«У нас внутрицерковная жизнь общины – полностью на плечах людей»

Канада стала для отца Алексея настоящим домом, хотя он, по его собственному выражению, родился в «другой галактике». Он мог стать пианистом, но выбрал священнический путь, а оказавшись в Северной Америке, был назначен настоятелем целых 13 приходов! Об отличительных особенностях жизни Православной Церкви на разных полушариях, прохождении «сорокоуста» у епископа дома, прихожанах и организации общинной жизни, уроках пандемии и важности труда для священника поговорили с иереем Алексием Сураевым, клириком Патриарших приходов Русской Православной Церкви в Канаде.

Иерей Алексий Сураев – Отец Алексий, вы родились на Украине, окончили Белгородскую семинарию и… переехали в Канаду, где и приняли священнический сан. Но обо всем по порядку. Расскажите о своем пути к Богу.

– Отвечая на этот комплекс вопросов, надо сказать, что это довольно приличный отрезок времени, с 2003 по 2011. Именно в эти годы происходило мое церковное становление. Еще до окончания Белгородской семинарии, в 2011-м, у меня был светский диплом. В 2002-м году, в своем родном городе Днепропетровске, я поступил в музыкальное училище имени Глинки по классу фортепиано. До этого я был… можно сказать, абсолютно нецерковным. Жил по принципу: что в храм ни приду – все время Пасха. Но где-то со второго полугодия первого курса музучилища я как-то начал немного смотреть в сторону Церкви. Почему? Потому что верующим был мой преподаватель, Сергей Борисович Жадан. Мы много говорили с ним о вере, и так, потихоньку, он привел меня на службу в кафедральный Свято-Троицкий собор Днепропетровска, где служил митрополит Ириней (Середний), который, как оказалось впоследствии, был одним из правящих архиереев Патриарших приходов в Канаде с 1976 по 1982 год. Я начал ходить в храм, родители были против, часто бывали скандалы… Папа был воинствующим атеистом всю жизнь, мама просто не понимала этого, но успокоилась после моего поступления в семинарию.

Но вернемся немного назад. Так вот, заслуга в моем воцерковлении по большей части принадлежит моему преподавателю (у нас с ним была небольшая разница в возрасте – мне было 15, а ему 30). Он хорошо знал Ветхий и Новый Завет, изучал иврит, поэтому мы вели не только общерелигиозные разговоры, но и общались на довольно специфические лингвистические темы. Мне все это было интересно.

Храм Вознесения Господня в местечке Скаро

Заслуга в моем воцерковлении принадлежит моему преподавателю

Параллельно с погружением в христианство я изучал другие религиозные и философские течения. Читал абсолютно все: католическую литературу, протестантскую, сектантскую, труды по сатанизму, кабалистике, буддизму, атеизму… В хрестоматийном плане я прошел, пожалуй, большинство религий и систем. Но чем больше я углублялся в изучение иных верований, тем больше я понимал, что… как-то что-то не то, в общем. И этот факт заставил меня принять окончательное решение: стать верующим христианином. Все это дает мне возможность говорить о христианстве как о совершенно сознательном выборе, исходившем не только из сердца, но и являющемся голосом разума.

– И тогда вы решили поступить в семинарию…

– Где-то на курсе третьем училища, поняв, что выдающего концертирующего пианиста мирового уровня из меня не получится (смеется), я услышал от своего преподавателя идею про семинарию. Сначала я посмотрел на него как на идиота. Он говорил: «Может быть, поступишь, может быть, рукоположишься… станешь священником». Я тогда в открытую рассмеялся: хотя и был на тот момент человеком верующим, пел на клиросе, но эту мысль воспринял очень скептически. Однако начал об этом размышлять. Чем дольше думал, тем больше понимал, что на тот момент это было бы правильным решением.

И к этому решению я пришел к последнему, четвертому курсу училища. Когда родственники об этом узнали… Скажем так, пришлось уйти из дома для подготовки к вступительным экзаменам в семинарию. Я на тот момент 3 года был певчим в Тихвинском монастыре Днепропетровска, поэтому попросил разрешения у игуменьи, чтобы она выделила мне какой-то угол, и я переехал в обитель. Ютился несколько месяцев в певческой комнатке, где наш хор репетировал… Смог нормально подготовиться к вступительным экзаменам, поступил в Белгородскую семинарию. Родители проклинали, грозили всеми египетскими казнями, но мама потом как-то ослабила хватку, когда поняла, что это решение серьезное, и я не собираюсь сдавать назад.

