Крест в лесу

Памятный крест о. Бориса Раждаева. 18 июля 2020 года Протоиерей Борис Ильич Раждаев был одним из сельских батюшек Вятской губернии, кто в начале ХХ века тихо и честно служил Господу словом и делом. За верность долгу пастыря «стада Христова» ему суждено было закончить свои дни в больнице спецлагпункта Вятского исправительно-трудового лагеря НКВД. В память о священнике в июле 2020 года в труднопроходимой тайге на месте лагерного кладбища был установлен поклонный крест.

Симбирск

Родиной о. Бориса был губернский город Симбирск на левом берегу великой русской реки Волги^[1]. Основанный в 1648-м году для охраны границы Московского государства от набегов ногайских татар, в1780-м по указу Императрицы Екатерины II город становится центром наместничества из 13 уездов. В 1796-м году была учреждена Симбирская губерния.

В XIX веке Симбирск стал большим торговым городом с множеством соборов, дворянских особняков и учебных заведений, широкими бульварами и общественными садами. В 1888-м году в городе проживало почти 40 тысяч человек. В 1924-м Симбирск будет переименован в Ульяновск в честь местного уроженца – Владимира Ильича Ульянова-Ленина^[2].

Борис появился на свет 1 мая (по старому стилю) 1878 года в семье местного чиновника. Его отец, Илья Раждаев, происходил из мещанского сословия, трудился «писцом в конторах» и смог дослужиться до чина коллежского асессора^[3]. Этот гражданский чин 8-го класса, согласно Табели о рангах, был равен воинскому званию майора и давал право на личное дворянство. Обычно коллежские асессоры служили на должностях регистратора, секретаря или советника в судебных учреждениях, а также в губернских правлениях^[4].

Город Симбирск в начале ХХ века

В Порецской семинарии

В 17 лет Борис, выдержав приёмные испытания, становится студентом Порецкой учительской семинарии. В таких учебных заведениях, принимавших юношей и девушек православного вероисповедания из всех сословий, готовили учителей для начальных школ.

Порецкая семинария была основана в 1872-м году известным русским педагогом и просветителем народов Поволжья Ильей Ульяновым, инспектором народных училищ Симбирской губернии и отцом будущего основателя Советского государства. По словам писательницы Мариэтты Шагинян, Илья Николаевич страстно желал успеха Порецской семинарии и «каждой мелочью – переделкой внутреннего помещения под классы, отводом места под общежитие, нужною мебелью, обоями, числом и составом книг – занимался самолично».

Семинария находилась на территории современной Чувашии – в богатом селе Порецком Алатырского уезда. Ее учебные классы и библиотека размещались в семи деревянных строениях и в двухэтажном каменном здании бывшего дома помещицы П.И. Мятлевой. В настоящее время в старинном здании на берегу реки Суры находится Порецкая основная общеобразовательная школа-интернат для детей сирот имени И.Н. Ульянова^[5].

Семинаристы изучали Закон Божий, основы педагогики, русский и церковно-славянский языки, арифметику, основы геометрии, землеведение, черчение, историю, географию, естествознание, чистописание, пение и гимнастику. Преподавание шло по лучшим учебникам и пособиям того времени. Кроме того, в семинарии обучали и ремеслам – садоводству, пчеловодству, токарному, слесарному и переплетному делу.

В 1887-м году в селе Порецком обучались 45 семинаристов, из них 25 юношей были из крестьянского сословия. При семинарии работали образцовое начальное училище на 55 учеников и месячные курсы для местных учителей^[6].

«Был почтительным, честным и исправным...»

О. Борис Раждаев с супругой Ольгой Николаевной и детьми 1913 год. В 1898-м году Борис Раждаев, окончив курс обучения в Порецкой семинарии, поступает на должность учителя в одноклассной земской школе в селе Дебёсы Сарапульского уезда Вятской губернии, что было довольно далеко от родного Симбирска. Спустя год «по предложению надлежащего начальства» он исполняет обязанности учителя и заведующего двухклассным земским училищем в селе Петропавловском того же Сарапульского уезда.

Примерно тогда же Борис Ильич венчается с Ольгой Кошурниковой, дочерью псаломщика из села Ягошур Глазовского уезда. Девушка недавно закончила Вятское епархиальное училище и была на 7 лет моложе мужа. В 1904-м году в семье Раждаевых родился сын Михаил, а 3 года спустя – Николай. В 1922-м на свет появится и младший сын – Серафим.

