалы УМК «Приходская школа “под ключ”» (для старших подростков) вызвали негативную реакцию священников, педагогов и родителей, так же и здесь, после знакомства с материалами «Академии веры», встаёт непростой вопрос: какие изменения происходят сейчас в духовном просвещении и духовном образовании (поскольку о. Павел, будучи преподавателем МДА, имеет к нему непосредственное отношение)?

Обратимся к примерам.

В мае 2021 года в Российском православном университете открылся учебный курс «Пастырское служение в высших учебных заведениях г. Москвы и Московской области». Вот какой «вкус к богомыслию» о. Павел прививал университетскому духовенству 19 мая:

«Я настоятельно вам рекомендую почитать книгу Б.Б. Виногродского, она называется “Искусство игры с миром. Смысл победы в победе над смыслами”. Он смог сделать то, что пока мы, православные, сделать не смогли – он смог даосскую систему мировоззрения упаковать в нашу актуальную российскую, русскую литературную систему. Он создал некое пространство смысловой игры в виде коротких афоризмов, шуток, небольших таких провокативных вбросов, которые вы читаете и воспринимаете, проглатываете, даже не задумываясь над тем, что на самом деле в вас ввели очень высокой концентрации инъекцию даосского мировоззрения. <…> То есть он смог эти смыслы переупаковать в такую форму, которая проникает к нам без всякого малейшего отторжения. Мы просто её кушаем, облизываемся и благодарим: “Слушайте, как же это было вкусно, как же это было прекрасно!”»

И далее:

«Меня эта книга задела. Очень бы хотелось, чтобы у нас появилось нечто подобное».

В предисловии к своей книге Б.Б. Виногродский пишет:

«Я предпочитаю чередовать подходы, и где просто, немного усложнить, а сложное лучше упростить и разбавить – смехом, парадоксом, нелепицей. Тогда получается сложить картинку, в которой может произойти все что угодно и которая может превращаться в зависимости от точки зрения смотрящего в любые образы. Так что нужно научиться менять угол зрения при рассмотрении происходящего. Книжка эта – про способы изменения угла зрения».

О. Павел восхищается тем, как путем провокативных вбросов в человека вводят определенные идеи, а человек об этом даже не подозревает… Это можно расценить как манипуляцию – воздействие на человека помимо его сознания. «Переупаковка» – это попытка в данном случае продать Православие в любой обертке, лишь бы «купили».

Обращаясь после этого к ряду фильмов проекта «Академия веры», начинаешь понимать, что они как раз представляют собой попытку «чередовать подходы». В этих фильмах прослеживается попытка победить смыслы, разбавить и упростить сложное смехом, нелепицей и многочисленными провокациями. Кандидат психологических наук, Мария Петровна Литвиненко, руководитель Центра психологической поддержки Управления по воспитательной работе молодежи, преподаватель психологии Донской духовной семинарии, говорит об одном из мультфильмов «Академии веры» «Почему Бог Троица»:

«Здесь очень много приемов манипуляции сознанием, четкой, грамотной… Идет антиреклама, ложные понятия исподволь внедряются в сознание. Понятия становятся размытыми, запутанными. После фильма, в целом, нет ничего точного, нет ничего истинного».

В январе 2019 года православная общественность попыталась предотвратить включение фильмов «Академии веры» в образовательное пространство. Священноначалию было направлено письмо, экспертную оценку дал кандидат богословия, зав. каф. теологии ПСТГУ П.Ю. Малков^[5], в марте 2019 года прошел круглый стол «Святыни на экране. Христианские ценности и язык кинематографа». Но десять фильмов проекта всё же вошли в учебно-методический комплект для воскресных школ. Единственное, что было сделано, – из фильмов были вырезаны слова «харрасмент» и «расчленёнка». В течение двух лет сохранялась надежда, что создатели не остановятся на этой косметической правке и серьёзно, глубоко переработают все недопустимые для православной традиции и даже кощунственные образы, но этого не произошло.

По сути, ответ команды «Академии веры» её критикам аккумулируется в следующем размышлении:

«Когда у человека в теле есть мышечный блок, спазм, сначала человеку некомфортно, а потом происходит так называемая компенсация, и человек привыкает к тому, что он ходит, немножко подволакивая ногу, или шея у него перекручена. И даже если хороший мануальный терапевт начнет поправлять, то это долгий и болезненный процесс, потому что организм уже привык к такому ненормальному положению. Реакция на наш проект говорит о том, что мы начали разрабатывать, массировать очень болезненный духовный спазм, который препятствует тому, чтобы мы были продуктивны в деле просвещения и миссии»^[6].

Переведём этот образ на обычный язык: человек, укорененный в традиции, оказывается, глубоко болен, он находится в «искаженном» состоянии, и это положение мешает христианской миссии нормально развиваться. А вот проект «Академия веры» – это своего рода терапия, помогающая освободиться от болезненных оков традиционализма... То есть протоиерей Павел Великанов и его команда (среди которых можно упомянуть иереев Стефана Домусчи, Анатолия Колота, Антония Борисова, диакона Илию Кокина и некоторых других соавторов «Академии веры»), великодушно берут на себя роль мануальных терапевтов по отношению к «больным», то есть к традиционно верующим православным христианам, диагностируя их мировоззренческие «болезни» и принимаясь за их «излечение».