Пару слов хотел бы посвятить монастырю. Это была колоссальная жизненная школа для меня, которую я не забуду до конца своей жизни! Регентом хора, в котором я пропел несколько лет, была супруга иерея Ангелина Ничипорук. Профессионал и просто замечательный человек. Благодарен этой семье за многое!

Так вот, я поступил в Белгородскую семинарию, по благословению владыки Иринея. Как сейчас понимаю – это было очень правильное решение с его стороны, даже провидческое. Потому что Белгородская семинария была на тот момент единственной, имевшей прибавку к названию – «с миссионерской направленностью». Ко второму курсу, благодаря наличию музыкального образования, я стал семинарским регентом, затем – еще и архиерейским, мы начали ездить на службы с владыкой, на тот момент архиепископом Иоанном (Поповым). У нас с ним сложились хорошие отношения. На базе нашего семинарского хора нам с ребятами даже удалось создать вокальное трио. Двое из трех участников оправдали миссионерскую специфику семинарии. Сережа Бойчук принял решение остаться рядом с семинарией, сейчас он ревностный диакон в Белгородской епархии, Ваня Мороз – священник в Таиланде, ну, а меня забросило в Канаду…

С архиепископом Белгородским Иоанном

– Но почему именно в Канаду, на другую сторону земного шара?

– Я перебрался в Канаду на четвертом курсе семинарии. И это было не по церковной линии. Моя сестра эмигрировала еще в 2002-м году, она запустила документы на эмиграцию на нас с мамой. Ждали мы этих документов 8 лет. За это время я отучился в музучилище, почти закончил семинарию, и нам, наконец, из посольства пришел ответ, что мы можем выехать из страны. Загвоздка была в том, что если бы мы не выехали в кратчайший промежуток времени после одобрения, все 8 лет документальной волокиты были бы потеряны.

Ехать я никуда не хотел. Как у семинарского и архиерейского регента, у меня складывались в епархии довольно хорошие отношения с владыкой и многими священниками, и в жизни все было хорошо, включая и будущие перспективы. Но мама меня уговорила: «Не понравится – уедешь, но съезди и получи вид на жительство». Посидел, подумал: ладно, уступлю. Прихожу к владыке просить не переводить меня на экстернат, чтобы не оканчивать семинарию дистанционно и с дипломом о заочном обучении. Владыка согласился. И я благодарен ему за ту поддержку и уровень доверия, которые он мне выказал во время разговора. В итоге мне разрешили числиться на очном отделении, с условием, что я вернусь для сдачи зимней и летней сессий. Оформили документально это так, что я поступал в распоряжение к владыке Иову (Смакоузу), управляющему Патриаршими приходами в Канаде. Но случилась накладка, по приезде я встретиться с владыкой Иовом не смог и прибился к храму Святой Троицы в Ванкувере, находящемуся под юрисдикцией РПЦЗ, где настоятелем был отец Сергий Оверт. Там меня назначили регентом. Потом я пел на клиросе, был псаломщиком у отца Евстафия Хрипунова, в храме Святителя Николая, все в том же Ванкувере.

С архиепископом Иовом (Смакоузом)

И вот однажды на службу приехала пара из соседней провинции Саскачеван. Русская семья, оба врачи, не так давно организовавшие в своем городе общину. Вскользь они тогда об этом обмолвились священнику с нашего прихода. А он им ответил: у меня есть человек, если хотите, могу с ним познакомить. Так я с ними и познакомился.

– И здесь начинается история вашего пути к священству…

– Да. Оказалось, что эти люди действовали с благословения владыки Иова! И мы наконец с ним связались. Владыка предложил мне переехать в другую провинцию, в Альберту, он бы меня рукоположил и направил в этот приход. Летом 2013 меня рукоположили и направили в Реджайну, общину во имя Апостолов Петра и Павла.

Потрясающий человек, которого я считаю своим отцом. Он меня родил в священство и оказал громаднейшее влияние на меня

Моя христианская совесть не позволяет в этой истории не упомянуть о владыке Иове. Потрясающий человек, которого я считаю своим отцом. Он меня родил в священство и оказал громаднейшее влияние на меня… Этот человек был и остается настоящим монахом, а уже после епископом и администратором. И это можно было заметить везде, в манере его общения с людьми и навыке ведения дел. Даже в принятии каких-то административных решений его монашеская сущность выступала порой на первый план, а епископская мантия как-то всегда оставалась позади. Это было потрясающе, это было то, чего я раньше никогда не видел и был поражен.