В апреле 1903 года, в возрасте 25 лет, Борис Ильич совершает крутой поворот в своей судьбе. Епископ Вятский и Слободской Никон (Софийский) рукополагает молодого учителя в сан диакона к Воскресенской церкви Белохолуницкого завода Слободского уезда. Помимо исполнения обязанностей диакона, о. Борис более года работал учителем в Белохолуницкой церковно-приходской школе^[7].

В октябре 1904 о. Борис, согласно своему прошению, был перемещен в село Сырьяны-Николаевское, где трудился на должности диакона и учителя церковно-приходской школы. Как указывалось в ведомостях храма, «к своим учительским обязанностям» диакон Раждаев относился всегда «с примерным усердием успехом, поведения отличного». В храме о. Борис «во время своего служения в означенном селе был почтительным, честным и исправным», а «чтение, пение и катехизис» знал «очень хорошо»^[8].

Молодой батюшка

В сентябре 1906 года диакон Раждаев подает новое прошение на имя епископа Вятского и Слободского Филарета (Никольского):

«Имея на своем попечении малолетних трех сирот в одном из сел Глазовского уезда, которым требуется с моей стороны, во имя нравственного долга, постоянная материальная помощь, когда сам чувствую крайнюю нужду… вследствие малого дохода на настоящем диаконском штатном месте в с. Сырьяного Слободского уезда, осмеливаюсь просить Вас, Ваше Преосвященство, определить меня на одно из свободных священнических мест или хотя бы священника на диаконской вакансии Глазовского уезда, или вблизи этого уезда...»^[9].

В итоге, указом Вятской духовной консистории от 2 октября 1906 года о. Борис был определен на священническую вакансию к Рождественско-Богородицкой церкви села Колесниково Сарапульского уезда «с возведением в сан священника». 11 ноября диакон Раждаев, «по раскрытии им совести на Исповеди» в Воскресенском соборе города Вятки, был признан «безсомнительным и безгрешным к посвящению» и приведен к присяге. На следующий день, 12 ноября, в Крестовой Знаменской церкви владыка Филарет рукоположил о. Бориса в сан иерея^[10].

12 ноября в Крестовой Знаменской церкви владыка Филарет рукоположил о. Бориса в сан иерея

В храме села Колесниково, одном из старейших приходов Сарапульского уезда, новопоставленный батюшка читает «пять поучений печатных» и преподает Закон Божий в женской церковно-приходской и земской школах^[11]. В апреле 1907 года о. Борис переводится в Спасский храм на Кокманском заводе Глазовского уезда. Но, очевидно, у него возникают проблемы с местными крестьянами-удмуртами, почти не знавшими русского языка и не понимавшими слово своего батюшки. Уже в октябре 1907-го священник, после нового прошения, согласно резолюции епископа Филарета, переводится на вакансию к церкви села Александровское Елабужского уезда. Но со строгим условием:

«чтобы в продолжении не более трех лет основательно изучить инородческий язык своих прихожан. Если этого им не будет исполнено, то он, после трех лет, будет административно перемещен в один из самых худших приходов епархии или на диаконскую вакансию»^[12].

В Елабужском уезде

Село Александровское стояло посреди лесов, в 100 верстах от города Елабуги и в 22-х – от села Можгинского. Сейчас это село Петухово Можгинского района Удмуртской Республики. Александровский приход был открыт по указу Священного Синода в мае 1841 года. На средства известного благотворителя – елабужского купца Федора Чернова – в селе построили каменную церковь «с таковой же колокольней в той же связи» и железной крышей. В 1845-м году храм был освящен во имя Первозванных Апостолов Петра и Павла^[13].

В приходе села Александровского проживали 3874 мужчин и женщин. Из них почти 2600 были удмуртами. Исполняя обещание, данное епископу, новый настоятель храма принялся за изучение удмуртского языка. В 1909-м году, согласно ведомости Петропавловской церкви, о. Борис уже говорил «по-вотски», но «пока только некоторые отдельные фразы»^[14].