19 февраля 2019 года в эфир вышла передача «Ответ священника»^[7]. В самом начале выпуска ведущая знакомит зрителей с «уникальным спецпроектом» – «Академией веры». Прот. Павел говорит:

«Мы решили не бояться задавать вопросы и провоцировать людей». «Как мастерски Христос упаковывал глубочайшие смыслы в Своих притчах!»

На уже упоминаемых курсах для университетского духовенства протоиерей Павел рассказал о задачах и специфике проекта «Академия веры». Вновь обратимся к его собственным высказываниям (с учётом того, что перед нами – живая речь):

«Очень скандальный проект – “Академия веры”. Знаете, в фильмах про ковбоев бывает иногда такой эпизод, когда он крутит на пальце кольт – и вдруг ба-бах! – где-то сзади падает труп... Вот это – то самое ощущение, которое мы пережили с этим проектом. Мы не хотели никого трогать, задевать, создавать кому-то проблемы, мы с большим трудом получили президентский грант на этот проект, пришлось привлечь дополнительные средства. Просто хотелось сделать проект, который был бы адресован прежде всего старшим подросткам, молодым студентам».

В интервью журналу «Сноб» 3 апреля 2019 года о. Павел сообщил:

«Мы никогда не позиционировали свой ресурс как катехизаторский или педагогический»^[8].

Но в течение двух последних лет 10 фильмов и инфографика данного проекта были в УМК «Приходская школа «под ключ»!

Дальше, во время лекции на курсах, о. Павел описывает ситуацию в одной из православных гимназий, где старшие дети считают высшим пилотажем ругать священника во время утренних молитв «трехэтажным» матом.

«Можем ли мы что-то такое сделать, чтобы этих подростков, у которых выработан устойчивый иммунитет ко всему церковному, снова перезагрузить? <...> Наша задача – заинтересовать. Отчасти мы посматривали на технологии удерживания внимания при компьютерных играх. В итоге нами были подготовлены вместе со студентами ВГИКа 40 мультипликационных фильмов, за которые мы очень сильно огребли от православного сообщества. Огребли отчасти справедливо – я даже признаю, какие-то моменты, по здравом рассуждении, мы посмотрели и поняли, что тут, конечно, мы где-то перегнули палку».

Вопрос из зала:

«А они еще есть пока, их можно посмотреть?»

О. Павел (приглушенным голосом):

«Да, да, да, есть, пока ещё есть, пока ещё не закрыто, отче. Их можно скачать, можно распространять... но лучше не надо».

О работе со студентами ВГИКа он говорит:

«У них был шок. Потому что в процессе этой работы тот самый кокон, обволакивающий нас как православных, как священников, как Церковь – он просто разлетелся вдрызг. Они вдруг увидели в Церкви людей думающих, живых и честных. Эти три вещи для них были открытием».

Получается, что до встречи со студией «Богослов» думающих, живых и честных христиан студенты никогда не видели.

«Когда они начинают работать, они заинтересованы в первую очередь материально – естественно, мы платим, – но при этом содержательно и в смысловом отношении мы предоставляем им полную свободу: мы сказали – рисуйте что хотите, мы с краешку только будем посматривать и... где-то какие-то вещи мы чуть-чуть недосмотрели».

Не очень верится в это «чуть-чуть». Во-первых, текст диктора сочиняли сценаристы – авторы «Академии веры». Что это за тексты, можно увидеть ниже. Во-вторых, есть разница между «предоставить свободу» и «с краешку посматривать». Можно было бы очертить горизонты, вдохновить на бережное прикосновение к православной традиции, но очевидна позиция самоустранения создателей портала.

Предлагаем теперь самим читателям оценить, что «думающие, живые и честные» богословы предлагают старшим подросткам и молодым студентам. Возьмём самые яркие примеры «нового» способа подачи православного вероучения в нескольких анимационных фильмах проекта «Академия веры».

В уже упомянутой рецензии П.Ю. Малкова достаточно глубоко проанализированы догматические вопросы, поэтому мы обратимся к ним с точки зрения психологии восприятия, к оценке образного ряда, который прямо или косвенно влияет на зрителя, взглянем на проект, который, по словам о. Антония Борисова, является «привлекательным, удобным путеводителем по сокровищнице православной веры»^[9].

1. Анимационный фильм «Почему Бог Троица»
(автор сценария — диакон Илья Кокин)

Мультфильм о Троице начинается с вопроса: что вы представляете, когда слышите слово «Троица»? На экране мелькают три богатыря с картины Васнецова, три античных скульптуры, египетские божества... и кадр из фильма «Матрица», образ Тринити, фиксирующий на себе внимание зрителя. Разговор о самой главной Божественной тайне в Православии начинается с изображения затянутой в черную кожанку героини фильма (00:00:16-00:00:32). Как объяснить то, что формальное сходство в имени стало для авторов отправной точкой повествования о самом священном?