На момент прохождения «сорокоуста», который для меня длился меньше недели, я находился у владыки дома. У него была дома маленькая часовенка… и я стал если не единственным, то, наверное, одним из немногих в Русской Церкви священников, которым правящий епископ прислуживал за богослужением. Нас было всего двое, поэтому владыка пел, подавал мне кадило и преклонял голову на мой благословляющий возглас «Мир всем». Во время проскомидии он стоял у жертвенника и объяснял мне, что и как нужно делать. Говорил о деталях, нюансах, подробностях, и как вести себя в нестандартных ситуациях. Он делился своим опытом. Эти несколько дней, которые мы служили дома вдвоем, я запомню на всю оставшуюся жизнь.

Проходил я «сорокоуст» летом, во время отпусков, двое священников из кафедрального собора уехали на отдых, поэтому владыка Иов часто просил меня приезжать в Эдмонтон и помогать ему за службой. Пока владыка служил в кафедральном соборе, я мог это делать в другом месте, а когда он уезжал, я служил в соборе. Это заняло около месяца, причем недели три я прожил у владыки дома. Было интересно видеть его жизнь изнутри.

– Вы и сейчас продолжаете свое служение в Реджайне, или добавились новые послушания?

– После четырех месяцев служения в общине Петра и Павла владыка сказал, что у него есть намерение перевести меня на другие приходы, где я и служу настоятелем по сей день. Это англоговорящие приходы, и их много – целых 13…

– Вот отсюда поподробнее. Это ведь большая нагрузка для одного священника – 13 приходов!

– На тот момент у этих приходов, объединенных юридически в одну организацию, уже продолжительное время не было священника. Владыка иногда приезжал туда сам, но хотел найти человека, у которого было бы получше с английским и который был бы моложе и энергичнее, ведь, как вы верно сказали, разъезды по этим приходам занимают время и силы. Впоследствии я узнал, что от приходских советов этих общин на имя владыки Иова было написано письмо, в котором они просили рассмотреть мою кандидатуру в качестве священника для них. В итоге владыка решил перевести на эти приходы меня. И здесь я с октября 2013 года по нынешний день. Я бы назвал эти приходы фермерскими. Они находятся либо рядом с какими-то небольшими поселениями, либо стоят «посреди поля».

Что касается числа приходов… Не так страшен приход, как его малюют! За много лет существования таких вот фермерских общин ими самими выработана довольно простая и удобная система церковной жизни. В конце каждого года, примерно в начале декабря, мы устраиваем общее собрание, на котором составляется расписание богослужений на год. Что это значит? Формируется схема-сетка всех воскресений и значимых праздников (великих, двунадесятых, престольных), и мы на собрании вместе решаем, какие из 13 приходов возьмут на себя организацию тех или иных служб.

За храм нужно платить страховку, коммуналку. Никаких спонсоров. Все расходы покрываются тем, что прихожане достают из собственных карманов

Есть приходы, в которых служба проходит раз в месяц. Мы в такие храмы возвращаемся каждые 4–5 недель. А есть приходы, на которых служба бывает раз в год! Скорее всего, это престольный праздник или воскресенья, близкие к Пасхе. В общем, не все приходы одинаковы. Во многом это зависит от количества зарегистрированных прихожан (которые числятся официально как прихожане храма), и, естественно, от материальной возможности организовывать службы. За храм нужно платить страховку, коммуналку. Никаких спонсоров, как в России или на Украине. Все расходы покрываются тем, что сами прихожане достают из собственных карманов. Именно поэтому установилась система ежегодных взносов, которые позволяют приходу как-то существовать. За годы существования Патриарших приходов в Канаде в этих общинах часто менялись священники. И люди, вместо того, чтобы пытаться каждый раз привыкать к очередному настоятелю и его собственной системе, выработали свою. И не люди привыкают к священнику, а священник к людям. В основном это касается организационных вопросов, финансовых… Все лежит на плечах приходского совета, старосты (или президента прихода, как его здесь называют), секретаря, вице-президента и казначея. И эта система – потрясающа.

Она избавляет священника от очень и очень многих головных болей: бумажной волокиты, бюрократии и прочего. Все это люди тянут сами, устраивают ежегодные приходские собрания, на которых отчитываются перед прихожанами. Естественно, священник тоже в этом участвует. Но он участвует как приглашенный гость. Он может комментировать происходящее, высказывать пожелания и замечания, но внутрицерковная жизнь общины – полностью на плечах людей. Это хорошо, потрясающе и реально упрощает мою роль как настоятеля прихода. Естественно, ряд важных моментов мы обсуждаем вместе, и общины прислушиваются к тому, что я говорю. Это не игра в одни ворота. Люди умеют слышать и с благодарностью относятся к конструктивным предложениям со стороны священника.

