«Моя любовь к песку началась с аплодисментов ветерана»

Ксения Симонова – автор редкого жанра: песочной анимации. Получив всемирную известность после победы в телеконкурсе «Україна має талант» в 2009 году, она выступала в королевском Альберт-холле в Лондоне, на Евровидении, сняла фильм для дома мод Кристиана Диора, ролик в защиту белых медведей для WWF (Всемирного фонда дикой природы), выступала с Тосканским симфоническим оркестром во Флоренции, участвовала в закрытии Всемирной Специальной Олимпиады в Афинах, импровизировала на одной сцене с маэстро Валерием Гергиевым на Международном оперном фестивале в Роттердаме. Послужной список можно продолжать долго. При этом часть ее творчества – о детях, заболевших раком, о трагедии беженцев, о судьбе царской семьи, о святителе Луке (Войно-Ясенецком) и преподобномученице Елисавете, о Великой Отечественной войне, о детях-сиротах, об абортах… За красивой светской обложкой – неожиданно нетривиальное, глубокое содержание.

Мы решили поговорить с Ксенией о том, что ее по-настоящему вдохновляет, какое место в ее жизни занимает вера и как она находит темы для своих удивительных работ.

Ксения Симонова

– Ксения, ваш сайт производит впечатление, что вы – настоящая театральная актриса, что ваше призвание было понятно с детства и вы методично и целенаправленно шли к его реализации. А как было на самом деле?

– А на самом деле все сложилось случайно, точнее, конечно, Божиим Промыслом. Я никогда не думала, что стану артисткой! Знала, что буду художником, – но никогда не думала о сцене.

– Но ведь ваша мама – профессиональный художник. Неужели не думали?

– Да. Она – театральный художник-декоратор и художник по костюмам. А еще преподаватель воскресной школы. Получается, я невольно пошла по ее стопам.

Начну с самого начала. Я совсем не человек сцены и не собиралась заниматься ничем связанным со сценой. Моя первая профессия – психолог: на психфак я поступила просто из послушания родителям, окончила с «красным дипломом». И никогда в жизни по этой профессии не работала! Хотя, надо признаться, учеба привила мне любовь к чтению и дала неплохие навыки общения с людьми. А вот второе образование я уже получала для себя – параллельно училась иллюстрированию.

Работала иллюстратором в журнале, пока он не закрылся из-за кризиса в 2008 году. В тот момент я сидела дома с маленьким ребенком, и журнал был для меня такой, знаете, творческой отдушиной. И вдруг он закрылся, иллюстрировать стало нечего – вакуум, пустота! Через какое-то время мой муж, театральный режиссер Игорь Паскарь, где-то услышал про технику рисования песком. И предложил мне попробовать.

У нас никогда не было денег, мы, как такие свободные художники, просто занимались тем, что любим. Жили на съемных квартирах, каждый год переезжали, но это было такое счастливое время! Люди, которые таким образом жили, знают, какая это свобода, когда тебя ничего не обременяет. У меня была своя маленькая каморка, с маленьким окошком, там я начала заниматься песочной анимацией. Рисовала под музыку, и для меня это был особый, удивительный мир, какое-то окно в космос, что ли! Я поняла, насколько это сложно, но в то же время – что это будет моим хобби, частью моей души.

– Как вышло, что вы поехали на шоу «Україна мае талант»?

– Опять же, я совсем не собиралась туда! О шоу нам рассказали друзья, предложили попробовать себя. Мы попробовали и неожиданно… выиграли. Знаете, утверждают, что ничего случайного не бывает, – и действительно. Никто не предполагал, что я буду ездить по всему миру, выступать. Моя победа меня саму очень удивила.

Суперфинал конкурса «Україна мае талант», 2009 г..

Я поняла: есть нечто настолько болезненное для меня, что об этом можно рассказать только песку

После этого у меня появился аккаунт на ютубе, он стал вдруг очень популярен. Эти видео стали смотреть! Я поняла, что есть нечто такое, о чем можно рассказать только песком, так это больно для меня. Например, два ролика об абортах.

– А почему вы вообще занялись этой темой?

– Так сложилось. Я не являюсь активным членом пролайфовского движения, и сама никогда не делала абортов, но как-то с юности поняла, что это дикость – чью-то жизнь сознательно уничтожить. Так получилось, что в свое время через журнал написала женщине из Донбасса, отговаривая ее от аборта. У нее уже был старший сын, который тоже очень просил оставить братика, а ситуация в этой семье была очень тяжелая. И эта женщина действительно передумала, оставила ребенка. Вполне может быть, что не я тому причиной, но, как бы то ни было, она изменила свое решение, у нее родился мальчик. Чему я была очень рада. Я видела его всего раз в жизни, но это мой любимый мальчик!

