Жизнь отца Дометия Рымецкого

Часть 1

Решением Святейшего Синода Румынской Православной Церкви 11–12 июля 2024 года к лику святых причислены 16 угодников Божиих, просиявших святостью жизни в ХХ веке. Один из них – архимандрит Дометий (Манолаке; 1924–1975), духовник монастыря Рымец, который отныне будет именоваться преподобным Дометием Милостивым Рымецким, а память его будет совершаться 6 июля по н. ст.

Жизнеописание славного подвижника Христова преподобного Дометия составлено его ученицей, ныне здравствующей ставрофорной монахиней Иерусалимой. В далеком 1947-м году она в юном возрасте последовала за преподобным Дометием, невзирая на тяжелые гонения, которым подвергались тогда верующие, перенесла все ниспосланные Богом испытания, была его правой рукой, настоятельницей монастыря Рымец в 1969–2014 гг. и свидетельницей всей его праведной жизни.

В Аюде мы пробыли с 13 марта 1962 года до весны 1969 года, когда было дано согласие на наше возвращение в монастырь. Но одеты мы были все так же по-мирски, и от нас требовалось организовать отделение ковроткачества, в которое мы привлекли бы и жен местных жителей, мокан^[1], чтобы у них тоже был свой источник существования. Благий Бог услышал наши молитвы.

После упразднения монастыря в нем открыли горную турбазу с буфетом. Мы поселились здесь на правах квартирантов и жили бок о бок с отдыхающими

Мы возвращались домой после долгих хождений по кабинетам власть имущих, после множества тревог и душевных терзаний. Но трудностей впереди нас ждало еще много: после упразднения монастыря он силой был занят государством, и в нем открыли горную турбазу с буфетом. Мы поселились здесь на правах квартирантов и жили бок о бок с отдыхающими. Выносить такой ад в монастырской ограде было невозможно. Отец Дометий и мы не находили покоя и обивали пороги везде, где только можно.

Вернувшись в монастырь, мы снова принялись за работу. Надо было переделать старую часовню (старинный храм). Мы трудились год, чтобы ее можно было использовать по назначению. После упразднения монастыря Батюшка на первых порах совершал Святую литургию в часовне, после того, как она была освящена.

Входная дверь старинной церкви монастыря Рымец: «Писал многогрешный раб Божий Михули зуграф белокришец повелением архиепискупа Геласиона в дни Лодовика краля 6885 (1377 г.) месяца июля 2». Фото: povestidecalatorie.ro И вот, в один из дней святого Великого поста к нам нагрянул уездный секретарь вместе с группой делегатов народного совета Альба, они пришли посмотреть, как мы устроились. Когда они вошли во двор, и мы открыли им дверь бывшей часовни, и они увидели ее, одетую в должный наряд, они в ярости набросились на нас:

– Что вы здесь устроили? Вы что обещали, когда вам разрешали сюда прийти?

Мы, конечно, не на шутку боялись и волновались, но все же с твердой верой в Бога набрались смелости и ответили им:

– Мы ничего не сделали, за исключением того, что должны были сделать. Ведь этой церкви непозволительно быть пещерой разбойников и домом разврата, в который превратили ее они, она должна быть домом молитвы.

И они нам ответили:

– Вы можете делаться мученицами, а мы этого не хотим, потому что у нас есть жены и дети.

Зашли они в церковь. А Батюшка стоит в облачении. Увидев это, они лишились дара речи. Мы обещали им, что из-за нас у них не будет неприятностей, и они никак не пострадают. И они ушли, а мы остались в полной решимости продолжать то, что, по воле Божией, начали.

Мы построили большую ковровую мастерскую. Нам удалось убедить их, что от турбазы, функционировавшей в монастыре, толку никакого здесь не было. И обязались своими руками построить другую турбазу, за оградой монастыря. И построили ее в 1973-м году.

Мы построили также, повыше мастерских, одноклассную школу для детей села Валя Мэнэстирий. Она была за месяц построена в октябре 1972 года, когда Батюшка поймал бульдозер в долине и снес им часть горы, где школа стоит и сегодня. Батюшке очень хотелось построить эту школу. Она действовала много веков назад. А когда монастырь в XVIII веке, во времена Габсбургов, был разрушен, дети окрестных сел остались без обучения. Тогда крестьяне сел Рымец и Понор пожаловались властям на бедственную ситуацию, в которой находятся их дети:

– Мы, рымецяне и понорцы, сколько стоят эта два села, помним, что там, в монастыре, была школа, и даскалы^[2] учили детей, а если у нас и ее отнимут, мы останемся безграмотными, как скотина.