Дальше на экране возникает икона св. Андрея Рублева «Троица», сменяющаяся стилизованным, совсем не иконописным образом: сидящие вокруг престола Ангелы изображаются в мультяшном виде.

Начинается спор со святым иконописцем, который длится примерно половину фильма. Авторы пытаются опровергнуть утверждение, что икона св. Андрея Рублева указывает на тайну Троицы. Они толкуют явление Путников Аврааму как явление Сына Божия и двух ангелов.

Небольшой экскурс в историю. В святоотеческой традиции первых столетий ещё не было окончательной ясности в вопросе о том, Кто же явился Аврааму – Три Лица Пресвятой Троицы или же Сын Божий вместе с двумя ангелами. Среди святоотеческих суждений той эпохи, конечно же, присутствовали и те, которые представлены выше авторами фильма, – однако, по большей части, так думали в доникейский период, то есть в первые три века существования Церкви. В классическом богословии эпохи Вселенских Соборов именно та точка зрения, что Аврааму явилась Пресвятая Троица, стала для Церковного Предания основной. Причем не только для святых отцов, но и для православной иконописной традиции – как в Византии, так и на Руси. Ведь не случайно же величайшая и драгоценнейшая (как для русского церковного искусства, так и для всей отечественной культуры) икона, принадлежащая кисти прп. Андрея Рублева, ясно именуется образом Пресвятой Троицы! Протоиерей Павел Великанов, занимавший в то время, когда создавался этот фильм, должность заведующего кафедрой богословия МДА, не мог всего этого не знать. Что же заставило его выпустить фильм, где в качестве неоспоримой истины и единственно правильной точки зрения представлено мнение отдельных ранних отцов, а более зрелое и общепринятое свидетельство Церкви безапелляционно отвергнуто? Какой миссионерский смысл имеет это отрицание церковной традиции? Чем, собственно, позиция авторов «Академии веры» может быть более привлекательной для молодежи, чем богословие Святой Троицы, предложенное преподобным Андреем Рублевым?

Обращает на себя внимание и то, каким образом происходит визуализация авторской идеи на экране.

К Аврааму направляются три Ангела, один воздевает руки к небу, а сбоку стоит насмешливо хихикающая Сарра (00:01:27-00:01:29).

Во время слов диктора «а вот то, что произошло после, никак не укладывается в сюжет о явлении Святой Троицы» (00:01:27-00:01:34) на экране возникает тетрис, головоломка с геометрическими фигурами. Диктор сообщает: «Двое путников отправились в Содом…».

Остановимся здесь на минуту. Два года назад, после протестов православной общественности, из фильма были убраны следующие слова:

«...где подверглись, ну... харассменту. А чего еще было ждать от содомитов?»

Слово «харассмент» здесь означает сексуальное домогательство с попыткой изнасилования. Анимационная картинка на экране изображала толпу серых фигур (жителей города Содома), устремляющихся к дому, в который только что вошли два ангела. Затем (в изначальной версии фильма) ангелы выходили из дома с покрасневшими щеками и печальными лицами, держа в руках плакаты с надписью «#MeToo».

«Me too» – «хештег», постулирующий осуждение любых сексуальных домогательств и насилия. Из новой версии фильма исчезли хештег и слово «харассмент», но осталась фраза:

«Проблема здесь даже не в пикантности самой ситуации, а в том, что мы называем Святую Троицу Единосущной, Единой и Нераздельной» (00:01:42-00:01:51).

Тема сексуального насилия в фильме являлась тизером (англ. «дразнилка, завлекалка») – это рекламное сообщение, служащее для создания интриги. Вероятно, именно поэтому авторы все же решили оставить фразу, свидетельствующую о «пикантности ситуации». Эта фокусировка авторов на определенной тематике вызывает серьезные вопросы к создателям проекта. Для свидетельства о Троице эти акценты совершенно не нужны.

Совершившиеся в Содоме события, участниками которых оказались посетившие Авраама Путники, происходили совсем не так, как это представляют авторы фильма, и та аргументация, которую дальше приводят авторы, не выдерживает никакой критики, – об этом подробно пишет П.Ю. Малков в своей рецензии. А мы вернемся к изобразительному ряду фильма.

На экране снова возникает игровая приставка, где три сердечка освещают шествие зайчика к сундуку. Диктор сообщает:

«Чтобы хоть приблизительно понять христианское учение о Троице, попробуем ответить на два ключевых вопроса: как и зачем» (00:02:53-00:03:03).

Попытка рационально дать ответ на вопросы, относящиеся к Божественной природе, совершенно не свойственна православному богословию.

На вопрос, «как» у Трех Лиц может быть одна общая природа, предлагаются следующие ответы-аналогии: падающий на голову человека кирпич (человек от удара пригибается к земле) и... чашка капучино, в которой соединяются кофе, молоко и сахар (00:03:33-00:03:57). Брови изображенного на экране игриво взлетают, и звучит абсолютно неуместная грустная шутка: «Чашка одна, а хочется три»… Одинокая слеза, стекающая при этом по щеке человека, отсылает зрителя к дешёвой мелодраме. И этот стёб посвящён тайне Божественного Триединства?

