Ловушка

Часть 1

Пришельцы

– Здравствуйте! Мы хотим предложить вам изучение Библии. Вы когда-нибудь читали Библию?

– Неловко как-то разговаривать в коридоре. Проходите, пожалуйста, – пригласил их в комнату папа.

Гости не заставили повторять приглашение и, очутившись в гостиной, словно фокусники, извлекли из сумок яркие книги и буклеты.

Во дают! Не успели познакомиться, как уже сидят у них в комнате, что-то рассказывают. Обладая спонтанной натурой, Санька и в других любил спонтанность. Но как же тогда вежливость? Он никогда не видел, чтобы взрослые вот так вот вдруг к кому-то пришли и начали разговор. Он изучающе смотрел на пришедших. Женщина в ярком шарфе поймала его взгляд и улыбнулась.

– Ты слышал когда-нибудь об Иисусе? На, посмотри, какая книга. Мы будем с вами изучать Библию и поможем вам спастись.

– А мы вроде и не погибаем, – сказал папа и кашлянул. – Или уже конец света?

Женщина оживилась. Она начала быстро и громко рассказывать, прибегая к помощи картинок и много цитируя. У Саньки затрещала голова, папа же, дав ей выговориться, спросил:

– Вы какую организацию представляете?

– Мы – не просто организация. Мы – свидетели Иеговы, Его посланники на земле.

– Глобально, – сказал папа. – Прямо-таки посланники. А, если не секрет, когда появились посланники? Я что-то раньше ничего о вас не слышал.

Женщина опять пустилась тараторить, Санька даже сморщился.

– Как я понял из вашей пламенной речи, я могу заключить, что лет двести назад о вас и слуху не было. Мир, значит, как-то стоял без вашей миссии. И я думаю, еще простоит. Ну, спасибо за то, что уделили нам время, мы не смеем больше вас задерживать.

Он прошел к двери, намекая непрошеным гостям о том, что им пора удалиться. Но не таковы были гости, чтобы понять бесхитростный намек.

– Давайте договоримся о встрече. В следующий четверг мы у вас. В воскресенье приглашаем вас на собрание. Вот адрес. Петр, дай им листочки. Вот, все тут написано. Обязательно приходите. Мы можем вас встретить. В воскресенье без пятнадцати…

Папа перебил ее:

– Когда приглашают, то, если я не ошибаюсь, ожидают согласия человека.

– Ну? – растерялась женщина.

– Я согласия вам не давал. Я вижу вас первый раз в жизни. Мне 43 года, и позвольте мне, пожалуйста, самому разобраться в этом вопросе.

– Но вы не понимаете! Все погибнет, вы погибнете, ваш сын погибнет. Приходите к нам! Мы поможем вам!

– Я о помощи не прошу. И разберусь без вас.

– Возьми, мальчик, книжечку. Может быть, ты окажешься мудрее папы и поведешь его за руку…

– Мадам, аудиенция окончена.

Папа раскрыл дверь и, нахмурившись, ждал, когда пришельцы выйдут. Они неохотно покинули квартиру. Запирая дверь, папа слышал, как женщина выкрикивала:

– Обязательно приходите! Вы пока не понимаете, мы вам объясним…

– Кто это был, пап? – спросил изумленный Санька.

– Не знаю, – сказал папа раздраженно. – Всё настроение испортили. Трамбуют плотно, вздохнуть не дадут. Вот насела, трещотка, голова даже заболела. Похоже на «письмо счастья». Я в детстве однажды такое письмо получил. Там запугивают: если, мол, не перепишешь письмо столько-то раз, быть беде. Я маленький был, испугался, давай переписывать. Отец увидел, так меня ремнем отделал, мало не показалось. Вот это правда беда была: неделю сидеть не мог.

Папа пошел на кухню, открыл форточку и закурил. Санька отправился к себе в комнату и стал рассматривать яркие буклеты. Они были очень интересными, Санька никогда таких не видел.

В комнату вошел папа. Взял буклет, повертел в руках.

– Бумага хорошая. Плотная, глянцевая. Богатая организация. Откуда вот только денежки у них?

– Пап, можно оставить? Интересно.

– Вообще-то их бы выбросить не мешало… Ну уж ладно, оставь. Прямо рука не поднимается такую роскошь в помойку.

Пришли мама с Валей.

– Как накурено! Ты нервничаешь? Что-нибудь случилось?

– Да ничего особенного. Приходили тут… кадры. Голова от них болит хуже, чем после Нового года.

– Санька, кто приходил? Зачем пускали?

– Тетка с большим мальчишкой. Изучение Библии.

– Библии? Дело вроде хорошее.

– Только не под таким руководством. Будут меня учить всякие безмозглые… в красных шарфах, – сказал папа.

– Ладно, народ, проветривай помещение и садимся ужинать. Вас прямо одних оставить нельзя. А мы с Валей пончиков купили, снимете стресс.

После ужина Санька рассказал Вале о незваных посетителях, и они вместе стали рассматривать буклеты.

– Ну, это не для меня, – заключил Валя и уселся за компьютер.

