Слушая порой, что говорят, пишут в наши дни про верующих людей (заслуженно или нет, неважно), — ощущаешь иногда вдруг непреодолимое желание узнать: а как лично ты выглядишь в глазах других людей? Нет, не потому, что так зависишь от постороннего мнения. И не оттого, что ищешь от людей славы. И не в силу каких-то неизжитых комплексов. И не из корысти... Совсем по-другой причине.
Когда же приближались дни взятия Его
от мира. Он восхотел идти в Иерусалим; и послал
вестников пред лицем Своим; и они пошли и вошли в
селение Самарянское; чтобы приготовить для Него; но
там не приняли Его, потому что Он имел вид
путешествующего в Иерусалим (Лк. 9, 51-53).
Самарянам, жившим в этом селении, не понадобилось в этот раз слышать слова Христа, видеть дела Его. Им оказалось достаточно лишь Его внешнего облика, чтобы признать в Нем Путешествующего в Иерусалим и на этом основании отказать в приюте и ночлеге.
И если посмотреть на историю Церкви Христовой, то нетрудно заметить, как похожи были на Господа и Учителя своего все Его истинные ученики — от апостолов до новомучеников ХХ столетия. У каждого из них был вид путешествующего в Иерусалим. В горний, небесный, разумеется. В Иерусалим, град земной, сегодня путешествуют многие и с разными целями. И среди них, к слову, далеко не всегда различишь паломников — разве что по внешним каким атрибутам и признакам.
Вот и хочется понять поэтому: как видят тебя другие люди? Угадывается ли и в тебе образ путешествующего? Или ты похож на кого угодно, только не на того, кто, по слову апостола, не имеет здесь пребывающего града, но грядущего взыскует (Евр. 13, 14)?
И это не праздный вопрос, потому что очень редко мы, современные христиане, «узнаваемы», «отличны». Мы ходим в храм, молимся, постимся, читаем Евангелие и святых отцов и... остаемся такими же, как и те люди, которые ничего не знают об открывшейся нам жизни, не вкушали этой духовной пищи, но живут по-прежнему «во тьме и сени смертной» (Ис. 9, 2).
У нас те же реакции — ветхого, а не нового человека, мы так же быстро теряем душевное равновесие, стоит нас слегка задеть, так же поддаемся раздражительности, гневу, зависти. Так же косны в том, чтобы придти на помощь нуждающемуся, тем паче — пожертвовать чем-то ради него или предпочесть пользу ближнего своей. В нас не видно смирения и той любви, по которой когда-то так хорошо узнавали христиан язычники — даже из числа их преследователей и гонителей. Не видно... И самаряне, скорее всего, не стали бы чинить нам препятствий к тому, чтобы войти в их селение и заночевать в нем.
И — вот беда! Нас это, судя по всему, не очень и беспокоит. А, с другой стороны, и правда — что нам суд внешних! Мы ведь знаем, кто мы. Знаем, во имя Кого крестились, Чье Тело и Кровь принимаем во Святом Причащении, Кому молимся. И потому мы свободны. Свободны в той мере, что можем не думать о том, как поступаем с этими самыми внешними в своей повседневной жизни, честны ли, порядочны, любовны ли с ними. Можем не думать и о том, как поступаем друг с другом у всего мира на глазах, можем ссориться, спорить со «своими по вере», предаваться взаимным насмешкам, обвинениям, оскорблениям, осуждению... И при этом все так же твердо знать, что мы — христиане.
И, конечно, мы можем не беспокоиться о том, что не похожи на путешествующих в Иерусалим. И быть уверенными в том, что именно туда идем. Можем... Мы вообще многое можем. Кроме одного, пожалуй: так живя, и правда его достичь...
Заповедь Божия: "Возлюби ближнего своего..." практически реализована в духовных законах земного бытия: "Дух творит себе форму", "Соделанное тщеславием, обретается в беСславии" и т.п. Все "путешествующие" в Царствие Небесное (Небесный Израиль) "легко" в этом удостоверяются.
БЛАГОСЛОВЕН ГРЯДЫЙ ВО ИМЯ ГОСПОДНЕ!