Начало автопробега против абортов, Симферополь, 2011

– Позже вы даже вели беседы об абортах в школах. Как это получилось?

– Незадолго до своего участия в шоу я ходила по училищам и беседовала с ребятами об абортах, об их последствиях. При этом – очень боялась! В свое время, совсем молодая, я писала на форуме: «Женщины, что же вы делаете?!» – и от этих женщин «получала по шапке». Но тут, в училищах, меня принимали очень тепло. Оказалось, что они сами всё прекрасно понимают; негатива, каких-то провокационных вопросов вообще не было, хотя именно к этому я готовилась. Мой муж сделал очень трогательный плакат против абортов – разработал дизайн, мы напечатали пачку таких плакатов, и во время прогулок с сыном я потихонечку расклеивала их на столбах, потом отходила в сторону и наблюдала за прохожими… Видела удивительное. Мне кажется, большинство людей чувствуют или даже знают, что это страшный грех – аборт. Знают внутренне, потому что это знание изначально в человеке заложено. Никогда не забуду, как шли мимо два молодых парня, остановились и долго читали плакат. Потом стали тихо о чем-то беседовать прямо у столба. Я не выдержала и подошла с коляской ближе – послушать. «Смотри-ка: человек существует уже с зачатия… А я бы своей девушке никогда не позволил пойти на это!» «И я», – ответил другой парень, и они ушли. Уже почти восемь лет прошло, а у меня эта сцена до сих пор перед глазами.

Еще у меня были неожиданные помощники: клеила я на остановке свой плакатик, ко мне подошли юные девушки, совсем девочки; думала – будут сейчас меня критиковать или спорить, но нет – они попросили полпачки и клей и стали помогать мне.

Первый ролик на тему абортов – «Не убивай меня, мама» – был довольно кустарно сделан. Потом появился второй, более качественный, – «Спасибо, мама». Но даже первый, «черновик», собрал полмиллиона просмотров в интернете.

– И с этого момента вы стали серьезно заниматься песочной анимацией?

– Даже не с этого момента, а просто – начала. Знаете, если Господь хочет, чтобы ты чем-то занимался, рано или поздно, тем или иным путем ты к этому придешь.

Детские вопросы, о которых взрослые не додумались

Прадед Кузьма Лобанов, воевал в Первую мировую войну, погиб в Великую Отечественную войну под Смоленском

– Трое моих прадедов участвовали в войне. Мой прадед Кузьма Лобанов (младший командный состав, пулеметчик) погиб под Смоленском – а он воевал еще в Первую мировую войну, был очень умным, интеллигентным человеком. Рожков Илья Владимирович, дед моей мамы по отцовской линии, тоже воевал, был в плену, бежал, дожил до старости. Разгуляев Валентин Фомич, другой мамин дед, интендант, тоже участвовал в войне. А дедушка моего мужа дошел до Берлина.

– А как появился песочный фильм «Ты всегда рядом»?

Прадед, Рожков Илья Владимирович, воевал в Великую Отечественную войну, бежал из плена

Евпаторию фашисты оккупировали осенью 1941 года; сам город, пляж, красивейшие парки – всё было изуродовано, взорвано, сожжено. Оккупанты жестоко расправлялись с местными жителями.

Утром 5 февраля 1942 года из Севастополя приплыл и высадился Евпаторийский десант – 700 мужчин под командованием капитана Бузинова. Они овладели южной частью Евпатории, в городе началось восстание против оккупантов, поддержанное местными партизанами, но восстание было подавлено, десант почти полностью уничтожен: численный перевес фашистов был многократный. Евпаторийский десант продержался три дня и таким образом отвлек от Севастополя силы противника.

Город был признан восставшим, и начались расправы. Так вот на той самой «Красной горке» немцы расстреляли около 13 тысяч человек мирного населения, включая женщин и детей. Людей расстреливали и сбрасывали в ров. Сейчас там мемориал… Я с детства знала, что место это очень страшное. Каждый день ходила мимо «Красной горки» в школу, а ночью мне много раз снилось, что я оттуда, из этого рва, вытаскиваю выживших, раненых… Я ежедневно ощущала, что там – нечто большее, трепещущее и сильное; словом, знание о том, что это за место, всегда было со мной.