Когда легли спать, Санька долго не мог заснуть. Очень все-таки его задела эта встреча. Ну, тетка-то ладно. А зачем ходит по домам взрослый парень? Ему лет пятнадцать, наверно. Самый переходный возраст. Валька хочет к пятнадцати годам что-нибудь такое… мотоцикл и серьгу в ухо. А парень этот (тетка, кажется, назвала его Петром), видно, ничего не хочет. Улыбается, а сам кислый. Это же видно. Если человеку несладко, улыбайся – не улыбайся: не поможет. Вот Санька знает, чего он хочет, когда будет в десятом классе. Во-первых, овладеть компьютером. Да не как-нибудь, как он уже владеет, а блестяще. Во-вторых, определиться с университетом. В-третьих, какой-нибудь вид спорта. Желательно экстремальный. Санька хорошо плавает, но вообще слабоват, тоненький. Санька любит скорость, сильные ощущения. Он бы с парашютом хотел прыгать. Или гонки. Построить бы веломобиль! Это интересней мотоцикла. А что? В деревне бы летом гонял… Валька говорит, что можно купить веломобиль, и строить не надо. Только это бешеные деньги. Не просто большие деньги, а бешеные. Цены кусаются. Санька представил, как они кусаются, и засмеялся. Ах да, парень. Петр. Он не хочет ни веломобиля, ни мотоцикла, ни университета, а ходит с теткой по домам. Наверно, это его мама. А может, и нет. Санька представил: а если бы его мама таскала его по чужим домам? Санька даже вспотел. Не кормила бы его пончиками, не проверяла бы уроки и не читала бы с ним книжки, не водила бы его на плавание, а каждый день после школы брала бы его с собой к незнакомым людям и трещала бы, трещала… А Санька бы сидел и молча улыбался. Ему было бы очень неловко за свою маму… Страшно неловко… Но ведь мам не выбирают. Какая уж есть. Санька выскочил на кухню.

Родители пили чай, папа поглядывал в газету, мама убавила огонь под кастрюлей с борщом. Варит обед на завтра.

Санька зажмурился от света и спросил испуганно у мамы:

– А ты, мам, никогда не будешь меня водить по чужим квартирам? А то я боюсь.

– Чего ты боишься, глупенький?

– Что борщ перестанешь варить, а будешь изучать с людьми Библию.

– Игорь, что такое с ребенком?

– Мам, побудь со мной.

Мама выключила борщ и пошла с Санькой в комнату. Он сбивчиво рассказал ей о визите. В рассказ вплелись и Санькины размышления о судьбе подростка Петра, как его мама таскает всюду за собой и никогда не разрешит построить веломобиль.

– Глупенький ты мой, – сказала мама и поцеловала родную вспотевшую макушку. – Какое они на тебя произвели впечатление тяжелое. Не думай больше о них, а думай о том, что у вас каникулы. Скоро Великий пост, а там и Пасха.

– Ой, я обещал Сереже в храм пойти, а так ни разу и не был.

– Давай завтра Сереже позвоним.

– Давай.

Санька стал думать о Сереже и незаметно заснул.

Родственные души

На следующий день звонили Сереже.

– Сережа, как у тебя дела? Мне каникулы надоели даже, скучно.

– А у нас тут сейчас знаешь, как здорово?! Дел пропасть, но весело. Готовим небольшой спектакль. Тебя бы к нам, с твоим артистическим талантом.

– А я с тех пор, как ты уехал, в храм не ходил. А ведь обещал. Ты меня извинишь?

– Да ты передо мной ни в чем не виноват, Санька. Дело твое, сам мужик взрослый. К нам-то не надумал в гости?

– А толку-то? Денег все равно на дорогу нет. Я тут обдумываю конструкцию веломобиля. Может, изобрету когда-нибудь веломобиль дальнего следования. Будем с тобой путешествовать.

– Давай, Санька, изобретай! А я, может, сам к вам скоро в гости приеду. Но это пока секрет.

– Сереж, как здорово! Я прямо сейчас начинаю делать чертеж. Приедешь – поможешь. Все, пока!

Санька передал трубку маме, а сам уединился на кухне с проектом веломобиля будущего. На кухне – это чтоб Валя не смеялся. Что он понимает, этот Валя!

В самый разгар работы папа попросил его сходить за хлебом. Маме Санька, пожалуй, мог бы отказать, поканючить, попросить отсрочки, но с папой этот номер не пройдет. Санька быстро оделся и помчался в булочную. Только бы мысль не упустить! На самом интересном месте прервали. На выходе из булочной его остановил парень.

Санька уставился во все глаза на подростка. Сначала он испугался, что над ним учинят какую-нибудь шутку или отнимут сдачу, но потом он узнал парня, который приходил к ним. Петр.

– Привет, – сказал Санька неуверенно. Он хотел было прошмыгнуть мимо, но увидел на улице компанию, которой побаивался. Не то чтобы они приставали к нему, но ребята там были взрослые и часто пьяные, а пьяным чего только в голову не взбредет. Санька решил, что с Петей выйти безопасней, чем одному. Вон он какой широкоплечий и солидный. А Петя шел рядом и говорил Саньке в самое ухо:

– Ты книжки-то почитал? Красивые книжки, интересные. Давай завтра к нам на собрание. Ты не бойся, там таких вот пьяных нет, все люди приличные, плохому не научат.

Компания пьяно засмеялась им вслед. Но теперь уже до подъезда совсем близко. Как бы ему отвязаться от Петра?

– Спасибо за приглашение, я подумаю… – начал было Санька, а Петр просиял:

– Вот и хорошо. Завтра я жду тебя здесь полчетвертого. Смотри, я обязательно приду. Я тебе принесу что-то интересное. Я у вас увидел журналы автомобильные. У меня есть журналы, каких ты и не видал, мне из-за границы привезли. Ну все, до встречи!

Санька шел и думал: сказать родителям или нет? Папа у него такой – никого не боится, с лестницы спустит, если надо. И мама его в обиду не даст. Но каникулы тянутся, делать нечего. А если там, в журнале, как раз описана конструкция веломобиля? Маловероятно, вообще-то, но вдруг? А собрание… Подумаешь, собрание. Он же не в пьяную компанию идет. Люди-то приличные…

– Какие люди приличные? – спросила мама. Санька уже входил в дом, разговаривая сам с собой вслух. Дурацкая привычка.

– В нашем доме люди приличные.

– Ну и хорошо. Тебя это очень волнует?

– Ну да. Хорошо, когда соседи – приличные люди.

Санька сел за чертеж, но не мог уже вернуться к веломобилю будущего. А если все-таки не пойти? Как назло, и Вальки в это время завтра не будет. А Петр будет его караулить.

Санька сел смотреть со всеми фильм, но ни разу не улыбнулся, хотя смешно было. И опять не мог заснуть.

