«Вот вы говорите “я, я, я”. А где же Господь?» / Православие.Ru

После ухода владыки

Елизавета Александровна исподволь, ненавязчиво говорила мне, чего не следует делать православному человеку. Я слышала, запоминала, но зачастую не исполняла, откладывала на потом.

Елизавета Александровна исподволь, ненавязчиво говорила мне, чего не следует делать православному человеку

Ну, например, что в монастыре нельзя есть, если ты там не работал. Сама она в монастыре никогда не жила, но много там бывала. Ездила к сестрам в пустыньку под Ригой. Каждый год бывала в Почаеве со своей духовной матерью монахиней Ангелиной (Осиповой). В первый приезд получила послушание чистить закапанные свечами полы в храме. Но когда в лавре узнали, что она врач, переквалифицировали. Приезжая туда в отпуск, она лечила монахов. В том числе и схиигумена Амфилохия Почаевского, до схимы отца Иосифа, ныне прославленного в лике святых. Ее радушно принимали, приглашали на обед в братскую трапезную, за тот стол, где сидел наместник и архимандриты.

Я работала на телевидении, и в 1990-е годы мы очень много снимали в храмах и монастырях сюжеты, фильмы и программы. И у нас в России, и в других странах. Ну а после, конечно же, за стол. Потом уже и на телевидении не работала, а за столами сидела. Вроде как само собой разумеющееся было. Один раз за всю мою церковную жизнь овощи перебирали в Шамордино, когда ездили туда паломниками.

Врач Ярославской городской больницы Елизавета Александрина Чего еще нельзя делать. Упоминать в своей речи нечистую силу. Даже в шутку. Есть одно такое словечко, которое мы очень легко произносим. И сказки про него написаны. И в ответ на «Ни пуха, ни пера» его призываем. И делаем это напрасно, говорила Елизавета Александровна. Он тут как тут.

Что-то подобное говорил одесский схиархимандрит Иона (Игнатенко). В 1996 году ездила я в паломничество на морском судне из Одессы на Святую Землю. Каюта отца Ионы была рядом. Вставал он в пять утра и шел молиться на палубу. В каждом уголке прятались его почитательницы. Молитва заканчивалась, и женщины окружали батюшку. Я как-то не решалась подходить. Но однажды все-таки подошла. Как раз в это время отец Иона и рассказывал, как упомянутый выше персонаж явился ему. Рассказ начинался словами: «Когда я работал на тракторе в Грузии».

Что-то подобное я читала и у митрополита Вениамина (Федченкова). Врага нашего спасения благочестивые люди называли «он». И вообще не любили русские люди произносить «черное слово»: где его имя, тут и «он» сам.

Выражение лица Елизаветы Александровны менялось, когда она говорила о Святом Причащении, о том, что оно значит в нашей жизни. «Если человек даже хотя бы один раз в жизни соединился со Христом, Он его примет», – говорила она. Необыкновенная ласковость ее лица, когда она говорила о Причастии, какая-то особая взволнованность свидетельствовали, что это нечто замечательное. Подходить к Причастию надо со страхом, благоговением, покаянием.

Благодаря Елизавете Александровне все мое разношерстное окружение крестилось

Благодаря Елизавете Александровне все мое разношерстное окружение крестилось. Вот уж действительно – ловец человеческих душ. Приехали друзья из Воронежа, целая семья – креститься. Приехала подруга из Одессы, Елизавета Александровна подарила ей Евангелие с благословляющей печатью митрополита Иоанна. Год был 1989-й. В магазинах Священное Писание не продавалось. С этого Евангелие все и началось.

Ее радостное лицо, нежные словечки располагали к ней самых недоверчивых. Помню, как подкладывала она свои рукавички под ноги моему однокурснику Валере во время Крещения. Он стоял на ледяном полу в Сергиевском приделе Феодоровского собора.

Под ее чутким руководством мы повезли причащаться родителей моей подруги в сельскую церковь, и пожилой Глеб Гурьянович, в прошлом бравый десантник, склонил под епитрахилью архимандрита Михея свою седую голову, и из глаз его падали слезки.

Монахиня Ангелина, ее духовная мать, получила постриг в Иоанновском монастыре на Карповке в Петербурге. Ее наставником был батюшка Иоанн Кронштадтский. В конце 1980-х он был еще запрещен в нашей стране. В разных тетрадках Елизаветы Александровны я нахожу выписки из его проповедей, подписанных «I.С.» (Иоанн Сергеев):

«Тело и Кровь Христовы для нашей души есть животворящая пища, которая восстановляет ее силы, поселяет в ней любовь, мир и радость и делает способною к вечному блаженству на небе – в Боге и с Богом».