За неделю до отъезда на шоу в Киев мне позвонили из администрации города и предложили выступить на концерте на «Красной горке», в день Победы, перед ветеранами. Мне было очень страшно и стыдно: ну как я, видевшая только хорошее, рожденная в мирное время, буду пытаться рисовать войну? Вряд ли я имею право…

Я пришла домой, в свою маленькую каморку, подошла к столу с песком… и тот ролик, что вы видите сейчас, от начала до конца нарисовался у меня сразу. Признаюсь, я до сих пор не отдаю себе отчета в том, как это получилось. Я испытывала четкое ощущение, что не имею отношения к родившейся за несколько минут истории. Просто смотрела, как она появляется на стекле, – я была зрителем! Там и любовь, и вера, и страх, ужас, отчаяние, и немота, и жизнь… война, надежда…

Когда я закончила рисовать, наступила гробовая тишина, и тут ветеран, весь в орденах, начал медленно аплодировать

На концерте сидели ветераны, и мне действительно было очень страшно! Казалось, что кто-нибудь из них сейчас встанет и громко скажет: «Чушь! Что ты знаешь о войне?!» Когда я закончила рисовать, наступила гробовая тишина. Ночь, луна, тишина – это был день Победы. И в этой тишине дедушка, который сидел впереди весь в орденах, начал медленно аплодировать. И за ним – все! Это был решающий вечер. Я поняла, что я буду заниматься песочной анимацией всю жизнь и что на финал шоу с этим роликом поеду: ему дали право на жизнь. Через два дня мы поехали в Киев на шоу талантов, а через месяц я стала его победителем.

Эта песочная история о Великой Отечественной войне сразу же стала жить собственной жизнью на ютубе, на сегодняшний день один из роликов с моего выступления набрал 40 миллионов просмотров. Меня много приглашали выступать с этой историей – я объездила полмира с ней, но все равно всегда волнуюсь, когда показываю ее. Она особенная. Потому что не моя и не мне принадлежит, мне просто была дана ответственность высказать песку, что было дано Богом.

– И после этого успеха вы решились на спектакль про Великую Отечественную войну?

– Мы поняли, что военная тема многим интересна, и в 2013 году придумали спектакль «Прошлая сторона будущего». Мы хотели его бесплатно провезти по Крыму: нам казалось, что брать деньги – это будет эксплуатация темы Великой Отечественной войны. Идея родилась в 2013 году, а в 2014-м случилось то, что случилось: Крым перешел России. И наш проект никому оказался не нужен. То есть зрителям он интересен, но, когда мы обращались с просьбой о поддержке проекта в разные инстанции, с просьбой предоставить залы, получали отказы. В итоге бесплатно показали его в театре в Евпатории при диком аншлаге. Людям понравилось, отзывов было очень много, но у нас не получается дальше продвигать спектакль, а продавать его мы не хотим. Ждем, что будет дальше! Но, как ни странно, на Украину нас до сих пор с ним зовут, а в России – нет. Все говорят, что на Украине фашисты, что войну забыли и дискредитируют Победу, но факт остается фактом: туда нас зовут с военным спектаклем, а в Крыму он не интересен…

– Вы декларируете, что вы вне политики?

– Абсолютно!

Концерт в Дании

– Однако вас часто просят высказаться на политические темы. Это так?

– Постоянно просят, с 2009 года. Даже предлагали большие деньги за интервью. Но я всегда знала, что к политике никогда не буду иметь никакого отношения. Она мне так же неприятна, как, допустим, реклама сигарет или алкоголя, от участия в которой я тоже отказываюсь. Когда случился референдум по Крыму, в это время я выступала с Королевским симфоническим оркестром в Дании, перед королевой, мы ездили туда всей семьей: уехали из Украины, а вернулись уже в Российскую Федерацию. Вскоре после этого BBC мне предложило высказаться на тему Крыма, их корреспондент был русским, я ему сказала: «Вы приехали говорить о песочной анимации, я с удовольствием расскажу об этом. А о том, что происходит с Крымом, я буду готова сказать лет через пять. Сейчас – нет».

– Вы выступали в более чем 30 странах, на многих знаменитых сценах. Какое впечатление – самое сильное? И где была самая запоминающаяся обратная связь, реакция зрителей?

– Таких необычных ощущений, когда зритель особый или встречи особые, было много по всему миру. Но хочу рассказать вот о чем. Несколько месяцев назад я выступала на ежегодном Императорском балу в Екатеринбурге перед школьниками. Я им показала три свои работы: «Ты всегда рядом» – о войне, «Не опоздайте» – о любви к родителям и «Любовь сильнее» – о царской семье. Потом ребята задавали вопросы, эту встречу снимал телеканал «Союз». Они невероятно реагировали и о таких глубоких вещах меня спрашивали! И вот этот маленький зал стал, наверное, одним из самых «крутых» залов в моей жизни. Эти умные, заинтересованные глаза школьников я никогда не забуду.