Утром родители ушли на работу, а Валя поехал в гости к однокласснику на весь день. Санька так просился с ним, но Валя отрезал:

– Сказано: без мелюзги. Ты и так моим друзьям надоел, балаболка.

– Валь, я буду тихо сидеть, в «Лего» играть.

– Ты уже играл в прошлый раз. Больше тебя приводить не велено.

Мама поцеловала Саньку и сказала:

– Не расстраивайся. Я тебя тоже к друзьям отпущу в гости, и сам можешь кого-нибудь пригласить.

– Мам, – начал было он. Папа давно ушел, раньше надо было делиться проблемами.

– Что, сынок?

– Да так, ничего. Приходи пораньше.

– Постараюсь. Но раньше полпятого точно не получится.

День тянулся медленно. Санька постоянно выглядывал в окно. Все ему казалось, что там стоит парень и караулит его, Саньку. Спрятаться бы от всех. Санька занавесил окна плотными шторами и начал играть в пиратов. Но одному не игралось. Вдруг ему в голову пришла счастливая мысль. Он позвонил Севке:

– Севка, привет! Приходи ко мне. Вальки дома нет, давай в пиратов играть!

Но Сева прийти не смог, зато пришел Димка. Ему тоже было нечего делать. Санька все думал: рассказать или нет Димке про тетку и Петра. Собрался с духом и рассказал, но не все, а так, с пятого на десятое. Димка не проявил ни малейших признаков беспокойства.

– Во ты даешь! Чего панику разводишь? Ну, пригласили. Не водку же пить, а на приличное собрание. Журналы дадут. Ну и иди.

– Вот если б с тобой.

– Не, я не могу. У меня карате сегодня.

– Во сколько?

Димка ответил уклончиво и засобирался домой.

Вот тебе и друг. Сева бы обязательно помог Саньке разобраться, но ему сегодня некогда.

Санька с тоской закрыл за Димкой дверь и включил телевизор.

Еще в три он заметил знакомую фигуру у булочной, и ему стало тошно. От булочной видно их окно на кухню. Санька поправил шторы. Пусть думают, что никого дома нет. Но к половине четвертого он обреченно оделся и вышел из дома. Он так устал бояться неведомой опасности, что решил шагнуть ей навстречу.

– Привет, – протянул руку Петр. Никогда большие ребята не здороваются с мелюзгой, и Санька был польщен. Он пожал протянутую руку и как можно солидней произнес:

– Добрый день.

– Кстати, не мешало бы познакомиться. Меня зовут Петр.

– Александр.

– Очень приятно.

По дороге к ним присоединилась и тетка. Это действительно оказалась мама Петра.

– Тамара Геннадьевна, – представилась она и вся засияла: – А мы так рады, что ты пришел, Александр. Я как-то сразу по глазам поняла: это наш человек. Я очень надеялась, что ты придешь, просто не представляла, что ты можешь не прийти. Вот, думаю, наконец-то встретили человека. Ты не стесняйся, там все свои люди. Не надо бояться, там хорошо. Ты окружен друзьями, все тебе рады, все тебя любят.

Саньке было неловко, но приятно. Надо же, она что-то по глазам поняла. Может, правда, они родственные души? Мама любила это выражение. Вот Димка его бросил. И вообще кто его, Саньку, ценит? Кто понимает его тонкую натуру? Все гоняют в основном, всерьез не воспринимают.

А они уже входили в зал. Саньку окружили, все ему жали руку, все хотели с ним познакомиться. У Саньки закружилась голова. И чего он боялся? Никогда ему не было так хорошо и так уютно. Все его любят, все ему рады. Вот они – родственные души. Как хорошо, что он ничего не сказал родителям.

Домой он пришел довольно поздно. Его буквально набили буклетами, но, войдя в подъезд, он понял, что с этим добром не миновать неприятностей. Куда бы их деть? Внизу стояла детская коляска, и Санька, недолго думая, положил все в решетчатый низ коляски. Завтра утром заберет. Так, а родителям он скажет, что был у Димки. Не позвонил, потому что телефон у Димки сломался. А мобильник Саньке не покупают. Вот пусть подумают над своим поведением. Может, и купят.

Санька нажал кнопку звонка. Дверь открыла мама:

– Ты куда подевался? Просил пораньше прийти. Мы уже у Севы справлялись о тебе.

– Я у Димки был. Хорошо повеселились.

– То-то я и вижу, что хорошо. Вид у тебя просто пьяный, – сказал папа. – Садись ужинать.

Двойная жизнь

Так у Саньки началась двойная жизнь. Взрослые милые люди помогали ему придумывать правдоподобные версии, объясняя причину его отлучек из дома, и обманывать родителей. Прямолинейный бесхитростный Санька так привык к этому обману под взрослым руководством, что сам себе удивлялся.

В воскресенье в храм он не пошел. Мама приболела и просила папу пойти с ним на службу. А папе было как-то неловко идти без мамы, и он решительно сказал:

– Вот давай выздоравливай, и пойдем вместе. Что я там один делать буду?

Звонил Сережа, но Санька даже к телефону не подошел. Как-то расхотелось ему с Сережей общаться. Его приезд осенью казался далеким и ненастоящим. А настоящей была его новая жизнь с новыми друзьями.

Вскоре мама заметила тревожные признаки и стала присматриваться к Саньке. Что случилось с ее беззаботным сынком?

Что-то его угнетало. Он перестал смотреть с семьей любимые фильмы, часто уединялся, вел таинственные разговоры по телефону. А самое главное – перестал улыбаться. У него с раннего детства была такая открытая обаятельная улыбка, а тут – на тебе. Стал насупленным и сосредоточенным. И всех критиковал. Но окончательно мама убедилась в серьезности проблемы, когда ее вызвали в школу.

Вызов в школу

Зинаида Ефимовна проверяла тетради, пока ждала Санькину маму. Уроки кончились час назад, и в классе никого не было.