Во всех четырех земских школах своего прихода иерей Раждаев исполнял обязанности законоучителя. Согласно ведомостям, о. Борис «голос имеет тенор», поведения «весьма хорошего, трезвого». Батюшка сначала читал в храме «готовые поучения из сборников проповедей», но спустя 2 года уже говорил «проповеди своего сочинения»^[15]. В 1915-м году священник был награжден набедренником, а в 1920-м – скуфьей^[16].

Земельный надел, выделенный прихожанами духовенству Петропавловского храма, был песчаным и малоплодородным, членам причта приходилось самим обрабатывать землю, но доход от нее все равно был «самый ничтожный». Поэтому о. Борис больше полагался на кружечный доход и на «ружный» хлебный сбор с прихожан. Лишь в годы Первой мировой войны, когда резко выросли цены и упали доходы, священник Раждаев начал получать небольшое денежное «содержание из казны»^[17].

Трудное время

После Октябрьской революции 1917 года в стране начинается Гражданская война. В августе 1918-го на Ижевском заводе вспыхивает антибольшевистский мятеж. Вскоре в Александровской волости тоже поднимается восстание. Вокруг села идут бои и перестрелки повстанцев с бойцами Красной Армии. В один из осенних дней из-за «военных обстоятельств» внезапно начинается пожар в доме Раждаевых. И дом, и все имущество священника полностью погибли в огне. После этой беды о. Борис с супругой и тремя сыновьями был вынужден перебраться в деревню Малиновку, лежащую в 4 верстах от села Александрово.

И дом, и все имущество священника полностью погибли в огне

Оставшись даже без «другой смены белья», о. Борис, по его словам,

«по мере своих сил и возможности занялся производством незначительных посевов и посадкой корнеплодов для своего личного пропитания, не обращая даже внимания на служение религии».

Старший сын священника Михаил поступил на работу в местный волостной исполком. И семье Раждаевых все же удается пережить эти трудные и голодные годы^[18].

В селе Ягошур

Богоявленская церковь села Яошур (Юнда) после 1937 года стала сельским клубом

В июне 1923 года о. Борис с семьей и скудными пожитками переезжает на родину супруги, Ольги Николаевны, – в село Ягошур (Юнда) Глазовского уезда. Все богатство Раждаевых состояло лишь из белья, «приобретенного после пожара», и коровы, «приобретенной не без трудностей» и «являющейся единственной поддержкой» семейства. Приют они нашли в доме тестя – Николая Васильевича Кошурникова, уже 40 лет служившего псаломщиком в храме села Ягошур. В доме Кошурникова супруги Раждаевы с тремя сыновьями разместилась в двух комнатушках общей площадью всего две кв. сажени (9 м²)^[19]. Приход в деревне Юнда, стоявшей в 35 верстах от уездного города Глазова, был открыт 20 сентября 1861 года по указу Св. Синода. В его состав вошли селения, ранее состоявшие в приходе большого старинного села Балезино. На средства прихожан спустя 3 года была построена церковь –

«Деревянная, на каменном фундаменте с колокольнею в одной связи, покрыта железом, снаружи обшита тесом и выкрашена на масле белилами, а внутри оштукатурена. Прочна».

Храм села Ягошур освятили в честь Богоявления Господня^[20].

Поселившись в Юнде, о. Борис служит в Богоявленской церкви вместе с причтом и тестем Николаем Кошурниковым. Всего в Ягошурском храме в 1920-е годы было зарегистрировано почти 2000 прихожан^[21].

«Служитель религиозного культа Борис Раждаев никакого ‟недвижимого имущества” не имеет, а из ‟движимого” – есть только корова»

В Ягошуре Раждаевы по-прежнему живут очень скудно. В 1924-м году финансовый отдел Глазовского уездного исполкомома строго предписал о. Борису уплатить подоходно-поимущественный налог за полугода «в сумме 57 рублей 25 коп, да плюс к тому же выправить 3 облигации выигрышного займа достоинством по 5 рублей каждая». В ответ священник, «ввиду своей несостоятельности и действительно беднейшему пролетарскому состоянию» после Гражданской войны, в своем заявлении слезно просил освободить его «от уплаты налогов».

В свою очередь, волостной исполком в справке, выданной батюшке, подтвердил, что

«служитель религиозного культа с. Ягошур Борис Раждаев никакого ‟недвижимого имущества” не имеет, а из ‟движимого” – есть только корова^[22].

