Явление змия. Часть 2

Нагрудный знак "Попечительство о народной трезвости"

Правительственный закон ничего существенно не изменял, ибо содержатели питейных заведений оставались при своем личном интересе. Стало очевидно, что единичных мер недостаточно. И в 1895 году стараниями министра финансов С.Ю. Витте была введена последняя в дореволюционной России государственная винная монополия, в корне отличавшаяся от всех предыдущих. Как провозглашалось официально, она вводилась не только и не столько ради привлечения в казну питейного дохода, но, прежде всего, «в интересах нравственности и народного здравия», то есть монополия являлась частью государственной антиалкогольной кампании. Ее августейшим инициатором был Александр III, оценивший алкогольную угрозу национальным интересам России. К тому же рост индустриализации требовал трезвых рабочих. И государство, не ограничившись простым установлением монополии на производство и продажу водки, само развернуло широкую антиалкогольную кампанию, пытаясь убить двух зайцев: обеспечить твердые доходы от продажи алкоголя в казну и уменьшить пьянство, а это будет возможно лишь если водка уйдет из частных рук. Государству пришлось выдержать огромное давление со стороны частных торговцев, ведь монополия грозила им разорением, да и убытки ради «охранения народного здравия» терпеть никто не хотел. Это князь-винодел Лев Голицын продавал свое отборное красное вино по 25 копеек за бутылку, чтобы отучить народ от водки, но далеко не все были такими альтруистами. Пытались запугать императора и неизбежными смутами и восстаниями, которые принесет монополия. Ее экспериментальная задача казалась неразрешимой, скептики видели в ней противоречие и считали, что «народное здравие» только прикрытие для единственной истинной цели – питейного дохода. Это было не совсем так.

В мае 1894 года, за полгода до смерти, Александр III подписал «Указ о введении казенной винной монополии», рассчитанной на восемь лет, и осуществлять ее пришлось Николаю II. Основными задачами были: передать в руки государства производство и торговлю водкой; поднять качество казенной водки, сделав ненужным самогоноварение; ликвидировать пьянство, подняв культурный уровень народа и приучив его к домашнему застолью. Тогда-то Д.И. Менделеев (кстати, признававшийся, что сам никогда водку не пил и ее вкус знает плохо) создал эталонную ржаную водку с идеальным соотношением долей воды и спирта крепостью в 40 градусов, которая меньше отравляла организм, но все-таки отравляла. Для ее производства были построены казенные заводы, именовавшиеся складами, поскольку на них отпускали продукцию оптом. Московский казенный винный склад № 1 ныне известен как завод «Кристалл».

Девизом монополии стала «борьба с неумеренным употреблением крепких напитков». Пытались искоренить разовое потребление вместительной чарки без закуски и приучить выпивать «полезную» пару-тройку рюмочек за домашним столом, дабы народ смотрел на водку не как на способ забыться, а как на естественный элемент обеда. Оттого в казенных лавках водка продавалась в закупоренной таре только на вынос. Правда, вышло еще хуже: народ начал «употреблять» прямо на улице, не отходя от заведения, чтобы сдать бутылку и вернуть деньги за нее, а взрослые предлагали желающим малолеткам купить для них водку за право «глотнуть», хотя городовые и препровождали за подобные услуги в полицию. Получилось то, чего старались не допустить еще при царе Алексее Михайловиче, – уличное распитие спиртного, по-прежнему залпом, большими дозами и на голодный желудок, но теперь пили очень крепкий алкоголь, который, по утверждению В.М. Бехтерева, при приеме в таких условиях действует намного вреднее.

Кабатчиков заменили казенными сидельцами на жаловании, лично не заинтересованными в сбыте спиртного, даже старались набирать их из благородных, и беспощадно штрафовали за любое нарушение торговли, за продажу детям или за появление в нетрезвом виде. Винные лавки могли открываться только вдали от храмов, дворцов, театров, кладбищ, казарм, учебных заведений и железной дороги. Пивные запрещалось устраивать на святой Троицкой дороге, Арбате и Пречистенке. Зато в фабричных районах их было множество. Трактирщики обязывались следить, чтобы посетители не напивались допьяна, получив право своевременно отбирать спиртное.