– Присаживайтесь, Светлана Михайловна. Я просто не знаю, с чего начать. Я в растерянности. Я не узнаю Сашу. Всегда такой беззаботный живчик, он стал меняться на глазах. У вас дома все по-прежнему? Никуда не переезжаете? Никто не умер? И извините за вопрос: вы с мужем не разводитесь?

– Нет, что вы. С чего вы взяли? Я тоже замечаю неладное. Я сначала думала, что в школе нагрузка увеличилась, и он не справляется, срывается. Потом эти воскресные походы. Неужели в будни нельзя заниматься физкультурой?

– Какие походы, Светлана Михайловна? У нас поход бывает раз в году, поздней весной.

Мама смотрела на Зинаиду Ефимовну и молчала. Никаких походов не было. Санька врал несколько недель, и врал успешно. Собирал рюкзак, созванивался с Севой. Или не с Севой? Что такое происходит с ее доверчивым мальчиком?

– А вы в курсе, что он раздает в классе буклеты и оказывает давление на ребят? Мне стали жаловаться родители, что он запугивает детей.

– Буклеты? Какие буклеты?

Зинаида Ефимовна достала из своего стола яркий знакомый буклет. Мама узнала его. Такие оставили у них тетка с парнем, которые довели папу. Так значит, они не исчезли тогда бесследно из жизни их семьи, а продолжают воздействовать на самого маленького и беззащитного среди них – Саньку.

– Спасибо, Зинаида Ефимовна. У меня есть некоторые догадки… Только я не знаю, с чего начать.

– Если вам нужна помощь, обращайтесь.

Дома мама долго разговаривала с папой. Папа схватился за шпагу… то есть за боксерские перчатки. Мама его урезонивала:

– Кого ты будешь с лестницы спускать? Даму в шарфе? Или мальчишку? Тут надо глубже смотреть. И не морду бить, а в тюрьму сажать.

Саньке родители ничего не сказали. Начали с того, что уничтожили все буклеты. Потом позвонили Севе и расспросили его подробно о Санькином поведении в школе. Сева подтвердил, что по воскресеньям Санька не звонил ему и никаких походов не было. Сначала в классе никто не удивился очередной Санькиной затее, но когда он начал всерьез запугивать одноклассников, все почувствовали, что что-то неладно.

– Помните его фантазию, что он инопланетянин? Он же оставался Санькой, добрым и веселым. Ну, разыграл из себя капитана Шмукса, но это было интересно. Санька скучать не любит. А теперь он не такой… словно его подменили. Словно он – не Санька. Как в «Чужом». Вместо Саньки – Чужой. Понимаете?

– Понимаем, Сева. Нам это тоже заметно.

Когда утром в воскресенье Санька «отправился в поход», папа незаметно пошел за ним. Санька очень удивился, когда перед компанией единомышленников как из-под земли вырос папа.

– Куда на этот раз? – спросил папа беззаботным голосом. – Рюкзак не тяжелый? Молодой человек тоже из третьего «А»? А вы, я полагаю, руководитель похода?

Тамара Геннадьевна растерялась и начала что-то невнятно бормотать.

– Ну ладно, Саша, ты иди, за тобой папа пришел… – она попыталась от них отделаться.

– А вы пойдете с нами, мы вас не отпустим. Пойдем в милицию, и там вы разъясните, в какой поход четвертую неделю водите ребенка без ведома родителей.

К такому повороту событий Тамара Геннадьевна была явно не готова, зато Петр покорно пошел рядом с папой, ни слова не возражая. Санька до того оторопел, что ничего не мог сказать.

Тамара Геннадьевна сделала попытку убежать, но папа взял ее под руку и твердо сказал, глядя в глаза:

– На вас смотрят дети.

В милиции папа написал заявление и, уходя, сказал Тамаре Геннадьевне:

– Я вас и без милиции найду. Не с тем человеком вы связались.

Санька весь побледнел и осунулся. За все это время он не сказал ни слова, а дома разрыдался и закрылся в детской.

Вечером позвонил Сережа и спросил разрешения приехать на следующей неделе. Разрешение было с радостью дано.

– С кем ты поедешь? Опять с дядей Костей?

– Нет, дядя Костя болеет. Я еду с батюшкой, отцом Ильей, ему в Москву надо.

– Ой, а как же мы все разместимся? – растерялась мама.

– А у него друг в Москве. В гости может приехать, а ночевать ему есть где.

– Хорошо, ждем, Сереженька, – сказала мама.

Она очень ждала племянника. Но так испереживалась за Саньку, что забыла спросить про Сережино здоровье.

Гости

На этот раз папа встречал гостей один. Саньке решили не говорить о приезде брата.

Сережа вышел из вагона с мужчиной средних лет богатырского телосложения. «Отец Илья», – вспомнил папа. Вот с кем надо поговорить. Но неудобно как-то. Пригласить в гости сразу или позже? И вообще как разговаривать с ним? С виду вроде человек нормальный. Наверно, даже, умный. Как обращаться-то к нему?

А Сережа уже знакомил их:

– Здравствуйте, дядя Игорь. Отец Илья, вот мой дядя Игорь. А это батюшка, отец Илья.

Папа неловко пожал ему руку. Отец Илья приветливо улыбнулся и сказал:

– Здравствуйте, Игорь… как вас по отчеству?

– Петрович.

– Ну, будем знакомы.

Он радостно огляделся вокруг.

– Давно в Москве не был. Соскучился.

Потом он шепнул папе:

– Сережа устал очень за дорогу. Здоровье у него немножко… неважно. Вы никуда его сегодня не водите, а сразу бы поспать и просто отдохнуть.

– Да-да, конечно, сегодня – полный покой. А вы не хотите к нам в гости… батюшка?

– Спасибо за приглашение. С удовольствием. Сегодня не могу, а завтра во второй половине дня…

– Около пяти. Или когда вам удобно. Мы с женой будем очень рады. Нам хотелось бы серьезно с вами поговорить.

