Служа Христу и Церкви за пределами Отечества

Никольский собор в Вене

Протоиерей Владимир Тыщук с детства был знаком с трудностями и радостями служения русского священника за пределами Отечества: его отец известный московский митрофорный протоиерей Аркадий Тыщук около 20 лет нес послушания в Японии, Болгарии, США.

Отец Владимир закончил факультет иностранных языков Владимирского пединститута. В 1989 году был командирован ОВЦС Московской Патриархии в Нью-Йорк секретарем управляющего Патриаршими приходами в США. Там же, в Америке, он был рукоположен в диакона в 1991 году, а позднее, в 1998 году, и во священника – это рукоположение совершил управляющий Патриаршими приходами в США владыка Павел, епископ Зарайский (ныне Митрополит Минский и Заславский, Патриарший Экзарх всея Беларуси).

С 2002 года отец Владимир – настоятель Никольского собора в Вене (Австрия).

Никольский храм в Вене был построен как посольский в 1893–1899 годах на пожертвования, большую часть которых составлял взнос императора Александра III. Бурные события XX века сказались и на судьбе церкви: она была закрыта с началом Первой мировой войны; здание храма было конфисковано немецкой администрацией во время оккупации Австрии фашистской Германией. После освобождения Вены советскими войсками в мае 1945 года храм перешел в ведение Московского Патриархата. А в 1962 году с учреждением Венской и Австрийской епархии Никольский храм стал кафедральным собором.

Отец Владимир Тыщук поделился воспоминаниями о своем отце, рассказал об особенностях служения вдали от Родины, о приходе и прихожанах венского собора.

Внутреннее убранство Никольского собора в Вене

Истории отца Аркадия

– Батюшка, вы родились в семье известного московского протоиерея Аркадия Тыщука. Расскажите о нем и его влиянии на вас.

– Мой отец был удивительным человеком. Пока мы, дети, были маленькими, то общение с ним было очень ограниченным. Да и когда ему было с нами общаться! Он полностью отдавал себя храму и тем представительским обязанностям, которые были на него возложены священноначалием. Мама была ему верной помощницей, отдававшей нам, детям, все оставшееся свободное время. Хорошо помню, что папа никогда не повышал на нас голос. Никогда! Но если обычный тон его речи изменялся хоть на самую малость, это сразу заставляло нас задуматься: что-то я сделал не так.

Когда я стал священником, то папа много рассказывал о своем служении и о тех интересных людях и встречах, которые остались у него в сердце и в памяти.

– Поделитесь, пожалуйста, какой-нибудь из этих историй.

– Одна примечательная история произошла в Киржаче, куда мой отец был переведен из Клайпеды. В самый день приезда (а приехал он без матушки и детей, чтобы как-то обустроиться), вечером, к нему пришла одна пожилая женщина и сказала, что ее прислала проживающая в Киржаче монахиня. Монахиня Серафима, в свою очередь, передавала, что ночью накануне ей приснился отец Иоанн Кронштадтский и сказал, что приезжает молодой священник, у которого она теперь будет причащаться. Монахиня была уже очень пожилой, с лицом настолько обезображенным особой формой красной волчанки, что невозможно было без страха смотреть.

Протоиерей Аркадий Тыщук (1931–2012)

Вдруг отец Иоанн Кронштадтский указал в ее сторону и громко произнес: «Раба Божия Лидия, иди с мамой сюда!»