Окрестности монастыря Рымец. Фото: atv-ramet.ro

После долгих лет тяжких испытаний, «благодаря людям избранным и посланным свыше», в начале января 1972 года дело дошло до одобрения деятельности монастыря и возобновления нормальной монашеской жизни. Мы, в то время горсточка сестер, вместе с Батюшкой восстановили часовню, затем построили архондарик (к нам приходило все больше верующих), настоятельские покои, трапезную, затем расширили келлии, собрали музейную коллекцию древних документов, связанных с историей монастыря, старинных богослужебных книг, деревянных икон, стеклянных икон, этнографических экспонатов. Были построены новая колокольня и мост через реку, проведены электричество и центральное отопление, выполнено много других работ для монастырского хозяйства.

Экспонат музея стеклянной иконы в г. Сибиеле, Трансильвания. Фото: drumliber.ro Мы со священным рвением торопились. Словно хотели восполнить то, что нам долгие годы не разрешали. Все в монастыре делалось по нашей молитве, нашими руками и душой, нашей кровью.

Вспоминаю Батюшку, как он окровавленными руками снимает с ног носки, натягивает их на руки, чтобы дотянуть до полной разгрузки вагона с кирпичами и черепицей из Теюша. Отец Дометий с отцом Варсануфием кувалдой разбивали могучие скалы, а монахини из рук в руки передавали ведра с камнями и грунтом. Батюшка брал на себя самую тяжелую работу, трудился весь день не покладая рук, не забывая о суточном круге богослужений. Он учил нас верить в свои силы, но не забывать о том, что наш Отец с нами и помогает нам. Говорил верующим:

– Вы пашете, сеете и возделываете землю, но плод дарует Бог по Своему Промыслу.

В июле 1975 года у нас случились наводнения, обрушившиеся и на наш монастырь. Вода поднялась высоко, билась об стены, а кое-где даже перелилась через них. В воскресенье, 6 июля, вода схлынула. По окончании Святой литургии отец Дометий взял нескольких монахинь помоложе и пешком отправился с ними в Джоаджу через лес, поскольку движение по долине было невозможно по причине разрушений, произведенных водой. Они шли, чтобы перенести продукты из монастырской машины, застрявшей из-за наводнения. Сопровождавшие его сестры говорили, что Батюшка был печален, но держался бодро. По дороге они пели: «Потерял пастух своих овец».

На обратном пути из Джоаджу в монастырь они разделили между собой груз, по силам каждой. И с котомками на плечах отправились в обратный путь. Батюшка остался, чтобы взять самый тяжелый груз – переметные сумы с хлебом. Но сестры заметили, что он устал, и дали ему ношу поменьше. У каждой на лице была написана печаль, объяснить которую они не могли.

Оставалось идти еще 8 километров. Батюшка еще больше изнемог и, более того, начал задыхаться. Монахини медленно тянулись позади. Когда дошли до приходской церкви, надо было переходить через пропасть. Батюшка сказал им, чтобы были осторожней. И в этот миг осел на землю, не говоря ни слова. Посмотрел на всех и угас. Он умер по-христиански, без болезни, смертью праведника.

Батюшка осел на землю, не говоря ни слова. Посмотрел на всех и угас. Он умер по-христиански, без болезни, смертью праведника

В монастыре стояли причитания и безутешный плач. Это было очень тяжелым испытанием, и только милостью Божией и помощью Пресвятой Богородицы мы смогли это пережить. Нам оставалось нести дальше то, чему учил и наставлял нас Батюшка, и следовать примеру его жертвенной жизни и глубокой любви ко Христу: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк. 11, 28).

Нам многое оставалось сделать. Прежде всего, осуществить самую дорогую мысль Батюшки. Еще при жизни Батюшка хотел, чтобы мы воздвигли здесь, возле старинной церкви XIV века, новую, в которой могло бы вместиться все множество верующих, приходящих в монастырь. Он говорил нам:

– Сестры, как бы я поставил здесь, посреди двора, кафедральный собор, но эти мне не дают.

Бог восхотел, чтобы спустя 7 лет после его ухода из жизни мы заложили фундамент нового храма, а потом, через несколько лет, 29 июня 1992 года, она была освящена Блаженнейшим Патриархом Феоктистом и иерархами нашей Церкви в присутствии десятков тысяч верующих, съехавшихся со всей страны.

На каждый случай у него имелось для людей слово на пользу души. Служа Богу, он служил каждому из нас

Каждый, знавший Батюшку и приходивший к нему за поучением и утешением, будет поминать его с благодарностью, которая не может забыться никогда. Он говорил со всеми. Для всех был духовником и другом. Это был человек чистой души, человек дела и примера, человек молитвы. Он знал много церковной науки и другим умел даровать ее. На каждый случай у него имелось для людей слово на пользу души. Служа Богу, он служил каждому из нас.