Мне странно, что Вы смешиваете "внешние проявления святошества" и необходимость для христианина жить по евангельским заповедям, собственно по-христиански. Это суть разные вещи, диаметрально противоположные. Вы полагаете, что те самые древние христиане, которых язычники узнавали именно по образу жизни, действий, поступков, были именно такими "святошами, живущими напоказ"? Я не думаю. Их жизнь была самой действенной проповедью Евангелия. И в силу этого "каждый день прилагались спасаемые к Церкви". Чудно мне, что такие очевидные для верующего человека вещи превращаются в "тонкую тему"...
Если познание нашей немощи приводит к смирению, и мы действительно смиряемся, то Господь дает силы, разумение, а главное благодать, необходимые для исправления. Если же мы, видя свою худость и ничтожество, унываем и малодушествуем, то это не от смирения, а от городости. В ней-то и причина всего. На борьбу с ней и надо обратить все силы...
Екатерине Д.:
Речь не идет о том, что у отцов именовалось "выказыванием себя". Нам не надо стараться "продемонстрировать миру свои добродетели": если мы считаем, что они есть, то плохо наше дело... Мы просто должны жить по-христиански: любя, прощая, отдавая свое, жертвуя собой, борясь со своими страстями, стремясь к чистоте. Не ради признания со стороны кого-либо, а ради Христа. Что касается людей, то кого-то из них мы такой жизнью ко Христу привлечем, а кто-то именно за нее нас возненавидит. Если Вы вернетесь к моему тексту, то обязательно увидите, что там главным образом речь идет о том, что мы не похожи на Того, Кому должны в жизни своей последовать, мы - слишком уж другие. И мир зачастую не любит нас не за то, что мы христиане, а за то, что мы плохие христиане или проще - не такие уж хорошие люди. То есть беда в том, что мы зачастую оказываемся христианами лишь по имени и в лучшем случае - по участию в церковной жизни и таинствах. А между тем - дерево, которое не приносит плода, "срубают и ввергают в огонь".
- А как же святые отцы утверждали, что смиренный миром не познается? Что мир любит свое, свое представление о смирении: елейные речи и обхождение, словеса соответствующие, а увидев смиренного действительно человека, но простого в поведении, искушается и осуждает его.
- А как же у св. Никиты Стифата, да и у многих других отцов говориться, что смирение- одно, смиреннословие - другое, смиренномудрие - совсем далекое третье?
- А как же многие великие старцы прошлого и редкие наших дней не любили святошества в поведении наших современных прихожан?
Не боится ли батюшка, что его краткие размышления и будут именно поняты в плане внешних проявлений святошества? Такую святошу только тронь... Сразу откроется суть.
- А как же совместить эти рассуждения отца Нектария с тем, что нас учили (по Евангелию) укрывать свое внутренне, даже благость свою если она есть в сердце - скрывать: когда надо для ближнего - она сама откроется. Вспоминается старческое:"Не ищи чести. Всем угодить трудно: Горе, егда добре рекут вам вси человецы (Лк 6:26)". Интересная тема!
Как горько...
Имелось ввиду: и правда Иерусалим достичь...
Мир вам!
Если есть необходимость, можно написать мне через фейсбук или же через Живой Журнал, так было бы для начала удобней. Попробуете?
Н.Н.:
Искренне благодарен Вам за те разъяснения, которые сам иногда замедляю предоставить. Спаси Господь!
"Мы вообще многое можем. Кроме одного, пожалуй: так живя, и правда его достичь..."...
Ей Богу не пойму: о чём речь? Минимум - что-то с грамматикой."
Андрей, если бы Вы процитировали весь абзац - то и вопроса не было бы - речь идёт о ИЕРУСАЛИМЕ! Небесном.
Не омытые слезами раскаяния грехи "сжигают" нашу совесть, делают сердце теплохладным.
Спаси Вас ГОСПОДИ, отче, за это "приглашение в путешествие" в неземной ИЕРУСАЛИМ!
Кто читает(читает, а не почитывает иногда) Евангелие и святых отцов, тот и имеет вид путешествующего в Иерусалим.
Ей Богу не пойму: о чём речь? Минимум - что-то с грамматикой.
Всегда жду Ваших слов. Спаси Вас, Господи.
Можно ли Вам написать обычное почтовое письмо? Если да, то на какой адрес?
Кланяюсь