На Вознесение в 2017 году

Некоторые моменты в богослужебной жизни мы благополучно поменяли, потому что посчитали, что это будет лучше и для меня, и для прихожан.

Богослужебная жизнь здесь отличается от того, что привыкли видеть в России. Особенности приходов, где служу я, – у нас нет вечерних служб, за исключением Рождественского Сочельника, некоторых служб Первой седмицы Великого поста и Страстной седмицы. Так, по сути, на приходах служится только литургия утром. Отсутствие вечерних служб связано с возрастом прихожан и с расположением самих храмов. Люди разбросаны по территории, и некоторые прихожане прямо мне сказали, что не хотели бы садиться за руль в вечернее время суток, потому что на дорогах много живности, олени выскакивают под машину, и есть риск попасть в ДТП. Мне сказали: ты можешь, конечно, служить вечером, но мы не гарантируем, что хоть кто-нибудь к тебе приедет. Я не расценивал такую позицию как ультиматум, а понимал, что здесь имеет место всего лишь человеческий фактор. Люди пожилые, дети с ними уже не живут, садиться за руль трудно. Понятия «общественный транспорт» в наших краях не существует. Если ты сам не сел за руль и не приехал в храм, то, скорее всего, тебя никто не привезет.

– Сможете на память перечислить названия всех окормляемых вами приходов, где они находятся, и время их основания?

– Могу и забыть (смеется)… Но попробую:

1. Храм Рождества святого Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна в городе Чипман (Chipman) (1919);
2. Храм Святого великомученика Димитрия Солунского в местечке Середяк (Serediak) (1904–1905);
3. Храм Святых апостолов Петра и Павла близ селения Норс Стар (NorthStar) (1935);
4. Приход храма во имя Живоначальной Троицы в селении Старый Восток (OldWostok) (1898);
5. Храм Воскресения Христова близ городка Бойл (Boyle) (1935);
6. Приход храма Святого апостола Иакова, брата Господня близ города Мандер (Mundare) (1901);
7. Храм Святой и Живоначальной Троицы близ поселения Спирит Ривер (SpiritRiver) (1929);
8. Храм Святых апостолов Петра и Павла близ города Рэд Вотер (RedWater) (1906);
9. Храм Успения Пресвятой Богородицы в местечке Шишковцы (Shiskovtzi) (1904);
10. Храм Святой и Живоначальной Троицы в селении Вокинг (Woking) (1930–1940-е); Ныне храм перевезён в музей под открытым небом в посёлок Сексмит (Sexsmith);
11. Храм Вознесения Господня в местечке Скаро (Skaro) (1897–1898);
12. Храм Святого Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна в местечке Фаруси (Farusi) (1904);
13. Храм Архистратига Михаила в местечке Пено (Peno) (1911).

– Расскажите подробнее про общины и, что самое важное, прихожан. Кто они? Русские эмигранты, выходцы из бывшего СССР, или принявшие Православие местные? Как я вижу, приходы – с историей в 50–100 лет.

– В Эдмонтоне, в кафедральном соборе, постоянно новые люди, вновь прибывшие эмигранты. У меня же немного другая экосистема. 99% прихожан – люди с украинскими фамилиями, родившиеся здесь: Лопушинские, Королюки, Лысаки, Захаруки и прочие. Они – представители во втором, третьем и даже иногда в четвертом поколении тех, кто когда-то эмигрировал в Канаду. В основном это третье поколение. Все англоговорящие. При этом есть люди, которые что-то понимают на родном языке и даже могут поговорить на нем. Язык у них очень своеобразный. Это украинский, на котором говорили 100 лет назад. Некоторые слова я, хоть и выходец с Украины, не мог понять, пока они мне не объяснили. И большое влияние на язык оказала местность, из которой приехали предки этих людей, Галичина, Буковина; а также государственная принадлежность тех территорий, из которых люди иммигрировали в Канаду: Польша, Австро-Венгрия.

Место первой Литургии

Эмиграция происходила, начиная с 1880-х годов. Эти люди считали себя украинцами, русинами. В вероисповедном плане эта публика была также довольно разношерстна. Были греко-католики, православные… Была история с переходом большой группы (600 человек) греко-католиков, украинцев, в Русскую Церковь. Это произошло, когда на территории Канады служилась первая в истории православная литургия в 1897-м году, под открытым небом. Мы сегодня знаем точно, где это произошло, и там сейчас установлена памятная доска, поклонный крест, над крестом – большой навес, и каждый год мы на этом месте совершаем литургию в память о событии.