На первых порах сказались благие плоды. Уже в 1896 году Витте отмечал, что «случаи пьяного разгула отходят понемногу в область прошедшего, и вместе с тем в семьях водворяется тишина и согласие», ибо прекратилась губительная торговля в долг и под заклад. Люди перестали пить суррогаты, «киндербальзам», одеколон и самогон (кроме случаев крайней экономии), однако «кабак прополз в семью»: водку стали приносить домой и приучать к ней жен и детей.

Правительство прекрасно понимало, что для восстановления народного здравия мало казенной водки хорошего качества – нужна пропаганда здоровой жизни и организация трезвого отдыха и времяпрепровождения. Оттого одновременно с введением винной монополии учреждались попечительства о народной трезвости, на которые выделили казенные средства: правительство призывало интеллигенцию к объединению в борьбе с пьянством. Делами попечительств заведовали губернские и уездные комитеты, куда входили представители местной власти, общественности и обязательно Церкви. Задачи перед попечительствами были поставлены в соответствии с главной целью монополии: заботиться о соблюдении правил торговли спиртным и способствовать правительству в деле отрезвления народа. Во-первых, всячески распространять знания о вреде неумеренного употребления крепких напитков; во-вторых, предоставить народу возможность проводить досуг вне стен питейных заведений, «с пищею духовною и разумными развлечениями»; в-третьих, заботиться об открытии и содержании лечебниц для страдающих запоем.

Московское столичное попечительство о трезвости было открыто в июле 1901 года, потом его председателем стал генерал-губернатор Москвы В.Ф. Джунковский. Оно открыло несколько амбулаторий, где довольно эффективно лечили гипнозом, а частная лечебница, устроенная на средства доктора А.М. Коровина, появилась во Всехсвятском (на Соколе) еще в 1898 году. Деятельность попечительства была разнообразна: оно открывало благотворительные заведения, чайные и столовые, создавало библиотеки и читальни для народного просвещения, выпускало противоалкогольную литературу, организовывало развлекательные спектакли и общественные гуляния. Главным же стало открытие народных домов, когда убедились, что все эти занятия простому человеку удобней совмещать под одной крышей: там были и доступные чайные, и читальни, и показ «туманных картин» с помощью «волшебного фонаря», и даже маленькие театры. Петербургскому народному дому император Николай II дозволил дать свое имя, а в Москве попечительство выстроило на Васильевской улице народный дом имени наследника Алексея Николаевича (он располагался в старом здании Дома кино на Васильевской улице). Народные дома предпочитали устраивать в рабочих или злачных районах – на Трубной, в Бутырках, на Преображенке, Рогожке, в Дорогомилово – здесь была вечерняя школа для рабочих и бюро оказания юридической помощи, а на Хитровке попечительство открыло, кроме чайной, контору найма рабочих и однажды организовало для хитровских детей рождественскую елку. Самым известным был Введенский народный дом в Лефортово, который построил архитектор А.И. Иванов-Шиц, автор проекта Купеческого клуба на Малой Дмитровке (ныне театр Ленком). Заведующим пригласили знаменитого Алексея Александровича Бахрушина, создателя театрального музея, и вскоре там появился великолепный театр, где выступал Иван Мозжухин, а декорации создавал Виктор Васнецов. Интеллигенция поддержала начинание, чтобы народ увидел на сцене не «труху», а те же пьесы великих русских классиков, которые великосветская публика видит в лучших театрах Москвы. Реакция простонародной публики оказалась даже более культурной: в зале не было кашля и шепота. И в читальнях народу предлагали не только сказки и басни Льва Толстого, но и книги Пушкина, Гоголя, Жуковского, Тургенева, Диккенса, Гюго. Библиотекари при народных домах получали больше, чем остальные: жалование им платили из казенных средств, выделенных на винную монополию.

И все же деятельность попечительств вызвала шквал критики, так как была признана «недостаточной». Попечительства называли «декоративным украшением» в связи с их призрачной ролью и с мизерностью отпущенных на них средств. Кроме казенных поступлений, они должны были «питаться» частными пожертвованиями, сборами от продажей собственных пропагандистских изданий, а также премиями, причитавшимися за обнаружение нарушений правил водочной торговли. А.Ф. Кони говорил, что попечительства иллюстрировали собою народную поговорку «Под рублевый грех грошовой свечой подкатываться», тогда как винная лавка беспрепятственно делала свое дело. Народные дома особенно критиковали за продажу «альтернативных» пива и сидра, развращавших посетителей, ибо они приучались смотреть на слабоалкогольные напитки как на безвредные, а для склонных к спиртному создавался соблазн перейти к чему-нибудь более крепкому. Тем временем сладости продавались по высокой цене, хотя именно они и должны раздаваться почти бесплатно как отбивающие охоту к спиртному. Общественность не захотела ограничиться правительственными мерами, поскольку борьба с неумеренным потреблением спиртного не означала искоренение пьянства.