С виду он был маленького роста и простой, но сердце имел огромное. Он был таким милосердным, что иногда перегибал палку и отдавал всю одежду с себя. Отдавал последнее, не оставляя себе ни одной рубашки, а когда не во что было одеться, шел в келлии монахинь, брал какую-нибудь рубашку от пижамы или обувь, подходящую ему, не спрашивая разрешения и не говоря ничего. А когда сестра за столом спрашивала, не знает ли кто о пропавшей вещи, отец Дометий улыбался и радостно говорил, что хочет обеспечить нам попадание в рай.

Невозможно было, чтобы какой-нибудь нищий или нуждающаяся женщина вошли в монастырские ворота, и Батюшка не встретил их с распростертыми объятиями и сияющим лицом. Несметное число раз я видела, как он в зимнюю стужу снимал с себя ботинки, всякую обувь, какая на нем была, и тут же, на месте, отдавал нищим и нуждающимся.

Я видела, как он в зимнюю стужу снимал с себя ботинки и тут же, на месте, отдавал нищим и нуждающимся

Мы, монахини, шили ему на зиму овчинный кожух, но он держался у него лишь несколько дней, а потом мы обнаруживали, что у нашего Батюшки опять нет кожуха. Мы уже не смели спрашивать его, где его одежда или что он с ней сделал. Он говорил нам:

– Пришел Господь ко мне, и я ее одолжил, чтобы сгладить себе и вам путь к Его Царствию.

За те 28 лет, сколько он был моим духовником, я не видела, чтобы он носил роскошной одежды. Жил в большой скромности, но очень чисто. Это была открытая и веселая натура, ничего не скрывавшая. Он пел нам в храме, за богослужениями, пел за столом и в тяжелых переходах, которые мы совершали. Не мог видеть нас плачущими, огорченными, печальными и расстроенными.

– Боже упаси нас от отчаяния, это великий грех, – говорил он.

– Невесте Божией не подобает быть печальной и расстроенной, когда Жених постоянно с ней. Мы должны воздавать славу Богу и благодарить Его день и ночь за то, что сподобил нас этой жизни – чистой, красивой, без мирских забот, жизни ангельской.

Он любил, когда весь собор монахинь поет на клиросе, а он в алтаре. У него была такая благодать, что мы почти не замечали, как пролетают дни, хотя напастей у нас было множество. Батюшка вел нас через них так, что мы их почти не чувствовали. Он был для каждой монахини в отдельности и для всех нас вместе, без всякого различия, матерью и отцом, сестрой и братом.

Никогда нам не приказывал. Во всяком деле был первым, а если не мог справиться сам, просил нас помочь ему. Тогда сестры бежали к нему наперегонки. Батюшка ходил с нами в лес за дровами; в те времена у нас не было машины или другого транспортного средства. Таскали дрова на своем горбу. И нам не казалось это трудным. Тогда у нас не было запаса дров и топлива, как сейчас.

Мы были счастливы и уверены, что Бог с нами и покрывает нас. Батюшка говорил нам и то, какую еду приготовить. Когда видел, что едут автобусы с верующими, а у нас не хватает еды, увещал нас поставить кастрюли на огонь, мы чистили картошку, и он благословлял готовить суп. Шел в храм исповедовать, служить всенощную или литургию, в зависимости времени суток, а в конце приглашал весь народ за стол, и никогда не было такого, чтобы еды не хватило. Бог словно умножал ее.

Если, сидя за столом, он видел во дворе какого-нибудь верующего, кто бы он ни был, Батюшка вставал, звал его и сажал за стол вместо себя, если не было свободного места. Сотни раз я видела это: он старался быть примером и для нас, чтобы мы учились и делали то же самое.

Его радость заключалась в том, чтобы делать добро, помогать, дарить

Его радость заключалась в том, чтобы делать добро, помогать, дарить. Он был готов отказаться от любого удобства, отказаться от всего, что имел. Он не ведал эгоизма. Много раз на большие праздники, когда каждый уголок монастыря был занят богомольцами, мы находили Батюшку утром в святом алтаре после ночи, проведенной на стуле: он оставил свою келлию каким-то верующим, которые, как он считал, нуждались в крове. В его поведении мы каждый день видели исполнение слов святого Григория Богослова: «Ничем иным человек не уподобляется Богу, лишь только деланием добра».

Он был великим примирителем людей. Кто бы его ни позвал в какую-нибудь семью, Батюшка, независимо от расстояния, не раздумывая шел туда. И неважно было, что он целыми ночами не спал, не имела значения тяжесть пути. Шел сам, а иногда брал и нескольких монахинь.

