Нужны ли музыкальные инструменты в православном богослужении?

Музыкальные инструменты в православном богослужении – для многих само это словосочетание звучит неожиданно. А кто-то задаётся вопросом: почему Церковь в храме инструменты не использует? Так ли всё однозначно? Свой взгляд на ситуацию высказал настоятель храма в честь Иконы Божьей Матери «Державная» на улице Маршала Жукова в Санкт-Петербурге протоиерей Димитрий Кулигин. Отец Димитрий – специалист не только в области церковного пения, он также известен своими исследованиями, посвящёнными музыкальным инструментам, упоминаемым в Священном Писании – на эту тему он записал два цикла передач для радиостанции «Град Петров».

Художник: Александр Косничев

Колокола и бубенчики

– Если спросить у православных людей, употребляются ли в богослужении Православной Церкви музыкальные инструменты, подавляющее большинство категорически ответит отрицательно. Считается, что православное богослужение – чисто певческое. Но если задуматься, то вот, например, колокол – это тоже музыкальный инструмент. Ведь на колоколах можно исполнять не только какие-то ритмические фигуры, но и мелодии.

Когда говорят о колоколах отдельно, то восхищаются их звучанием, говорят о том, как звон акустически важен. То есть колокол – это инструмент, который имеет большое значение для церковного богослужения. Однако его как музыкальный инструмент не воспринимают. И еще отмечают, что звонница находится отдельно от пространства храма, даже если колокольня является частью архитектуры одного здания. Но колокольный звон всё равно включается в богослужение, он не просто возвещает о начале и окончании службы, он отличает какие-то фрагменты и в самой службе.

Колокол – это тоже музыкальный инструмент. Бубенцы – те же колокола, только маленького размера

Можно также сказать и о музыкальном инструменте, который употребляется во время богослужения внутри храма, – о бубенцах на праздничном кадиле. Бубенцы – те же колокола, только маленького размера. Они употреблялись на службах с глубокой древности. Это не просто некий шум, а сакральное звучание. Также бубенчики есть на архиерейской одежде – это не просто украшение, это отсылка к ещё ветхозаветному священству.

Зачем нужны были эти бубенчики ветхозаветным первосвященникам? У нас теперь изгнание злых духов сконцентрировано на самой молитве, на словах и на особом священнике, который является экзорцистом. А раньше это было связано в большей степени с музыкальными звуками. Вспомним царя Давида, который изгонял злого духа из царя Саула под аккомпанемент струнного инструмента. Считалось, что бубенчики тоже как-то препятствуют демонским силам, поэтому в акустическом плане первосвященник должен был быть защищен, блокировать злых духов с помощью такого эффекта.

Все это я достаточно глубоко исследовал, когда в середине 1990-х годов увлекся изучением библейских музыкальных инструментов, о которых на тот момент у нас практически никакой информации не было.

– Но все-таки этот набор инструментов очень ограничен, очень ограничены и возможности этих инструментов.

– В первые века христианства и другие музыкальные инструменты употреблялись при богослужении. И с первых же веков были против этого возражения: считалось, что доминантой за богослужением должно быть певческое искусство, как в итоге и сложилось в Православной Церкви. Но все-таки инструменты использовались.

Орган на Западе и Востоке

Возьмем хотя бы орган. Знакомый нам классический орган – это такое мощное сооружение с большими трубами. А органы бывали самые разные, даже переносные. И как раз Византия славилась своими органами, считалось, что византийские органы лучше, чем в Западной Европе. Если Император Византии дарил кому-то орган, это считалось ценным подарком. Например, в VIII веке, во времена Императрицы Ирины и сына ее, Императора Константина VI, делались такие подарки Пипину Короткому (в 757-м году) и впоследствии Карлу Великому. Последний из этих двух инструментов был помещен в Аахенский собор, для которого и был заказан. Западная Церковь тогда еще была Православной, но помещать органы в храмах считалось нормой.