Словом и делом

Общественность хотела прежде, чем искоренить зло, понять его причины. Обсуждались два стратегических вопроса: во-первых, что полезнее для здоровья: умеренное употребление алкоголя или полный отказ от него, и, во-вторых, следует ли сначала искоренить алкоголизм, чтобы достигнуть «общественного блага», или же, наоборот, создать благо для народа, чтобы искоренить алкоголизм.

Подавляющая часть считала необходимым полный отказ от спиртного, включая пиво, ибо трудно установить границу, где кончается умеренное потребление и начинается пьянство. Сам Менделеев считал водку таким продуктом, без которого люди вполне могут существовать и развиваться естественным образом. Многие врачи доказывали, что умеренное употребление алкоголя, то есть частое и в небольших дозах, вреднее сильного разового опьянения и влияет на продолжительность жизни: у тех, кто умеренно пьет, жизнь короче, чем у абсолютных трезвенников. Алкоголь является ядом для центральной нервной системы даже при дозе в две небольшие рюмки менделеевской водки. Професор И.А. Сикорский фотографировал человека трезвым, а потом – после умеренной выпивки. Оказалось, что одни и те же эмоции: радость, гнев, нежность, печаль – выражаются иначе, «физиономия становится менее благородной», и тонкоорганизованый человек «превращается в грубое животное». Очень опасно в умеренности пития ее развращающее действие, потому что алкоголь в малых дозах будет сочтен невредным, а хронический алгоколизм может развиваться и от умереных доз. Кроме того, причину пьянства многие видели не в изначальной тяге к вину, а в подражании другим: все пьют – и я буду пить! Была и иная точка зрения. Например, Кони доказывал, что борьба с пьянством есть не борьба с потреблением вина, а искоренение порочной «привычной нетрезвости» – состояния, с которого начинается пьянство. Однако все сошлись во мнении, что только полное воздержание приведет к ощутимым результатам, так как тогда умеренно пьющие бросят пить, а злоупотребляюшие перейдут к умеренности.

Правоту этого мнения показала жизнь. Революция 1905 года опровергла благодушные чаяния умеренного потребления, да и потребление снова стало неумеренным. Попечительства с чайными и «волшебными фонарями» оказались беспомощны перед действительностью.

По поводу «общественного блага» в трезвенном движении произошел сильный раскол после революции. Одни, в том числе именовавшие себя монархистами, видели в пьянстве причину революционных событий, удобно сваливая на водку все общественные проблемы. Дескать, у пьющего падает трудоспособность, жизненная бодрость, нравственность, интеллект. Он становится подвержен вредному внушению, всякий труд ему противен, и он требует сокращения рабочего дня до восьми часов. Он беден и завистлив и потому желает отнять собственность у других; мнит себя гегемоном потому, что у него растет болезненное самомнение на почве алкоголизма и он хочет введения «равного тайного избирательного права», чтобы стать вершителем судеб; алкоголь отнимает у него чувство национального самосознания и гордости, тогда как непьющий готов работать даже бесплатно ради здоровой жажды труда.

Другие считали, что надо создать достойную рабочего человека жизнь, дабы искоренить алкоголизм, ибо его причина – тяжелые жизненные условия, плохой заработок, отвратительное жилище, скудное питание, изнурительный и опасный труд, порой по 18 часов в день, невежество, угнетающее однообразие унылой, безрадостной жизни. Председатель комиссии по изучению алкогольного вопроса доктор М.Н. Нижегородцев предлагал в качестве антиалкогольных мер развитие рабочего законодательства, создание фабричного надзора и профессиональных ремесленных школ вместо системы ученичества. А хронических алкоголиков лечить принудительно.