Не в характере папы было загружать людей, особенно незнакомых, своими проблемами, но он как-то почувствовал, что священник на то и священник, чтобы помочь человеку разобраться в непростой ситуации. Особенно в такой, как с Санькой. В этой области обычно уверенный в себе папа чувствовал себя не в своей тарелке.

– У вас что-то случилось? – спросил отец Илья участливо.

– Да… никогда с таким не приходилось сталкиваться… Сын попал в организацию. Какие-то свидетели… Знаете?

– Свидетели Иеговы?

– Вот-вот. Я его недавно застукал, в школу неделю не ходит… извините, что я сразу вас нагрузил. Тогда уж завтра поговорим, а сейчас не будем вас больше задерживать, вы, наверно, заняты.

– До завтра, Игорь Петрович. К пяти я у вас. Постараюсь вам помочь.

Батюшка заглянул ему в глаза и добавил:

– Вы не волнуйтесь.

Папа решил не таскать Сережу по метро, а взял такси. Ничего, изредка можно, не разорятся. Парень выглядит нездорово, бледный какой-то, хотя и оживленный, как всегда.

Встреча

По дороге папа осторожно рассказал Сереже невеселые новости, стараясь не волновать мальчика.

– Санька попал в секту? – удивился и расстроился Сережа. – Давно?

– Хорошо, что недавно. Но его уже успели обработать.

– Как же вы сразу не заметили?

– Он такой, брат, стал хитрый. Мы как-то это дело немножко упустили. Но ты не расстраивайся, все будет хорошо. Расскажи мне лучше, как ты поживаешь?

– Да я хорошо поживаю, спасибо. Только вот опять надо лечиться… мы спектакль к Пасхе готовим, как бы не пришлось задержаться в Москве. Жалко будет, если без меня…

– Ты сейчас об этом не думай. Твоя задача – сконцентрироваться на здоровье и хорошем настроении. Оптимисты, я слышал, скорее выздоравливают. Хотя оптимизма тебе не занимать.

Сережа с интересом смотрел в окно, а папа исподтишка наблюдал за Сережей. Парень заметно побледнел и немножко похудел. Вид у него был утомленный – но это, наверно, с дороги.

– Шишек-то не привез? – спросил папа весело.

– Забыл. Я какой-то рассеянный стал.

Дома он радостно поздоровался с тетей Светой и Валей. Санька сидел в своей комнате и делал вид, что читает. Не знал он, о чем говорить с Сережей.

Сережа от обеда отказался и пошел прилечь.

– Здравствуй, Санька! – Сережа стоял в дверях комнаты и улыбался.

– Здравствуй, – сказал Санька сиплым голосом.

– Я хочу прилечь – не возражаешь?

– Пожалуйста, – сказал Санька.

Вошла мама и занавесила окно.

– Ложись, мой хороший, отдыхай.

Делать нечего, пришлось Саньке идти к семье. Эти дни он всех дичился и часто плакал. Никто не мучил его пристальным вниманием, чтобы не усиливать его неловкость, но обращались с ним словно с больным: говорили ласковым и тихим голосом, ни в чем не перечили, не ругали.

Валя что-то рисовал, папа смотрел футбол, мама гладила. Все при деле, всем хорошо друг с другом. Один Санька как неприкаянный. Он немножко последил за игрой, но, поймав папин взгляд, стал искать на полке книгу.

– А хочешь, купим тебе настоящую футбольную форму, Санька? – спросил папа. – Запишу тебя в футбол. Для начала я и сам мог бы тебя натаскать: я неплохо играл.

Санька молчал. Еще месяца два назад это вызвало бы бурю восторга, а сейчас – не имело значения.

Папа не стал продолжать разговор, а мама позвала Саньку обедать.

– Сережа побудет с нами только на выходных, а в понедельник ложится в больницу. Он плохо себя чувствует, Санька. Ты уж постарайся его не огорчать.

Впервые за последние недели в Санькиных глазах засветилось участие.

– А что с ним, мам?

– Название болезни тебе ничего не скажет. Пойми только, что он нездоров, и у него здесь нет мамы, папы, а есть только мы.

Сережа вышел заметно отдохнувший, но всем было видно, что он изменился с прошлого приезда.

– Вот, Валя, мои джинсы, – продемонстрировал он.

Валя улыбнулся и спросил:

– Хочешь куда-нибудь пойти завтра?

– Наверно, нет. Я что-то устал, буду отсыпаться.

– Ну и отлично, – сказал папа. – Поиграем в настольный хоккей. А в шахматы ты играешь?

– Вообще-то играю, но сейчас все время проигрываю. Не могу сосредоточиться.

– Ну, с нами тебе бояться нечего, мы противники неопасные.

Вечером мама стала готовиться к визиту отца Ильи. Она совещалась на кухне с папой:

– Ну хоть бы кого спросить, что едят священники. Может, им чего-нибудь нельзя. Слушай, давай Сережу спросим.

– То же, что и все люди, – сказал Сережа.

– Сейчас ведь пост? – спросила мама.

– Ну да, Великий пост.

– Я ума не приложу, что в пост готовить. Что, и молока совсем нельзя? И яичка? Я все рецепты знаю с мясом да со сметаной… В Интернете разве посмотреть.

– Да вы не волнуйтесь, тетя Света. Батюшка не привереда. Ну, каши гречневой сварите.

– Кто же кашей гостей кормит?

– Да какая разница. Отец Илья вам понравится. Вы сами смеяться будете, что переживали.

Мама спросила папу:

– Как хоть к батюшкам обращаться? О чем с ними разговаривать-то?

– Светик, что ты панику нагоняешь? Нормальный он человек. Я же его видел.

– Ну, если нормальный, то хорошо. А то прямо не знаю, что приготовить, что надеть, о чем разговаривать. Вдруг что не так – неудобно же будет.

Визит

Отец Илья немножко опоздал.

– Извините, я немножко не рассчитал, очень к вам далеко ехать.

