Рожай — хочу

Если верить одному из мифов современной России, рожать в стране не разучились только жители южных республик. Между тем цифры свидетельствуют о том, что в последнее время Кавказ понемногу сдает позиции северным регионам, которые населены в основном русскими. По естественному приросту населения на третьем месте после Дагестана и Чечни стоит ХМАО — Югра, на четвертом — Якутия, на шестом — Ямало-Ненецкий АО. Чтобы понять природу этого явления, отправимся в Ханты-Мансийский автономный округ.

Материал любезно предоставлен издательством Никея, которое выпустило в 2012 году сборник статей Дмитрия Соколова-Митрича «Непоследние времена».

Фабрика позитива

Настоящий человек в своей жизни должен построить дом (в кадре дом), посадить дерево (в кадре дерево) и родить ребенка…»

…Ребенок в кадре внимательно смотрит в глаза телезрителю и с детской непосредственностью спрашивает: «А почему только одного?!»

— Это наиболее эффективная доза, — считает Берина. — Если давать больше, начнется реакция отторжения.

Но социальные ролики не главное оружие в информационной войне за рождаемость. Гораздо эффективней, по мнению Оксаны, приемы более тонкой настройки. Главная кнопка Ханты-Мансийского автономного округа вот уже восемь лет позиционирует себя как семейный канал: 6% эфирного времени занимает спорт, 16% — детские программы, а кинопоказ и телепроизводство ориентированы на совместный семейный просмотр. В большинстве ток-шоу тема семьи — приоритетная. Реклама идет только между программами, а ужасы и «пострелушки» — в ночное время. Все эти меры, по мнению директора ТРК «Югра», оздоровляют моральный климат, повышают престиж семейной жизни, а значит, способствуют росту плодовитости населения.

Мы беседуем с Оксаной в комнате совещаний, а за рабочим столом сидит ее девятилетний сын. В Ханты-Ман­сийске это обычное дело. Руководители среднего и высшего звена берут с собой на работу детей так же запросто, как ноутбук. Коридоры той же телекомпании «Югра» порой напоминают этажи средней школы. Кроме потомства самих журналистов по ним в изобилии бегают «фрилансеры» из детской телестудии.

— С нами абсолютно всерьез сотрудничают дети — от дошкольников до восемнадцатилетних юношей и девушек, — говорит руководитель этого направления Оксана Вожатова. — При минимальном вмешательстве взрослых они делают несколько программ. Причем передача «Одни дома» идет в прямом эфире. За пять лет существования детской студии через нее прошли пятьсот человек. Для нас это еще и кадровый задел на будущее: десять наших воспитанников уже работают на телевидении. Из них одна скоро уйдет в декретный отпуск.

В кабинет заглянула девочка лет десяти и с очень серьезным видом спросила: «Куда делись исходники?» Я плакал.

— А вы сами-то верите в то, что пропагандируете? — спрашиваю у той Оксаны, которая Берина. — Или просто сказку делаете былью? Накачиваете социум допингом?

— Если бы мы имели дело с информационным допингом, у нас не было бы трехмиллионной аудитории. Даже в коммерческой рекламе есть понятие «правда продукта». Если мыло плохо пенится, нет смысла расхваливать его обильную пену — никто не поверит. Лично я попала сюда шесть лет назад, и покидать Югру не имею ни малейшего желания. На родину в Омск приезжаю все реже и реже: там все какие-то нервные и злые. И я понимаю, что там хоть весь эфир заполни рекламой социального позитива — добрее люди не станут. Правды продукта нету потому что.

Правда продукта

В Ханты-Мансийск действительно прилетаешь как на другую планету. «Сколько я вам должен, руб­лей триста?» — спрашиваю таксиста, который привез меня из аэропорта. Водитель смотрит в свой прайс и отвечает: «Нет, сто пятьдесят».

Ханты-Мансийск

Здания школ, детских садов, больниц, спортивные комплексы отличаются от других зданий примерно так же, как в других городах страны банки и офисы крупных компаний — от обычных жилых домов. Все объекты социалки помечены не серыми табличками, а крупными надписями, которые в темное время суток светятся как поздравление «С Новым годом!».

Человек, прилетевший сюда из Москвы, невольно сравнивает местную жизнь со столичной и делает выводы не в пользу последней. Ощущение такое, будто из старой советской коммуналки, местами украшенной элементами роскоши, входишь в квартиру с евроремонтом, выполненным на твердую четверку. Восемьдесят процентов зданий — постройки последних десяти лет. Из благородного бурого кирпича или энергичного стеклометалла. Жалкие остатки советских бараков ожидают своего смертного часа укутанные бело-синей вагонкой — чтобы не пугать гостей города. Аэропорты по всей Югре маленькие, но доб­ротные. Дороги и в городах, и между ними — европейского качества. Губернатор ХМАО ездит по ним без мигалки. Правда, с мигалкой ездит председатель окружного собрания.