– А о чем спрашивали? Можете вспомнить какие-то наиболее интересные вопросы?

– Понимаете, на протяжении многих лет почти все журналисты, от «Guardian» до «Евпаторийской здравницы», задают стандартный набор вопросов: «Как вы начали заниматься песочной анимацией?», «Когда вы начали заниматься песочной анимацией?», «Какой песок вы используете для рисования?» и т.д. А эти школьники спрашивали, например: «На что бы вы никогда не пошли?», «С кем бы вы никогда не выступили на одной сцене?». Я им потом сказала: «Ребята, я так хочу верить, что вы – наше будущее, я так хочу, чтобы вы стали нашим будущим, чтобы вы не пропали, не уехали за рубеж». Они действительно вундеркинды, некоторые из них в свои 17 лет уже занимаются бизнес-проектами в интернете, там были и очень талантливые художники, многие из них – верующие люди. В общем, я вышла из этого зала под большим впечатлением: дети задавали вопросы, о которых взрослые не додумались!

А если говорить о внешнем, то, конечно, запомнилось Евровидение по своей потрясающей технической оснащенности, по безупречной посекундной выверенности всего. Отечественные организаторы выступлений этим «не грешат», к сожалению; тут нам есть чему поучиться. Я очень люблю хорошую организацию выступлений. Например, на «Ukraina got a talent» всё – камеры, свет, кадр – было сделано настолько профессионально, безупречно, что это не могло не понравиться. Там меня впервые научили работать в прямом эфире: такой режим, с одной стороны, щекочет нервы, с другой стороны, ты чувствуешь себя немножко иначе, зная, что помимо зала есть колоссальное количество людей, которые здесь и сейчас это смотрят.

«Я понимала, что эта слава – не моя»

Ксения Симонова

– Ксения, вы упомянули, что ваша мама – учительница воскресной школы. Как ваша семья пришла к вере?

– С мамой это случилось резко, в 1990-е годы. До этого она была верующей, но в храм не ходила. Но один год перевернул всё! Моя мама, красавица, модельер, которая всегда на родительское собрание стильно одевалась, красилась, вдруг всю эту красоту с себя снимает, совершенно меняет стиль одежды, образ жизни. Это меня удивило и даже ошарашило в мои 10 лет, но я быстро поняла, что маме открылось нечто большее, что к этому большему и я очень хочу стремиться. Да, то, что было в нашей семье светского, такого поверхностного, хотя и красивого, – ушло. Но появилось новое, и настоящее согревало нас тогда изнутри. Я сейчас очень рада, что мама пошла на курсы катехизиса в 1996 году, хотя тогда мы не понимали – я и папа, – как это важно, и даже подтрунивали над мамой, называя ее «богословом». Зато сейчас, когда у меня возникают вопросы, мне есть с кем это обсудить. Это большое счастье для меня! Конечно, тогда, в 1990-е, был такой период неофитства, крайностей, хотя я с теплотой вспоминаю его.

Мы начали всерьез поститься. В 10 лет я все шоколадки с Нового года собирала и прятала в холодильник до Рождества. Было тяжело, но ощущения, что я делаю какую-то ерунду, не возникало. Мне сейчас поститься гораздо тяжелее, чем в детстве! А тогда меня жалела вся школа, считая всё это дикостью, «тыкали» в меня учебой в воскресной школе. Эти «жаления» меня очень раздражали, потому что на самом деле это не было искренним сочувствием, а беспокойством, что есть среди коллектива «не такой, как все». Но это меня научило идти против течения на всю жизнь. Не вестись. У меня выработался такой внутренний стержень: я не поддавалась.

– У вас не было подросткового бунта против того, что делает мама?

– Нет. Меня подростковый кризис накрыл в университетское время, когда я уехала из дома. Мы могли здорово повеселиться, выпивать, но я знала, что надо быть в состоянии прийти в храм на праздник, – за Церковь всегда очень держалась. Неприятия, отвержения Бога никогда не было, хотя было неприятие чего угодно! Господь меня просто пожалел, потому что, если б в моей жизни не было храма, не знаю, что бы со мной случилось.

То, что я не переболела «звёздной болезнью» после свалившейся на меня славы, тоже заслуга Церкви

И то, что я не переболела «звездной болезнью» после резко свалившейся на меня славы, в общем, тоже заслуга Церкви. Я понимала, что эта слава – не моя: она мне далась фактически без моих каких-то специальных усилий. И раз она мне дана, ее надо использовать как-то во благо, особенно если мною будут интересоваться и дальше. Между разными светскими темами моих рисунков я поднимала и какую-то социальную тему. Моя аудитория не то что невоцерковленная, а в большинстве своем иностранная, поэтому я делаю очень разный контент, но в том числе и то, что мне самой кажется интересным и важным.

