Житие и чудеса святителя Кутберта, епископа Линдисфарнского.
Часть 2

Часть 1

О том, как игуменья Эльфледа и одна из ее монахинь получили исцеление от пояса святого Кутберта

Святитель Кутберт, епископ Линдисфарнский. Иконописец: Айдан Харт Кутберт совершал чудеса исцеления и тогда, когда совсем удалился от людей. В то время жила святая служительница Христова Эльфледа^[1], которая радости своего девства совмещала с материнской заботой о большой общине монахинь. Эта игуменья, к благородству своего происхождения (ибо она была королевского рода) добавившая добродетели святой жизни, весьма почитала Кутберта. И вот случилось так (а об этом позднее Эльфледа рассказала священнику Линдисфарнской церкви Херефриду, который, в свою очередь, поведал это мне), что Эльфледа серьезно заболела и была уже на пороге смерти. Лекари ничем не могли ей помочь, но внезапно по милости Божией болезнь отступила и смерть уже не грозила страдалице, хотя и полного исцеления не было. Боль перестала терзать ее внутренние органы, члены ее окрепли, но она не могла стоять и ходить, разве что только на четвереньках. Служительница Христова с горечью думала, что никогда уже к ней не вернется прежнее здоровье, а надежда на помощь врачей давно иссякла. Однажды, когда она предавалась столь печальным мыслям, ей вдруг вспомнился Кутберт, живший в мирном уединении, и захотелось иметь какую-нибудь вещь святого. «По вере моей помощь вскоре, конечно же, придет ко мне», – сказала она себе. А через малое время в обитель приехал некий человек, который привез льняной пояс от святого Кутберта. Игуменья, весьма обрадованная подарком, поняла, что Божиим изволением Кутберту стали известны ее мысли. Эльфледа обвязала себя этим поясом и на следующее утро уже могла встать на ноги. А на третий день она была совершенно здорова.

Спустя какое-то время одна из монахинь этой обители была сражена сильнейшей головной болью. День ото дня ей становилось все хуже, и казалось, она вот-вот умрет. Преподобная игуменья посетила ее и, увидев, как сильно та страждет, обвязала ей голову поясом Кутберта. Боль отступила в тот самый день. Монахиня сняла с себя пояс и спрятала у себя в келье. Через несколько дней игуменье снова понадобился пояс, но его не нашли ни в келье, ни в другом каком-либо месте. Все это произошло по Божиему Промыслу: Господь этими двумя чудесами показал святость Кутберта двум праведникам, а потом забрал у них пояс, чтобы неверующие не усомнились в его чудодейственности. Ведь если бы пояс остался в обители, к нему стали бы приходить болящие, и если кто-нибудь из них по своему недостоинству не получал исцеления, то стал бы сомневаться в святости реликвии, вместо того чтобы сокрушаться о своей греховности. Так милостью и Промыслом Божиим верующие укрепились в вере, а возможные происки неверующих были предотвращены.

О том, как Кутберт предсказал игуменье Эльфледе гибель короля Эгфрида и свое епископство

В другой раз святая дева Эльфледа, духовная мать других служительниц Христовых, послала преподобному Кутберту свою смиренную просьбу навестить ее, ибо ей была нужда обсудить с ним одно важное дело. Кутберт сел с братиями в лодку и отправился к острову Кокет^[2], названному так потому, что расположен против устья одноименной реки. Остров этот славен тем, что там подвизается множество иноков. Здесь и встретилась с ним Эльфледа, и Кутберт разъяснил ей многое, о чем она вопрошала его; но вдруг, прервав беседу, она, пав перед ним на колени, принялась умолять его, во имя Всемогущего Царя Небесного и Его ангелов, открыть ей, как долго будет жить и править ее брат король Эгфрид. «Знаю, – сказала она, – что тебе ведомо это, ибо ты весьма прозорлив». Кутберт, хоть и был потрясен ее мольбой, все же не хотел дать прямого ответа на ее вопрошание. «Странно слышать мне, – проговорил он, – что ты, мудрая и сведущая в Писании служительница Христова, называешь жизнь человеческую долгой. Разве не говорит псалмопевец, что “лета наши как бы паутина считаются”? Разве не говорит Соломон, что если человек живет много лет и все эти годы веселится, то пусть помнит и о темных днях, которых будет много; а когда придут эти дни, прошлое покажется суетным? Тем более краткой покажется жизнь тому, для кого настал его последний год, ибо смерть уже стучится к нему во врата». Услышав это страшное пророчество, Эльфледа зарыдала. Затем, утерев слезы, она с истинно женской смелостью принялась умолять Кутберта открыть ей во славу Божию, кто станет преемником ее брату, ибо у него не было ни детей, ни братьев. Немного помолчав, он сказал: «Не говори, что у него нет преемника. Ибо приедет человек, которого ты обнимешь с такой же сестринской любовью, как будто это сам Эгфрид». «Тогда скажи мне, где он», – проговорила Эльфледа. Кутберт отвечал: «Посмотри на море: оно изобилует островами. Богу возможно послать англам правителя с одного из этих островов». И Эльфледа поняла, что Кутберт говорит про Альдфрида^[3], которого считали другим сыном отца Эгфрида – он в то время обучался в Ирландии. Эльфледа знала, что Эгфрид хотел видеть Кутберта епископом, и желала узнать, суждено ли этому сбыться. Она продолжала: «О, как разнятся устремления сердец человеческих! Одни радуются своим богатствам, другие же, любя богатства, не имеют их и не могут им радоваться. Ты пренебрег предложенной тебе земной славой и отказываешься от епископства, хотя в глазах человеческих нет ничего выше этого сана, – ты же предпочел жизнь пустынника». Кутберт на это сказал: «Знаю свое недостоинство; но, куда бы мы ни скрылись, не избежать того, что определил нам Царь наш Небесный. Если же мне и придется взять на себя это бремя, то лишь на краткое время. Через два года, возможно, я смогу вернуться к уединению и тишине, столь привычным мне. Однако прошу тебя во имя Господа нашего и Спасителя, пока я жив, никому не рассказывать о том, что я тебе поведал». Он ответил и на другие вопросы игуменьи, дал ей должные наставления и вернулся на остров Фарн к своему отшельничеству.