В Византии органы тоже употреблялись в связи с богослужением, хотя и не помещались в храмах. В этом важную роль сыграла не церковная, а императорская власть – органы очень любили при дворе. Музыкальные инструменты насаждались властями предержащими, а Церковь их принимала скорее вынужденно. Так, византийский Император шел в храм на молитву под аккомпанемент музыкальных инструментов. Однако все же не будем идеализировать византийский двор как эталон христианского благочестия, в плане музыкальной фактуры в том числе.

Музыкальные инструменты насаждались властями предержащими, а Церковь их принимала скорее вынужденно

Часто употреблялись органы, называемые гидравлосами. «Гидравлос» – составное слово из двух: «гидро» – «вода», «авлос» – так назывался по-гречески древний музыкальный инструмент из разряда духовых, то, что мы сейчас, вероятно, назовём гобоем. Гидравлос – это орган, который работал при помощи воды. И распространен он был в Римской империи ещё до Миланского эдикта, то есть в нехристианском обществе.

Интересный факт: вокальную церковную музыку, в пику инструментальной, пропагандировал Арий. В Александрии богослужение также сопровождалось игрой на музыкальных инструментах. При этом церковное начальство было связано со светской знатью, а Арий опирался на бедноту. И вот эта пропагандируемая простота чисто вокального богослужения, когда участвовать, то есть петь, могли все, а не только элитарные музыканты, была очень близка бедноте.

Национальные инструменты, театр и скоморошество

– Получается, вопрос сложнее, чем кажется многим нашим современникам?

– Безусловно. В первые века христианства инструменты в богослужении использовались. Другое дело, что многие отцы Церкви неодобрительно к ним относились. Могу понять, почему. Вот пример: на Руси в XVII веке многие музыкальные инструменты попали под запрет в принципе, и их даже демонстративно сжигали (возрождение русских народных инструментов произошло лишь в конце XIX века, благодаря Василию Васильевичу Андрееву). Но дело было не в самих музыкальных инструментах, а в их употреблении. Церковь боролась со скоморошеством. Кто такие скоморохи? Это были не просто бродячие артисты (как сейчас многим представляется), а безобразники, которые пели под аккомпанемент своих инструментов скабрезные песни и вели соответствующий образ жизни, погрязая в пьянстве и разврате. Естественно, подлинно верующим людям, служителям Церкви это представлялось кощунственным и безнравственным, поэтому Церковь боролась со скоморошеством, а так как оно ассоциировалось с определёнными национальными инструментами, то именно эти инструменты и попадали под запрет.

В первые века христианства инструменты в богослужении использовались

Полагаю, что в древней Церкви была схожая ситуация. Музыкальные инструменты использовались в языческих религиозных практиках – в античных театрах, на каких-то пиршествах, посвящённых языческим богам, – и потому с этими практиками ассоциировались. То же самое, кстати, и с театром как таковым – Церковь выступала против него именно потому, что тогда он был именно языческий, неразрывно связанный с идолопоклонством и развратом.

Конечно, какие-то элементы языческой культуры переосмыслялись Церковью и использовались уже с новым, христианским содержанием. Но всё зависело от практики, от того, насколько нужно было ассимилировать ту или иную форму. К каким-то вещам Церковь всё равно относилась осторожно.

Земные поклоны не к месту

Я уже упоминал каждение. Однако в древней Церкви к каждению было и негативное отношение, так как оно ассоциировалось именно со служением языческим богам. И некоторые христиане отдавали жизнь ради того, чтобы, так скажем, не кидать ладан в кадило. Поэтому отношение к каждению встречалось резко отрицательное, несмотря даже на то, что каждение употреблялось и в ветхозаветном богослужении. Но позже, когда христиан уже не преследовали за их веру, ассоциация исчезла, каждение стало частью новозаветного богослужения (аналогичная история с семисвечником, который одно время слишком ассоциировался с иудейским культом). То есть какие-то различия Церковь всё-таки делала. Другое дело, что если вне языческого контекста в той или иной форме не было ничего худого, это потом могло приниматься. В конце концов, важно ведь, кому кадишь.

