Краткий исторический очерк московского Сретенского мужского монастыря. Часть 1

От издателя

Москва. Скородом (пояс городских укреплений). Сретенские ворота. Встреча царя Михаила Феодоровича Романова.

По воле Божией и по назначению архипастыря Московского – митрополита Иоанникия, в недавнее время став настоятелем московского Сретенского монастыря, я тотчас убедился, что святыня и древность такого монастыря не может быть оставлена без особого внимания ни мной самим, ни тем православным народом, который вскоре стал просить меня побеседовать о святыне монастыря и истолковать его древность. Тогда я, призвав Бога на помощь, распорядился так.

При воспоминании о судьбах нашего Отечества, при размышлении о его святынях, при самом поклонении святыне, я всегда находил для себя высшее назидание в церковном Прологе и Четиях Минеях. Там остался дух святыни, который подвигал и души избранников Божиих на святые и великие дела, управлял делами, и лицами, и событиями, на которых созидалось и благо народное и история прошедших судеб Церкви и народа. <…>

Но мне хотелось дать людям историческое описание монастыря, по возможности изложенное на основании старинных документов и актов, хранящихся в архивах в рукописях, а равно снабженное и сводом всего, что о Сретенском монастыре напечатано в старое и новое время в книгах. Я поручил это дело библиотекарю Главного архива Министерства иностранных дел в Москве Ивану Федоровичу Токмакову, которым и собраны все сведения, какие можно было собрать в короткое время в Москве в архивах и библиотеках, как государственных, так и общественных, и частных, а равно и большая часть того, что писано было о монастыре в разное время другими сочинителями.

Если Господь пошлет нам веку и приведет пожить дольше в столь славной обители, то мы надеемся впоследствии, приведя все в лучший состав и порядок, сделать новое издание, и подробнее рассказать всю историю, соприкосновенную судьбам обители.

После настоятельства и других дел и поручений, налагаемых на меня волею начальства, я считаю моим главным делом собеседование с народом, направленное к его просвещению и улучшению его жизни. Посему я полагаю, что не должен раскидываться в моих занятиях и заниматься другими делами, которые составляют собственный предмет занятий для других делателей. Я должен был обратиться к разным обществам и лицам за нужным мне содействием.

Краткий исторический очерк Сретенского монастыря И.Ф. Токмакова первоначально был помещен в «Чтениях Общества любителей духовного просвещения». Ныне он является в предлагаемом издании в совершенно новом виде. Я считаю долгом упомянуть, что художник Д.М. Струков и протоиерей Г.П. Смирнов-Платонов добровольно помогали мне по изданию этой книжки, и я им благодарен. Неожиданную помощь встретил я и от типографии Л.О. Снегирева. Полагаю, что и православный народ скажет свое «спасибо» всякому, кто поможет в добром деле.

Вскоре наступит для меня надобность восстановить в благолепнейшем виде святыню и древность славного Сретенского монастыря. Я не археолог и не иконописец, но я желаю восстановить иконописание и украшение стен по древним образцам. Конечно, я обращусь в Московское археологическое общество и в епархиальную иконописную школу. Деятели по части древностей и иконописания должны, при моем наблюдении, установить должные требования, определить всю программу обновления.

Я занимаюсь с народом церковным пением и пытаюсь восстановить порядок первобытной христианской Церкви, когда все присутствовавшие на церковном богослужении пели все церковные службы. Участие предстоящих в церковном пении принято ныне только в казенных и частных учебных и воспитательных заведениях и в войсках. Памятником общего участия народа в церковном пении остались надписи в богослужебных книгах: Поет лик (то есть клирос), Поют люди (то есть народ). Общенародное пение может иметь весьма важное влияние на пробуждение и укрепление в православном народе религиозно-церковной жизни. Может быть, я обращусь к сведущим людям по части церковного пения в его древних разнообразных напевах, в Общество любителей церковного пения. Всякий делатель на пользу народа вправе ожидать взаимной помощи от людей сведущих.

Питая святые надежды, а паче уповая на Бога, Бога ради прошу моих читателей исправлять неисправленное, покрывать любовью неумение и недостаток, без чего не может обойтись никакое делание на пользу общую. Я же, возлагая мое упование на помощь Божию, не оставлю моего попечения о Сретенской обители, вверенной моему управлению. Помогайте нам, братия – читатели и почитатели православной святыни и отечественной древности! Вашими общими молитвами да даст нам Господь сделать больше, чем доселе для вас мы сделали.