Вскоре был созван большой собор, на котором присутствовал и король Эгфрид, а возглавлял этот собор блаженной памяти архиепископ Феодор^[4]. И на соборе все единодушно избрали Кутберта епископом Линдисфарна. К нему не раз посылали вестников и письма, но он отказывался покидать свое уединение. Сам король Эгфрид, а с ним и преподобнейший епископ Трумвин и другие благочестивые мужи и сановники прибыли на остров Кутберта и, пав перед ним на колени, со слезами на глазах умоляли его во имя Господа отправиться вместе с ними на собор, и подвижник Божий, сокрушаясь о своем уединении, вынужден был оставить его. И хотя сам Кутберт стремился к иному, он подчинился единодушному желанию, чтобы он принял на себя бремя епископского служения. Посвящение отложили до конца зимы, которая тогда только начиналась. Пророчество Кутберта исполнилось до конца: в следующем году король Эгфрид был убит пиктами, и трон занял его брат Альдфрид, вернувшийся из Ирландии, куда за несколько лет перед этим он отбыл, движимый жаждой учености.

<…>

О том, как Кутберт увидел гибель короля Эгфрида, будучи совсем в другом месте

Когда король Эгфрид весьма необдуманно выступил с армией против пиктов и стал жестоко и беспощадно разорять их земли, Кутберту было открыто, что пришло время сбыться тому, о чем он говорил его сестре, – что короля ожидает скорая смерть. Он отправился в Лугубалию (которую англы неправильно именуют Луелем)^[5], чтобы встретиться с королевой, ожидавшей там исхода войны в монастыре у своей сестры. На следующий день после его приезда горожане повели Кутберта по городу, желая показать ему городские стены и прекрасный источник, обустроенный еще римлянами. Вдруг Кутберт почувствовал сильное стеснение духа. Он оперся о посох, горестно склонил свою голову, затем выпрямился и, глядя на небо, глубоко вздохнул и произнес почти шепотом: «Ну вот, все и решилось». Священник, стоявший рядом, понял, о чем говорит святой, и поспешно спросил: «Как же Вы это узнали?» Но Кутберт, не желая больше говорить о том, что было открыто лишь ему одному, сказал только: «А ты не видишь удивительной перемены в природе? Кто может понять суды Божии?» Он тотчас поспешил к королеве, чтобы сказать ей несколько слов с глазу на глаз. Была суббота, и потому праведник посоветовал королеве вот что: «Будь осторожна. Но завтра воскресенье, и этот день следует посвятить Богу. А в понедельник рано утром вели закладывать лошадей и отправляйся в королевскую резиденцию. Возможно, король уже убит. Меня просили завтра освятить в монастыре часовню, но как только я исполню это, я вернусь к тебе».

В воскресенье он проповедовал слово Божие братии монастыря и, завершая свои наставления, сказал им: «Возлюбленные братия, бодрствуйте, как учит о том апостол. Твердо стойте в вере, чтобы внезапное искушение не застало вас врасплох. Помните слова Господа: “Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение”^[6]». Люди, слышавшие эти слова, подумали было, что Кутберт говорит о том, что мор, незадолго перед этим свирепствовавший тут, может вновь вернуться в их края. Кутберт же продолжал: «Когда я отшельничал на острове Фарн, однажды в Рождество братия пришли ко мне и стали уговаривать оставить на время мое уединение, чтобы провести с ними этот святой и радостный праздник. Я уступил их искренним просьбам и вышел из затвора. Мы сели за трапезу. А в самый ее разгар я сказал им: “Братия, молю вас, не будем забывать о благоразумии и осторожности. Как бы не застало нас врасплох искушение”. Они же отвечали мне: “Но ведь сегодня Рождество нашего Господа! Разве не пристало в этот день всем веселиться?” Я согласился с их словами, и мы продолжили нашу трапезу. Мы услаждали себя едой и веселыми рассказами. Но я вновь прервал веселье, напомнив о необходимости бодрствовать и молиться, чтобы быть готовыми к искушениям. “Ты прав, – отвечали они, – но впереди еще много постных дней. А сегодня же возрадуемся о Господе. В этот день ангел принес пастухам радостную весть о рождении Спасителя и сказал, что отныне радоваться этому будут по всей земле”. “Хорошо, – сказал я, – возрадуемся!” Но когда я в третий раз повторил слова предостережения, братия поняли, что моему волнению должна быть причина, и сказали в страхе: “Да, ты прав. Нам надлежит постоянно бодрствовать и быть всегда во всеоружии против козней и искушений диавола”. Должен признаться, я знал так же мало, как и они, ждет ли нас искушение или нет. Я только чувствовал, что душа наша должна быть всегда готова стойко противостоять внезапным нападениям. На следующее утро они возвратились на Линдисфарн и обнаружили, что один из братиев умер от чумы. Мор продолжался месяц за месяцем, свирепствовал целый год и унес жизни многих сильных духом отцов и братиев. И потому я напоминаю: непрестанно молитесь, чтобы внезапное бедствие не застало вас неподготовленными».

Услышав этот рассказ человека Божия, люди вновь подумали, что он предупреждает их о чуме. А на следующий день в город пришел вестник с поля битвы, и его печальная новость объяснила слова Кутберта. Оказалось, что в тот самый день и час, когда Кутберт так взволновался, стоя возле римского источника, король и вся его дружина были убиты врагами.

О том, как Кутберт предсказал свою смерть отшельнику Герберту

Святые Кутберт и Герберт. Иконописец: Айдан Харт Вскоре Кутберта пригласили в Лугубалию рукоположить диаконов в священники и, по обычаю, благословить королеву^[7]. Был там священник святой жизни по имени Герберт^[8], давно уже связанный с Кутбертом узами духовной дружбы. Он вел отшельническую жизнь на острове посреди большого озера, из которого вытекает река Дервент. Каждый год он приезжал к Кутберту слушать его наставления о пути к вечному спасению. Узнав, что тот гостил в Лугубалии, Герберт поехал туда, чтобы, вдохновившись, как всегда, советами Кутберта, с еще большим рвением стремиться к Царству Небесному. И вот когда они услаждались небесной влагой Божественного учения, Кутберт сказал как бы нечаянно: «Спрашивай меня, брат Герберт, обо всем, что тебе нужно узнать. Ибо мы в последний раз встретились в этом мире во плоти. Вижу, близится время, когда я должен буду оставить земную юдоль». Услышав это, Герберт пал на колени и, заливаясь слезами, проговорил: «Прошу тебя во имя Господа не оставлять меня, твоего преданного товарища! И умолить Бога милостивого, чтобы мы, вместе служившие Ему на земле, вместе отправились бы и на небеса и предстали бы там перед Ним, созерцая славу Его. Ты знаешь, что я всегда старался жить согласно твоим наставлениям, а если по человеческой слабости или неведению ошибался, то тотчас спешил исправиться, к твоему пущему удовольствию». Епископ углубился в молитву, и вскоре открылось ему от Господа, что исполнится то, о чем он молился. «Встань, брат, и не рыдай, – проговорил он. – Возрадуйся и возвеселись, ибо Божией милостью нам будет даровано просимое нами».