Диктор говорит: «Подобные формальные примеры мало что объясняют». Но эти слова являются прикрытием, потому что запомнится именно визуальный ряд.

Далее на экране открывается интернет-страничка, где апостол Иоанн Богослов печатает: «Бога никто никогда не видел» (00:01:56-00:02:04). Под рубрикой «Hot news» цитата из Библии: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (00:04:07-00:04:19). Откровения Священного Писания превращаются в газетную сенсацию.

Христианские толкователи на экране напоминают то ли «Ералаш», то ли «Крокодил», но все же больше они похожи на монахов-иезуитов в прошлом (00:04:20-00:04:32).

Это удивительно, но свидетельства Нового Завета о Пресвятой Троице в фильме вообще отсутствуют! Очевидно, спор со святым Андреем Рублевым для создателей фильма оказался гораздо важнее. Неужели эти богословы от мультипликации никогда не слышали о том, что прп. Андрей Рублев изобразил библейскую сцену именно в свете новозаветного учения о Святой Троице?

В статье о. Павла Великанова, опубликованной на сайте МДА^[10], говорится:

у человека «уже есть представление о том, что могут сказать эти “церковники” о Троице: это будет скучно, нудно, елейно, предсказуемо и назидательно. И, когда он видит, что здесь что-то принципиально иное – и это совершенно не вписывается в тот шаблон, который есть у него в голове – он заинтригован! Вот такого рода демифологизация, конечно, вещь рискованная, опасная и мы понимаем, что где-то мы идем по лезвию бритвы, где-то мы можем быть на грани, всячески стараемся не переступить эту грань допустимости. Мы же понимаем, что все эти грани существуют исключительно в сознании людей, которые все это смотрят. То, что для одного человека является вполне нормальным и приемлемым, для другого является хулой на Духа Святого и тяжким кощунством».

Это программные тезисы. Для создателей проекта грань допустимости существует только в сознании людей, то есть она субъективна; якобы в реальности, т.е. объективно никаких граней нет. Есть лишь человеческие мнения, ни одно из которых не может претендовать на истину. И если невозможно установить грань между приемлемым и кощунственным, следовательно, допустимо всё, что «интригует», завлекает.

Нет, есть одна чёткая граница. Это граница, которой авторы «Академии веры» отделяют себя от церковного сообщества: вы скучные и занудные, а мы вот сейчас проведем демифологизацию... Священного Предания Церкви, не побоявшись оказаться на грани богохульства.

В передаче «Ответ священника»^[11] о. Павел предлагает дополнительный, весьма специфический образ того, что такое хула на Духа Святого:

«Представьте себе большой симфонический оркестр, и вот в него вводится некий новый артист. Партитуры нет ни у кого, все знают наизусть свою партию, а у него тоже нет нот. Вот он начинает играть, и тут два варианта развития событий: либо он внимательно вслушивается в то, что происходит, начинает подстраиваться… <…> Либо смотрит на все это и говорит: “Слушайте, какую ерунду вы играете? Вот сейчас я вам покажу, как надо играть!” И начинает наяривать то, что ему в голову придет и что резко диссонирует со всем, что происходит. “Я-то знаю, как правильно, это вы все не знаете...”. Что будет делать нормальный дирижёр? Он сначала его постарается как можно дальше убрать, отдалить; если он будет усердствовать, он попросит охрану, чтобы его перевели в отдельное изолированное помещение, пусть там играет сколько хочет, но пусть не портит этот оркестр. Вот это и есть состояние хулы на Духа Святого. Это абсолютная уверенность в собственной правильности, несмотря на то, что всё, что происходит вокруг, тебя уверяет в том, что – “слушай, голубчик, а может, ты всё-таки не совсем прав?”» (00:38:16-00:39:25).

Раскрывать предложенный образ можно по-разному. Если под «симфоническим оркестром» мы будем понимать голос святых отцов, то хочется спросить отца Павла: «Слушай, голубчик… и т.д.». Если же под образом оркестра о. Павел предлагает понимать дух века сего, которому надо подпевать и подстраиваться, чтобы не «портить оркестр», тогда можно вспомнить свт. Афанасия Великого, прп. Максима Исповедника или свт. Марка Эфесского, которые оказывались в абсолютном меньшинстве, обличая фальшь окружавшей их «симфонии», мужественно противостоя проникновению еретического духа в церковное сознание.

2. Анимационный фильм «Что такое Священное Предание?»
(автор сценария — Алексей Пищулин)

Первые слова, которые слышит и видит зритель в фильме, это слова Чацкого из хрестоматийного произведения: «Свежо предание, да верится с трудом» (00:00:14-00:00:24). Неплохое начало для разговора о священном?

«Предание – это всегда и неизбежно пересказ», - сообщает диктор, и в подтверждение этого четыре бабули на экране воплощают собой «сарафанное радио» (00:00:24-00:00:34).

Потом на экране появляется апостол Павел с выпученными глазами, и в облачке представлены его слова: «Правду говорю!» Данный видеоряд сопровождается комментарием диктора: «Главным подтверждением правдивости был он сам – его глаза, сила его убеждения» (00:01:41-00:01:51). Что это, как не очередная насмешка – ведь именно неадекватное выражение глаз и выскакивающая сбоку фраза превращают изображение апостола в карикатуру.