И вот эта матушка рассказала удивительную историю, которую потом мне и пересказал отец Аркадий и которую я запомнил на всю жизнь. Когда она родилась с таким ужасным заболеванием, а звали ее Лидия, то ее мама страшно переживала. И поскольку медицина была бессильна, то всю надежду возлагала на молитву. Однажды она узнала, что через их город будет проезжать поезд с отцом Иоанном Кронштадтским, и это заставило ее сердце загореться надеждой. Отец Иоанн уже тогда был почитаем как молитвенник и чудотворец. И вот в назначенный день она, полная надежды, отправилась с Лидией на станцию. По прибытию ее ожидало полное разочарование. Маленький вокзал был полностью окружен толпой народа (около 5 тысяч человек), и было ясно, что не только поговорить, но даже увидеть издали отца Иоанна ей не удастся. Тем временем прибыл поезд. Открылся вагон, вышедший на ступеньку святой священник благословил народ и, когда собравшиеся склонили свои головы, он вдруг указал в сторону Лидии и ее мамы пальцем и громко произнес: «Раба Божия Лидия, иди с мамой сюда!» Стоявшие в указанном им направлении люди стали оглядываться, а он еще раз громко и отчетливо произнес: «Раба Божий Лидия, иди с мамой сюда!» Народ расступился, и они смогли подойти к святому. Он в беседе сказал ее маме, что Лидия исцеление не получит, но станет монахиней, и за ее страдание и подвиг многие люди получат избавление от грехов. И вот именно она, Лидия, – монахиня Серафима – и рассказала эту историю отцу Аркадию, который пришел ее причащать.

Таких рассказов было много, все не перескажешь.

Протоиерей Владимир Тыщук

– Удивительно! А были ли какие-то запоминающиеся истории из зарубежных поездок?

– Расскажу историю из церковно-дипломатической жизни, теперь уже курьезную. Отец Аркадий был священником, который открывал Подворье Русской Православной Церкви в Токио в 1960-е годы, где потом прослужил в двух командировках в общей сложности более семи лет. Я был там с ним во время этой его первой командировки. По прошествии трех лет, когда мы с мамой вернулись домой, чтобы готовиться в очередную поездку (на этот раз папу направляли в Софию), отец Аркадий передавал дела двум приехавшим архимандритам – Серапиону и Иринею. Принимать дела в такой стране – процесс трудоемкий и длительный. Надо обучиться всему: и как служить на японском по транскрипции, и чисто бытовым вопросам, например, где что можно купить и т.д. Даже снять в банке деньги на содержание – и то проблема.

Так вот. Осталась последняя неделя совместного пребывания в Токио, и отцы архимандриты просят отца Аркадия: «Батюшка, давай еще раз сам заполни банковскую квитанцию, но так, чтобы дали крупными купюрами. А то 500 тысяч йен займут достаточно объемную сумку». Отец Аркадий заполнил, и они самостоятельно пошли в банк. К великому удивлению, обратно принесли два полных пакета денег. «Батюшка, мы же просили!» К всеобщему ликованию, денег оказалось 5 миллионов – в 10 раз больше запрошенной суммы. Шутки о том, что можно было бы приобрести на эти деньги для Представительства и для каждого лично, быстро закончились. Надо идти и возвращать. Пришли в банк. Но сотрудник отказывается их принимать, утверждает, что не мог ошибиться. Лишь после получасовых уговоров забирает деньги обратно. Уже вечером он, бледный и растерянный, стоял на пороге Представительства и произносил слова благодарности. Если бы они не вернули деньги, то для погашения долга ему пришлось бы работать без оплаты всю оставшуюся жизнь.

С отцом Аркадием я в детстве был в трех командировках: в Японии, в Болгарии и в США. Первый раз в своей жизни я держал дикирий в Японии, когда мне было около 5 лет, и помню, как владыка Никодим (Ротов) после богослужения выбирал из моих волос воск, который накапал мне на голову за время Литургии. Я с детства прислуживал в алтаре, помогал своему отцу, и пример его служения всегда стоит перед моим взором.

На Американском континенте

– В 1989 году вы были командированы в Нью-Йорк в качестве секретаря управляющего Патриаршими приходами в США. Расскажите, пожалуйста, об этом служении.

– Поскольку все мое детство прошло за границей, то поездка туда для служения никогда не была моей мечтой или целью. Скорее наоборот. Ведь это служение накладывает на человека определенные ограничения, которых ты не испытываешь на Родине. Для меня решение направить меня в США было сюрпризом, скорее нежелательным. Я был молод, работать в ОВЦС мне очень нравилось, нравились и те, кто работал со мной, мои «учителя».