Ксения Симонова

– Как вы выбираете эти темы?

– Темы приходят сами. Я очень не люблю, когда мне дают какие-то сценарии. Исключение, пожалуй, это просьба Дивеевского монастыря. Когда у меня родился второй сын, Серафим, я написала в Дивеево и спросила: что я могу для вас сделать?

– Серафим, конечно, в честь преподобного?

– Да. Мой старший сын, Димка, очень молился, чтобы у него был брат, мы ездили в Дивеево, и Господь дал нам второго ребенка очень скоро! Так вот после рождения Серафима я написала ночью пресс-секретарю монастыря, спросила, чем я могу быть для них полезной. Она ответила: «Если можно, снимите цикл о дивеевских святых». «Конечно, это очень просто! Сейчас я всё сниму, я же такой профессионал», – подумала я. И, как и следовало ожидать, пошли искушения. Я сняла только фильм о преподобной Александре Дивеевской, а в соборе всего – около 20 святых! Этот цикл в итоге я делаю до сих пор.

– Вы сказали, что искушения тщеславием миновали. А что, в таком случае, для вас самое сложное в вере, что дается сложно?

– Самое сложное в вере – это я, такая, какая есть. Я ведь себя знаю, знаю, что очень плохо молюсь, вечером пропускаю правило, очень жалею себя. Кофе без молока, например, пить не могу. Мне очень стыдно, ведь я не болящая, не беременная, просто не хватает воли. К тому же я имею наглость роптать на Бога после всего того, что Он мне подарил, – одарил, как любимого ребенка… Вообще медийному человеку очень тяжело смиряться. Особенно с тем, что что-то не получается. Гордость, тщеславие и самолюбование – то, что очень мешает мне сосредоточиться на работе. Даже если внешне ты не переболел «звездной болезнью», внутреннего, скрытого тщеславия никто не отменял.

– Как в вашей жизни возник интерес к судьбе царской семьи? Как появился ролик «Любовь сильнее»?

– Меня очень поразила эта трагедия, когда я ребенком посмотрела фильм «Искупительная жертва»¹. Это было для меня как-то по-детски жутко, и ощущение жути, ощущение мировой драмы и драмы этой семьи оставило меня только, наверное, в 2011 году. Совсем недавно пришло понимание, что они сейчас очень счастливы…

С момента, как я узнала, кто это такие, что им пришлось пережить, как они погибли, – с тех пор они внутри меня, со мной. Есть такой эффект: когда ты стоишь близко к чему-то, ты не можешь об этом рассказать. Так же с царской семьей. Если бы меня не попросили, эта работа, может, и не появилась бы.

– Почему вы все-таки называете в интервью великую княгиню Елизавету Федоровну лучшей женщиной в мировой истории?

Елизавета Федоровна казалась мне странной, и кто она на самом деле, мне стало понятно гораздо позже

– Потому что она ею является! Когда я была ребенком, мне очень нравилась царица Александра Федоровна – женщина такой классической красоты, с правильными чертами лица. А Елизавета Федоровна для меня была просто сестрой царицы; более того, я всегда обходила ее стороной, потому что не понимала ее, она казалась мне странной: у нее не было детей, как у царицы, у нее не было таких частых фотосъемок и так далее. Кто она такая на самом деле, мне стало понятно гораздо позже – видимо, для этого нужно было созреть, такое понимание приходит с опытом жизни. Хотя у меня и не было никаких серьезных драм, я просто видела драмы других людей – которые сталкиваются с онкологией, например…

А в 2010 году Елизавета Федоровна мне приснилась – это был сложный период жизни после победы в шоу. После этого сна я стала читать о ней, смотреть ее фотографии, листать эти альбомы. Она была чистым эстетом, вокруг нее всё было совершенно и красиво, всё! Даже в той школе, где ее продержали под арестом последние дни ее жизни, все была красиво и просто. И дневники ее необыкновенно красивые, и даже почерк…

Но, опять же, ролика «Белый Ангел» о жизни великой княгини Елизаветы Федоровны не было бы, если б меня не подтолкнули к этому. В 2011 году после выступления с песочной историей о царской семье в Екатеринбурге в качестве подарка меня отвезли в Алапаевск. Я очень просила об этом, и Лена, которая организовала наш приезд от епархии – теперь моя подруга и родная душа, – организовала нам замечательную экскурсию по местам последнего пристанища и кончины Елизаветы Федоровны. Несмотря на то, что в этих местах разворачивались страшные события, там нет абсолютно никакого гнетущего чувства. У меня было другое ощущение: «Я дома!»