Конечно, моя мысль так высоко не могла подняться. Но я навсегда запомнила слова Елизаветы Александровны в ответ на мои сомнения, что я не могу причащаться, потому что не готова:

– Мы никогда не будем готовыми. А причащаться надо, если предоставляется возможность, как можно чаще.

С этим и живу.

Уже после кончины владыки Елизавета Александровна частенько ездила по святым местам с Лидией Ивановной Сироткиной. Бывали они и на могилке Матронушки, тогда еще не прославленной, на Даниловском кладбище. Объезжали московские храмы с чудотворными иконами. Ездили на Валаам, в Петербурге.

Их рассказы были полны ярких подробностей о монастырских службах. Но иногда улавливалось, что что-то они не договаривают. Чем могли нагрешить мои чистые прекрасные христианки? Елизавета Александровна, не способная удержать ничего, смущающего ее душу, поведала. В некоторых монастырях строгие отцы не разрешали причащаться два раза подряд. И наши великие грешницы шли на разные ухищрения, чтоб не спровоцировать вопрос: «А причащались ли вы вчера?» Старались исповедоваться у разных иеромонахов. Рассказывая, заливалась краской стыда.

Во время Литургии Преждеосвященных Даров они не причащались. Не принято было у их поколения. Считалось, что Преждеосвященными Дарами могут причащаться только болящие, кто не имеет возможности прийти в храм.

В паломнических поездках заказывали сорокоусты, годовые, вечное поминовение за живых и усопших. Посылали деньги на помин по почте, покупали именные кирпичики. Все имена записывались в домашние синодики и прочитывались во время литургии. Синодиков было много, и имен в них – сотни. Это были священники, монахи, родственники, прихожане. Тех, кто болел и просил молитв.

У Лидии Ивановны был такой обычай. Раз в полтора месяца она ездила в Троице-Сергиеву лавру и подавала десятки сорокоустов. Кого там только не было!

В это дело она вовлекла и Елизавету Александровну. Ездили на перекладных, чтоб подешевле. От Ярославля до Александрова, потом от Александрова до Сергиева Посада. Выезжали ночью. Пешком шли от дома до вокзала. Однажды не успели купить билет на электричку. Протряслись от страха всю дорогу. Говорят, никогда так не молились. Контролеры вышли из поезда, не дойдя до них один вагон.

Откуда взялся этот обычай молиться чуть ли не за весь город? Может, Лидия Ивановна дала обет, а может, просто по доброте душевной. Мое имя тоже фигурировало в этих списках. Я сама видела. За что – не знаю.

«Вот вы говорите “я, я, я…”»

Я не помню, чтобы Елизавета Александровна делала кому-то замечания или позволяла себе какие-то нравоучения. Один раз сказала, но не с укором, а со скорбью: «Вот вы говорите “я, я, я”, а где же Господь?». Видно, сильно я ее уже достала своими разглагольствованиями.

Я не помню, чтобы Елизавета Александровна делала кому-то замечания или позволяла себе какие-то нравоучения

В Никольской церкви Ярославля три престола. Два внизу, а третий на втором этаже. В этом крохотном храмике во имя святителя Николая с чудотворной иконой «Нечаянная радость» служба проводится «для своих» несколько раз в году в престольные праздники. В маленькой комнатке помещалось человек пятнадцать и еще на лестнице человек десять.

Елизавета Александровна очень любила и этот храм, и чудотворную икону, и приобщала меня. Прихожу я туда по ее наводке, а народу битком. Единственным местом, где я смогла закрепиться, стала ступенька на лестнице. И меня начало крутить: «И что я тут делаю! И все равно ничего не слышу». Мой немирный дух был очевиден для Елизаветы Александровны. Решительно и раздраженно говорю: «Я поеду в Кресты на службу (отговорка). Тут стоять невозможно!» И она с глубоким сожалением сказала мне: «От престола уходите». Конечно, я осталась, и буря моя улеглась.

Как уже сказала, я работала на телевидении. В 1990-е годы о цифровом вещании еще не слышали, и мы снимали на пленочные камеры. Завершилась эпоха государственного телевидения. Стали появляться негосударственные компании, и наша была одной из них. Популярность зависела от оперативности, инициативы. И здесь мы были первыми. Но надо было держать ушки на макушке, чтоб добытые эксклюзивы не уплыли через недобросовестных сотрудников к конкурентам. Поэтому нам было запрещено делать копии наших съемок. Вплоть до того, что мы подписывали какой-то договор на эту тему.