Публика у нас тут… «оканаженная». Православные канадцы с украинскими корнями

Публика у нас тут… «оканаженная», если можно так сказать. Православные канадцы с украинскими корнями. Это выявляет интересные моменты при общении. Некоторые из них рассказывали мне, что когда были маленькими, то в доме все разговаривали по-украински, так как их дедушки и бабушки имели проблемы с английским. И эти «ребятишки», которым сейчас по 80 лет, когда поступили в первый класс, по-английски не знали ни слова. Так что на момент поступления в школу им приходилось учить новый язык…

Сейчас, конечно же, и акцента не осталось, но еще помнят отдельные выражения, вроде «Христос родився», «хвалить Его», «Христос воскресе – воистину воскресе». Кто-то может поддерживать диалог на украинском языке, но с использованием специфических слов и выражений.

Храм св. Троицы, Wostok

Всем этим 13 приходам по 50 лет минимум. Есть несколько общин, которым уже более 100 лет. Старейшая – та, которая основана рядом с местом первой литургии в Канаде. Храм этой общины освящал сам владыка Тихон (Белавин), будущий Патриарх Всероссийский. В 1901-м году он освятил несколько храмов, в том числе Свято-Троицкий. После приёма этих 600 униатов, о которых я упоминал выше, эту местность стали называть «Восток» или «Восток» со смещением ударения, как это делают сейчас местные. Название сохранилось до сих пор, оно есть даже на картах Google. Там так и написано латинскими буквами: Wostok.

Община основана в 1897-м году. Особенность всех приходов, за исключением пары, – все как минимум один раз горели, потому что первые их версии были деревянными. Есть приход, который основан в 1911-м, и он единственный, который не горел! Сегодня он облицован сайдингом, но внутри все оригинальное, такое, как это было создано 110 лет назад. Традиции расписывать храмы внутри здесь не прослеживается, потому что мастеров было мало. А вот иконы интересны. Вся иконопись в этих фермерских приходах имеет легкий налет западно-украинства или греко-католичества. На них стоит посмотреть как человеку верующему, так и просто интересующемуся культурой, потому что очень интересен стиль. Этим иконам по 50–70–100 лет, некоторые из них пережили пожары благодаря самоотверженности людей, спасавших их из пламени. Иконы эти представляют историческую и иконографическую ценность.

– Когда мы готовились к интервью, вы сказали, что между православным человеком «тут» (то есть в Канаде) и «там» (то есть на постсоветском пространстве) – колоссальная разница, и даже отметили, что «жизнь протекает будто в разных галактиках». С чем связано такое сравнение? Давайте на примерах.

– На этот вопрос невозможно ответить только с церковной или только со светской позиции. Если мы начнем говорить о церковной жизни, не получится говорить в отрыве от светского уклада. Самый большой отпечаток на человека здесь накладывает то, как работает государство, «жизнеобустраивающая машина». Простой пример: еду по дороге. Меня останавливает полицейский. Здесь невозможно представить (и я даже пытался это объяснить местным – не понимают), чтобы здесь к тебе подошел полицейский со словами: «Сержант Петренко, двое детей, не завтракал». Такая ситуация в Канаде в принципе невозможна и непонятна для местных, когда я рассказываю о ней.

Если жить честно, то никого не надо бояться. Палки в колеса никто ставить не будет

Если меня остановили в Канаде – я точно знаю, что за дело. Если я ничего не нарушаю, ко мне никто не подойдет, никто не позвонит, не «докопается» просто потому, что что-то лично человеку не понравилось. Как это сказывается в приходской жизни, эта законопослушность всех перед всеми? У человека появляется колоссальнейшая свобода мыслей и действий. Если жить честно, то никого и не надо бояться. Палки в колеса никто ставить не будет. И все это снимает с человека огромнейший эмоциональный груз.

Еще один момент – взгляд государства на тебя как на гражданина. Простой пример: прожиточный минимум. В Канаде прожиточный минимум – это когда люди во власти садятся с калькулятором и считают, сколько тебе, гражданину, реально нужно денег, чтобы нормально жить, а не выживать. Ты должен нормально питаться, позволить себе машину, жилье, оплату аренды и коммунальные услуги, также в этот минимум заложена возможность гражданина поехать в отпуск – я же человек, а не машина, и не могу работать 24/7.

Когда в Канаде говорят о прожиточном минимуме, то имеют в виду реальную величину, на которую можно жить. Да, шиковать ты не будешь, но колоссальная эмоциональная нагрузка с человека снимается, и он не просыпается каждое утро с одной целью – выжить. Считаю, что при таком экстремальном ритме говорить о каком-то духовном развитии трудно. Я готов поставить памятник тем людям, которые каждый день борются за выживание и находят силы обращать внимание на свою душу. Это героизм!