Архимандрит Серафим

25 января 1885 г.

***

Там, где ныне московский Сретенский мужской монастырь, в Белом городе на улице Сретенке, близ местности, именуемой Сретенскими воротами, в отдаленной древности было Кучково поле[1]. Первоначально на этом поле не было никакого строения: оно служило местом казни преступников. В княжение великого князя Димитрия Иоанновича Донского еще существовали в Москве, как и в Новгороде, тысяцкие. Сначала они, как выборные от народа и его представители, считали своим долгом наблюдать, чтобы посадники и даже иногда удельные князья не злоупотребляли властью к вреду народа. Впоследствии значение и влияние их умалилось. Тем не менее, при великом князе Димитрие Иоанновиче тысяцкий Василий Васильевич Вельяминов пытался вновь предъявить свои права[2]. Но он умер скоро в схиме. Сын его Иван Васильевич хотел заступить место своего отца, противился князю и был с сообщником своим купцом Некоматом публично казнен на Кучковом поле в 1378 году[3].

В 1385 году построена была на этом месте деревянная церковь во имя Марии Египетской. Когда Тамерлан, гнавшись за Тохтамышем, вступил в Россию, тогда великий князь Василий Димитриевич выступил с войском в Коломну навстречу врагу и на берегах Оки ждал неприятеля, а правление над Москвой оставил дяде своему Владимиру Андреевичу Храброму, герою Куликовской битвы. Ожидая неприятеля, великий князь написал из Коломны Московскому митрополиту Киприану, чтобы он послал духовенство в город Владимир принести оттуда икону Божией Матери «Владимирскую». С теплой надеждой, что Заступница рода христианского спасет от татар Москву и всю Русь православную, отправленное духовенство с молебным пением подняло из Успенского владимирского собора икону Богоматери «Владимирскую», написанную по преданию евангелистом Лукой, и торжественно понесло ее к Москве. Из Московского Кремля навстречу драгоценной святыне двинулся большой крестный ход: митрополит с многочисленным духовенством, с хоругвями из всех церквей, князь Владимир Андреевич Храбрый с великокняжеской семьей и весь народ московский спешили на Кучково поле[4].

Едва только показалась святая икона, митрополит, князь, духовенство и весь народ пали ниц, молясь со слезами, чтобы усердная Заступница рода христианского Царица Небесная оградила Своим пришествием первопрестольную Москву и всю Россию от страшных агарян. На обширном Кучковом поле, у церкви Марии Египетской, с умилением и мольбой приняли духовенство и народ святую икону, в сопровождении крестного хода понесли ее в Кремль и поставили в Успенском соборе. В умилении народ восклицал: «Мати Божия, спаси землю Русскую!» И Господь внял молитве верного народа. Совершилось чудо: страшный завоеватель Тимур-Аксак дошел со своими полчищами до Рязани, вдруг, чего-то устрашась, в самый день 26 августа, поспешно вернулся назад, к югу, и совсем оставил пределы Русской земли.

Древние летописцы, сообщая об этом событии, говорят, что в тот самый день и час, когда москвичи на Кучковом поле, встречали Владимирскую икону Божией Матери, татарский хан дремал в своем шатре. И представилось ему видение: с вершины высокой горы сходят к нему множество святителей с золотыми жезлами, и над святителями, в лучезарном сиянии неописанного благолепия и величия, Жена, окруженная тьмами молниеобразных воинов. И все они устремились на Тимура. Затрепетал хан от этого чудного явления и приказал своим полчищам двинуться обратно.

Нельзя описать радость москвичей, когда дошло до них известие, что враг земли Русской повернул обратно: народ славил Заступницу усердную за совершенное чудо. Великий князь, возвратившись в Москву, на том месте, где встретили чудотворную икону, заложил деревянный храм, в честь Владимирской иконы Богоматери. Когда церковь была готова, была поставлена в ней копия с чудотворной иконы, подлинник которой остался в Успенском соборе Московского Кремля. А в 1397 году учреждена мужская обитель на месте известного с древних времен Кучкова поля и установлен на все времена крестный ход из Кремля в эту обитель 26 августа.

***

При построении на Кучковом поле храма в честь Сретения иконы Богоматери «Владимирской», церковь Марии Египетской не была уничтожена и осталась на своем месте, а храм построили в недалеком расстоянии от нее на север[5].