Инвалид третьей группы

В это время в семью Раждаевых приходит новая беда – начинает сдавать здоровье у о. Бориса. Как потом выяснили врачи, священник страдал от миокардита – воспаления сердечной мышцы – миокарда. Причиной этой тяжелой болезни, скорее всего, стали инфекционные заболевания, которые батюшка, обремененный заботами о семье и «хлебе насущном», переносил на ногах. Больных миокардитом, как правило, преследуют постоянная слабость, одышка, отеки на ногах и ноющие боли в области сердца^[23].

Измученный хворью, о. Борис был вынужден оставить Ягошур и на время переехать в Глазов, поближе к городской больнице. Там он поселился в доме бывшего священника села Пышкет Павла Ворончихина, старого знакомого и земляка Кошурниковых, ушедшего тогда за штат и перебравшегося в город. Большой одноэтажный деревянный дом о. Павла стоял на улице Первомайской, у берега реки Чепцы, недалеко от здания милиции^[24].

В 1932-м году о. Борис прошел обследование в Глазовской Врачебно-контрольной комиссии и был признан инвалидом третьей группы^[25]. Это налагало на больного ограничения по работе и давало небольшие льготы. Но надо было на что-то жить, и о. Борис переходит на место священника в село Балезино, лежащее в 26 верстах от города Глазова.

В селе Балезино

Село Балезино. Покровская церковь. Начало ХХ века. Художник: Татьяна Дедова

Балезинский приход был открыт еще в 1746-м году, одним из первых в Чепецком краю. Строительство в селе величественной каменной церкви началось в 1812-м году, но только в 1833-м новый холодный храм был освящен во имя Покрова Пресвятой Богородицы^[26].

В начале 1923 года штат церкви села Балезино состоял из трех священников, диакона и трех псаломщиков, а число прихожан доходило до 9553 человек^[27]. Но уже в 1930-м году из семи храмов Балезинского района открытым для верующих оставался только Покровский. Остальные церкви были заняты под зернохранилище или временно закрылись из-за ухода духовенства на лесозаготовки или за штат^[28].

Одного из балезинских батюшек, о. Иосифа Утемова, его родной сын, «будучи работником Глазовского военного комиссариата», однажды даже «арестовал в 1918-м году для взимания контрибуций»^[29]. Многие служители храма, задавленные непосильными налогами, лишенные избирательных прав и постоянно преследуемые богоборцами, были вынуждены отказаться от своего сана.

В Балезино о. Борис Раждаев поселился вдвоем с матушкой Ольгой Николаевной в сторожке во дворе церкви. К тому времени о. Борис был удостоен почетного сана протоиерея. Один из его сыновей, Николай, в это время работал агрономом далеко от Удмуртии – в Ржевской районе Калининской области^[30].

Гонения на храмы

Покровский храм села Балезино. 1941 год (ЦГА УР. Ф.Р-620. Оп.1. Д.1242. Л. 69) В октябре 1931 года власти Балезинского района, ввиду того, что не хватало кирпичей для завершения строительства трех льнозаводов, постановили разобрать ограды вокруг храмов в селах Балезино и Ново-Волково. Областной исполком признал это решение правильным, так как «с юридической точки зрения ограда является принадлежностью церковного здания», а оно «может быть ликвидировано, если это необходимо для общественных надобностей». Снесенные ограды при этом было предписано заменить деревянными^[31].

А в апреле 1936 года Балезинский райисполком, заявив, что «прекращение колокольного звона на церквях и снятие колоколов... не является нарушением... для совершения обществом верующих религиозного обряда», снял колокола «в количестве до 6 тонн» на четырех оставшихся еще незакрытыми храмах района. Были изъяты колокола и в Балезинской церкви^[32].

Летом 1937 года Покровский храм закрыли под предлогом «борьбы с эпидемией». В октябре из соседней деревни Бурино в церковь приносят отпевать человека, убитого ударом молнии. О. Борис не смог отказать прихожанам и отпел покойника во дворе церкви. При этом он грустно сказал людям: «колоколов нет, и потому приходится умершего принимать без звона...»^[33].

Арест

Спустя два месяца, 18 декабря 1937 года, о. Борис, неожиданно для всех, был арестован сотрудниками Балезинского отдела НКВД и заключен в тюрьму города Глазова^[34]. Следствие продолжалось очень недолго. На двух допросах, проходивших 19 и 25 декабря, следователь обвинил священника Раждаева в том, что он, «несмотря на закрытие церкви в связи с эпидемическими заболеваниями», «проводил церковные обряды – отпевал умерших в нижнем этаже церкви, тем самым распространяя эпидемию».