Однако есть и устойчивые негативные ассоциации. Мы сейчас называем Деву Марию Богородицей. А можно ли Ее назвать Христородицей? Можно. И Её так называли, например, святые Кирилл Александрийский и Иоанн Дамаскин. Но почему мы так Ее не называем сейчас? Потому что есть у нас ассоциация с еретиками-несторианами, которые настаивали, что Она родила Христа, но не Бога.

Есть другие примеры. Вот у нас сейчас, например, многие полагают земные поклоны до Пресуществления Святых Даров. А эта практика была осуждена ещё на Московском Соборе 1690 года как отражение латинской хлебопоклоннической ереси: люди кланяются хлебу и вину, а не Святым Дарам. Сейчас многие ревностные блюстители церковной строгости (они же часто и борцы с католическим влиянием) усердно кладут земные поклоны и на Великом входе, и на «Достойно и праведно…», совсем не ведая об этом запрете. Сам по себе земной поклон неплох, однако в конкретных местах он подразумевает, я бы сказал, богословско-литургическое противоречие.

Так что и с музыкальными инструментами была связана негативная ассоциация. Некоторые пытались это обосновывать с духовной точки зрения: дескать, человеческий голос – совершенный инструмент, поэтому не надо бездушными предметами славить Бога. Хотя в ветхозаветном богослужении музыкальные инструменты имели очень большое значение.

Споры об использовании инструментов на богослужении
на Поместном Соборе 1917–1918 гг.

– Были ли в Русской Церкви попытки пересмотреть отношение к инструментальному сопровождению богослужения?

– На Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1917–1918 годов поднимался вопрос об употреблении музыкальных инструментов за богослужением. Этот вопрос поднял известный церковный композитор Александр Гречанинов, он выступал за введение в православное богослужение органа. Ему возражали другие участники Собора. В частности, преподаватель Холмской духовной семинарии Григорий Ольховский утверждал, что на Западе в свое время орган был введен в богослужение не в духовных, а в стратегических целях – чтобы привлечь к Церкви людей, которым в храме во время богослужений было непонятно и скучно.

Такое положение дел сложилось не с самого начала, а начиная где-то с VIII века. Западная часть Церкви была многоязычной. В Византии за богослужением употреблялся греческий язык, и большинство населения говорило по-гречески. То есть люди слышали богослужение на своём языке. Однако в западной части Церкви было много разных этносов, а богослужение велось на латыни, которая многим была непонятна. Так вот, чтобы привлечь людей, использовали и органы. То есть это была своего рода миссионерская стратегия.

Это мне напоминает борьбу за паству в Белоруссии и на Западной Украине в XVIII веке, когда православное население было оккупировано католиками. Католицизм навязывался или, во всяком случае, очень активно пропагандировался. И многих православных привлекала у католиков службы под названием «пассии», то есть «страсти» – Страсти по Матфею и другим евангелистам. Очень красивая служба, в общем-то, пользующаяся популярностью и по сей день, она даже входит в концертный репертуар (самые известные, наверное, «Страсти» Иоганна Себастьяна Баха). И тогда наши православные из тех регионов составили свою службу, по аналогии и в противовес католической. Если посмотреть структуру Великого Поста, будет видно, что эта служба не вписывается в великопостный строй православного богослужения, по сути она – лишняя. На Страстной Седмице и так читаются Евангелия, посвященные Страстям Христовым, что логичнее. Но пассии были искусственно включены в канву Великого Поста. И служба эта совершается в то же время, что и у римо-католиков – воскресными вечерами. То есть это тоже стратегический ход.

Вернемся к Поместному Собору 1917–1918 годов. Так вот, Гречанинова поддержали Александр Кастальский и протоиерей Димитрий Аллеманов. Но они говорили не об органе – все-таки громоздкий и сложный предмет, а о фисгармонии как об инструменте, который помогал бы певчим держать строй. Тогда многие отмечали, что при засилии партеса на будничных службах во многих храмах пели из рук вон плохо. Опять-таки, причины не духовные, а чисто технические. Впрочем, регент архиерейского хора Павел Кладинов был категорически не согласен с подобными аргументами и утверждал, что у католиков орган нанес огромный вред простонародному пению. А уж он-то – делегат от Варшавской епархии – знал об этом не понаслышке.