В США я нес послушание секретаря, иподиакона, келейника, водителя и переводчика одновременно. Как-то даже в течение трех месяцев пришлось выполнять обязанности архиерейского повара. Это звучит, конечно, немножко амбициозно, но было именно так. Конечно, качество того, чем я кормил владыку, гораздо ниже, чем то звание, которым я назвал это послушание, но что было, то было.

По прибытии в США я быстро освоил компьютерную технику, тогда только-только выходившую на бытовой уровень. Примером в этом был митрополит Климент, который, обладая очень пытливым умом, одним из первых иерархов нашей Церкви понял значение этой техники для офисной работы. Я и не подозревал, что задержусь в Америке на 10 лет, ведь посылали тогда за границу максимум на три года. А через три года уже не было даже той страны, из которой я уехал в командировку.

– А какое впечатление оставила сама Америка и ее люди?

– Знакомство с США как со страной, с православными жителями этой страны оставило неизгладимое впечатление. Отношения между странами тогда были на подъеме. Нас, представителей Церкви, даже освободили от 25-мильного ограничения в передвижении по территории США, которому подвергались все представители дипучреждений.

Приход рос очень интенсивно, надо было думать, как помочь тем соотечественникам, которые наводнили Нью-Йорк в те годы и очень часто попадали в тяжелое положение.

– Вы учились на богословском факультете Свято-Тихоновской духовной семинарии (г. Саут-Канаан, штат Пенсильвания). Как проходила эта учеба?

– Учился я экстерном. Друзья-сокурсники записывали лекции на магнитофон, а я во время многочасовых поездок с владыкой Павлом по бескрайним просторам Штатов их слушал, а потом сдавал экзамены. Иногда по пять-шесть экзаменов за два-три дня, на которые меня отпускал владыка в семинарию. Я ему очень благодарен за то, что он всячески способствовал моей учебе. Согласитесь, что при всех моих обязанностях в Представительстве владыке приходилось лишать себя всяческой помощи на тот период, когда я уезжал в семинарию.

Мне очень нравились лекции на английском языке. Больше всего догматическое богословие, которое преподавал выпускник Оксфорда профессор Гарри Бусалес. А то, что лекции были записаны на пленку, давало возможность прослушать их по нескольку раз. Правда, приходилось просить у преподавателей разрешение на подобные записи.

Особенно запомнились экзамены по церковной истории. Вообще все экзамены в Свято-Тихоновской семинарии были письменными. По истории они состояли из двух частей. В первой части были даты и имена, в общей сложности штук 40. Из них 10 имен и 10 дат обводились преподавателем, и ты должен был на обозначенную каждую дату или имя дать три важных факта или события. Вторая часть экзамена состояла из нескольких эссе. Были напечатаны 10 тем и 4 из них обведены преподавателем. На три указанные ты должен был написать развернутый план своего эссе, а одно эссе написать полностью.

Формировался я как личность именно под воздействием примеров, почерпнутых в нашей Матери-Церкви

– Вы 10 лет прожили в Америке, там же вас рукоположили во священный сан. Можно сказать, что вы духовно сформировались в Америке? И было ли у вас ощущение, что вы служите на чужбине?

– Этого ощущения не было. Я на всю жизнь запомнил свои беседы с владыкой Павлом во время многочасовых поездок по стране на машине. Наверное, именно он сыграл самую большую роль в формировании моей духовной жизни. Это были рассказы и о карагандинском старце Севастиане, и о Псково-Печерской обители, и о Русской духовной миссии в Иерусалиме. Владыка всегда был для меня примером. Так, он все письма начинал (и, я думаю, начинает) читать… с конца. То есть смотрит, подписано ли письмо. И если это анонимка, то она сразу уничтожается и находит свое место в мусорном ведре. Поэтому несмотря на то, что нес я свое послушание за границей (а за границей я прожил в общей сложности 35 лет), формировался я как личность именно под воздействием примеров, почерпнутых в нашей Матери-Церкви, которые были переданы мне родителями и теми иерархами, с которыми мне довелось познакомиться и потрудиться на моем жизненном пути.

В стране Моцарта

Духовенство Никольского собора в Вене

– С 2002 года вы – настоятель Никольского собора в Вене. Как восприняли это назначение, ведь это совсем другая культура, другой язык?