Течение событий подтвердило правоту предсказания. После расставания они, действительно, больше не виделись, но их души оставили тела в один и тот же миг и вместе были доставлены ангелами в Царство Небесное, чтобы предстать престолу Божию. Однако Герберт перед смертью был сражен долгой и мучительной болезнью. Это было устроено по милости Божией, чтобы Герберт, отстававший в добродетелях от человека Божия Кутберта, своими страданиями уравнялся в славе со своим заступником и был сочтен достойным покинуть тело в один час с ним и вознестись в небесную обитель вечной благодати.

<…>

О том, как Кутберт, объезжая свою епархию, исцелил юношу

Однажды этот преподобный пастырь стада Христова, объезжая свою епархию, оказался в некоей гористой и дикой местности. И множество людей из окрестных селений пришли туда, чтобы получить благословение Кутберта. Здесь не было ни церкви, ни другого строения, где бы можно было достойно принять епископа и его помощника, и потому собравшиеся поставили для Кутберта палатку прямо на поляне, а для себя соорудили шалаши из сучьев и веток росших вокруг деревьев. Два дня человек Божий проповедовал народу, а затем благословил тех, кто недавно возродился во Христе, чтобы на них сошла благодать Святого Духа. В это время появились женщины, несшие на носилках юношу, изнуренного тяжелой болезнью. Они положили юношу неподалеку на опушке леса и послали человека к Кутберту испросить дозволения принести к нему больного для благословения. Увидев юношу, Кутберт понял всю серьезность его болезни. Он попросил людей отойти как можно дальше, а затем прибегнул к своему главному средству – молитве. И когда, помолившись, он благословил больного, болезнь отступила, а ведь прежде ни снадобья лекарей, ни забота близких не могли одолеть ее. Силы юноши возвратились, он встал и прославил Бога. Так тот, кого обессиленным принесли к Кутберту скорбевшие женщины, возвратился домой здоровым и веселым к радости своих близких.

О том, как Кутберт во время чумы вернул к жизни умиравшего ребенка

Святой Кутберт исцеляет ребёнка В то самое время разразилась ужасная чума, так опустошившая окрестности, что в больших деревнях и поместьях, дотоле многолюдных, почти никого не осталось. В эти дни скорби преподобнейший служитель Божий Кутберт, объезжая свою епархию, проповедовал слово Божие с еще большим усердием и утешал тех немногих, кто еще был жив. И вот однажды он прибыл в некую деревню. Благословив и наставив всех, кого смог найти, он спросил у священника: «Есть ли еще кто-нибудь нуждающийся в нашей поддержке? Или мы посетили здесь всех и можем отправиться в другую деревню?» Священник оглянулся вокруг и увидел женщину, стоявшую вдали, у которой только что умер один ребенок; другое свое дитя, уже умирающее, она держала на руках. Слезы текли по ее лицу, свидетельствуя о ее страдании, прошлом и нынешнем. Кутберт тотчас же направился к ней, благословил и поцеловал мальчика. «Не бойся и не печалься, – сказал он матери. – Твоему сыну станет лучше, и он будет жить. А ты больше не потеряешь никого из членов своей семьи». И мать, и ребенок еще жили долго во свидетельство того, что сбылось пророчество человека Божиего.

О том, как Кутберт увидел возносящуюся на небеса душу человека, сорвавшегося с дерева

Кутберт знал, что приближалось время его перехода в вечность. И потому он желал оставить пастырское служение и вернуться к уединенной жизни, чтобы, освободившись от земных забот, предаваться только молитве и псалмопению и так подготовиться к смерти – то есть к жизни вечной. Но прежде он хотел еще раз объехать епархию и посетить дома преданных Богу людей, чтобы в последний раз наставить их и укрепить их силы, а потом уже вернуться к радостям и тишине отшельнической жизни, которой он так жаждал.

В это время благородная и святая служительница Божия Эльфледа, о которой мы уже говорили, просила его посетить одну усадьбу, принадлежавшую ее монастырю, чтобы побеседовать с нею и освятить церковь, ибо здесь жило много служителей Божиих. И вот приступили все к трапезе, как вдруг Кутберт, забыв про земную пищу, весь ушел мыслями своими в горнее. Его руки бессильно опустились, лицо побледнело, удивленный взгляд застыл на чем-то невидимом, а нож выпал из руки на стол. Стоявший рядом священник повернулся к игуменье и прошептал ей: «Спроси у епископа, что он видит сейчас. Ибо я знаю, почему рука его обессилела и нож выпал из нее: он, конечно же, увидел что-то, чего не видим мы». Эльфледа тотчас обратилась к Кутберту: «Прошу тебя, владыка, скажи, что увидел ты такое, что руки твои онемели и не удержали даже ножа». Епископ не хотел говорить о своем видении и ответил шуткой: «Не могу же я все время есть – когда-нибудь надо и остановиться». Но игуменья не отступала, и тогда епископ отвечал: «Я увидел, как ангелы несут на небо душу праведника». «Откуда он?» – спросила Эльфледа. – «Из твоей обители». Игуменья пожелала знать его имя. «Ты сама назовешь его имя завтра в церкви во время службы», – ответил Кутберт.