В фильме зрителю постоянно внушают, что умный человек не станет верить небылицам. Сначала сообщается: «Сегодня Предание является таким же существенным источником наших знаний о Боге, как и Священное Писание» (00:03:01-00:03:08). На экране изображены весы, чашечки которых уравновешены. А дальше развивается мысль о том, что есть «принципиальное различие между ними». Авторы поясняют:

«Тексты, которые в итоге составили свод Нового Завета, прошли сквозь критический фильтр <...>. А вот предания стихийно возникали и распространялись на протяжении веков на огромных пространствах крещеного мира и при этом самым демократическим способом: послушал — передай дальше. Не расслышал? — не беда! На то тебе и даны творческие способности. Поэтому велика вероятность попадания в первоначальную версию <...> нелепостей. Да и богословский уровень рассказчиков, их элементарная грамотность тоже бывала разной» (00:03:14-00:04:23).

Фильтр действительно был, и этим фильтром была и остается Церковь, которая отделяла истину от наносного в Предании. Но авторы утверждают, что в составе Священного Предания полно нелепостей. Это утверждение связано с путаницей в сознании самих создателей фильма: Предание смешивается с наивными верованиями, легендарными элементами, апокрифическими сказаниями, которые, даже если и находили свое отражение в христианской литературе и в церковном искусстве, но никогда не обладали авторитетом Священного Предания.

Авторы смешали всё это воедино и назвали общим именем: «Священное Предание». Они вообще уравнивают содержание Священного Предания со сказочным фольклором, былинами и поговорками:

«Так надо ли почитать Священное Предание? Безусловно, надо!... В нем коллективная память церковного народа. Точно так же ученые веками берегут и изучают сказочный фольклор, народный эпос, былины и поговорки» (00:04:24-00:04:46).

Священное Предание – это не коллективная память, а свидетельство святых о Боге, отраженное в коллективной памяти не «церковного народа», но Святой Церкви.

На последних секундах фильма на экране возникает еще один образ – изображение Земли.

«Писание и Предание вместе образуют единое целое, как планета и ее атмосфера с облаками – то в форме небесных гор, то в форме ангельских крыл. Предание – это накопившаяся за два тысячелетия атмосфера, которая окружает драгоценное ядро: изначальную кристальную простоту и ясность Божьего слова».

Петр Юрьевич Малков в своей рецензии раскрывает этот образ, объясняя, что собственно хотят донести до нас авторы фильма. Кристально простое и ясное Писание – твердая почва, на которой основывается наша вера, а Предание – это облачные воздушные замки, ненадежная реальность, наполненная фантазиями и элементами фольклора. Предание перемещается авторами фильма из области Богооткровенной в область поэтическо-эстетическую и оказывается просто неким культурным феноменом. Подобный подход к пониманию значения Священного Предания – абсолютно протестантский. В идеологии фильма, как и в протестантизме, спасительным значением для христианина обладает только одно Писание: Sola scriptura. Предание же — это лишь интерпретация содержания Божественного Откровения слабым человеческим умом, полная ошибок, противоречий, фантазий, фигур речи и элементарной средневековой дикости. Автор и податель Предания здесь уже не Бог, не Дух Святой; его авторы и «выдумщики» — лишь сами христиане.

Что после такой трактовки можно сказать о создателях фильма? Лучше всего скажут они сами – в фильме «Достаточно ли одной Библии?» на экране возникает кадр, где Священное Предание включает в себя «труды современных богословов» (00:02:40). Именно о таких трудах и можно сказать: «Свежо предание, да верится с трудом»...

3. Анимационный фильм «Есть ли христианство за границами православия?»
(автор сценария — Алексей Пищулин)

После слов диктора: «Есть ли христианство за границами православия?» на экране возникает неадекватное по выражению лицо человека, задающего этот вопрос.

Диктор продолжает:

«Хочется уточнить – а к кому этот вопрос? Если к Богу, то ответ может прозвучать неожиданно резко: «Не ваше дело» (00:00:19-00:00:30).

Приводимый далее в фильме пример с Иовом совсем не соответствует контексту вопроса. Авторы фильма отказывают всякому, кто хочет обратиться к Богу в поиске истины, в самой возможности обращаться к Нему с таким вопросом. Здесь вновь происходит смысловая подмена: понятие о непостижимости Бога и его Промысла выдают за невозможность присутствия Истины в какой бы то ни было конфессии. Сам факт существования конфессий преподносится не как следствие отпадения от истинного исповедания и верного пути духовной жизни, а как результат Промысла Божия, в который человеческое познание не должно вторгаться. Ответ Бога соотносится с изображением громкоговорителя, появляющегося на экране, и с кадром из советского фильма, где мужчины выясняют между собой отношения на фоне текста:

«Смысл этого ответа был именно таким: а ты вообще кто такой, чтобы спрашивать?» (00:00:46-00:00:51).

Невольно вспоминается ответ диакона Ильи на критику УМК «Приходская школа «под ключ» в его статье «Суд любви или суд Линча»:

«Вы, собственно, кто такие? Кем вы себя возомнили?!»