До 1472 года этот крестный ход 26 августа ходил 76 лет в Сретенский монастырь не из того Успенского собора, из которого ходит в наши дни, но из основанного в 1326 году великим князем Иоанном Калитой. В 1472 году при великом князе Иоанне III этот собор по ветхости разобран: весной приступили к строению на месте его нового. Неизвестно, из какого тогда кремлевского храма ходил крестный ход в течение семи лет, пока 12 августа 1479 года не освятили оконченный нынешний Успенский собор, где по левую сторону царских врат поставлена чудотворная икона Богоматери «Владимирская».

В 1479 году, ровно через две недели по освящении собора, пошел в первый раз из него описываемый нами крестный ход. И в нынешнем 1885 году ходил уже в 405-й раз. Итак, из всех московских крестных ходов только один этот ходил из древнейшего Успенского собора, заложенного великим князем Иоанном Калитой при митрополите Петре.

В 1480 году великий князь Иоанн III с митрополитом Геронтием, спустя без малого 85 лет от установления праздника Сретения иконы Богоматери «Владимирской» и крестного хода, установили в Русской Церкви другой ежегодный праздник Сретения иконы Богоматери «Владимирской» – 23 июня. Это второй крестный ход в Москве в Сретенский монастырь, установленный в благодарность и память за избавление в том году Русской земли от нашествия хана Большой, или Золотой, орды Ахмета, и совершенного свержения с России монгольского ига, тяготившего ее почти 243 года.

Спустя два года после того, в 1482 году, великий князь Иоанн III, уже воздвигавший в Кремле и по Москве каменные храмы во славу Божию с помощью вызванных им в Poccию нескольких итальянцев, воздвиг и в Сретенском монастыре новый каменный храм в честь Сретения иконы Богоматери «Владимирской» на месте прежнего, обветшавшего. В 1518 году, в июле месяце, при великом князе Василии Иоанновиче, отце Грозного, митрополит Варлаам с крестным ходом, в котором участвовал бывший в то время в Москве митрополит с Афонской горы, встречал у Сретенского монастыря принесенные из Владимира в Москву для исправления живописи древние иконы Спасителя и Божией Матери и соборно служил им молебен в Сретенском монастыре. После того понесли иконы в Кремль, в Успенский собор. Сам великий князь не встречал эти иконы, в то время он был в Троицкой лавре. Но по обновлении икон провожал их великий князь сам с митрополитом до места, где ныне церковь Сретения иконы Богоматери Владимирской, именуемая в народе по приделу ее «Никиты мученика в Басманной»[6].

В 1521 году тот же великий князь и с тем же митрополитом установили, спустя без малого 126 лет от учреждения первого крестного хода и 41 год – второго, третий ежегодный праздник Сретения чудотворной иконы Богоматери «Владимирской» и третий крестный ход – 21 мая. Установление этого праздника и крестного хода в Сретенский монастырь сделано в память и благодарение за избавление Москвы от нашествия крымского хана Махмет-Гирея, наступавшего с нагайцами, с атаманом литовским казаком Дашкевичем и Саип-Гиреем казанским, передовые отряды которого уже опустошали московские окрестности. (В 1692 году царица Наталья Кирилловна построила у Никольских ворот Китай-города, по обещанию, храм в честь Сретения иконы Богоматери «Владимирской». Он был освящен 28 октября того же года, и с 1695 года один из трех ежегодных крестных ходов в Сретенский монастырь, а именно 21 мая, стал ходить вместо монастыря в этот храм, что продолжается и до сей поры.)

Наконец, когда царь и великий князь Иоанн IV, еще не Грозный, но юный, покрытый славой, в 1552 году взял Казань и сложил могущество целого царства казанского, когда Иоанн IV, как победитель возвращался в столицу свою, 28 октября ночевал он в селе Тайнинском, а на другой день рано поутру выехал он в Москву. Народ, встретив его у Ростокина, бежал перед ним и до того теснился, что царь едва мог проехать. Слезы радости блистали на глазах многих, народ целовал стремена коня его, глухой шум народной радости оглашал воздух, восходящие лучи солнца освещали сталь царских воинских доспехов. Народ не плакал уже о положивших жизнь свою под стенами Казани, народ забыл потерю родных и милых – присутствие любимого Царя победителя рождало радость, заглушавшую сердечную скорбь. Царь тихо ехал до ограды Сретенского монастыря и здесь был встречен митрополитом Макарием с епископами и всем духовенством с хоругвями, боярами и чиновниками. Здесь царь сошел с коня и пал ниц пред Царем царей, даровавшим ему власть и победу. Затем приблизился к митрополиту, при­ложился к чудотворной иконе «Владимирской», благословился от митрополита и епископов. По совершении благодарственного молебна государь снял доспехи, оделся здесь в царскую одежду, надел порфиру, а на голову – венец Мономаха с крестом Древа Животворящего, и в таком облачении шел он отсюда с крестным ходом при колокольном звоне в соборы Успенский, Архангельский, Благовещенский и потом уже в царские палаты к своему семейству. Все храмы в Москве были открыты в тот день.