В руках у него была связка мандаринов и какой-то сверток.

– Ой, ну зачем вы… – протянула мама.

– Мед свой.

Батюшку провели в комнату. На столе, накрытом праздничной скатертью, были винегрет, оливки, грибы и картошка.

Детей выслали в детскую. Отец Илья начал разговор:

– Значит, к «свидетелям» попал сынок? Беда сейчас повсеместная: сект много. Мне Сережа рассказывал про вашего Саньку. Я понял: он замечательный парнишка.

– Да, он такой добрый и открытый, а тут стало не узнать, – слезы навернулись маме на глаза. – Доверчивый он очень, вот в чем беда. И чувствительный. Валю нашего, небось, никакой сектой не пробьешь и ничем не напугаешь. Как защитить детей? Мы так стараемся и заниматься с ними, и внимание уделять, и беседовать… а вот, связался, обманывает родителей.

Тут мама вспомнила, что гость, наверно, голодный, и стала его угощать. Батюшка ей сразу понравился: простой в обращении и умный, располагающий к себе. Ей стало интересно, что подвигло его стать священником, что он за человек.

– Вы, наверно, думаете, что батюшки из космоса прилетели. Что за существа, как с ними разговаривать? – улыбнулся отец Илья. – А священники – одни из нас, живут с вами в одном доме, у них дети учатся с вашими детьми в школе. Я, например, закончил Бауманский, потом вернулся к себе в Сибирь.

– Какой факультет? – спросил папа оживленно.

– Робототехника и комплексная автоматизация.

– Вот это да! Знаете, в МГУ шагалки разрабатывают? Я время от времени слежу за этим направлением.

Выяснилось, что отец Илья защищал диссертацию в МГУ. Папа не удержался и воскликнул:

– Ну вот это я понимаю, теперь я вижу, что вы не из космоса.

Мама возмущенно взглянула на папу. Батюшка засмеялся и сказал:

– Да взять хотя бы Валаамское подворье: сплошной физмат. Священники, певчие. Один парнишка на клиросе из Института океанологии.

Мама сказала со вздохом:

– Я понимаю: надо в церковь ходить, молиться. Да нет привычки, чудно как-то. Ходили с Сережей к Матронушке – очень понравилось. А больше – и ни ногой, а ведь собирались.

– Вот и просите Матронушку о сыне. Вы спрашиваете: как защитить детей? Без Божией помощи тут не обойтись. Вы поймите: свято место пусто не бывает. Если человек не верит в Бога, значит, он верит в кого-то или что-то еще. Я в своей жизни неверующих людей не встречал. Кто-то верит в приметы, кто-то в себя, кто-то в политиков, кто-то в прогресс, кто-то в звезды. Как сказано: «Друг от друга славу принимаете, а славу, которая от Единого Бога, не ищете». В человеке заложена жажда веры, и сектанты этим пользуются. В первую очередь к ним попадают люди внушаемые: подростки, дети, женщины, особенно в тяжелых обстоятельствах. Вот расспросить бы женщину, которая к вам приходила, о ее жизни. Наверняка, или муж бросил, или с работы уволили, или заболела. Человеку благополучному в этом смысле безопасней. Но и в церковь человек благополучный тоже не очень стремится.

К чаю мама позвала ребят за стол.

Валя с Сережей оживленно что-то обсуждали, а Санька сел с краю и, насупившись, размешивал в чашке сахар. Какого-то пригласили толстого, бородатого, громкого. Поп. Эти, говорят, самые опасные.

– Что, Санька, глядишь, какой я толстый? Это потому, что спортом перестал заниматься: некогда. Раньше я довольно накачанный был молодой человек… ну, а теперь не до собственной формы.

Мама смутилась и обожглась чаем, а Вале стало очень смешно.

– А вы каким спортом занимались? – спросил вдруг Санька.

– Самбо, футболом. В армии с парашютом прыгал. А ты каким спортом занимаешься?

– Плаванием, – Санька пожевал кусочек халвы и вышел из комнаты.

Это они специально его пригласили, чтоб он повлиял на него, на Саньку. Он сердито плюхнулся на кровать и стал рассматривать журнал, который привез Сережа. Веломобили! Вот такой Саньке как раз подошел бы…

В комнату вошел отец Илья.

– Тук-тук… Можно в гости?

– Можно. Только осторожно, – сказал Санька.

– Веломобили? Хочешь веломобиль построить?

– Хотел.

– И что же, передумал?

– Да. Никому это не нужно. Скоро все кончится все равно.

– Понимаю. Когда конец света на носу, есть вещи поважней. А давай почитаем с тобой о конце света в Библии.

– Я уже читал.

– Не ты читал, а тебе читали. Знаешь, есть такая вещь: Уголовный кодекс. Кодекс один, а толкуют его по-разному. А чтобы по-настоящему в нем разобраться, нужно юридическое образование. Согласен?

– Ну… в общем, да.

– Так. А теперь представь такую ситуацию. Тебе говорят: твой сосед, Петя Иванов, обвиняется в краже банки варенья и осуждается на два года в тюрьму. Вроде бы все верно: налицо факт кражи, такая-то статья предписывает за подобное деяние два года тюремного заключения. Все вроде сходится. Но не учитывается маленький нюанс.

– Какой еще нюанс?

– То, что Пете Иванову три года. Он несовершеннолетний. Все вроде правильно. Кроме одного. И получается, что все неправильно. Как ты думаешь: можно ли трехлетнего ребенка сажать в тюрьму за кражу?

– Нет, конечно.

– А тебе как дважды два докажут, что можно. Тут к юристу нужно обращаться. Так же и с Библией. Библия одна, а толкователей теперь много развелось. Чтобы правильно понять ее, нужно хотя бы мало-мальски подковаться. Ты же истории совсем не знаешь. А если бы знал, то давно бы понял, что эта организация, с которой ты связался, возникла относительно недавно. Основал эту организацию молодой недоучившийся человек. Кстати, он не поощряет независимого мышления и образования. Почему? Потому что боится разоблачения. Ты подумай: Христос пришел на землю две тысячи лет назад, а организации немногим больше ста лет. Где же была истина тысячу девятьсот лет? И конец света они много раз уже предсказывали. А в Писании сказано: «О дне том и часе никто не знает, ни ангелы небесные, а только Отец».