А ещё вспоминается приём, который применил о. Павел в уже упоминаемой статье^[12]:

«Смотреть то, что мы сделали, для глубоко воцерковленного, благочестивого, консервативно настроенного человека — невыносимо. И это нормально, потому что не он адресат! А вот дальше происходит самое неприятное. Этот человек считает себя вправе оценивать и становиться судьей проекта, который не ему адресован. В этом и видится огромная опасность тоталитарной идеологии – когда Православие вместо открытого состояния веры и вдохновенного поиска, как рассказать другим об этом, превращается в жесткую идеологему. Вот как только Православие превращается в идеологию, оно тотчас начинает искать врагов. Или даже создавать их».

Воцерковлённый человек, который свидетельствует об истине, хранимой в Церкви, и указывает на искажение этой истины, обвиняется в тоталитаризме! А кем тогда были отцы Вселенских Соборов, которые боролись с ересями?! И кому, собственно, адресован этот проект, если на него можно попасть прямо с сайта Московской духовной академии? Неужели и ученикам духовных школ опасно быть воцерковленными и благочестивыми?

Авторы заменяют Бога на фреске Сикстинской капеллы летающим Макаронным монстром (речь о пародийной религии Бобби Хендерсона). Адам здесь протягивает руку не к Творцу, а к жуткому осьминогу. А вы, консерваторы, молчите! Это не вам адресовано, а тем, кто наконец освободился от жестких, православных идеологем!

Апология такого подхода заложена в текстовке фильма:

«...Каждого, кто оказывался вне консенсуса, так легко и удобно было сходу обзывать Иудой. И взаимные проклятия летали над головами спорящих, как бумажные самолетики» (00:01:57-00:02:09).

На экране – протопоп Аввакум, Генрих VIII (казнивший своих жен) и Лютер. В этом месте вспомнилась строчка из книги диакона Илии «Страх возводит стены, любовь строит мосты»:

«Ересифобия – страх перед идеями, отличными от общепринятых».

Хазарский каган спрашивает св. Кирилла, просветителя славян: «Почему наши мудрецы согласны между собой в видении веры, а ваши спорят? И каждый видит правду по-своему?» (00:02:15-00:02:27). Во время произнесения этих слов на экране в воздухе возникают две фигуры христианских священников, похожие на игрушечных: они бьют друг друга посохами по голове, лепеча по-детски и прыгая от удовольствия.

Ответ св. Кирилла таков: ваш бог похож на маленький, неглубокий и прозрачный бассейн, а наш – как безбрежное бурное море.

«Наивно, а то и бестактно спрашивать Бога о том, кто из спорящих о Нем более прав. Это все равно, как при оглашении наследства ерзать на стуле в ожидании, пока прозвучит твое имя и ревниво прикидывать, что же может достаться другим братьям и сестрам» (00:03:16-00:03:34).

Этот текст произносится диктором под звуки балалайки, которые весело звучат на фоне дележа репки дедом и бабкой.

Дальше озвучивается мысль о не-единстве Церкви:

«Да, к несчастью, Церковь, ступая по брусчатке веков, теряла единство. Его нарушали расколы, инакомыслие, географические факторы, исторические катаклизмы» (00:03:56-00:04:06).

Получается, что в некоторые времена Церковь не была единой. В статье «УМК “Приходская школа 'под ключ'» или ключ от ящика Пандоры?” говорилось о том, как в фильме «Кто такой Бог?» происходит ниспровержение веры в Бога как Вседержителя (первый член Символа веры). Теперь ниспровергается девятый член этого Символа: «Верую во единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Прослеживаете преемственность – от воскресной школы к высшему духовному образованию?

Несмотря на эту преамбулу в тексте, далее звучит:

«Единая Церковь была построена руками апостолов и первый из них, Петр, стал епископом Рима» (00:04:07-00:04:15).

Вообще-то создание Церкви – не человеческое дело, это дело Христа. Дальше идет речь о расхождении между Западом и Востоком, о Лютере (на фоне шприца и клизмы) и расколе в Русской Церкви в XVII веке. И перед нами вновь возникают игрушечные священнослужители, пытающиеся найти равновесие на качающейся доске.

«Но значит ли это, что сегодня каждый может потребовать огласить весь список и погрузиться в изучение меню, выбирая себе веру как десерт?» (00:04:43-00:04:53).

Ответ «нет» обусловлен в фильме совсем не тем, что Православие хранит истину.

«Выбор веры состоялся однажды, и ставить его под сомнение сегодня — значит отрекаться от своего народа, от предков, от общей судьбы с теми, кто в земле и на небе помнит и молится о тебе. У нас есть выстраданное осознание того, что наша вера правая...» (00:04:57-00:05:18).

Верность предкам – разве это аргумент, разве именно этот критерий является принципиально важным в вопросе поиска истины? Значит, и язычник пусть остается язычником, иудей – иудеем, еретик – еретиком, ведь нельзя же «отрекаться от своего народа»? Хочется спросить наших толерантных миссионеров, а зачем тогда вообще миссия, если нельзя ставить под сомнение веру предков?