В 1586 году царь Феодор Иоаннович заложил и построил стену, где ныне идут бульвары Рождественский и Сретенский, а прежде шел ров, вырытый в 1384 году, то есть за год до принесения в Москву чудотворной иконы Богоматери «Владимирской». Этот «царев город» от выбеленных стен получил название Белого; во внутренность его вошел и Сретенский монастырь. А ворота близ монастыря названы Сретенскими. Они были сломаны уже в позднейшее время, и нам осталась от них одна память, одно называние Сретенскими воротами того места, где они находились[7].

Когда весной 1611 года подступили в первый раз наши дружины к Москве на освобождение ее от поляков, завладевших ею в лютое время междуцарствия, тогда близ Сретенского монастыря происходили жаркие битвы[8]. 26 августа того года русские дружины под Москвой оказались в положении расстроенном, вследствие несогласий, возникших между военачальниками, и потому, хотя не с обыкновенным благолепным торжеством, осталась еще возможность совершить крестный ход. Приближалась та минута, когда восставшее по гласу Минина ополчение под предводительством Пожарского шло уже к Москве. Поляки, укрепясь в ней, ждали к себе на помощь войско под предводительством Хоткевича, и князь Пожарский, услышав о скором приходе его к Москве, поспешил к ней со своим войском и встретил Хоткевича у Москвы. Отчаянный бой, начавшийся 22 августа, решительно был кончен к ночи 24-го числа. Хоткевич, совершенно разбитый русскими, с остатком своего войска в ночь на 25 августа, перед самым праздником Сретения иконы Богоматери «Владимирской», бежал из-под Москвы. В тот год уже не могло быть из Кремля обычного крестного хода, потому что русские дружины осадили поляков.

В 1613 году, 2 мая, утром, прибыл в Москву избранный царь Михаил Феодорович Романов с матерью и был встречен близ московского Сретенского монастыря, как видно на древнем рисунке[9] где встреча изображена следующим образом. Вдали, с северной стороны, представляется Москва со своими деревянными мостовыми; видна та часть города, где ныне Сретенка. Вокруг деревянная стена с башнями, по-тогдашнему скородом, окруженная валом, с воротами, а за ними – Сретенский монастырь. Народ выходит из Сретенских ворот; направо лежат загородные слободы, обставленные вдоль всей дороги рядами стрельцов, по левую руку от встречного хода расположено выстроившееся войско. Впереди светских сановников московское духовенство с церковным фонарем, хоругвями, крестами и иконами, между которыми видны чудотворные иконы Божией Матери, Нерукотворный образ Спасителя, трех святителей Московских и тому подобное. Во главе духовенства — митрополит, вероятно Кирилл, Ростовский и Переяславский. Стоя на особом постланном ковре, он кадит новоприбывшего царя. Подле – два иподиакона: один со свечей, другой с блюдом и крестом, к которому, конечно, прикладывался государь. Михаил Феодорович с царским посохом в руке остановился на особо приготовленном месте; за ним – множество провожатых, особенно тех лиц, которые участвовали в костромском посольстве, и тех, которые после высланы были навстречу государю в Ярославль, к Троице и в Братовщину. Немного поодаль – старица Марфа Ивановна, в сопровождении других инокинь и длинного ряда боярынь в разноцветных уборах и одеждах.,

В 1619 году игумен Сретенского монастыря Ефрем был послан царем Михаилом Феодоровичем в Польшу за митрополитом Филаретом Никитичем, и находился при нем до возвращения его в Москву.

19 января 1632 года по приказанию царя и великого князя Михаила Феодоровича и великого государя Святейшего патриарха Филарета Никитича дано было место в московском Сретенском монастыре под кельи для игумена Maкария и строителя старца Даниила с братией Макарьевского Желтоводского монастыря; означенное место прежде принадлежало старцу Гавриилу Новгородцу[10].