Доброжелательность местных жителей поначалу даже пугает. Они часто улыбаются, а если спросишь дорогу, могут проводить до места, потому что свободного времени у них все равно вагон. Пешеходные переходы здесь действительно пешеходные: перед ними останавливаются все машины — будь то «семерка» ВАЗ или «семерка» БМВ. А когда эти автомобили останавливаются возле супермаркета, их хозяева нередко оставляют мотор включенным — чтобы не выстужать салон — и спокойно идут заниматься шопингом. И уж совсем за правило здесь считается не брать номерков в общественных гардеробах. Люди просто вешают одежду и запоминают номер, который потом называют гардеробщику. Они верят друг другу на слово. Они спокойны и медлительны. Пиво пьют не на улицах, а в пивных барах.

Знаменитая некогда поэма Евгения Евтушенко «Северная надбавка» про диких и суровых северян сегодня безнадежно устарела. Здесь теперь живут не надрывные пассионарии, а носители самодостаточного европейского сознания. Живут в своем небольшом городке (Ханты-Мансийск — 70 тысяч человек, Нижневартовск — 280 тысяч, Сургут — 320 тысяч) и не испытывают ни малейшего желания покорять мегаполисы. Зачем? В радиусе десяти километров от дома у них есть все: развлекательные центры, современные вузы, спортивные объекты, гастроли ведущих звезд и коллективов, спортивные чемпионаты мирового уровня, а главное — у них есть доход на душу населения, превышающий среднероссийский почти в три раза.

Менеджеры воспроизводства

— Что вы мне даете голые цифры?! — в очередной раз взывает к присутствующим Наталья Западнова. — Господа, мне не нужны цифры — покажите полученный эффект! Когда же вы научитесь делать доклады по европейским стандартам?! Чтобы было видно главное — какие задачи вы себе поставили, сколько денег на их достижение потратили и какой результат на эти деньги купили. Все. Остальное — словоблудие.

Западнова — первый заместитель губернатора. По социальным вопросам. А «господа» — это участники совещания по демографической политике. За столом не представлены, пожалуй, лишь военные и руководители мест лишения свободы. Зам по социалке в ХМАО не зря имеет статус первого. В прошлом году на социальные нужды правительство Югры израсходовало шестьдесят процентов бюджета. В нынешнем потратит восемьдесят. Это самый большой показатель в России. Поэтому Наталья Леонидовна в округе — фигура ключевая. И к ее критике подчиненные относятся более чем всерьез.

Впрочем, «голые цифры», названные выступающими, все-таки кое о чем говорят. В минувшем году в округе родилось 20,5 тысяч детей. Количество смертей — в два раза меньше. Естественный прирост уже третий год держится на уровне 6,5–7% в год. Количество постоянных жителей Югры уже переваливает за 1,5 миллиона. В последние пять лет наметился рост немногочисленного коренного населения — хантов и манси. Количество семей с детьми за год выросло на 16%, а неполных семей становится меньше на 15–17% в год.

Миграционные потоки уже давно не играют существенной роли в экономике региона. На протяжении последних трех лет число приезжих рабочих неуклонно сокращается. Округ научился решать экономические задачи силами собственного населения. Поощряется лишь точечная трудовая миграция.

Почти по всем позициям ситуация по России в целом диаметрально противоположная.

— На межрегиональных совещаниях наши доклады даже стараются не публиковать. — Захлопывая папку, Западнова все же решила на прощание ободрить участников совещания. — Чтобы не повергать представителей других регионов в уныние.

Югра Москве не верит

За демографию топ-менеджеры ХМАО взялись еще в середине девяностых — намного раньше, чем ею озаботились на федеральном уровне. Уже тогда было ясно, что для освоения углеводородов рабочих рук недостаточно, а делать ставку на мигрантов рис­кованно. Гонка за демографическими показателями выявила как серьезные стартовые преимущества округа, так и его заведомо невыигрышную специфику. В округе практически отсутствовала социальная инфраструктура: в советское время северные территории рассматривались как места временного проживания. Среди преимуществ — благополучное финансовое положение главного нефтеносного региона страны и, пожалуй, самое важное — молодость населения.

Дмитрий Соколов-Митрич. Непоследние времена

— Конечно, мы не самый бедный регион в России, — продолжает тему базовых преимуществ Наталья Западнова. — Но и не самый богатый.