Услышав это, Эльфледа немедленно отправила человека в главный монастырь разузнать, чья душа только что рассталась с телом. Посланный нашел в монастыре всех живыми и здоровыми, но когда на следующее утро он возвращался к игуменье, то встретил нескольких человек, везших в телеге тело одного брата, чтобы похоронить его. Расспросив их, он узнал, что это пастух из их монастыря, человек святой жизни, который, забравшись на дерево, сорвался с него и разбился насмерть. Он отошел в вечность в тот самый миг, когда Кутберт увидел, как душа его возносилась на небеса. Узнав об этом, Эльфледа была весьма изумлена. Она подошла к епископу и проговорила: «Владыка, помяни на литургии моего слугу Хадвальда, который умер вчера, упав с дерева». И все ясно поняли, как прозорлив святой Кутберт: он не только увидел душу только что умершего, восходившую на небеса, но предвидел, когда ему сообщат о смерти этого человека.

<…>

О том, как Кутберт во время болезни боролся с искушениями и какие распоряжения дал перед своей смертью

После Рождества Кутберт решил вернуться в уединение на свой островок. Множество монахов собралось его проводить. Один из них, пожилой монах, твердый в вере, но слабый телом, ибо дизентерия истощила его, спросил: «Скажи, когда мы сможем снова увидеть тебя?» Ответ был прямой: «Когда придете забирать мое тело». Ему оставалось лишь менее двух месяцев предаваться радостям тихой отшельнической жизни. Он постарался как можно скорее приучить ум и тело к прежней строгой дисциплине. Потом он был сражен внезапной болезнью, чтобы перенесением продолжительной боли подготовиться к радостям небесного блаженства.

О смерти Кутберта мне рассказал достопочтенный Херефрид, человек глубоко верующий, в то время игумен Линдисфарнской обители. Вот его слова: «Три недели терзала его болезнь, прежде чем он испустил дух. Заболел он в среду; в среду же болезнь победила, и он отошел к своему Творцу. В то утро, когда началась болезнь, я приехал к нему (и за три дня до этого я с некоторыми братиями был у него), чтобы услышать его наставления и получить благословение. Я, как обычно, дал сигнал о своем прибытии. Кутберт подошел к окошку своей кельи, но на мое приветствие ответил только вздохом. “Что с тобой, владыка? Уж не напала ли на тебя хворь этой ночью?” “Да, так и есть”, – сказал он, имея в виду начавшуюся болезнь. Я же подумал, что Кутберт говорит о своем старом недуге, тревожившем его почти каждый день, а не о новых страданиях, и не спрашивал более ни о чем, лишь сказал: “Благослови меня, ибо мне пора возвращаться”. “Сделай вот как, – отвечал Кутберт. – Сейчас садись в лодку и спокойно возвращайся в обитель. А когда Господь заберет мою душу, похорони меня здесь, рядом с часовней, на южной стороне, к востоку от святого креста, который я сам поставил. К северу от часовни найдешь под дерном гроб – дар святого игумена Кудды. Положи мое тело в этот гроб. В том же месте ты найдешь и полотно. Это дар игуменьи Верки. Из почтения к этой благочестивой женщине я не хотел сделать из него одежды для земной жизни и сохранил для погребального савана”. Услышав эти слова, я воскликнул: “Отче, ты так слаб, что говоришь о своей смерти?! Позволь же мне отправить сюда кого-нибудь из братиев, чтобы он присматривал за тобой”. “Плыви домой и возвращайся в должное время”, – отвечал он. Я настаивал, что кто-то должен быть рядом с ним, но Кутберт не соглашался. Наконец я спросил, когда нам надлежит вернуться. “Когда Господу будет угодно. Он укажет”.

Вернувшись в обитель, я сказал братии: “Как понял я из его слов, скоро он предстанет пред Господом”. Вся братия собралась в церкви, и мы принялись непрестанно молиться о нем. Я очень хотел вернуться к нему на остров, но в течение пяти дней шторм не позволял это сделать. Последующие события показали, что это был Промысл Божий. Всемогущий Господь, желая очистить Своего раба от всех следов человеческой слабости и показать невидимым врагам их бессилие перед его верой, благоволил отрезать его от людей на столь продолжительный срок, дабы испытать его физическим недугом и лютой бранью с древним врагом.

Когда шторм стих, мы приплыли на остров и нашли Кутберта не в его келье, а в гостевом домике, что стоял на берегу. Другие монахи пошли выполнять одно поручение, а я остался с Кутбертом, чтобы позаботиться о нем. Одна нога его требовала особого внимания: она давно отекала, а теперь покрылась кровоточащими язвами. Я подогрел немного воды и обмыл больную ногу. Затем приготовил ему теплого вина и попросил выпить его, потому что видел по его лицу, как боль и голод ослабили его. Подкрепившись, Кутберт прилег на ложе, а я сел рядом с ним. Он молчал, так что разговор начал я. Я сказал: “Вижу, дорогой владыка, как много ты страдал все это время. Почему ты не хотел, чтобы кто-то остался здесь и присмотрел за тобой?” Он отвечал так: “Богу было угодно, чтобы я в одиночестве терпел мучения, не имея ни помощи, ни людей возле себя. После твоего отъезда боли усилились. Я вышел из кельи и пришел сюда, чтобы тому, кто приедет ко мне, не нужно было идти дальше. Вот уже пять дней и ночей я сижу здесь”. “Но здесь же нет еды! – воскликнул я. – Как же ты обходился без нее все это время?” Кутберт приподнял одеяло, на котором сидел, и показал мне пять луковиц: “Вот что служило мне пищей эти пять дней. Когда меня иссушала жажда или томил голод, я откусывал кусочек, подкрепляясь и освежаясь им”. Одна из луковиц была менее чем наполовину съедена. “И, – добавил он, – враги никогда не нападали на меня так жестоко, как в эти дни”.

Я не посмел спросить, какие это были искушения, и попросил лишь, чтобы он разрешил кому-нибудь остаться с ним. Кутберт согласился, и с ним осталось несколько монахов. Среди них был и священник Беда, старец, часто помогавший и прислуживавший ему. Этот человек лучше всех был осведомлен обо всех дарах и подношениях, которые благочестивые люди передавали для святого Кутберта; даров было так много, что Кутберт боялся, как бы кого не забыть отблагодарить за его подношение прежде своей смерти, и Беда мог ему помочь припомнить всех, а после кончины святого передать дарителям его благословение. С Кутбертом остался и еще один брат. Этот брат долгое время страдал слабостью желудка, и не было никакой надежды на исцеление. Брата этого все знали как благочестивого, рассудительного и серьезного мужа, и потому его сочли достойным стать свидетелем последних слов святого; и в свидетельстве этого брата никто бы не усомнился.