И обрати внимание: крест они ненавидят. Христиане чтут крест Христов, а в брошюрках этих Христос изображен без креста. Они его боятся.

– А иконы? Это же идолопоклонство…

– Так тебя научили. А ты попробуй разобраться. Ну, вот у тебя мамина фотография. Тебе на нее нравится смотреть? Ты ее когда-нибудь целовал?

– Ну да. Когда мама уехала, а я скучал.

– Но ты же не идолопоклонник. Ты не бумагу целовал. Ты маму целовал.

Отец Илья помолчал.

– Мне уже пора уходить. Приятно было с тобой познакомиться. Я бы тебе посоветовал: проси преподобного Сергия помочь тебе разобраться. Ты же у него был.

– А я уж и забыл.

– Ты про него забыл, а он про тебя нет.

Ребята легли спать пораньше. Завтра понедельник, Сереже в больницу. Санька почувствовал страшную усталость. Напряжение последнего месяца начало потихоньку отпускать его. Он накрылся одеялом с головой и заплакал, тихо и сладко. Слезы приносили облегчение. Наплакавшись досыта, он крепко заснул.

Пушистый подарок

Проводив Валю в школу, мама стала собирать Сереже вещи в больницу.

– Ну как, посмотрел веломобили? – спросил Сережа Саньку.

– Да, глянул. Один понравился.

– А я недавно познакомился с конструктором, он тоже хочет веломобиль построить сам.

– Ему хорошо: он взрослый, знает, где материалы достать, как строить. А в восемь лет не очень-то разбежишься.

– Тебе надо в кружок записаться. Юных техников.

– Туго сейчас с кружками, Сережа, – сказала мама. – Все, что раньше бесплатное было, позакрывали. А платное так дорого стоит… Не с нашими зарплатами.

– А наш конструктор, Иван Алексеевич, бесплатный хочет кружок открыть. При храме. У него семьи нет – зачем ему деньги.

Мама засмеялась и не стала оспаривать аргумент.

Она наблюдала за Санькой и радовалась, что сын постепенно оттаивает. Но племянник не радовал. Всего несколько месяцев назад он был крепким и румяным, а сейчас не узнать. Но жизнерадостность его нисколько не убавилась.

Вдруг Сереже пришла в голову счастливая мысль, от которой он оживился, и глаза у него радостно заблестели.

– Тетя Света, – зашептал он. – Подарите Саньке кого-нибудь пушистого. Собачку или котенка. Пусть отогреется душой.

– Сережа, а ведь это идея, – задумчиво сказала мама.

Мама поговорила с папой. Папа в эти дни работал дома, чтоб смотреть за Санькой, а на работу ездил раз в неделю.

– Сережа подал интересную мысль. Давай купим Саньке котенка.

– Наконец-то! Давно пора. А почему не собаку?

– Знаешь, на собаку я не готова. За ней уход, как за ребенком.

– Ладно. Попейте пока чай, я скоро буду.

– Смотри, нам к часу быть в больнице.

Папа быстро шел к метро. Там часто торговали котятами, а иногда и даром отдавали. Даром папе не нужно. Купить – так чтоб на радость. Только вчера он заметил крохотное серое чудо. Может, еще не продали?

Он издалека приметил знакомую фигуру бабушки, замотанной в платок. Хоть и весна, а холодно. Подойдя ближе, папа увидел котенка. Того самого. Он подошел и внимательно оглядел зверька.

– Бери, сынок. Хороший котеночек, веселый. Такой потешный. Внуки просили: не отдавай, бабушка. Да куда мне их девать.

– Кот?

– Кошечка.

– Сколько просите?

– А сколько дашь.

Папа заплатил хорошую цену и положил кису в просторный карман куртки. Совсем не подумал о способе транспортировки.

Войдя в квартиру, остался стоять у двери. Вид у него был загадочный. Санька выходил из кухни и хотел пройти к себе в комнату, как вдруг из кармана папиной куртки выглянула крохотная мордочка. Санька подскочил от удивления.

– Ой… кто это?

– Прошу любить и жаловать.

Папа бережно вынул котенка из кармана и посадил его на пол. Таких крошечных котят он никогда не видел. И дело было не в возрасте: котенку было не меньше трех недель, – а в миниатюрности. В коридор вошла мама.

– Ой, кто это? Это скорее мышка, чем кошка.

Мама наклонилась к котенку, чтобы погладить, а он вдруг широко открыл рот и так громко и сердито зашипел, что все расхохотались.

– Такая малютка, а туда же. Пугает! Ой, как страшно! – сказал папа.

Санька смотрел на котенка во все глаза. Он подошел к нему, осторожно взял в ладони, сложенные лодочкой, и понес к себе в комнату. Саньку котенок не стал пугать, а мирно устроился в его руках.

– Я тебе говорю: у него с животными талант, – сказал папа.

Мама с Сережей ушли. Папа вошел в детскую.

– Давай ему устраивать гнездо. Надо корма купить и лоток в туалет поставить.

– Не надо ему никакого гнезда. Он будет спать со мной, – сказал Санька счастливым голосом.

Папа часто заморгал и пошел курить на кухню. Почему они раньше не догадались купить ребенку «кого-нибудь пушистого для души»?

В больнице

Сережа устал после дороги и обследований и был рад, когда его отвели в палату. Он лег и почти сразу уснул.

К полднику и приему лекарств его разбудили. Он не сразу понял, где он. Соседи по палате с интересом его разглядывали.

– Всем привет, – поздоровался Сережа.