В этом есть доля истины. Бюджет Югры за прошлый год составил 77,5 миллиарда рублей. Бюджет Москвы за тот же период — без малого 664 миллиарда рублей, в расчете на душу населения это даже больше, чем в ХМАО. Но социальная инфраструктура здесь лучше на порядок. Тот уровень медицинского обслуживания, который в Югре реально доступен на бесплатной основе, в Москве можно получить лишь при наличии медицинской страховки стоимостью от тысячи долларов и выше. Один лишь пример: бесплатная операция на сердце в столице — это что-то из области фантастики. В Югре же за год кардиохирурги делают тысячу операций на миллион человек, из них 314 — аортокоронарное шунтирование (для сравнения: среднеевропейский показатель — 465 операций, среднероссийский — 100).

— В результате смертность у нас снизилась в 1,2 раза, — говорит Владимир Егоров, начальник управления профилактики и лечебной помощи взрослому населению. — А младенческая смертность по сравнению со среднероссийским показателем уменьшилась вдвое.

Вышколенные подчиненные Западновой сыплют процентами и промилле не переставая. Извращенное журналистское сознание отказывается воспринимать такое обилие позитива — хочется какой-нибудь гадости, но гадости нет. Социальная политика в Ханты-Мансийском округе действительно мощнейшая. В этом и заключается нехитрый рецепт северного демографического взрыва.

«Государство должно быть настоящим мужчиной»

Городской роддом в Нижневартовске. 150 мест. 3,5 тысячи родов в год. Богатый евроремонт, идеальная чистота, все палаты двухместные с отдельным санузлом. 13 индивидуальных родильных залов, можно выбрать даже цвет помещения: розовый, голубой, зеленый, желтый. Одноразовое белье, пятиразовое питание. Детская реанимация, оснащенная самым современным оборудованием. При выписке ребенок прямо в роддоме получает свидетельство о рождении и вкладыш о гражданстве. Чтобы родить в таких условиях в Москве, придется заплатить 50–60 тысяч рублей, как минимум. Здесь все это бесплатно — включая присутствие одного родственника на родах, выкладывание ребенка на живот матери и прочие модные навороты.

Те же впечатления от окружной детской больницы — лучшей в Уральском федеральном округе. Автономная система кондиционирования, обстановка уровня пятизвездочного отеля, все бесплатно. Действительно бесплатно — за неделю жизни в Югре я интересовался этим вопросом в разных городах и у самых разных людей. С уровнем медицинского обес­печения в ХМАО даже немного перестарались. Это аукнулось тем, что сюда устремились больные со всей России и ближнего зарубежья. Не имея возможности сделать дорогую операцию в своем регионе, они приезжают сюда и падают в обморок возле приемного покоя. При малейшей возможности вернуть пациента на родину медики так и поступают, но чаще приходится лечить.

— Скажите мне как специалист, — задаю интимный вопрос заместителю главврача детской больницы Тамаре Капутской. — Какое чувство пробуждает у женщины желание иметь детей?

— Уверенность, конечно, — с ходу отвечает Тамара Николаевна.

— В чем? Или в ком?

— Прежде всего в своем муже. Ну и вообще — в окружающем мире. Уверенность, что он не рухнет. Что есть какая-то сила, которая его поддерживает и укрепляет. Религия, традиции, государство. Твой муж и твое государство должны быть настоящими мужчинами — тогда и женщины будут рожать.

— Как вы сказали?..

— Я это, конечно, образно, но доля правды тут есть. Чтобы демографические показатели в стране росли, государство должно обладать всеми признаками хорошего мужа: любить, уважать, заботиться. Создавать вокруг женщины такую реальность, которую хочется передать по наследству. Ведь рядом с настоящим мужчиной всегда хочется жить и строить семью — то же самое и в настоящем государстве. Все эти пособия, новые больницы и прочее имеет прежде всего не практическое, а психологическое значение. Они успокаивают, вселяют уверенность. Если муж покупает жене хорошую новую дубленку вместо хорошей старой — он что, хочет, чтобы ей было теп­лее? Нет, он хочет, чтобы ей было приятней. Так же и тут.

Ханты-Мансийск. Детский сад «Солнышко»

«Солнышко» — лучший детсад в городе, но другие отличаются лишь масштабами.

— Честно говоря, с детскими садами в регионе еще есть небольшая напряженка, — признается и.о. директора Светлана Палаткина. — Строительство новых объектов идет полным ходом, но пока оно не поспевает за рождаемостью. Очередь удается разгрузить при помощи грамотной системы пособий. Каждая мать имеет выбор — или устроить ребенка в детский сад, или получать помимо обычных выплат пять тысяч рублей ежемесячно и воспитывать его дома. Многие выбирают второй вариант.

Спортивные объекты. Даже говорить не хочется. Здесь их как грязи. Одна лишь маленькая деталь: в том же Ханты-Мансийске горнолыжная и беговая трассы работают круглосуточно.