Я вернулся к братии и сообщил, что наш преподобнейший отец завещал похоронить себя на острове Фарн. И добавил, что надо бы братии смиреннейше просить Кутберта позволить перенести его тело в обитель Линдисфарна и похоронить с должными почестями в ее храме. Они согласились с моими словами, и мы все отправились к Кутберту. “Мы не осмеливаемся идти против твоей воли быть погребенным здесь, святой отче, – сказали мы, – но все же дерзаем просить тебя позволить нам перенести твое тело в обитель, чтобы ты всегда пребывал среди нас”. На что он отвечал: “Мне бы хотелось упокоиться здесь, где велась моя духовная брань ради Господа. И хотелось бы здесь восстать из праха, если на то будет изволение Праведного Судии, когда придет Он вершить последний суд. К тому же и вам будет спокойнее, если мое тело останется здесь, ведь к моей могиле, как к убежищу, будут стекаться беглые и преступники, поскольку, каким бы я ни был, слава обо мне как о служителе Божием разнеслась далеко. Вот и придется вам заступаться за этих людей перед сильными мира сего”. Мы долго упрашивали его, убеждая, что это будет для нас легкий труд – труд любви. Наконец Кутберт дал нам согласие, сказав при этом: “Если вы так хотите перенести мое тело к себе в обитель, то будет лучше устроить мою могилу внутри церкви – тогда вы в любое время сможете подходить к ней и подводить тех, кого сочтете нужным”. Мы на коленях поблагодарили Кутберта за разрешение и совет, а затем вернулись домой. Мы еще не раз навещали его».

<…>

О том, как Кутберт дал братиям прощальное наставление и, в последний раз причастившись, в молитве отошел ко Господу

Преставление святого Кутберта «Я зашел к Кутберту в девятом часу, – продолжал Херефрид, – и увидел, что он лежит в часовне возле престола. Я сел рядом. Кутберт говорил мало, ибо страдания его одолевали его. Но когда я спросил, каково будет его прощальное наставление братии, он произнес важные слова о мире и смирении, увещевая сторониться тех, кто не следует этим правилам и сеет гордость и разногласия: “Храните мир и всегда имейте святую любовь друг к другу. Когда будете собираться для решения общих дел, всегда стремитесь к единству решения. Живите во взаимном согласии со всеми остальными служителями Господа и не относитесь с презрением к тем, кто приходит к вам, ища милосердия. Принимайте их, давайте им приют и провожайте в путь с миром; возлюбите их как себя самих. Не превозноситесь над другими братиями по вере и следуйте всем правилам монашеской дисциплины. Не имейте общения с отпавшими от единой кафолической Церкви, и с теми, кто празднует Пасху в недолжное время, и с теми, кто живет развращенно. Никогда не забывайте: если придет время, когда вы будете стоять перед тяжким выбором, что же делать дальше, то лучше покинуть вам этот остров, забрав с собой мои кости, нежели принять нечестие раскольников и стать их рабами. Старайтесь прилежно изучать наставления святых отцов и следовать им в жизни. Исполняйте все правила монашеской жизни, которые Господь по Своей милости благоволил преподать вам через мое служение. Знаю, что хотя некоторые отвергали меня, но после моей смерти станет понятно, что то, чему я учил, не так легко отвергнуть”.

Так наставлял Кутберт, прерываясь время от времени, чтобы передохнуть, ибо болезнь совсем лишила его сил, и даже говорить ему было тяжело. Потом он стал тихо молиться в ожидании той радостной минуты, когда он перейдет в жизнь иную. В час ночной молитвы я причастил его святых Христовых таин. Укрепившись Господними Телом и Кровью, Кутберт обратил свой взор к небесам, воздел руки и с душою, славящей Господа, устремился к небесным радостям».

О том, как на монахах сбылось грозное пророчество псалма, который они пели в минуту смерти Кутберта, и как милостью Божией беда отошла

«Я вышел и сообщил о смерти Кутберта братиям, которые всю ночь бдили и молились, – продолжал свой рассказ Херефрид. – В то время они как раз пели 59-й псалом, начинающийся словами: “Боже! Ты отринул нас, Ты сокрушил нас, Ты прогневался: обратись к нам”. Один из братиев вышел с двумя зажженными свечами, держа по одной в каждой руке, и направился к высокому месту, чтобы братия с Линдисфарна, увидев свет свечей, поняли, что святая душа Кутберта отошла ко Господу, – они заранее договорились, что таким будет знак о его блаженной кончине. Брат в Линдисфарне, наблюдавший за островом и ждавший новостей, тотчас поспешил в церковь, где братия собрались на ночную службу. Когда он вошел в храм, монахи пели тот же 59-й псалом. Это было не без Промысла Божиего, как показали последующие события. Ибо после похорон подвижника случилось такое ужасное бедствие, что несколько братиев, страшась, что не выдержат таких искушений, решили оставить монастырь.

Через год епископом стал Эдберт^[9]. Это был человек высоких добродетелей, всецело посвятивший себя делам любви и прекрасно знавший Священное Писание. С его приходом несчастья прекратились и беспокойство исчезло. Как говорит Писание, “Господь построил Иерусалим, И собрал вместе рассеянный народ Израиля. Он исцелил несчастных и обвязал их раны”. Тогда стал понятен смысл псалма, который монахи пели в минуту кончины Кутберта: его братиев постигнут беды как бы в назидание Господне, но потом Господь явит и Свою милость. Каждый, прочтя этот псалом, увидит, что в его стихах именно этот смысл.

Мы положили тело святого старца в лодку и доставили на Линдисфарн. И при большом стечении народа под пение псалмов мы погребли Кутберта в церкви святого апостола Петра, по правую руку от алтаря».

<…>

О том, как через 11 лет после смерти Кутберта его мощи оказались нетленными

Открытие нетленных мощей св. Кутберта Святость Кутберта подтвердилась многочисленными чудесами. Господь-Вседержитель благоволил открыть, какой славы удостоен Кутберт на небесах, внушив братиям монастыря открыть его мощи. Монахи ожидали найти одни лишь кости, так как думали, что плоть его истлела и превратилась в прах. Братия предполагали положить кости в маленький ларец и поместить его в каком-нибудь подходящем месте для должного почитания останков праведника. В середине Великого поста епископ Эдберт узнал об их намерении и дал на то благословение, повелев совершить церемонию 20 марта – в день погребения Кутберта. Так и сделали.