– Направиться в Австрию мне благословил Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, который в то время возглавлял ОВЦС. Страна была в языковом плане для меня не «профильная», хотя немецкий язык был у меня вторым в институте. Я перед назначением служил в храме святой великомученицы Екатерины на Всполье, и помню, как отец Олег Кириллов, который тоже служил там, перед отъездом в Вену совсем меня запугал: там большие проблемы, вас там не примут и т.д. Но мой отец всегда учил меня никогда не обсуждать решение священноначалия и никогда никуда не проситься. Поэтому других вариантов не было, как положиться на волю Божию и на решение Святейшего Владыки.

На приходском празднике

– С чем вы столкнулись на первых порах своего служения настоятелем? Какие трудности и радости вас ожидали?

– Первая и самая главная трудность – это разделение прихода и вражда между различными «группировками». Я хорошо понимал, что позиция «за кого-то» одновременно является позицией «против остальных». Поэтому старался быть объективным, не отдавая предпочтения никому и ничему, кроме роста количества богослужений и прихожан, с тем чтобы появились люди, стоящие в стороне от конфликтов и разногласий и которые смогли бы стать основой правильной приходской жизни.

Когда видишь, сколько христианство дало миру и культурам разных стран, то укрепляешься в вере

– Австрия – страна богатой истории и высокой культуры. Прониклись ли вы духом этой страны и ее народа?

– Богатство культуры и истории – это источник, который всегда открыт для твоего самообразования. Длительная жизнь за рубежом позволяет многому научиться, а также более объективно оценивать тенденции развития и страны проживания, и твоей собственной Родины. Когда видишь, сколько христианство дало этому миру, то укрепляешься в вере, хотя и становится немного горько от того, как быстро люди забывают источник своего благосостояния.

Приходское паломничество в Бари

– Каков национальный состав прихода? Большинство – это, вероятно, представители разных стран исторической Руси?

– Не только Руси. Наша приходская семья состоит из русских, украинцев, белорусов, сербов, грузин, австрийцев, поляков, болгар, македонцев…

– Австрия – страна католическая. Как складываются отношения с местным духовенством?

– На своем уровне – замечательно. Много есть такого, чему можно поучиться. Особенно это касается социального и тюремного служений.

– А были случаи перехода австрийцев в Православие?

– Да, в основном это супруги из смешанных браков. Если человек не номинально православный, то, как правило, его вера и усердие приводит к вере и в храм его супруга или супругу. Но есть и противоположные примеры, когда номинально православный(ая) вступает в брак с католиком, то часто тоже, не задумываясь, меняет «деноминацию». И лишь потом, «придя в себя», ищет обратный путь.

Архиепископ Венский и Будапештский Антоний возглавляет богослужение в венском Никольском соборе

– В 2012 году Никольский собор посетил нынешний федеральный канцлер Австрии Себастьян Курц. Как в настоящее время складываются отношения прихода с властями Австрии и ее столицы?

– Власти Австрии стремятся поддерживать прямой контакт с представителями религиозного сообщества своей страны, понимая особую роль, которую Церковь играет в формировании человеческой личности. На регулярных встречах государственные деятели объясняют свой подход к тем или иным общественным проблемам. И это очень правильно. Хотя хорошие отношения, мне кажется, всегда должны начинаться с вопроса: чем помочь? какие у вас есть проблемы, которые мы можем облегчить?

С городскими и районными властями у нас самый плотный контакт: ежегодный праздник, который мы вместе с ними и Посольством РФ устраиваем возле храма весной, объединяет весь приход и открыт для всей диаспоры и местных жителей. Надеюсь, что хватит сил и энтузиазма прихожан продолжать эту совместную работу.

Беседа с федеральным канцлером Австрии Себастьяном Курцем

– Отец Владимир, что бы вы пожелали нашим читателям?

– Радости, неутомимого стремления к поиску веры, молитвы, правды, справедливости. Молодости в начинаниях, зрелости в решениях, упорства в достижении целей. Мирного неба и счастья.