«Наши девочки теперь отказываются с нами спать!»

Это из школьного сочинения. Точнее, из письменных отзывов на лекции, которые читают в школах Нижневартовска активистки Фонда защиты жизни и традиционных семейных ценностей. Это такой югорский ответ западной концепции сексуального просвещения, которую здесь особо не жалуют.

— Достаточно сравнить сочинения наших учеников с теми, которые пишут дети на уроках секс-просвета в других регионах, — говорит директор фонда Елена Зарова. — Чего стоит одна только фраза, которую я вам только что процитировала. По-моему, это лучшая оценка нашей работы.

Основным направлением деятельности фонда вот уже четыре года является профилактика абортов. Поле сражения — школы и женские консультации города. Здесь специалистам фонда отведены специальные кабинеты.

— Ситуация с абортами в нашем регионе действительно далека от идеальной, — рассказывает главный акушер Нижневартовска Владимир Шеверев. — В минувшем году в округе было прервано 3300 беременностей — в расчете на душу населения этот показатель один из самых высоких в стране. Почему? Да по той же причине, по какой у нас растет рождаемость: в регионе молодое население и высокий уровень жизни. Кто хочет, рожает, а кто не хочет, делает аборт. И тех и других много. И материальные стимулы здесь уже бессильны.

Все эксперты, с которыми я общался в Югре, сходятся в одном: тот демографический рост, который местным властям удается стимулировать, исчерпаем. Как его увеличивать дальше, сказать трудно. «Наверное, надо искать ответ в Дагестане», — пошутил один из моих собеседников.

— Материальные стимулы, конечно, имеют большое значение, — считает Александр Попов (тот, который из Перми), — но они все же не способны изменить ту модель, которая задана структурой рождаемости европейского типа. Большинство семей в нашем регионе имеют одного-двух, максимум трех детей. Деньги и социальные гарантии дают людям возможность реализовать свое желание иметь потомство, и это — большой демографический ресурс, в масштабах России — миллионы жизней. Но заставить людей рожать больше, чем они хотят, никакие средства не в состоянии. Это уже сфера приложения не человеческих усилий.

— А чьих?

Начальник отдела акушерско-гинекологической помощи выразительно поднял глаза к небу.

Ханты-Мансийск. Храм Воскресения Христова

— Наши специалисты дежурят во всех женских консультациях города, — говорит Елена, а сама посматривает на часы: до следующего кормления ей осталось сорок минут. — Прежде чем дать направление на операцию, врачи отправляют женщин к нам на психологическую консультацию. Убежденных «кукушек» мало. Большинство идут на аборт поневоле. Типичная ситуация: работала в ларьке, хозяин красиво ухаживал, соблазнил и бросил. Мы им просто рассказываем и показываем, что такое аборт и каковы его последствия. С использованием видеоматериалов. Если девушка собирается прервать беременность впервые и у нее чуткое сердце, то, как правило, после нашей беседы она решается на роды. Самый безнадежный вариант — если женщине больше тридцати и этот аборт для нее не первый. Или если она избавляется от беременности ради карьеры.

— Елена, а вы думаете о последствиях ваших уговоров? Вот вы психологически надавили на девушку, убедили ее оставить ребенка, а что дальше?

— В том-то и дело, что мы не просто надавили и распрощались. Мы делаем ей конкретное предложение, суть которого сводится к следующему: ты рожай — мы тебя не бросим.

— Это как?

— Мы гарантируем ей регулярный продуктовый набор, которого при разумном использовании должно хватать на пропитание. Мы выплачиваем ей тысячу рублей в месяц и помогаем оформить все документы, чтобы она получала то, что ей полагается от государства. Многие ведь даже не знают, насколько развита в регионе социалка. Если женщине негде жить — у нас есть маленькое, но все же свое общежитие. Пока еще нам ни разу не пришлось выслушивать упреки типа: «Зачем вы меня уговорили?!» В большинстве случаев подтверждается пословица: «Даст Бог ребенка — даст и на ребенка». Уже через год-два необходимость в нашей помощи отпадает: женщина приходит в себя, устраивается на работу, находит мужа, рожает второго, третьего. А в последнее время к нам зачастили мусульманки.

— Мусульманки?!

— Я сама удивляюсь. Вроде считается, что у них сильные семейные традиции, но, как выясняется, табу на аборт в этих традициях нет. Контингент трудный. Слушают, кивают, но поступают по-своему. Недавно одну удалось уговорить. После родов она пришла к нам в церковь, увидела первый раз в жизни икону Богородицы и сказала: «Так вот почему вы, русские, так любите детей». Мы решили ее не переубеждать.