Кроме того, в НКВД поступил донос, что о. Борис однажды пожаловался людям: «Советская власть не дает нам житья, душит налогами. Разве это жизнь?» В другой раз он якобы сказал крестьянам: «У вас раньше в амбарах был хлеб, а как вступили в колхоз, его не стало!»^[35]

На все эти обвинения о. Борис отвечал:

«Эти сведения ложные, т.к.с членами церковного совета у меня нет мира... этого я не говорил... политикой совершенно не занимаюсь, зная, что за это нас ругают...».

По поводу незаконного отпевания покойника батюшка пояснил, что обряд он проводил не в церкви, а во дворе, и это было один лишь раз^[36].

Спустя всего 9 дней после ареста, 27 декабря 1937-го, Тройка НКВД Удмуртской АССР на закрытом заседании выносит священнику суровый приговор: 10 лет в исправительно-трудовых лагерях^[37].

«Я доживаю последние дни своей жизни...»

6 марта 1938 года о. Борис направил из тюрьмы жалобу на имя «Прокурора Союза Советских социалистических Республик». По словам батюшки, вместе с ним в камерах сидело

«до десятка человек служителей культа – священников, преимущественно подследственных и привлекаемых к ответственности по ст. 58/10 УК РСФСР... Судить нас надо, если мы будем нарушать права, дарованные нам Великой Сталинской Конституцией, но все-таки кажется обидным, когда чувствуешь, что сидишь в тюрьме ни за что...».

Обстоятельно ответив по всем пунктам выдвинутых против него обвинений и посетовав на несправедливость приговора, священник Раждаев попросил

«учесть то обстоятельство, что я уже старик, мне 60 лет. Да вдобавок еще в 1932-м году был признан инвалидом... Я доживаю последние дни своей жизни, а мне готовят ссылку в адмпорядке. И зачем, собственно, эта ссылка, тогда как я безвредный и ходящий возле могилы старик, у которого сосчитаны дни его жизни, и вдобавок отказавшийся от своего сана...

При этом еще раз заверяю, что я невиновен, и даю ручательство в том , что последние дни своей жизни проведу так, как требуется от честного человека, как отказавшийся от сана попа...»^[38].

К сожалению, дурные предчувствия не обманули о. Бориса. Его жалоба была рассмотрена прокуратурой УАССР только в августе 1939 года. Протест был отклонен, о чем было предписано «сообщить жалобщику»^[39]. Но к тому времени священника давно уже не было в живых...

Вятлаг

В марте 1938 протоиерей Раждаев, вместе с несколькими служителями Церкви, сидевшими с ним в глазовской тюрьме, был отправлен па этапу на север. 30 марта поезд с заключенными прибыл в Вятский исправительно-трудовой лагерь НКВД^[40].

Вятлаг возник в таежных лесах на северо-востоке Кировской области совсем недавно – поздней осенью 1937 года. Это был один из семи основных лесозаготовительных лагерей СССР. Одновременно шло строительство Гайно-Кайской железной дороги, вдоль которой пролегла цепочка лагерных пунктов. Их целью стало освоение лесных массивов, расположенных на водоразделе рек Камы и Вычегды.

Трелевка бревен на лесоповале в одном из лагерей ГУЛАГа

В январе 1938 года в Вятлаг из Кирова прибыл первый этап из нескольких сот заключённых. К началу февраля в лагере насчитывалось уже более 2000 узников, а к 1 марта – около 7000. Доля «врагов народа», осужденных за «контрреволюционные преступления», в Вятлаге достигала примерно половины^[41].

Среди них оказался и о. Борис. В карточке специального учета на заключенного Раждаева были указаны его особые приметы:

«рост – средний, телосложение – нормальное, цвет волос –темно-русый, цвет глаз – серые, нос обыкновенный...»^[42].

Сначала священник отбывал наказание на лагпункте Комендантский, а затем он оказался в спецлагпункте. В те дни в непролазной тайге «из свежеспиленного леса в срочном порядке возводились типовые бараки». Заключенные и охранники вместе «мокли на делянках в тайге под дождём, перемешенным со снегом... отогревали озябшие от топоров и винтовок руки у одного костра...»^[43].