В качестве главной меры правительству предлагали полностью отказаться от питейного дохода, заменив его подоходным налогом и повышением остальных налогов, а также запретить производство всех алкогольных напитков, даже крепостью в 1–2 градуса. Пока же позволить городам и весям запрещать у себя продажу спиртного или брать с этой продажи деньги на культурные нужды. И даровать женщинам избирательное право, в том числе и право быть избранной в городские самоуправления, ибо женщины зарекомендовали себя энергичными и убежденными борцами с народным пьянством. Доктор Сикорский предложил понизить цену на чай и сахар как самые противоалкогольные средства. Поскольку пьянство коренится в потребности возбуждения нервной системы, надо заменить алкоголь действительно полезными возбуждающими – чаем, кофе, шоколадом, квасом. Чай сам по себе – благородный целительный бальзам, стимулирующий умственную деятельность и повышающий концентрацию внимания, а его из экономии пьют жидким или вообще не пьют. Сахар же и вообще сладости обладают свойством отбивать тягу к спиртному. В 1912 году Государственная дума постановила уменьшить налог на сахар в два раза. Остальные предложения пропадали втуне. Многим свежим идеям ставили палки в колеса чиновники, имевшие задачу обеспечить поступления монопольных доходов в казну.

Марка Муромского Предтеченского общества трезвости

Много сил положили на борьбу с детским алкоголизмом, который был следствием взрослого. Часто в семьях ребенка угощали рюмочкой из предрассудка, чтобы рано привыкал к небольшим дозам и не спился потом. А то и просто поощряли за благонравие. Иные матери давали младенцам пива или даже соску с ликером, чтобы не плакали. А иные дети, подражая взрослым, в праздники собирались в укромном уголке и степенно пили «водочку». Отсюда поставлялись беспризорники и малолетние преступники. Для борьбы с детским пьянством предлагались профилактические меры: ввести в школах антиалкогольные курсы и говорить о вреде пьянства на всех уроках – от уроков закона Божия до истории, где можно расказывать о вреде пьянства на примере поражения армий и даже гибели народов. Но давать антиалкогольные поучения осторожно, не чаще двух-трех раз в неделю.

В 1901 году в Москве был основан «Кружок деятелей по борьбе со школьным алкоголизмом», в который вошли протопресвитер кремлевского Успенского собора Николай Любимов, врач Т.И. Вяземский, педагог Г.Ф. Марков. Возглавлявший его доктор А.А. Корнилов считал, что детей проще убедить в пагубности вина, чем взрослых. При кружке была бесплатная амбулатория, профильная библиотека, кабинет «для антропопсихометрических исследований», а в 1907 году кружок открыл в своем доме в Нижнем Кисловском переулке Противоалкогольный музей, где среди разных диаграмм экспонировались модели внутренних органов человека – здоровых и пораженных алкоголем. Этот же кружок в 1914 году издал потрясающий сборник математических задач противоалкогольного содержания. Его авторы стремились с младых ногтей убедить во вреде алкоголя на жизненных примерах, предлагая провести вычисления: «В 1911 году в Московском уезде замерзло 60 человек, причем 60% этого количества замерзли в пьяном виде. Сколько пьяных замерзло?». Или: «Каждый русский пропивает ежегодно (на круг): на водке –5,04 рубля, на пиве – 1 рубль и на вине – 0,68 рубля. Сколько всего денег он пропивает?». Многие учебные пособия для уроков трезвости были написаны священниками. Сознавая необходимость грамотных учителей, Святейший Синод в 1909 году указал ввести в духовных семинариях преподавание основ борьбы с алкоголизмом. Врачи давали медицинские сведения, а священники обучали пастырской работе с населением.

В декабре 1909 года в Петербурге открылся I Всероссийский съезд по борьбе с пьянством – для подведения итогов и объединения усилий, в котором участвовал В.М. Бехтерев. Основные дебаты разгорелись по поводу целесообразности монополии как противоалкогольной меры. Представители общественности указывали на высокую крепость водки, на губительный уличный способ ее потребления и увеличение производства дешевого самогона за счет ослабления государственного контроля над корчемством. В результате пришли к выводу об отрицательных результатах антиалкогольной миссии монополии, считая ее истинной целью – казенную продажу вина, и предложили правительству полностью отказаться от питейного дохода, заменив его рациональным использованием природных ресурсов России. Представитель государства – начальник Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей А.А. Шумахер – указал на упорядочение потребления спиртного и на тенденцию его снижения, что было, по его мнению, несомненной заслугой монополии, как и определенное снижение преступности, уменьшение числа насильственных смертей, алкогольных психозов. Священники призывали вести борьбу за счет повышения в народе нравственности и самосознания.