А здесь иначе. И мое личное мнение – здесь быть христианином легче.

– Почему?

– Потому что из необходимости вера становится результатом свободного выбора. Хотя существует огромное количество людей, для которых трудная жизненная ситуация не порождает необходимости в вере, но речь сейчас не о них. Если человек хочет быть христианином, ему ничего в этом не мешает, потому что не нужно думать о выживании, отвлекать голову на что-то другое. Это свободный выбор. Именно поэтому зачастую в Канаде люди, которые называют себя верующими, – они не статистика, а реально верующие. И здесь люди деятельно участвуют в жизни своих общин, не важно, к какой конфессии они принадлежат. Они приняли свободное решение следовать своему вероисповеданию.

– Кстати, о других конфессиях и не только… Как в стране складываются отношения разных христианских конфессий между собой и с государством?

– На территории государства есть представители абсолютно всех как Поместных Православных Церквей, так и инославных конфессий, и других мировых религий. Откройте справочник по религиоведению, и с большей долей вероятности любую религию, культ, секту вы здесь найдете. Это значит, что отношения всех религий абсолютно, и Православия в частности, с государством построены по принципу «вы не трогаете нас – мы не трогаем вас». Если государство начнет проявлять знаки внимания в отношении какой-либо религии, то с большой долей вероятности все остальные этого не поймут и скажут: «А что это такое? Давайте-ка, ко всем относитесь одинаково». Это и есть золотое правило государства в межконфессиональных отношениях: ко всем – одинаково.

Все равны перед законом и имеют одинаковые права. На территории страны общины всех вероисповеданий зарегистрированы как благотворительные религиозные организации. Все, что эти организации зарабатывают, – тратят на себя, содержание помещений, священников и так далее.

В Канаде живут представители всех канонических Православных Церквей

В Канаде живут представители всех канонических Православных Церквей. По-человечески дружим со всеми. Та неприятная история, которая сложилась между Москвой и Константинополем, естественно, накладывает свой отпечаток. В богослужениях совместных мы более не пересекаемся. Некоторые из прихожан, с обеих сторон, особенно те, что не готовы углубляться в некоторые аспекты церковной жизни, этого не поняли. Расколы ни к чему хорошему никогда не приводили. Ситуация создает непонимание, напряжение, ненужные вопросы, которых в иных обстоятельствах можно было бы с легкостью избежать. Мы и так здесь вдалеке от материнских Церквей. Если еще в эту среду привносить новые конфликты… Это все равно что танцевать на стеклянном столе. Может, выдержит, а может, и нет.

– А случившаяся пандемия не породила напряжения отношений между верующими и властью? И как вообще религиозные организации в стране пережили ограничительные меры?

– Пандемия внесла колоссальные изменения в жизнь Церкви и общества. Ограничительные меры были восприняты неоднозначно, как среди православных, так и среди представителей других конфессий. Есть примеры того, как общины проявляли неповиновение по отношению к ограничениям и были жестко наказаны. Бывали случаи заражения, властям удалось доказать, что человек заразился во время посещения богослужения. На общины накладывали штраф. Знаю случаи, когда общинам было выдано предписание о запрете совершения богослужений на протяжении 12 месяцев. Что с ними будет дальше – я не знаю. Из-за того, что все религиозные организации в Канаде зарегистрированы как благотворительные, у них всех есть специальный номер, который присваивается минюстом. Если этот номер отбирается из-за каких-либо нарушений, то восстановить его довольно тяжело, и это связано со штрафами, бумажной волокитой… Восстановить свою легитимность перед государством после серьезного нарушения очень сложно.

Есть примеры того, как общины проявляли неповиновение и были жестко наказаны

Стоит упомянуть, что в данный момент службы на вверенных мне в окормление приходах не проводятся с конца ноября. Поясню, почему. Мои прихожане – люди за 65. Чисто по-человечески они переживают за свое здоровье, переживают их дети и внуки. Поэтому они решили лишний раз не подвергать себя риску.

Как к этому решению отношусь я? Двояко. С одной стороны, я хочу служить и преподавать людям Причастие. С другой стороны, как христианин и гражданин, я понимаю, что если, не дай Бог, во время службы что-то все-таки произойдет, и кто-нибудь заразится… Пожилые люди – в зоне риска. Давайте представим. Например, кто-то заразился, и было доказано, что это произошло у нас на службе. И потом заболевший скончался. Однажды умереть придется и мне. Подхожу я на том свете к Богу, и Он мне говорит: «Ну, что, доигрался со своей самоуверенностью? Умер человек из общины. Мне тебя судить просто как дурака или еще как убийцу?» Я над этим всем подумал и понял, что не очень хотел бы иметь вот такого рода диалог с Богом там, в конце. Поэтому я согласился с решением моих прихожан о приостановке служб.