На днях фильм «Белый Ангел» занял первое место на кинофестивале «Святой Владимир» в Крыму. Думаю, дело здесь не в моей работе, а в необыкновенной личности Елизаветы Федоровны, в ее исключительности.

Дети: свои и чужие

– Насколько профессия оставляет место для семьи? Вообще песочная анимация – это совместная работа с мужем?

– С тех пор как мы сложились как семья, мы и есть семья – везде, и в работе тоже. У нас, конечно, четкое разделение обязанностей, но я не получаю удовольствия от работы, когда работаю без мужа. Мы как голова и шея: всё, как положено в семье. Игорь монтирует и озвучивает все мои ролики: и сделанные вживую, и записанные. И человека, который бы делал это лучше, просто нет. Муж, кстати, закончил юрфак и, как и я, не пользовался своей профессией ни разу. Такие вот мы «юрист» и «психолог»!

– А как ваше мировоззрение и творчество изменило появление детей?

– Наверное, если б их не было, меня бы не было. Если б нам не был дан Дима, я даже не знаю, сложилась бы наша семья или нет.

Ксения Симонова с сыном Димой

В свои почти 9 лет Дима понимает очень серьезные темы, он пересмотрел «Сталкера», «Солярис», многие взрослые вещи, мы вместе читаем с ним православные книги. Я ему могу предложить любую тему для разговора, и он ее поддержит. Не знаю, долго ли это будет продолжаться, очень боюсь передавить, но сейчас он настолько открытый и внемлющий! Боюсь, чтобы эта внемлющая всему, всё впитывающая душа не была испорчена дурным влиянием. И очень рада, что пока друзья у него почти все в Церкви. Я не знаю, что будет дальше. Надо молиться. Наше время действительно очень страшное. Раньше я думала, что это кликушество, когда так говорят, а сейчас понимаю: совсем нет!

Надо, пусть в ущерб работе, друзьям, но уделять внимание своему ребенку, его душе, говорить с ним, вместе с ним рассуждать

Нужно, пускай в ущерб работе, в ущерб общению с друзьями, уделять внимание своему ребенку и его душе, говорить с ним, вместе рассуждать. Знать, что на душе у ребенка, спрашивать вечером: «О чем ты сегодня думаешь? Что ты сегодня слышал? Как ты к этому отнесся?» Эти вопросы нужно задавать, пока твои дети готовы на них отвечать, потому что, скорее всего, в подростковом возрасте будет иначе. А пока сын меня слушает, я бы хотела знать, что он думает, что его интересует.

Ксения Симонова с сыном Димой

– У вас есть ролик об усыновлении «Подари надежду», и вы помогали Симферопольскому детскому дому до его закрытия. Снова – по случайности?

– Я сама никогда не ищу, кому помочь, – меня находят. Вот так меня попросили, и мы поехали в этот детский дом проводить акцию «Рождественский Ангел» в память об умершей девочке. Мы не смогли ей помочь, хотя обещали, – она умерла, и для меня это до сих пор ужас. Но через эту историю мы познакомились с детским домом – и уже жить без этих детей не могли! Детский дом закрылся, но мы продолжаем общаться с ребятами. В этом детдоме у меня три крестника: Эмма, Антон и Саша. Эти ребята были самые «неусыновляемые» дети, а после крещения их почти сразу разобрали по приемным семьям. А несколько дней назад случилась радость: в «Фейсбуке» меня нашла приемная мама Антошки, из Рима, а вскоре и сам Антон! К сожалению, за пять лет он забыл русский язык и мы переписываемся по-английски. Я так рада за него – у него любящие папа и мама, он увлекается греблей, лыжами и верховой ездой…

– Вы снимаете фильмы об онкобольных детях. Эти истории, знакомство с этими семьями как-то вас изменили, заставили задуматься о каких-то вещах, о которых раньше не задумывались?

– От рака умерли обе мои бабушки, с тех пор я очень внимательно отношусь к тем, кто страдает от этого страшного заболевания. Так сложилось, что Бог дал мне особую миссию – помогать своим искусством этим людям. Ведь для них первое лекарство – это вера в лучшее и положительные эмоции.

Первый ребенок, с которым я познакомилась, – маленькая Элана. С 3 лет она боролась с раком. Когда ей было 6 лет, она увидела наше выступление на «Евровидении» и сказала маме про меня: «Я бы хотела, чтобы эта тетя пришла сюда». Наташа, ее мама, зацепилась за это – потому что людям, больным раком, обязательно нужно радоваться, иначе им никакая химия не поможет. Она каким-то образом нашла моих друзей – так я оказалась у них.