Царь Алексей Михайлович посещал эту обитель, неоднократно. Он приходил в нее в 1649-м, 1650-м, 1651-м, 1652-м, 1663-м, 1664-м, 1666-м, 1668-м и 1675 годах, как видно из царских выходов на 1 апреля. Прибытие его в этот день на праздник было положенным, и когда почему-либо он там не бывал, это почиталось исключением, и отмечалось в выходах. Вероятно, царь бывал и еще в день праздника, но так как выходные книги[11] с 1654 по 1659 год утрачены, то подробностей об этих выходах не сохранилось.

О посещении царем Феодором Алексеевичем упоминается только однажды, в 1678 году, на Светлой неделе, но о пришествии на праздник нигде не говорится[12].

При царе Феодоре Алексеевиче в Сретенском монастыре на месте старого храма, пришедшего в ветхость, построен каменный собор в честь той же иконы «Владимирской» в 1679 году, а небольшой придел в честь Рождества Иоанна Предтечи – в 1706 году. О построении этой каменной церкви свидетельствует надпись, находящаяся в стене на паперти при входе в соборную церковь с правой стороны, вырезанная на плите: «Божиею милостию, повелением государя нашего царя и великого князя Феодора Алексеевича всея России и по благословению Святейшего Иоакима, Патриарха Московского, построена сия соборная церковь, в лето 7187-е (1679) августа в 24-й день и освящена в том же году августа в 24-й день Патриархом Московским Иоакимом. А сей придел построен с повеления государя царя и великого князя Петра Алексеевича всея России и по благословению Стефана, митрополита Рязанского и Муромского, в лето 7214-е (1706), меж патриаршеством, по обещанию обители сея игумена Моисея Великосельского. Соборная церковь подписана и покрыта лета 7215-го (1707) по обещанию стольника Семена Феодоровича Грибоедова»[13].

Построение соборного храма, как видно из надписи, относится к 1679 году, а придела в честь Рождества Иоанна Предтечи – к 1706 году. Что же касается до одноглавой невысокой древней церкви Марии Египетской, то она возобновлена в 1784 году, что видно из следующей при входе в стене изображенной на доске надписи: «Возобновлен был храм сей в лето от воплощения Бога Слова 1784-е, в царствование великия государыни императрицы Екатерины Алексеевны всея Poccии, по благословению Московского архиепископа Платона, иждивением г. коллежского асессора Афанасия Абрамовича Гончарова, а освящен был оного же месяца ноемрия в 18-й день. А освящал сея обителя игумен Арсений с освященным собором». При этом же храме быль построен придел еще в 1706 году в честь Сретения Господня на средства фабриканта А.А. Милютина.

В августе 1700 года чрезвычайный посланник Петра I думный дьяк Емельян Игнатьевич Украинцев[14], ездивший в Константинополь для договора при заключении мира между Россией и Турцией, был при возвращении из Константинополя благословен от самого Иерусалимского патриарха Досифея частью мощей (плюсна правой ноги) преподобной Марии Египетской. Патриарх выдал ему свидетельствованную грамоту о достоверности этих мощей на греческом языке с переводом на славянский. В 1703 году 13 февраля святейшего патриаршего престола блюститель Стефан, митрополит Рязанский и Муромский, выдал и от себя свидетельствованную грамоту о том же Украинцеву. 18 февраля 1707 года из дома Украинцева принесена часть мощей преподобной Марии Египетской в серебряном ковчеге с вложенными в него грамотами в Сретенский монастырь для хранения в соборном храме, с тем чтобы в праздник преподобной Марии Египетской, 1 апреля, эти мощи приносились в храм ее и оставались в нем всю неделю для поклонения народного.

Кроме означенных церквей, в обители находится церковь святителя Николая Чудотворца с приделом святителя Димитрия, митрополита Ростовского, построенная бригадиршей Прасковьей Григорьевной Кориной. А придел при ней Всех святых построен на иждивение И. И. Мещанинова[15]. Около того же времени была пристроена к святым вратам колокольня.

Часовня же у Сретенского монастыря каменная, в монастырской стене, построена, по показанию игумена Исаакия, одновременно с теплой монастырской церковью, именно в 7197 (1688) году боярином Алексеем Петровичем Прозоровским на месте деревянной часовни, существовавшей с древних лет[16].

К достопамятностям этого монастыря должно отнести и то, что патриарх Иоасаф, вероятно по примеру своих предшественников, в четверг Светлой недели служил обыкновенно литургию, а накануне – всенощную[17].

Публикация подготовлена студентами Сретенской духовной семинарии. Печатается по кн.: Краткий исторический очерк московского Сретенского монастыря. М., 1885.