К нам лично, пока мы еще служили в 2020-м, на наши фермерские приходы не приходили проверки полиции или Минздрава. Знаю приходы, куда приходили. В большинстве случаев это ничем не заканчивалось. Заходили представители надзорных органов, смотрели, видели, что все хорошо, не превышено допустимое количество людей, и все в масках, соблюдается дистанция. Пришли-посмотрели-ушли. Если ты ничего не нарушил, никто от тебя ничего требовать не будет. Но есть примеры, когда нарушения находились, и у общины начинались серьезные проблемы.

– Какие выводы сделали для себя лично за время пандемии?

– Мы ждем, что все наладится, и мы вернемся к обычному укладу жизни. Во всей ситуации с коронавирусом вижу как хорошие стороны, так и плохие. К хорошей стороне отнес бы то, что люди для себя поняли: поход в храм – это не просто воскресный ритуал и способ куда-то себя деть. Для некоторых привычка ходить в храм становилась сродни привычке выпить чашку кофе утром. С приходом коронавируса и принятием правительством решений по отмене богослужений или лимитированию численности людей на богослужениях прихожане смогли взглянуть на свою церковную принадлежность немного под другим углом, и я, как священник, этому обрадовался, потому что от людей начал получать такие отзывы, что «мы соскучились по службам, мы хотим служб». Для меня это позитивный момент.

Люди внутри самих себя сделали вывод. Кому-то по воскресеньям теперь удобно сидеть дома. Но большинству людей храм оказался все же нужен. Служба оказалась нужна людям для той штуки внутри, которую мы называем душой. В итоге на первый план у людей вышло искреннее желание богослужений. И я вижу, что они действительно соскучились по службам, по Причастию, по приходскому общению.

Служба оказалась нужна людям для той штуки внутри, которую мы называем душой

Еще один позитивный момент – люди получили возможность наконец-то посмотреть по сторонам. До этого я обращал внимание, что мы очень зациклены на самих себе, в большинстве своем. Вирус заставил нас посмотреть на тех, кто находится рядом, кто здоров, но боится выйти из дома и заболеть, на тех, кто заболел и оказался на изоляции. Мне приходилось посещать в больницах тех, кто умирал от коронавируса. Это безумно тяжелое зрелище. Именно в эти моменты понимаешь, что ты больше не ответственен только за самого себя. Твои необдуманные действия могут привести к чьей-то беде. Видеть в больнице умирающих, исповедовать их – это тяжело. Пытаться найти способ прийти к этим людям в госпиталь и причастить их… это граничит, честно сказать, с подвигом. Потому что из-за ограничений это почти невозможно. А ты как священник обязан свои функции выполнять, быть пастырем для тех, кто хочет видеть тебя пастырем даже в этой сложной ситуации, во всех этих скафандрах. Но я считаю этот факт положительным. Мы получили возможность посмотреть на других не со стороны своего эго, а со стороны своих действий и их возможных последствий. Считаю, что, когда пандемия закончится, нам нужно сохранить этот навык заботы по отношению к ближним. В первую очередь, к тем, кто оказался менее всего защищен: дети, старики, люди с ограниченными возможностями. И эти люди теперь всегда должны быть в центре внимания. Коронавирус должен открыть на это глаза. Будет нехорошо, если мы этот урок забудем после пандемии.

Когда пандемия закончится, нам нужно сохранить этот навык заботы по отношению к ближним

– Глубокие и ценные выводы, пожалуй, для каждого человека… Знаю, что вы, помимо священнического служения, трудитесь на светской работе. Что вынудило пойти на этот шаг?

– Да, я работаю. Первые два года после рукоположения не работал, занимался только делами приходов. Но потом понял, что это немного неконструктивно. Очень многое переложено с моих плеч на прихожан. И дел, в общем-то, было не так уж много. Просто я начал понимать, что у меня «едет крыша», и сообразил, что с этим надо что-то делать. Еще до рукоположения я приобрел профессию маляра в Ванкувере и, имея этот навык под рукой, решил в нем развиваться. Открыл небольшую компанию. Занимаемся малярными работами. Нигде свой сан не афиширую. Если клиент узнал, что я священник, – о’кей, не узнал – ну и ладно. Скажу честно, иногда у меня даже больше миссионерского успеха в тех случаях, когда я не говорю, что несу служение священника. Это довольно интересно.

– Нужно ли, на ваш взгляд, священнику работать? В миру, скажем так.