Он ходил освящать дома, соборовать, исповедовать и причащать. Исповедовал по 3–4 дня подряд; иногда полночь заставала его за аналоем. Никому не давал уйти неутешенным, с немирствием в душе. Всегда говорил нам:

– Если мы сделаем шаг к Богу, Он сделает к нам десять.

Давал напутствия, советы, но так, что они исходили из Священного Писания и поучений святых отцов. Иногда вворачивал и шутку, употреблял народные выражения и пословицы из духовного наследия нашего благочестивого народа.

Духовное стремление Батюшки было освятить мысли и чувства каждого верующего:

– Стяжание Царства Небесного может быть достигнуто очищением души, освящением сердца и самопожертвованием, исповеданием грехов и отказом от страстей, от зла, раздоров, разобщенности и ненависти.

Говорил нам о полноте жизни во Христе, о сиянии в нас Его образа. Разъяснял слова апостола Павла: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20).

Святость его проповедания усугублялась святостью его притч. Он говорил просто и вел себя смиренно. Был таким, как говорит святой Никодим Святогорец, великий мудрец монашеского жительства, богатый мудростью, монашествовавший на Святой Горе Афон: «Внемли, брат, ибо Иисус Христос, родившись, пришел в мир, чтобы победить Своим смирением».

За любовь к людям, имевшуюся у него, за дар милосердия и доброту сердца он стал известным по всей стране как духовник, к которому прибегали румыны со всех уголков страны. На его похороны, хотя в том году и были сильные наводнения, тысячи верующих добирались пешком, потому что по долине иначе нельзя было продвигаться, и пришли в монастырь. В монастырском дворе стоял скорбный плач:

– Отче наш, на кого ты нас оставляешь, и кто нам теперь распахнет свои объятия, когда придем в монастырь?

Архиепископ Альба-Юлии Ириней (Поп) и ставрофорная монахиня Иерусалима (Гибу). Монастырь Рымец, 2020 г. Фото: reintregirea.ro

Образ отца Дометия живет в душе каждой из наших рымецких монахинь. Он вырастил нас в духе святости, самоотречения, отсечения своей воли, всегдашнего трезвения, молитвы и труда. Говорил нам:

– Если будете молиться, только когда стоите на коленях, вы далеко не уйдете; если не будете от души прощать согрешивших перед вами, молитва ваша не поднимется выше потолка комнаты. Там она остановится. Наша молитва должна быть непрестанной и в храме, и в келлии, и в пути, и каким бы делом мы ни занимались. Молитесь за всякого человека, пребывающего в нужде, беде и всяком искушении, угрожающем душе. Молитесь Господу, благодаря Его за Его дары, за духовные радости, дарованные вам. Сходите в свою душу, в свет любви Божественной. Сходя в свою душу посредством молитвы, вы встретите Христа. Посредством молитвы возрастет в вас то древо, о котором Святое Евангелие говорит, что к нему «прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф. 13, 32).

Будучи молодыми, мы спрашивали его:

– Какой смысл строить столько зданий, не лучше ли сидеть в храме и молиться?

Он отвечал:

– Нам надо молиться во всякий миг, словно завтра мы покинем мир сей, и так же надо трудиться, словно живем вечно.

У него была своя философия молитвы, которую он раскрывал нам в своих проповедях и беседах с нами. В первые годы монашеской жизни, будучи ребенком, я слышала, как он говорит:

– Ora et labora («Молись и трудись»).

Икона преподобного Дометия Милостивого, Рымецкого. Иллюстрация: basilica.ro Тогда я мало что понимала. Но теперь, когда у меня волосы поседели и много страданий давит мне на плечи, понимаю это сполна.

Батюшка оставил нам великое сокровище учения и самую лучшую духовную пищу, чтобы мы могли душевно питаться ею всю жизнь. Память о его деяниях давно вышла за стены монастыря. Многие из его дел знает один лишь Бог да те, кто получил от них пользу.

Когда он умер, мы услышали много слов утешения. Отец профессор Думитру Стэнилоае, великий богослов Православия, сказал нам:

– Ушел герой веры, душа великой святости и чистоты.

Мы, рымецкие сестры, всегда чувствуем присутствие Батюшки. Мы хотели бы, чтобы он радовался там, откуда он смотрит на нас.

В запустении некогда брошенного и бесплодного места воздвигнута новая церковь, как он хотел, и слышны славословия и благодарственные молитвы Благому Богу более 110 монахинь. Через все свое духовное жительство мы открываем, что Бог близ. Конечная цель человека – уподобление Богу. Высшим образцом нашим является Спаситель Иисус Христос, призывающий нас: «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11, 29).

Могила отца Дометия Рымецкого. Фото: doxologia.ro