По словам журналиста и актера С. Рацевича, прибывшего в те места отбывать заключение немного позднее – в декабре 1941 года,

«работяги больше сидели у костра, чем работали. Норму никто не вырабатывал, приварок стал еще более скудным, а хлеба получали по 400–500 граммов. На все окрики и приказы стрелков охраны продолжать работать эти люди, превратившиеся в доходяг, говорили: ‟Стреляйте! Что хотите делайте, сил нет работать!” Ослабевших и беспомощных более сильные и выносливые тащили в зону волоком на огромных еловых ветвях, вроде как на санях...»^[44].

Смерть отца Бориса

В результате тяжелейшей физической работы на износ, изо дня в день, по пояс в глубоком и насквозь сыром весеннем снегу, даже молодые и здоровые люди выдерживали не более нескольких недель. А что говорить о немолодом священнике, сердечнике-инвалиде? Очень скоро о. Борис с воспалением легких оказался в станционаре спецлагпункта Вятлага.

По словам Рацевича,

«барак стационара мало чем отличался от того, в котором жил я, правда, чуточку почище. Те же сплошные двухъярусные нары, две круглых печки-времянки, с протянутыми через все помещение железными трубами-рукавами. При входе в стационар бьет в нос острый запах человеческих испражнений и лекарств. Кроме того, пахло сыростью, прогорклой кашей, сушившимися портянками и валенками... Верхняя одежда использовалась в качестве подстилки. Большинство под тонкими казенными одеялами мерзло, поэтому накрывались своими пальто и бушлатами.

Я увидел оскелеченных от голода дистрофиков, которые прозрачными от худобы руками осторожно отправляли в рот крохотные кусочки хлеба, смакуя их, словно вкусное пирожное... Стонали в сильном жару больные с острым воспалением легких. Страшно было смотреть на обессилевших от кровавого поноса кандидатов в завтрашнее небытие...»^[45].

О. Борис Раждаев ушел из жизни 20 мая, на 51-й день после своего прибытия в лагерь.

О. Борис Раждаев ушел из жизни 20 мая, на 51-й день после своего прибытия в лагерь

Согласно справке из личного дела заключенного Раждаева Б.И., причинами его смерти стали «крупозное воспаление легких и миокардит»^[46].

Хоронили узников Вятлага

«на ничем не огороженном пустыре, без гроба, в могилу глубиной полтора-два метра, которую копали специально выделенные для этого заключенные... Засыпав могилу, над ней устанавливают деревянный колышек с нацарапанным химическим карандашом цифрами номера покойного заключенного. Через полгода, а то и раньше, надпись от дождя и снега начисто стиралась, а еще через какое-то время колышек падал, и исчезал всякий след места захоронения...»^[47].

Семья Раждаевых

В годы Великой Отечественной войны все три сына протоиерея Раждаева ушли защищать Родину. И все трое смогли вернуться с фронта домой. По мнению правнука о. Бориса – Сергея Петровича Кощеева, это было чудо. Возможно, что мученически погибший отец-священник незримо оберегал и смог защитить от беды своих сыновей.

Возможно, мученически погибший отец-священник незримо оберегал своих сыновей

Дед Сергея Кощеева, Николай Раждаев, воевал артиллеристом в гаубичном расчете и принимал участие в штурме Будапешта. Как он рассказывал внуку, на фронте несколько раз при жутких артобстрелах погибали почти все, кто с ним был рядом. Но Николай Борисович все же смог остаться в живых и в 1945-м вернулся домой с двумя ранениями в грудь, с орденом и семью медалями^[48].

8 февраля 1958 года вдова протоиерея Ольга Раждаева, нашедшая приют у сына Николая в городе Лысьва Пермской области, пишет заявление на имя прокурора Удмуртской АССР:

«18 декабря 1937 года, т.е. 20 лет тому назад, в с. Балезино, того же района, Удмуртской АССР был арестован муж и отец наш священник Борис Ильич Раждаев...

Окольными путями... довелось узнать, что Борис Ильич Раждаев после этого суда был отправлен в лагеря заключения, находящиеся на железно-дорожной ветке Яр-Фосфоритная, где и умер после непродолжительного пребывания в них.