Что меня больше всего поразило, так это настоящее подвижничество мамы Эланы. Она встретила нас – радостная, солнечная, улыбающаяся, с красивой модной стрижкой, так что я приняла ее за волонтера, а не за родителя тяжелобольного ребенка. Я даже спросила: «Ой, вы, наверное, пошли на поправку? У вас всё хорошо, да?» – «Нет-нет, у нас всё плохо как никогда… – и я увидела, как у нее задрожали губы. – Понимаете, нужно улыбаться, особенно когда идешь в палату. Тяжело, страшно – пошла в туалет, проплакалась, умылась, накрасилась красиво. И вернулась, как на праздник. Они же всё чувствуют. А если уж мама плачет, значит – всё… Понимаете?» В палату она уже вошла, улыбаясь.

Представляете, какой это подвиг? И она тысячу раз права: пока мама веселая, беззаботная, ухоженная – значит, есть надежда – так, наверное, думает ребенок. Я вспомнила, что мне было страшно болеть именно тогда, когда мама плакала.

Элана умерла через год после нашей первой встречи. Но нет ничего душераздирающего в ее уходе, нет чувства безвозвратности – наоборот, какая-то светлая, святая грусть… В день ее смерти мы улетали в Дивеево, а Наташа написала у себя в статусе на странице во «ВК»: «Слава Богу за всё!»

– Сколько фильмов в помощь людям вы сделали?

– За семь лет мы сняли 50 фильмов о взрослых и детях. Как правило, нужны большие суммы денег на лечение за рубежом. В основном это украинские дети. Мы просто снимаем песочный фильм о ребенке и бросаем его в сеть, прикрепляя к нему контакты родителей. Все обращения приходится проверять, бывают жуткие случаи мошенничества на реальных детях, в проверке обращений мне помогает Наташа, которая, как никто, знает подводные камни.

В 2013 году мы сняли фильм «Не сдавайся!» – это мотиватор, то есть фильм, вызывающий желание жить. Он снимался в первую очередь для больных детей, но в принципе – для всех. Фильм снят в трех анимационных техниках: песочная анимация, снежная графика и рисование жидким песком – пластическая анимация. Наверное, из всех фильмов, снятых мною, этот – любимый. У меня есть четкое ощущение (оно бывает часто), что не я автор этой работы, что я просто инструмент в мудрой Руке.

– Просьб о помощи очень много. Вы на все отвечаете?

– Я стараюсь всем отвечать, несмотря на то, что времени не хватает. Обычно сбор средств на лечение идет очень медленно, а суммы огромные, но с Дашей Шлыковой (московской школьницей, которая попала под поезд, спасая другого подростка, получила серьезные травмы и нуждается в лечении, – о ней Ксения Симонова сделала ролик «Она вернется». – Ред.) произошло какое-то чудо – во многом благодаря вам, порталу «Православие.ру». Просто вы очень авторитетные, и когда ставите новость, множество людей откликается. Причем аудитория портала именно такая, которая поможет, – люди очень отзывчивые. Собранных денег хватит на реабилитацию в течение полугода точно – но реабилитация нужна длительная и постоянная…

Любой народ невероятно интересен!

В городе стекла, Польша

– Один из ваших будущих проектов – «Белая эпоха». Расскажите, пожалуйста, о нем.

– «Белая эпоха» – это этнический спектакль, он построен на сказках, песнях и легендах народов мира: русских, украинских, скандинавских. Мы его придумали, когда родился Серафим. Я с детства люблю этнические темы и знаю, что абсолютно любой народ невероятно интересен!

В основе спектакля – мысль о том, что Господь дает каждому родиться в определенном месте и в определенную эпоху

В основе этого проекта – мысль о том, что Господь дает каждой душе родиться в определенную эпоху и в определенном месте. Это история рождения души. Душа как бы видит разные миры, в которых могла бы родиться: и Восток, и Скандинавию, и славянские страны и так далее. Спектакль будет «нафарширован» разными приемами, там будет и оркестр, и рисование песком, и живые выступления актеров.

С сыном в Копенгагене

Я очень полюбила Данию, но я же там не родилась, мне же там Господь не дал жить! Мне нравятся их минимализм, скромность, скандинавы чужды всякого гламура и напыщенности: скромные квартирки, в прихожей – пара обуви, маленький шкаф на всю семью, ничего лишнего; у них нет привычки, например, ездить на больших дорогих машинах. Сначала нас это шокировало. Потом мы поняли, что хорошо было бы перенять это их качество! Да, скандинавов, наверное, можно ругать за что-то другое, но датчане меня воспитали в плане аскетики – я никогда не попрошу для себя чего-то лишнего.