1993 год. В Ярославль приезжает патриарх Алексий II. Мы узнаем маршрут его передвижения и расставляем операторов с журналистами. Мне достается Феодоровский собор. Его совсем недавно передали Церкви. Могила митрополита Иоанна находится рядом с ним.

Ташкент, 1947 г. Слева направо: Игорь Мальцев, иероомонах Иоанн (Вендланд), епископ Гурий (Егоров), иподиакон Александр Хархаров

Святейший гостил в Ярославле четыре дня. 10 мая он служил литургию в Феодоровском соборе (через несколько месяцев в нем, разоренном, с выцветшими обшарпанными стенами пройдет хиротония во епископа друга митрополита Иоанна архимандрита Михея (Хархарова). Елизавета Александровна писала в своем дневничке, что купалась все эти дни в лучах благодати!

«Естественно, не по заслугам моим, ибо их нет, а по неизреченной милости Божией и по молитвам дорогого владыки».

После службы в Феодороском патриарх неожиданно изменил маршрут. От крыльца до ворот для него был выставлен коридор из металлических заграждений, но он свернул и направился к могиле митрополита Иоанна. Там уже стояла Елизавета Александровна в надежде, что он придет. Митрополит Иоанн и митрополит Алексий много лет работали вместе в Отделе внешних церковный связей. В архиве владыки есть множество их совместных фотографий, где они в США, Индии.

Патриарх свернул и направился к могилке владыки Иоанна. Там уже стояла Елизавета Александровна в надежде, что он придет

Отец Игорь Мальцев объяснил Святейшему, что Елизавета Александровна – врач митрополита Иоанна и была с ним до последнего вздоха. Патриарх Алексий благословил ее.

Наши операторы снимали Святейшего все четыре дня, в том числе и его подход к могиле владыки. Елизавета Александровна попросила меня сделать копию этих сьемок. И тут на меня нашло: нет – и все! Нам запрещается! Елизавета Александровна делала несколько заходов, но я была неумолима. Стыдно вспомнить.

Впервые за годы нашей дружбы она перестала мне звонить. Длилось это несколько дней. И, наконец, однажды вечером все-таки раздался звонок. Мы поговорили о чем-то, не имеющем отношения к сьемкам. И в конце она сказал: «Я плачу». Больше мы к этой теме никогда не возвращались.

Патриарх Алексий II благословляет Елизавету Александровну

Что это было? К счастью, остались фотографии, сделанные корреспондентом ТАСС Сергеем Метелицей. Он всегда охотно делился своими снимками. Сергей Иванович даже успел снять тот момент, когда патриарх Алексий благословляет Елизавету Александровну. А ярославский искусствовед Татьяна Львовна Васильева, будучи в Москве, умудрилась получить благословение Святейшего. На обратной стороне фотографии он написал:

«Елизавете Александровне
в память о посещении Ярославля
+ Патриарх Алексий
25 VIII 1993 г.»

А кассеты, никому не нужные, пропали в анналах телеканала.

Пища

Мон. Евфросиния (Вендланд), Переславль, 1963 Митрополит Иоанн был более чем невзыскателен к пище. Его сестра, монахиня Евфросиния, пишет в своем дневнике (в это время владыка был правящим архиереем):

«Ужин оказался съеденным. Владыка нашел в буфете старую коробку толокна и ею удовольствовался».

Татьяна Сергеевна Смирнова, которую православная общественность знает как помощницу архимандрита Иоанна (Крестьянкина), вспоминала о пасхальном столе правящего архиерея:

«Кроме куличей и желтенькой кукурузной каши на столе ничего не было. Владыка же, извиняясь за скудость стола, говорил:

– Неделя-то какая, всем надо непременно быть за службами, и поварихе тоже».

На Доронина обед готовила Тамара Евгеньевна. Приходила она рано, чуть ли не в семь утра. И хлопотала на кухне. Елизавета Александровна от этого была избавлена. Да и невозможно было совмещать ее заботы с приготовлением пищи. Она все время находилась рядом с владыкой. Он уже не мог без нее быть ни одной минуты.