...и сейчас

– Есть ли в настоящее время в нашей Церкви запрос на инструментальную музыку за богослужением?

– Да. Как в начале прошлого, так и в начале нынешнего века есть люди, в том числе и священники, которые говорят: «А почему бы нет?» Они обращают внимание на то, что не находят категорического запрета на инструментальную музыку, и рассуждают: «Почему бы не сделать такое хотя бы в миссионерских целях – например, под гитару?» Гитара у нас и впрямь очень популярный инструмент.

Прямых запретов на употребление в православном богослужении музыкальных инструментов нет

Прямых запретов на употребление в православном богослужении музыкальных инструментов действительно нет. И, как я уже сказал вначале, некоторые инструменты у нас употребляются. Так что в принципе это возможно – что не запрещено, то разрешено. Другой вопрос, который, помня слова апостола Павла «Всё мне позволительно, но не всё полезно» (1 Кор. 6, 12), весьма важно поставить: «А нужно ли это?» Ведь церковная традиция – это живой организм, однако этот живой организм принимает те или иные формы не по прихоти какого-то выдумщика, а по вполне определенным причинам, которые призваны оберегать его от тлетворного влияния мiра. «Форма дух бережет» – это не пустые слова. Форма – своего рода броня. И если броню сделать не из прочного металла, а из какого-нибудь материала, который, возможно, моден, красив и изящен, но непрочен, то охранная задача просто не будет выполнена. Это касается и архитектурных церковных форм, и музыкальных, и богослужебных, et cetera, et cetera…

Костыли для здорового человека

Поэтому я понимаю доводы Кастальского и Аллеманова и даже принимаю их, но в том плане, что музыка в храме должна звучать качественно. И это касается как плана чисто профессионального, так и внутренне-духовного. При добросовестном исполнении церковных песнопений вопрос о фисгармонии, фортепиано или о каком-либо другом инструменте отпадает, как вопрос о костылях для здорового человека. Что же касается Гречанинова, то орган ему был нужен для самовыражения, потому что, как он утверждал, ему не хватало средств музыкальной выразительности, чтобы реализовать себя как композитора. Ну и поэтому логично, что ему больше нравилось находиться в католическом костёле, нежели в православном храме. Как говорится, что и требовалось доказать…

Вопрос ведь не просто в некоей самобытности, которую может потерять Православие, формально вобрав в себя музыкальные элементы католицизма или даже протестантизма, а в более серьезных вещах. Ведь тот же протестантизм в целом допускает и поощряет всевозможные музыкальные инструменты, потому что все это логично для протестантского либерального мировоззрения. Вспомним, ведь Лютер поначалу не собирался создавать некую новую модернистскую церковь в пику католицизму, а просто хотел исправить те недостатки, которые наблюдал в церковной жизни. Однако способы исправления оказались настолько инаковыми, что вместо корректировки произошло отделение и новое течение в христианстве. И, кстати, можно сказать, что здесь и было не услышано то самое апостольское предостережение: не всё, что позволительно, является полезным, в том числе и в плане церковной музыки.

С точки зрения меня как православного человека (понимаю, что протестанты, конечно, со мною не согласятся), желая исправить недочеты католичества и возродить дух древней Церкви, протестантизм не возродил Церковь первых веков, а ещё больше отошел от неё.

У нас подобную же картину можно было наблюдать в начале XX века. Почитайте выкладки обновленцев касательно внутрицерковной жизни (не политики): они порой бывали достаточно разумны, и в них также звучали призывы вернуться к древнему христианству (вспомним заявление о том, что Иоанн Златоуст не узнал бы своей литургии, если бы вернулся на землю и увидел, как её служат), однако на деле привели, так сказать, к «русскому протестантизму».

Так что, с одной стороны, возможность использования музыкальных инструментов за богослужением не только имеется, но она и есть – в виде колоколов и, в какой-то мере, бубенчиков на праздничном кадиле, – однако полезность внедрения каких-либо других музыкальных инструментов – органа ли, гитары ли или ещё чего-либо – весьма и весьма сомнительна и может привести к серьёзным и опасным духовно-тектоническим изменениям православной почвы.