Открыв гроб, монахи увидели, что тление вовсе не коснулось тела праведника и суставы его рук и ног остались гибкими. Казалось, что Кутберт не мертв, а спит. Одеяния святого не только не истлели, но выглядели как новые: они были свежими и чудесно яркими. Увидев это, монахи исполнились страха и трепета. Взяв малую часть облачения (они не дерзнули даже коснуться тела святого), монахи поспешили к епископу Эдберту, который тогда пребывал вне стен монастыря, в месте, окруженном со всех сторон водами моря, – он любил проводить здесь время Великого и Рождественского постов в молитве и строгом воздержании, проливая обильные слезы. В этом месте и преподобный Кутберт уединялся для духовной брани ради Господа, еще до того, как он удалился на остров Фарн^[10].

Эдберт с радостью принял привезенную братиями часть облачения, выслушал рассказ о чуде и поцеловал святыню с таким благоговением, будто она была все еще на теле святого. «Облачите мощи в новые покровы, – распорядился он, – и перенесите в новую раку. А то место, что было освящено такой благодатию Божией, не долго, уверен, будет оставаться пустым; и счастлив тот, кто по воле Господа, подающего истинное счастье, сподобится найти там упокоение». Еще он произнес и такие слова (я потом переложил их в стихи): «Разве земной язык может поведать о дарах Господа? Разве земные очи могут узреть радости рая? Такое возможно лишь после того, как души оставят тела и будут приняты Самим Господом. Смотрите, как прославлена плоть того, кто удостоился зреть Божественную красоту. Господи, Ты наделил великой силой драгоценные мощи Кутберта, и они теперь свидетельствуют в храме о рае! Ты, Господи, не допустил тления, как прежде освободил Иону из чрева кита на третий день. Израильский народ, который, бродил по пустыне 40 долгих лет, Ты призвал быть Твоим народом. Ты сохранил Ананию, Азарию и Мисаила в огненной пещи. И при последнем гласе трубы, когда земля задрожит, Ты воскресишь нас ради славы Твоего Сына».

Как только епископ закончил эту хвалебную песнь, братия принялись исполнять его повеления. Мощи Кутберта одели в новые облачения и положили в раку, поместив ее в алтаре своей церкви.

<…>

О том, как больной получил исцеление, помолившись у раки Кутберта

Один из священников преподобнейшего Виллиброрда Климента^[11], епископа фризов, однажды приехал на несколько дней на остров Линдисфарн. Внезапно он тяжко заболел. Болезнь мучила его так долго, что о выздоровлении уже нельзя было и думать. Боли были невыносимыми, и продолжение такой жизни страшило больного более смерти. Но Господь его просветил, и страдалец понял, что нужно делать. В воскресенье он сказал ухаживающему за ним: «Прошу, отведи меня в церковь, чтобы я приложился к святым мощам Кутберта. Я надеюсь его предстательством освободиться от мучений и либо вернуться к жизни земной, либо перейти в жизнь вечную». Тот послушался и повел его, опирающегося на посох, в церковь. Опустившись на колени перед ракой с мощами нашего святого отца и возлюбленного Господом служителя Кутберта, священник, склонив голову до самой земли, принялся молиться о своем выздоровлении. Внезапно он почувствовал, что от нетленных мощей святого исходит такая целительная сила, что без всяких усилий смог встать на ноги, выйти из церкви и вернуться к себе в комнату, не прибегая к помощи других людей и не опираясь на посох. Через несколько дней священник совсем поправился и смог продолжить свой путь.

<…>

О том, как отшельник Фелгельд получил исцеление от шкуры теленка, что висела на стене часовни Кутберта

Мы не можем не рассказать о небесном чуде, совершенном по милости Божией в той святой часовне, в которой наш преподобный отец вел духовную брань ради Господа. И только Он, Судия сердец людских, знает, совершено ли это чудо по добродетелям святого Кутберта или же его преемника Этильвальда, столь же преданного Богу. У нас нет оснований не верить, что оба они совершили это чудо ради веры преподобного отца Фелгельда^[12]. Он был третьим преемником на поле духовной битвы святого Кутберта. Сейчас ему за 70, он ждет конца своей земной жизни и жаждет жизни будущего века.

После смерти Кутберта на остров Фарн пришел Этильвальд, подвижник, испытанный многими годами монашеской жизни и, ступень за ступенью, восходящий к вершинам отшельничества. Стены часовни Кутберта со временем ветшали, и между бревнами, из которых они были сложены, образовались большие щели. Через эти щели в непогоду задувал ветер. Преподобный Кутберт, заботившийся более о небесных благах, чем о земных, затыкал эти щели первым попавшимся под руку материалом, солома ли то будет, или глина, или что иное, чтобы ветер и дождь не мешали его постоянным молитвам. Этильвальд, пришедший в часовню, увидев, как она ветха, попросил братиев, по обыкновению навещавших его, принести ему кусок телячьей шкуры. Он прикрепил ее гвоздями к стене в том углу, где он, как и Кутберт до него, подолгу коленопреклоненно молился, и теперь ничто не мешало ему. Так прожил он 12 лет, пока не вошел в вечную радость Царства Небесного.

Третьим жителем этого места стал Фелгельд. В то время достопочтеннейший епископ Линдисфарна Эдфрит решил починить и укрепить совсем обветшавшую от времени часовню. Когда работы были закончены, многие благочестивые люди просили Фелгельда дать им какую-нибудь реликвию, связанную с Кутбертом или Этильвальдом. Ему пришла мысль разрезать телячью шкуру на части, но сначала он решил испытать ее на себе. Еще тогда, когда он жил вместе с другими братиями, у него на лице образовалась опухоль; в уединении же его болезнь усилилась, ибо строгое воздержание подвижника и его пренебрежение всем телесным, долгое пребывание в затворничестве без солнца и свежего воздуха очень способствовали этому. Все лицо отшельника стало одной большой красной опухолью. Опасаясь, как бы этот недуг не вынудил его покинуть затвор и возвратиться в монастырь, Фелгельд обратил свои надежды к тем, кто ранее подвизался здесь, веря, что подвижники Божии исцелят его. Он намочил в воде кусок телячьей шкуры и протер им лицо. И тут же опухоль спала и краснота исчезла. Об этом исцелении я услышал сначала от одного преданного Господу священника из монастыря Ярроу. Он говорил, что сам видел, каким опухшим было лицо отшельника, был свидетелем и того, что болезнь прошла, ибо отшельник позволил ему рукой, просунутой в окошко часовни, ощупать его здоровое лицо. Позднее и сам Фелгельд рассказал мне обо всем этом, подтвердив, что все было в точности так, как говорил священник, и что во все последующие годы, которые он провел в уединении, болезнь более не беспокоила его.