Я тоже однажды испытывала владыку на смирение. Мне захотелось угостить его пирогом собственного изготовления. Пирог у меня явно не получился. Начинка опустилась на дно и легла тоненьким слоем, а тесто наоборот поднялось сантиметров на десять. По существу вместо пирога было одно тесто. Владыка придерживал его серебряной вилкой, отрезал маленькие кусочки серебряным ножом. Его зубкам явно нелегко было справиться с этим кулинарным шедевром. Но он добил его до конца.

Одним осенним вечером в квартире на Доронина появились неожиданные гости в лице архиепископа Максима (Крохи) и двух монахинь – Евгении и Евпраксии. Одна из них держала в руках пучок травы. Комната сразу наполнилась запахом свежей зелени. Они заехали из Троице-Сергиевой лавры после торжеств в память преподобного Сергия Радонежского. Специально остановились где-то в поле, чтоб нарвать митрополиту Иоанну такой необычный букет.

Надо отметить, что гости на Доронина зачастую были неожиданными. У митрополита Иоанна не было телефона. Сохранилась копия заявление на имя начальника городской телефонной станции с просьбой установить телефон. Митрополиту Иоанну ответили, что это не представляется возможным.

Архиепископ Максим привез старцу целую корзину яств. Из нее свисали хвосты огромных рыб, поблескивали баночки с икрой. Как было радостно за владыку, что друзья его не забывают.

Аналогичная история произошла и с батюшкой Кириллом (Павловым). В Переславле у митрополита Иоанна была в собственности половина древнего бревенчатого дома. Неподалеку жила Тамара Житникова, она же монахиня Таисия. Отец Кирилл был ее духовным отцом. С братией лавры батюшка приезжал в Переславль в гости. На берегу Трубежа ставили ведерный самовар, пили чай, пели духовные песни. И как-то навестили митрополита Иоанна. Он их радостно приветствовал: «О! Нищая братия приехала». А у самого для гостей только рыбные консервы. Но нищая братия не ударила в грязь лицом, привезя с собой всякие яства. Праздник получился на славу.

Владыка употреблял в пищу экзотические блюда. Любовь Башировна Шишханова вспоминала, как он вливал в ее чашку с бульоном половину лимона, а затем еще щедро заливал коньяком:

– Кислота лимона нейтрализует жир и придает особенный вкус. Меня научили этому арабы, когда я работал в Дамаске. А наливать в первое коньяк – это придумали дипломаты, так как на дипломатических приемах к первому блюду никаких тостов не полагается.

А протоиерей Борис Балашов поведал такую историю:

– Как-то раз в воскресный зимний день после литургии владыка Иоанн пригласил меня с женой пообедать с ним. Мы пришли голодные, но на кухне по какой-то причине обед был не готов, и ждать его предстояло еще долго. Опытный в кочевой геологической жизни архипастырь решил утешить и нас, и себя. Он предложил нам своеобразное блюдо, некоторое подобие чая по-калмыцки. У нас, правда, не было кумыса и бараньего жира, но владыка использовал то, что было под руками. Нам в пиалы он налил крепкого зеленого чая, положил сливочного масла вместо бараньего жира, налил молока вместо кумыса, посолил, поперчил и предложил все это выпить. С большой осторожностью мы стали пробовать такой чай, но, к удивлению, оказалось сытно и вкусно. Последнего мы никак не ожидали. Поэтому уже с сытыми желудками за неторопливой беседой можно было дождаться и запоздавшего обеда.

Елизавета Александровна к пище относилась очень серьезно. Она вообще ко всему относилась очень серьезно

Елизавета Александровна к пище относилась очень серьезно. Она вообще ко всему относилась очень серьезно. Тогда, в начале 1990-х, на рынке появились новые продукты. В основном их привозили из Германии. Так однажды мы увидели чечевицу. Сейчас в это трудно поверить, но в период советской власти чечевица была уничтожена как класс. Елизавета Александровна долго разглядывала прозрачный пакетик с зелеными плоскими зернами, и лицо ее как-то необычно побледнело. Ведь это была ветхозаветная еда, за чечевичную похлебку Исав продал Иакову свое первородство. Давиду во время бегства его от Авессалома вместе с другими кушаньями тоже принесли и чечевицу.

Когда мы уже после кончины владыки каждый год ездили в Переславль-Залесский на могилу его сестры, монахини Евфросинии, Елизавета Александровна обязательно варила для всех так называемый «ароматический картофель» (картошка в водичке с луком), как любила матушка и ее высокопреосвященный братец. Рано утром, еще до литургии, она бежала на рынок в Кривоколенном переулке за топленым молоком, которое они тоже любили.

(Продолжение следует.)