В Барнауле прошли Первые детские Свято-Макарьевские чтения

Барнаул, 30 марта 2005 г.

По благословению епископа Максима в крае решено проводить ежегодные детские Свято-Макарьевские чтения. Зачинателями выступили учителя воскресных школ и слушатели Основ православной культуры Рубцовского благочиния, сообщает пресс-служба Барнаульской епархии. Исследования дети проводили в архивах, в музеях, расспрашивали старожилов. В результате было отобрано для чтений пять рефератов. На инициативу рубцовских ребят откликнулась Барнаульская православная гимназия и представила четыре своих реферата. К ним и приехали в ноябре для первых чтений рубцовские инициаторы.

Чтения начались со своеобразной разминки. Дети разыграли сценки, посвященные преподобному Макарию. И только затем приступили к серьезной работе – слушанию рефератов.

Отделом православного образования и катехизации епархии было принято решение – один из лучших рефератов опубликовать в газете “Алтайская миссия”. Остановились на работе Татьяны Бычковой из школы – гимназии № 3 г. Рубцовска. Тема: “Политика Советского государства в отношении Православной Церкви 20-30 гг. XX века”

К сожалению, нам пришлось опубликовать лишь отдельные выдержки, но и по ним можно судить о глубине мысли автора в исследуемом материале.

Вопреки евангельскому изречению “Кесарево кесарю, а Божие Богу” (Лук. 20,25), большевистская власть заявляла, что все надо отдавать только государству. А потому поставили цель – арестовать как можно больше священников и церковнослужителей. Вот что писал в своих воспоминаниях священник Михайло-Архангельского храма г. Рубцовска о. Михаил Михайловский: “В селе служил много лет мой дедушка: благочинный протоиерей о. Александр Мануилов. Был замучен в 1919 г. Они называли себя красными партизанами, а по моему мнению, это было скопище кровожадных разбойников, которые произвольно чинили расправу над кем только хотели. Особую злобу и коварство проявляли к духовенству. Ими же были замучены и другие мои близкие родные: о. Иоанн Нешумов – священник села Тогучи Алтайского края и мой родной дядя, 23-х летний Александр Александрович Мануилов, тоже священник. Их подвергли неимоверным мукам: отрезали у них конечности тела, нос, уши и даже кастрировали. И это не одного и не двух, а целое множество священнослужителей было замучено в том районе”.

В 1918-21 гг. были разграблены более половины имевшихся в России монастырей – 722. Большевики грабили по всей стране и церковное имущество: ризы, утварь, мебель... Ответом на это повсюду происходили стихийные вспышки граждан. С 1918 по 21 год в России произошло более 1400 кровавых столкновений верующих с представителями советской власти. В них погибли или получили ранения сотни и сотни людей.

Летом 1921 г. русский народ постигло еще одно бедствие – голод. Святейший патриарх Тихон одним из первых откликнулся на народное горе и в августе 1921 г. обратился к пастве, Восточным патриархам, к папе Римскому, архиепископу Кентерберийскому и епископу Йорскому с мольбой – помочь стране, умирающей от голода. Но большевистские власти воспротивились оказанию помощи. Причину высказал Ф.Э. Дзержинский. По его мнению, оказание помощи голодающим укрепит Церковь, а этого допустить нельзя. Церковь разваливается и с помощью голода надо продолжать ее разваливать. На Украине умершие от голода валялись на улицах, и некому было их хоронить, так истощены были оставшиеся еще в живых. К маю 1922 г. в стране голодало около 20 миллионов человек. А погибло к тому времени от голода около миллиона.

Патриарх Тихон после выхода из тюрьмы вторично обратился к православным христианам с призывом оказать помощь голодающим, для чего предложил использовать находящиеся в храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески, цепи, браслеты, и др. предметы, жертвуемые для украшения святых икон) (Архив Кремля КН. 2 с. 11)

За такое обращение безбожные власти сразу ухватились, и началась новая, невиданная волна изъятий церковных ценностей. Однако власти и не собирались их использовать для спасения голодающих. Это было уже не на руку им. Откровенно циничные формы, в которых происходил грабеж, вызывал открытое сопротивление прихожан.

Газета Змеиногорского уезда сообщала о том, что уполномоченный по изъятию церковных ценностей зашел в Михайло-Архангельский храм во время литургии и направился прямо в алтарь, объявив, что он пришел экспроприировать церковные ценности в пользу революции. Верующие, находящиеся в храме возмутились, окружили уполномоченного тесным кольцом. Испугавшись решительно настроенных прихожан, уполномоченный сделал несколько выстрелов из револьвера в купол и, воспользовавшись замешательством верующих, убежал. (“Местное время” от 19 ноября 1994 г.)

Приходские священники пытались спасти хотя бы предметы литургического применения: потиры, дарохранительницы... А безбожной власти этого только и надо было: заподозренных в укрывательстве священников арестовывали и уже судили как уголовных преступников.

В декабре 1922 г. газета “Красный Алтай” из номера в номер публиковала материалы о “процессе барнаульских церковников, обвинявшихся в укрытии церковных ценностей и контрреволюционной деятельности. Всего за два месяца – март, апрель 1922 г. в крае было изъято серебра 14 пуд. 90 зол. Драгоценных камней, которые украшали ризы икон, 1 ф. 92 зол. Полученные средства были использованы на содержание самой комиссии по изъятию церковных ценностей. Голодающим, естественно, не досталось от этих грабежей ничего.

19 марта Владимир Ульянов написал известное письмо, в котором вслед за Дзержинским требовал максимально воспользоваться голодом населения. “Мы должны, – писал Ильич, – именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение духовенству и с такой жестокостью, чтоб это не забывалось в течение нескольких десятилетий”. Этот злой гений требовал показательных процессов над священниками, которые бы заканчивались непременно расстрелами. “Чем больше расстреляете, тем лучше”, – писал этот богоненавистник.

За 1929-1933 гг. было арестовано около 40 тысяч церковно- и священнослужителей. Большая часть из них была расстреляна. А кто уцелел и дожил до гонений 1937 г., претерпели мученическую кончину. Но и этого безбожному правительству показалось мало, и чтобы еще больше ужесточить репрессии, был принят пятилетний план войны с Церковью.

Газета “Степной пахарь” Рубцовского исполкома в одном из своих номеров сообщала: “Конференции и собрания ячеек союза безбожников проводятся под углом увязки в политической плоскости роли Союза безбожников в хозяйственном и культурном строительстве”. Физические уничтожения священников усилились.

Вот что говорится в покаянном письме епископу Барнаульскому Иакову от дьякона Г. Хлапцева: “Я был арестован в селе Павловском, и стали меня принуждать, чтоб я им выяснил, какой у нас был заговор... и давай надо мной издеваться. Я отказывался писать то, чего не было. Но впоследствии вынужден был писать под пытками, каких даже представить трудно, и стали мне диктовать...” (ЦХАФ ФР 536 оп. 1 Д. 236 л. 127).

В начале 1937 г. была проведена перепись населения СССР. По предложению Сталина в эту перепись был включен вопрос о религии, на который отвечали все граждане с 16 лет. Из населения 98,4 млн. человек верующими себя назвали 55,3 млн. человек. Несмотря на жесточайшие гонения на Церковь, население страны оставалось православным. Теперь все больше людей за рубежом смотрят на Россию и происходящие в ней процессы духовного подъема как на единственную надежду. Они говорят: если Россия спасется, она спасет весь мир.