Хорошо зная мужа и отца... мы определенно можем констатировать, что он не был никогда врагом Советской власти, т. к. вышел из низов общества дореволюционной России, а просто-напросто, как духовное лицо, попал под массовую репрессию и понес наказание незаслуженно.

Хотя времени прошло уже много и человека вернуть из могилы невозможно, мы все же ходатайствуем перед Вами о реабилитации Бориса Ильича Раждаева и твердо уверены в том, что наша просьба будет удовлетворена, и тем самым это темное пятно, лежащее тяжелым грузом на обвиняемом, на нас самих, его детях и внуках, будет стерто навсегда»^[49].

Справка о реабилитации о. Бориса Раждаева. 27 мая 1958 года

10 марта 1958 года президиум Верховного Суда Удмуртии отклонил протест прокурора Удмуртской АССР на постановление Тройки НКВД в отношении Бориса Раждаева. Однако 20 мая 1958-го Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР отменила приговор о. Борису «за отсутствием в его действиях состава преступления» и реабилитировала его – посмертно^[50].

Судьба Балезинского храма

Покровская церковь села Балезино, где прошли последние годы жизни протоиерея Бориса Раждаева, указом Президиума Верховного Совета УАССР была окончательно закрыта в апреле 1941 года. Здание храма было передано Балезинскому райисполкому «для использования под культурное учреждение»^[51].

В 1939-м году Покровская церковь была признана памятником истории и архитектуры. Однако в 1956-м, когда началась очередная кампания борьбы с религией, власти Балезинского района, без согласования с вышестоящими органами, до основания снесли старинный храм^[52].

В начале XXI века в поселке Балезино началось возведение новой православной церкви. Строительство велось усилиями благочинного Игринского округа протоиерея Павла Белокрылова и прихожан, а также усердием Виктора Хорошавцева – генерального директора ОАО «Белкамнефть» – и Валерия Бузилова – руково­дителя ОАО АСПЭК, одной из крупнейших холдинговых структур в Удмуртии. Спустя 4 года, 2 августа 2006 года, в Балезино прошло торжество освящения краснокирпичного храма в честь иконы Казанской Божией Матери^[53].

Память

Памятные кресты на месте однго из кладбищ Вятлага. 18 июля 2020 года

На месте спецлагпункта, где ушел из жизни о. Борис Раждаев, долгое время стоял поселок Брусничный. На погостах Вятлага холмики старых могил давно уже сравнялись с землей, а на их месте стеной встали густой кустарник и лес. Добраться до бывших лагерных посёлков в тайге в наши дни можно добраться лишь на спецтранспорте повышенной проходимости и по шпалам на насыпи заброшенной железной дороги^[54].

В наши дни группа прихожан храма Покрова Пресвятой Богородицы города Кирс, административного центра Верхнекамского района Кировской области, во главе с руководителем воскресной школы Алевтиной Николаевной Телепиной, готовят к открытию церковный музей памяти священномучеников Вятлага, где будут собраны сведения о страдальцах за веру.

Кроме того, при содействии духовенства Вятской епархии, сотрудников архива местного УФСИН, кировского поисково-спасательного отряда «Пересвет» и свечинского отряда «Взвод», идет большая работа по поиску, благоустройству и молитвенному почитанию захоронений репрессированных. 7 лет Алевтина Телепина, энтузиасты и родственники заключенных Вятского лагеря НКВД занимаются установкой в глухих лесах памятных крестов, стендов и знаков на месте забытых всеми могил. Уже выявлены места массовых захоронений в районе многих лагпунктов Вятлага^[55].

На погостах Вятлага холмики старых могил сравнялись с землей, а на их месте стеной встали густой кустарник и лес

В 2020-м году, при содействии епископа Глазовского и Игринского Виктора (Сергеева), здесь были установлены поклонные кресты на могилах нескольких священников из Удмуртии. Этому предшествовала огромная исследовательская работа и длительный сбор пожертвований.

18 июля 2020 года клирик Покровского храма г. Кирса иерей Анатолий Баталов совершил чин освящения поклонных крестов. На краю лесной опушки у поселка Брусничный встали в ряд большие деревянные кресты с фотографиями и сведениями о судьбе страдальцев^[56].

Один из крестов был посвящен светлой памяти почившего в Вятлаге в муках протоиерея Бориса Раждаева – священника Покровского храма села Балезино.