Как издёвка выглядит «агапэ-шоу», христианское «шоу вечери любви», такими словами подписано соревнование священников разных конфессий «а-ля кулинарный конкурс».

Вновь всплывает понятие «вкуса». Возле стола стоят облаченные в традиционные священнические одежды повара и готовят блюда национальной кухни: православный батюшка — кулич и блины, католический священник — что-то вроде пасхальной индейки, а армянский — барашка на вертеле:

«Если и есть какое-то соревнование между нами, то лишь состязание в великодушии. В итоге тот из нас будет правильно славить Бога, кто больше преуспеет в деле милосердия и любви» (00:05:23-00:05:38).

Главная мысль фильма – о верности памяти предков и делах милосердия. О догматах веры в фильме речь вообще не идет. Авторы намекают: не стоит задаваться вопросом об Истине – причиной разделений являются лишь мелочные споры людей.

В следующем фильме разговор выходит за рамки христианских конфессий, ради синкретического смешения различных мистических практик.

4. Анимационный фильм «Есть ли в христианстве мистика?»
(автор – диакон Илья Кокин)

Фильм начинается фразой:

«Как было бы здорово связаться с Богом напрямую, заполучить Его телефон» (00:00:16-00:00:21).

«Библия говорит, что подобный телефон был у иудейских первосвященников, он назывался урим и туммим. Это было что-то вроде жребия, монетки, которая падает орлом или решкой, что означает “да” или “нет”. Урим и туммим навсегда утрачены, но у нас остался еще один способ обратиться к Богу напрямую. Об этом способе свидетельствуют многочисленные мистики и духовидцы. Речь об особых практиках, позволяющих вступить в общение с невидимым духовным миром» (00:00:43-00:01:23).

На карте последовательно возникают: даосизм, бхакти, суфизм, каббала, исихазм. Апофеозом становится идея о том, что

«каждая из перечисленных школ как бы угадала по одной цифре в телефоне Бога» (00:03:00-00:03:06).

Вот что далее говорит диктор: даосы стали упражняться в аскетике; суфии установили, что необходимо отказаться от соблазнов мира; бхакты перешли к установлению личной связи с божеством; каббалисты стали учить о необходимости прилепления к Богу – двекут.

Оказывается, вот что нужно, чтобы гарантированно выйти с Богом на связь, – объединить практики мистиков всех религий… и тогда мы получим точный «номер телефона» Бога! Где-то, кажется, у мадам Блаватской и Рерихов, мы такое уже слышали…

«В православном исихазме мы находим немало общего с этими мистическими школами – как формально (контроль над дыханием, особые положения тела, концентрация внимания в области сердца, использование схожей терминологии и т.п.), так и содержательно – отрешение от мирского, очищение ума от низменных помыслов, трезвение, созерцание Божественного света, поиск благодатного единения с Господом – обожение» (00:03:53-00:04:24).

Во время речи об особых положениях тела парень на экране совершает разнообразные физкультурные кульбиты. Концентрация внимания в области сердца иллюстрируется изображением процедуры УЗИ. «Схожая терминология» разных мистических школ представлена мемами из интернета, особенно поражает «LOL» (это калька с английского акронима laughing out loud, то есть «громко, вслух смеясь»).

Вы не видите здесь никакой связи с исихазмом? Проблема-то в вас! Ведь эту связь проследили «думающие, честные и живые богословы».

Кстати, кто и над кем здесь громко, вслух смеётся? Уж не авторы ли над зрителями?

Шутка шутке рознь. Несколько слов о специфическом юморе авторов проекта. В мае на уже упоминаемых курсах повышения квалификации о. Павел Великанов рассказал о самой популярной игре на сайте «Академия веры»: «Матушка, собери батюшку на служение Евхаристии» (точнее, игра называется «Собери клирика на служение Евхаристии» – Авт.). Игра была представлена в следующей интерпретации:

«Вам надо собрать три коробочки – православного батюшку собирает матушка, католика собирает... не матушка, а вот протестанта... нет, надо по-другому... Служащую матушку собирает не батюшка, а муж». Смех в зале.

Занавес, господа консерваторы!

Дальше в фильме на чашу весов с надписью «исихазм» со свистом (!) падает понятие «умная молитва», что перевешивает все остальные мистические школы… Самое страшное, что модернистские провокативные идеи незаметно, исподволь вбрасываются в традиционные тексты. В фильме далее кратко сообщается о разнице между мантрой и молитвой, о настороженном отношении к созерцанию света. Об очищении сердца вообще говорится мельком, походя, чтобы формально соблюсти все приличия.

«Главное, что доказали подвижники-исихасты: для общения с Богом не нужен телефон, ведь само это слово означает возможность общения с кем-то далеким, “теле-” - “далекий”, “фон” - звук, а с Богом можно общаться в собственном сердце. Но для этого сердце нужно сначала очистить от зла» (00:05:28-00:05:56).

В заключительных кадрах на экране мы видим бессменный телефон с надписью: «Связь установлена, БЕЗЛИМИТ»...