Такова благодать Господа-Вседержителя, которой Он исцеляет в этом мире и дарует вечное блаженство в Царстве Небесном, «венчающаго тя милостию и щедротами, исполняющаго во благих желание твое»^[13].

Конец книги о жизни и чудесах святого Кутберта, епископа Линдисфарнского.

Послесловие. О почитании святителя Кутберта, епископа Линдисфарнского

Святитель Кутберт – самый почитаемый английский святой. Через 11 лет после его кончины, в 698 году, были обретены его нетленные мощи. На острове Линдисфарн непрерывно велись записи о чудесах, совершенных при его гробнице. Вскоре после обретения мощей святителя анонимный автор, а чуть позднее – преподобный Беда Достопочтенный – он особенно почитал святого Кутберта – составили свои версии его жития, достоверность которых не подвергается сомнению. За очень короткое время эти версии жития распространились по всей Англии и даже в континентальной Европе. Известно, что игумен монастыря в Уирмуте (где подвизался преподобный Беда), по имени Кутберт, впоследствии подарил один экземпляр жития святителю Луллу, архиепископу Майнцскому.

Вид на церковь-приорат на острове Линдисфарн. Рисунок 1772 года В VIII–IX веках участились набеги на Англию датчан. После их нападения на Линдисфарн в 875 году монахи покинули остров и отправились на поиски более безопасного убежища и места для святынь и мощей. Во время своих многолетних скитаний с мощами святого Кутберта и других угодников монахи останавливались во многих местах северной Англии и Шотландии, в том числе и в Нортам-он-Твиде, Рипоне и Честер-ле-Стрите (где король Этельстан пожертвовал раке святого Кутберта 96 фунтов серебра, два Евангелия и книгу с его житием). В конце концов они обосновались в Дареме в 955 (по другим сведениям – 995) году и построили здесь саксонскую церковь, куда и поместили мощи святого Кутберта. Когда король Вильгельм I Завоеватель (1066–1087) опустошал и разорял север Англии в 1069 году, сжигая монастыри, деревни и другие поселения, мощи святого Кутберта были снова перенесены, на этот раз в Линдисфарн, но вскоре были опять возвращены в Дарем. По преданию, когда нечестивый король вошел в церковь Дарема, где находились мощи святого, у него начался такой сильный приступ лихорадки, что он выбежал из церкви и поспешил удалиться из города. С 1083 года в Дареме появилась епископская кафедра. И в 1104 году мощи святого Кутберта были перенесены в новый норманнский кафедральный собор при монастыре Дарема. Там они покоились за престолом. Часовня с девятью престолами, куда предполагалось поместить раку святого Кутберта, была построена в 1235 году, а в 1372 году гробницу перестроили. Новая была из мрамора и позолоченного гипса, на ее сооружение была потрачена огромная по тем временам сумма – 200 фунтов стерлингов.

Святой Кутберт оставался самым почитаемым святым Англии до первой половины XVI века. В Даремский собор и монастырь ежегодно стекались тысячи паломников – почитателей святого, любивших его, просивших у него благодатной молитвенной помощи. В монастырь Дарема часто приезжали и короли.

В 995–1200 годах было создано несколько иллюминированных рукописей жития святого Кутберта, что, вместе с происходившими от его мощей бесчисленными чудесами, повлияло на общенациональное почитание святителя по всей Англии и всей Шотландии.

Знамя святого Кутберта Знаменита история о том, как перед битвой при Невиллс-Кроссе в 1346 году приору монастыря в Дареме в сонном видении явился святой Кутберт, который велел взять покров с его раки и, подняв на шест, сделать его боевым знаменем. Приор так и поступил. Он и монахи обители чувствовали себя защищенными «предстательством святого Кутберта и присутствием его святой реликвии». Истинна ли эта история или нет, но «знамя Кутберта» часто выносилось во время битв с шотландцами до самой Реформации. Это свидетельствует о том, что святой считался защитником и покровителем страны.

В средние века святой Кутберт был символом единства и независимости жителей палатината Дарема – автономного княжества, управляемого епископом. Епископ Дарема был не только духовным главой области, но и ее светским правителем, наделенным правом вершить суд, издавать законы, собирать налоги и пошлины и проч. Он был очень влиятельной фигурой, и его власть в палатинате была равновелика власти короля. Небесным же покровителем палатината почитался святой Кутберт. Жителей палатината называли даже «халиуэрфолк», то есть «народ святого».

С именем святого Кутберта связаны две редких рукописных книги. В Даремском соборе хранится Евангелие от Иоанна VII века^[14], некогда принадлежащее, как предполагают, святому Кутберту. Это Евангелие было найдено в 1104 году в раке святого, когда его мощи, вернувшиеся в Даремский собор, были открыты. Евангелие это, созданное в монастыре Уирмут, считается одним из древнейших англо-саксонских манускриптов.

Другой известный манускрипт – созданное в начале VIII века в память святителя Кутберта в Линдисфарнской обители Евангелие, так называемое «Линдисфарнское Евангелие», – хранится в Британской библиотеке. Это Четвероевангелие, латинские тексты которого сопровождены множеством миниатюр, выполненных в кельтско-англосаксонском стиле. Но этот манускрипт интересен не только как уникальный образец иллюминированной рукописной книги: между строк латинского текста Евангелий вписан сделанный епископом Линдисфарнским Алдредом в X веке перевод его на староанглийский язык, а также многочисленные комментарии, поясняющие сложные места текста. Это один из первых переводов Евангелий на английский язык. Святитель Алдред указал среди прочего, что Евангелие это было создано для раки святого Кутберта по велению Эдфрита, святителя Линдисфарнского, и украшено Билфридом Отшельником. Этот манускрипт вплоть до Реформации хранился как одна из святынь в соборе Дарема и был известен как «liber beati Cuthberti qui demersus erat in mare» – «книга святого Кутберта, упавшая в море». Так она называлась потому, что во время скитаний линдисфарнских монахов, бежавших от датчан со своего острова, книга упала в море, но через три дня была найдена на берегу возле Уитхорна неповрежденной, лишь с несколькими пятнами от морской воды.