Участники единодушно провозгласили целью борьбы с пьянством абсолютное воздержание от спиртного, включая слабоградусные напитки. Съезд ходатайствовал о закрытии домов терпимости как очагов продажи вина и рекомендовал законодательно ограничить пьющих в семейных правах путем опеки. Одно из самых интересных постановлений касалось инородцев, живших на территории Российской империи: не допускать распространения среди них алкогольных напитков, кроме их национальных, дабы препятствовать вымиранию этих народностей. Не утратило актуальности и постановление, которое позволим процитировать целиком: «Съезд указывает на то, что восхваляемые в газетных объявлениях патентованные средства от пьянства и запоя не содержат веществ, обязательно излечивающих от пьянства; такие вещества (специфические) до сих пор не найдены. Все эти дорогие средства с громкими иностранными названиями рассчитаны на легковерие публики и имеют единственною целью наживу».

Однако из постановления было изъято положение о религиозном воспитании, на котором настаивали священники. В августе 1912 года духовенство созвало в Москве II Всероссийский съезд практических деятелей по борьбе с алкоголизмом. Его почетным покровителем был священномученик Владимир (Богоявленский), митрополит Московский и Коломенский. Этот съезд обсуждал религиозно-научные основы и практические меры борьбы с пьянством, особенно с детским, для чего было решено широко привлекать женщин, прежде всего жен священников, создавать детские общества трезвости и обязательно ввести в школах учебную антиалкогольную дисциплину.

В марте 1913 года прогремела сенсация: на экраны русских синематографов вышел документальный фильм «Пьянство и его последствия», выпущенный А. Ханжонковым. В нем наглядно показывались сложные процессы, которые происходят в человеческом организме под воздействием алкоголя с первого же глотка, и как деградирует пьющий человек; демонстрировались впечатляющие фотографии детей, родившихся от алкоголиков. Аудитория была потрясена. Фильм называли «всеобщей мимо-проповедью» – он был, разумеется, немой, с разъяснительными надписями, появляющимися на экране, а остальной текст зачитывали вслух по ходу действия. Святейший Синод разрешил его к показу по всей России во время Великого поста, а Генеральный штаб и Морское министерство рекомендовали просмотр во всех военных учебных заведениях.

Общество постепенно двигалось к идее «сухого закона». По этому поводу в Думе шли дебаты с 1911 года. Кстати, думскую комиссию по борьбе с алкоголизмом возглавлял епископ Гомельский Митрофан (Краснопольский). Противники «сухого закона» боялись серьезного ущерба казне, но интересно, что идею поддержали промышленники, терпевшие убытки из-за пьянства рабочих. В марте 1914 года Святейший Синод постановил ввести в России ежегодный церковный праздник трезвости 29 августа, в день памяти святого Иоанна Крестителя. А уже в апреле прошел общероссийский день трезвости, когда были закрыты казенные винные лавки, рестораны и трактиры.

«Сухой закон»

С началом войны Николай II решился полностью запретить употребление спиртного. Летом 1914 года правительство приняло постановление о прекращении продажи водки на период войны, о закрытии казенных питейных заведений, а потом было изгнано и пиво. Историки считают это ошибкой, потому что государство в военное время разом лишилось огромного дохода, но тут и сказалась правота тех, кто настаивал на полной трезвенности.

Один современник даже отозвался о «рабстве, павшем по манию царя». Уже полугодовое воздержание по закону принесло ощутимые полезные плоды, потому что, по словам доктора А. Мендельсона, был произведен «небывалый в истории человечества опыт внезапного отрезвления многомиллионного народа», хотя резкая и полная отмена спиртного не имела прецедентов и грозила неведомыми последствиями. Тем не менее, исследования врачей и статистика свидетельствовали о благоприятных результатах: увеличилась производительность труда заводских рабочих, возросло количество вкладов в сберегательные кассы, уменьшилось число душевнобольных и самоубийц, снизилась городская преступность и производственный травматизм. Идиллии, конечно, не было. Хроники перешли, в лучшем случае, на процветающий самогон, а в худшем – стали пить лаки, краски и денатурат, попадая в больницы с острыми отравлениями. И число подобных отравлений возросло. Оттого в 1914 году Московская городская дума решила открыть еще 12 народных домов, но не хватило денег. Врачи же рукоплескали «сухому закону» и говорили, что он должен остаться в силе навсегда.

Как же отнеслось к нему население России? Через год после введения 84 % опрошенных высказались за его сохранение, а принудительное воздержание переносили легко больше половины опрошенных. Безусловно, это были плоды не только «сухого закона», но и винной монополии.