Таким образом, приведённые примеры позволяют сделать вывод о том, что концепция представленных фильмов — это сочетание гностицизма, нигилизма и синкретизма, оформленная в стилистике постмодерна. Эта «гремучая смесь» подаётся как необходимость приспособления к взглядам на мир современной молодёжи, как попытка говорить на её языке. В рамках дискуссии на круглом столе еще два года назад о поиске понятного языка сказала Ирина Николаевна Гращенкова, киновед, кинокритик, историк кино:

«Мне думается, что надо все-таки говорить не на языке молодежи, а на языке для молодежи. Это не одно и то же».

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, отвечая на вопросы участников и гостей VIII Международного фестиваля «Вера и слово», недвусмысленно сказал, что миссионерский успех священника в работе с молодежью не определяется тем, насколько близок язык их проповеди к языку молодежи:

важно «понимание того, в каких категориях молодой человек мыслит, в какой системе ценностей он живет, — священник должен войти в эту систему, не растворяя самого себя, и изнутри помочь понять абсурдность многих взглядов и заблуждений».

Итог:

Рассказ про артишоки у о. Павла заканчивается следующим рассуждением:

«В отличие от нас, человеков, Бог бесконечно деликатен. Он не только не срывает наших одежд и не бесчестит нас наготой, но и приглашает на Свой пир – где одевает, укутывает царскими облачениями Своей милости и красоты. Ведь только когда поверишь, что незаслуженно оказавшееся на твоих плечах роскошное одеяние больше не отберут, – только тогда тихо, незаметно, из-под полы выбросишь все пропахшие неправдой и грехом свои прежние одежды»^[13].

Трудно сказать, каким переводом Евангелия руководствовался о. Павел при составлении этого текста. Судя по всему, своим собственным. В евангельской притче о брачном пире никто «из-под полы» прежние одежды не вытаскивал. Согласно восточной традиции, званые на пир перед праздником надевали брачные одежды, а если они не имели своих праздничных одежд, то получали их при входе. Быть на пиру в грязной одежде значило с презрением отнестись к хозяину дома: мол, я пришёл есть и пить, а до тебя мне нет дела. Царь из притчи Христа не накидывал роскошных одежд на человека, который посмел таким образом прийти на пир. Он спросил человека не в брачной одежде: «Друг! Как ты вошел сюда?» Но тот молчал, не имея никакого оправдания. За свою дерзость он был связан и выброшен вон с царского пира, без какой бы то ни было «деликатности». Притчу Господь закончил словами: «Много званых, а мало избранных».

Своеобразная авторская трактовка притчи свидетельствует о том самом «изменении угла зрения», которое присутствует в книге «Искусство игры с миром. Смысл победы в победе над смыслами».

Поражает отсутствие страха Божия у авторов проекта, которые считают, что можно соединять «пикантность» с темой о Пресвятой Троице, а изображение зомби – с темой Литургии^[14]… Подменять Священное Предание – фольклором, а Творца – макаронным монстром, смешивать мистические практики разных религий и сравнивать Пресвятую Богородицу с героиней комиксов^[15]… И при этом оставаться в полном убеждении, что Небесный Царь будет деликатно всё это терпеть!

Когда авторы «Академии веры» обращаются к тем, кто «прошел уровни» – грамматика, ритора, философа — и дошел до четвертого, «богословского» уровня («Вот это да! Вы уже на уровне Богослова! Это сильно! Ну а теперь держитесь! Вы уже достаточно выросли, чтобы поговорить на сложные темы…»^[16]), вспоминается пример из книги «Несвятые святые».

«Как-то к отцу Иоанну (Крестьянкину) подошел важный молодой человек, выпускник духовной академии, и, представляясь, между прочим заявил:

– Я – богослов!

Отец Иоанн очень удивился и спросил:

– Как – четвертый?

– Что – “четвертый”? – не понял академист.

Отец Иоанн охотно пояснил:

– Мы в Церкви знаем трех богословов. Первый – святой Иоанн Богослов, апостол и любимый ученик Спасителя. Второй – Григорий Богослов. И третий – Симеон Новый Богослов. Только им святая Церковь за всю свою двухтысячелетнюю историю решилась усвоить имя “Богослов”. А вы, значит, четвертый?»

Есть принципиальная разница между провокацией и парадоксом, дерзостью и дерзновением. По словам авторов проекта, прозвучавшим на круглом столе, а также в видеопередачах и многочисленных публикациях, творение «Академии веры» – «дерзость» и «провокация». Если это останется сознательной позицией богословов «Академии веры», то вопросы будут только множиться. В том числе вопросы о том, кто, что и каким образом преподаёт студентам духовных школ, будущим пастырям, будущим православным миссионерам? И что, собственно, у нас происходит с христианским просвещением? Почему очередной «просветительский проект» становится очередным искажением вероучительных и нравственных основ нашей веры?

Если случится, что создатели проекта удалят из интернет-пространства все кощунства и провокации, переработают коренным образом сюжеты и откажутся от самой идеи «упаковывать» смыслы Православия в обертку постмодерна, тогда… Тогда ни у кого не будет вопросов к группе знатоков экзотических яств, расположившейся весенним утром где-то на далеком побережье.