В 1530-е годы в Англии началась Реформация. В отличие от Германии и других протестантских стран, в Англии этот процесс быстрой ломки церковных традиций был инициирован «сверху» – властью короля. По приказу короля Генриха VIII (1509–1547) сотни монастырей были закрыты, а затем разграблены и разрушены, великое множество святынь, мощи сотен великих святых, иконы были осквернены и уничтожены жестокими иконоборцами и хулителями святынь. Посланники короля пришли и в Даремский собор, чтобы закрыть его, «изъять» все церковные ценности и богатства, в том числе вскрыть гробницу Кутберта, в которой, как они были уверены, не было ничего, «кроме сокровищ и пыли». Есть документальное свидетельство, что один из посланников короля подошел к гробнице святого, намереваясь открыть ее, унести богатства, а раку разбить вдребезги. Подняв крышку раки, он едва не упал в обморок: он увидел святого нетленным, в полном облачении и словно он только что совершал литургию; конечности его были мягкими, гибкими и как будто даже теплыми, а от тела его исходило неземное благоухание. Увидевший это в страхе позвал второго посланника, чтобы тот посмотрел на нетленные мощи. Тот отказывался верить в это, пока сам не подошел и не убедился. Все же гробница была частично разграблена, а мощи повреждены: нога святого Кутберта была сломана. Мощи тайно похоронили под алтарем собора. Когда ситуация стала спокойнее, мощи возвратили на прежнее место. Мощи пребывают и сейчас в соборе Дарема, где до сих пор по молитвам этого святого угодника происходят чудеса и исцеления.

Много православных посещают этот собор в наше время.

Рака святого Кутберта и его статуя с головой святого короля Освальда в Даремском соборе В 1827 году при обследовании гробницы святого Кутберта в соборе Дарема было обнаружено, что святитель похоронен в архиерейском облачении из византийской ткани, на которой имеются надписи по-гречески. На византийском фрагменте облачений святого изображены древние эмблемы епископского служения: воды с плавающими рыбами, а также олицетворение земли с символами плодородия. Это вскрытие мощей святого, устроенное протестантами для «разоблачения суеверий», подтвердило подлинную историческую связь английского христианства с Православием^[15].

Протоиерей Андрей Филлипс, настоятель церкви во имя святителя Иоанна Шанхайского в городе Колчестер графства Эссекс (РПЦЗ), в своей книге «The lighted way» («Светлый путь») сравнивает святого Кутберта и преподобного Серафима Саровского – двух великих вселенских святых: «Святитель Кутберт Линдисфарнский, известный как “чудотворец всей Британии”, был в VII веке английским отшельником и епископом. Преподобный Серафим Саровский, проповедник стяжания Святого Духа, был русским священником и монахом XIX столетия. Для тех, кто находится вне Православной Церкви, может показаться необычным сравнение двух этих людей – разных национальностей, живших с разницей в 13 веков. Но в этом нет ничего особенного. Оба – и святитель Кутберт, и преподобный Серафим – жили и трудились в одном и том же монашеском духе, имеющем корни в Евангелии и апостольском Предании, а также у отцов-пустынников во главе со святым Антонием Великим. Начиная с III, на протяжении IV и V столетий влияние отцов-пустынников получило распространение на севере и юге, востоке и западе. На юг их образ жизни распространился по Нилу до его верховий, Эфиопии и Судана. На восток, а затем и на север их аскетическое учение и делание распространились в Палестине, в тех землях, которые ныне составляют Турцию и Грецию, Армению и Грузию, Ирак и Иран. Позже они пришли на Балканы и в Россию, а через Волгу – и в Сибирь, Японию, Китай и на Аляску. Двигаясь на запад, а затем и на север, они получили распространение в Северной Африке, Италии и Галлии, в Ирландии и остальной части Британских островов, затем – в Исландии и всей Западной Европе.

Таким образом, такое сопоставление русской и английской святости не должно казаться странным: преподобный Серафим и святитель Кутберт, одни из величайших святых своих стран, несли в себе тот же самый дух, что и отцы-пустынники. И если бы Англия осталась во Вселенском Православии, англичане знали бы сегодня житие святого Кутберта лучше, чем житие святого Серафима. И в этом случае сегодня мы, англичане, говорили бы не о святителе Кутберте как об “английском” преподобном Серафиме, а, скорее, наоборот: о преподобном Серафиме как о “русском” святителе Кутберте. И как преподобный Серафим, родившийся в Курске, спас Россию своим заступничеством в танковой битве под Курском в 1943 году, так в 1942 году святитель Кутберт, мощи которого почивают в соборе Дарема, своими молитвами спас этот город от бомб Люфтваффе, скрыв город в густом тумане в ночь их налета… “Радость моя, стяжи дух мирен, и тысячи душ вокруг тебя спасутся”, – сказал преподобный Серафим Саровский одному из монахов монастыря. Нетрудно представить святителя Кутберта, говорящего то же самое».

В Англии не менее 135 церквей освящены во имя святителя Кутберта (из них 83 – древние!), что указывает на его особое почитание^[16]. В Шотландии, где также велико почитание этого угодника, ему посвящено не менее 17 храмов^[17]. Большая часть освященных во имя святого Кутберта церквей расположены в шести северных графствах Англии, а остальные разбросаны по всей стране и есть даже в таких отдаленных от севера районах, как Сомерсет, Корнуолл и Восточная Англия. Посвященные св. Кутберту церкви есть и в других странах, например Канаде и Австралии.

Православный храм в городе Дарем (приход Русской Православной Церкви Московского Патриархата, Сурожская епархия), расположенный недалеко от собора, где почивают мощи Кутберта, также освящен в его честь. Святителю Кутберту составлены православные служба и акафист на английском языке.