– Нужно, однозначно! Считаю, что у нас сложилась не совсем здоровая ситуация, когда священник на приходе занимается абсолютно всем. В этих проблемах прихода он замыкается и истощается эмоционально, физически. Мне так кажется, что в некоторых случаях вот это пресловутое выгорание священническое, которое происходит, может быть, связано именно с тем, что человеку некуда выплеснуть накопившееся. А у меня есть светская работа. Частично я погружен в нее. Когда меня достает светская работа, я могу переключиться на церковную жизнь. И наоборот. Этот переключатель очень важен для священника. Переключатель не дает сойти с ума или резко уменьшает шансы, что у священника появляются какие-то нехорошие мысли в голове.

В нашей Церкви сложилась ситуация, когда духовенство получает специальные послушания. Это важно и нужно. Но я думаю, что подобного рода послушания должны даваться людям с профильным образованием, а для этого нужен диплом, профессия. Простой пример: бухгалтерией в епархии должен заниматься человек с образованием бухгалтера. Если человек общается с больными, то ему необходимо хотя бы минимальное медицинское образование. Ведь человек, несущий служение в какой-то сфере, должен туда приходить не просто как представитель какой-то религии. Он должен приходить со знанием той сферы, куда пришел. В больнице – быть хотя бы медбратом по образованию, в тюрьме – хотя бы соцработником или психологом. К разным людям нужен разный подход. Это и подразумевает светский диплом, подкрепленный определенными знаниями об отрасли приложения сил, и это хорошо, и это нужно поощрять, неважно, получен ли этот диплом и знания до или после рукоположения.

– Не скучаете по родине? Как относитесь к поговорке «где родился – там и пригодился»?

– Не скучаю, абсолютно. Видите ли, я же здесь «родился». В Канаде я родился как священник, в Канаде я состоялся как человек. Поэтому противоречий в данной поговорке я не вижу. Моя родина – Канада. Хоть я и прожил на Украине 22 года, а в Канаде всего 10 лет, но здесь я на своем месте. Мне некуда возвращаться. Мой дом здесь. Мои разум, сердце и душа здесь. Я искренне полюбил Канаду.

Была, естественно, эмигрантская болезнь. Первые 2 года – это жизнь в аду. Хотел уехать, не понимал, почему я здесь. Я потерял все прошлые связи, знакомства, не работал по специальности – устроился мыть машины! Ломало жутко. Но потом я перед собой увидел цель и смысл. И страна стала для меня домом.

– Если паломник, да просто путешественник из нашей «галактики», окажется в Канаде – какие места, монастыри и храмы, святыни, достопримечательности вы посоветуете ему посетить?

– Как только откроются границы, появится возможность, время и финансы – посетите Канаду! Здесь очень трудно выделить какие-то отдельные моменты, места… если человек приедет как паломник, стоит проехать по храмам всех Поместных Церквей. Посетив эти приходы, вы посещаете внутри одной Канады сразу несколько стран. Потому что приезжаешь к нам в кафедральный собор – можно вдохнуть дух Русской Церкви. А посетишь храм Сербской Церкви – окажешься в Сербии. Зайдешь к александрийцам – можно сразу охватить Африку… Колорит, люди, национальность – все это есть в этнических приходах. Плюс, если приходы обладают историей в 50–70–100 лет, это интересно с любой точки зрения. Можно даже покопаться в документах, которые хранятся на приходах, пообщаться с людьми, которые являются носителями языка или традиций.

Естественно, много мест для туриста. Потрясающая природа в Канаде: горы, океан, парки, встречи с оленями, медведями, лосями… Канада очень красива и разнообразна. Здесь присутствуют национальности со всего земного шара. Можно найти занятие на любой вкус и цвет, поэтому здесь будет интересно всем.

Конечно же, стоит зайти в наш кафедральный собор в Эдмонтоне, ведь у нас хранится стопа великомученицы Варвары, которой стоит поклониться любому верующему человеку, оказавшемуся в Канаде. Страна подходит как паломнику, так и туристу. Не хватит и года, чтобы все посетить.

– Отец Алексий, спаси Христос за такое живое интервью. Напоследок наш традиционный вопрос: какие слова из Священного Писания воодушевляли вас или поддерживали в трудную минуту?

– Трудных минут в жизни за 10 лет было много, а невыносимых – еще больше. И в каждую из этих минут приходила своя строчка из Писания. Поэтому, если я буду приводить их все… половина Нового Завета получится! Но все-таки, если отвечать на этот вопрос, то такими словами для меня является Нагорная проповедь. Она чаще всего была для меня ответом на те вопросы, которые я обращал горе.