В Копенгагене, кстати, есть очень красивый храм Александра Невского, построенный императрицей Марией Федоровной для своего мужа, императора Александра III. Мы этот храм любим, постоянно туда ходим, причащали там и Диму, и Серафима.

– Какие там, на ваш взгляд, особенности отношения к своей вере православных?

– Я заметила, что за рубежом русские люди очень держатся за храм, даже, может быть, при этом не будучи очень верующими. Вообще нам Господь посылает удивительные встречи в русском зарубежье, а русские храмы есть практически везде. Например, когда мы были в Марокко, Господь нас просто чудом привел в маленький храм. Оказалось, что там на всю страну – один-единственный священник Русской Православной Церкви! Поэтому он постоянно ездит по стране, каждый день служит в другом городе. Прихожане всегда так ждут своего священника, его приезд для них – праздник!

В этом храме я познакомилась с 17-летней девочкой, француженкой. За два вечера она рассказала мне историю своей семьи. Их семья эмигрировала во время геноцида в Ливан и жила там вплоть до 2012 года. Она рассказала, что ее старший брат в 2012 году поехал с «Красным Крестом» в Сирию, попал под обстрел, оказался у ИГИЛовцев, и исламисты, узнав, что он христианин, отрезали ему голову. Эта девочка говорит: «Если надо будет, и я за Христа пострадаю». У них в семье понимают, что ее брат – мученик.

У христиан на Востоке – такая вера! Эти люди готовы в любой момент принять мучения за Христа

Мы с вами такие, знаете, не пуганые, у нас храмы открыты, всё хорошо, а тут я встретила человека, который не фигурально, а по-настоящему готов отдать жизнь за Христа. И понимает, что это такое! При том что она обычный подросток: покуривает, глупости иногда говорит, веселая девчонка, вроде как все, но внутри – такой стержень! Она говорит: «Христос для меня – всё! Вы думаете, так легко здесь нательный крест достать, показать? – и достает из-под рубашки крест. – А я не боюсь! Меня за это могут сейчас в полицию забрать». И не было в ней никакой фальши или показушности. Я такого никогда не видела… На другой день мы с ней встретились в гостинице. Она увидела над моей кроватью иконы: «Это ты привезла?» – «Да. Хочешь, забирай все!» – «Нет, ты что, я не могу!» Но все-таки одну я ей смогла подарить. Она так шла с этой иконой в руках, так трепетно ее несла… Я никогда такого отношения не видела!

Христиане на Востоке вообще какие-то другие. Такая у них вера! Там нет гонений, я просто видела людей, которые готовы принять гонения.

– Ксения, а вы могли бы сформулировать, что главное дает вам вера – и как человеку, и как художнице? Какое место она занимает в вашей жизни? Вы можете представить себя без веры в Бога?

Ксения Симонова

– Представить жизнь без веры не могу и не хочу. Это не жизнь. Можно выдернуть меня из моего мира, можно увезти в места, где не будет храма, – мне будет очень плохо, но это не может отнять у меня мою веру. Другое дело, что вера есть, а дела – не очень… Это меня мучает. Софи, та девушка из Марокко, сказала мне в Касабланке: «Христос для меня всё!» Я тоже хочу так сказать, только выходит, что мои слова и ее, хотя прозвучат одинаково, будут иметь разный вес. Софи меня спросила: «А что, правда, что у вас храмы каждый день открыты?» – «Да». – «И где-то каждый день Литургию служат?» – «Да». – «Вот это да! Наверное, ты у себя в городе каждый день в храм ходишь – такая ты счастливая!»

Не хожу… Все больше понимаю, что апостол Павел сказал свое знаменитое: «Чего хочу – не делаю, а чего не хочу делать – делаю» – и обо мне.

Но порой так накроет, что думаешь: только вера удерживает от чего-то страшного. И тогда думаешь: а как те, кто не верит? Как им плохо… Порой – обычно ночью, когда дети спят и все тихо, – сажусь и думаю обо всем. И ложась спать, чувствую, что меня любит Бог. Что это счастье, детское, глубокое и ненапускное счастье – что тебя любит Бог. В таких случаях я не молюсь – вообще я молитвенник плохой, – а не зная, что сказать, говорю: «Господи, и я люблю Тебя. Спасибо, что Ты есть. Как еще выразить это? Слова бедны. Спасибо, что Ты любишь меня». Это счастливые моменты…