Веселая медсестра сказала Сереже:

– Тебе велено передать, что завтра-послезавтра тебя отсюда переведут в другую больницу, к тете. Так что ты не раскисай, скоро будешь под крылышком.

В среду его действительно перевели к тете Свете. Хорошо все-таки лечиться под присмотром родного человека.

После обеда пришли Санька с папой. Папа затеял с ребятами игру в «виселицу», а потом оставил их одних. Санька начал озираться кругом, а потом взял Сережину руку и сунул себе за пазуху.

– Потрогай. У меня тут котенок.

– Ты зачем его сюда принес? – удивился Сережа.

– Не могу расстаться. И он без меня скучает, даже отойти нельзя, всюду за мной бегает.

– А как же ты в школу ходить будешь?

– В этом весь вопрос. Не знаю. У меня много разных планов на этот счет.

– Ой, смотри, нянечка идет.

Нянечка быстро вымыла в палате пол и вышла. Ребята вздохнули.

– Ну ты, Санька, даешь.

– Что у вас тут за секреты, молодежь? – спросил папа.

А в это время «секрет» выкарабкался из-под свитера. Он выспался и хотел играть. Папа сердито глянул на Саньку, а тот поспешно сказал в свое оправдание:

– Никто не увидит, нянечка только что вымыла пол.

Папа стал водить бумажкой по полу, котенок немедленно кинулся на «добычу».

– Какой воинственный! – восхитился Сережа.

– Мы пойдем, Сережа, пока меня тут не обвинили в заговоре с малолетними преступниками, – сказал папа.

– Санька, – попросил Сережа, – а ты не мог бы вести дневник наблюдений за котенком? Мне было бы так интересно. Ты забавно рисуешь…

– И он еще забавней пишет. Ты обхохочешься над ошибками. Решено, Санька. Приступаем к дневнику.

– Кстати, как ты назвал котенка?

– Ириска.

Праздник

Было ясно, что к Пасхе Сережу не выпишут. Он сначала приуныл, но потом успокоился.

– Ничего, зато с братьями пообщаюсь, а то я по ним скучаю, – сказал Сережа тете.

К Сереже приходил отец Илья. Он задумчиво гладил светлую голову, но разговаривал с ним весело. Узнав, что мальчика навещает священник, больные потянулись в Сережину палату.

– Поговорите с нами, батюшка. А то лежишь-лежишь, мысли лезут всякие.

– А вы их сортируйте, мысли-то. Хорошая мысль: милости просим. Где еще хорошую мысль обдумать, как не в больнице? А унылые гнать надо.

– Вам хорошо говорить, Вы-то не в больнице.

– А откуда вы знаете, что я не в больнице? Я тоже в больнице лежу, только в другой. Разве стал бы я отпуск брать Великим постом и уезжать от родного прихода, если б не болезнь? А сюда к вам тайком бегаю. Главврач разрешил, а от лечащего скрываюсь, а то он от меня откажется. Строгий такой, хуже старшины. Я по секрету вам скажу: я его боюсь! Так что, дорогие мои, я с вами в одном котле варюсь, те же думы думаю и с унынием борюсь.

– А как же вы с ним боритесь?

– Только молитвой с ним и можно бороться, а то уж давно бы победило батюшку, даром что богатырь.

Батюшка раздавал желающим иконы и книжечки. Особенно просили икону блаженной Матроны.

– Вот и молитесь ей, просите помощи. Она новопрославленная, а это как именинник на Небе.

На Вербное воскресенье батюшка пришел попрощаться с Сережей. К Пасхе ему нужно было возвращаться домой, в свой храм, вечером он уезжал.

Отец Илья принес много пушистых вербочек и раздал всем. Семья Егоровых собралась в полном составе навестить Сережу и попрощаться с отцом Ильей.

Среди собравшихся вокруг священника Санька вдруг заметил знакомое лицо. Петр! У Саньки сильно забилось сердце, и он вцепился отцу в руку. Папа удивленно посмотрел на него, а потом, проследив взглядом, куда уставился Санька, заметил Петра. Парень явно не замечал их, а внимательно слушал священника. Рядом стоял средних лет человек, весь седой, очевидно отец подростка. Это он задавал вопрос про беспокоящие мысли. Он отвел священника в сторону и спрашивал о чем-то важном для него, волнуясь, теребя веточку вербы и очевидно страдая. Отец Илья долго говорил с ним и Петром. Потом Петр отошел в сторонку и увидел Саньку и его папу. Лицо у него сделалось жалким, словно он боялся, что его прибьют. Он подошел к отцу и что-то шепнул ему, указывая на Саньку. Отец Илья сразу сообразил, в чем дело.

– Вот вы все и собрались, обиженные и виноватые. Не бойся, Санька, ничего плохого тебе Петя не сделает. Он сам пострадавший.

Мама поняла, что Санька встретил подростка, заманившего его в секту. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего. Отец Илья мягким движением пресек ее попытку встать со стула и примирительно продолжал:

– Собрались мы в праздник не случайно. Давайте попытаемся понять и простить друг друга.

Петин отец неуклюже протянул руку Санькиным родителям и представился:

– Юрий. Юрий Михалыч. Это, значит, мой сын перед вами виноват, это самое. Втянул мальчишку в эту, как ее… Да… А я, значит, виноват перед сыном. Такие дела. Бросил семью. Подлец, стало быть… Вот жену и занесло. Дела…

Санькины родители смущенно кашляли и решительно не знали, что сказать.

Юрий Михалыч продолжал:

– Но он больше туда не пойдет. Слово дал. Он у меня мужик что надо. С папашей вот не повезло.

Он кашлянул и добавил:

– Вот мысли-то и лезут. Да не мухи, не прогонишь. И дихлофосом не потравишь. Да, дела…

Петр стоял, уставившись в пол. Отец заглянул ему в глаза и спросил:

– Ну, ты это… завязал? Говори, чтоб они вот услышали и это самое… чтоб зла на тебя, значит, не держали. Вот.

Петр вдруг отвернулся и заплакал. Санька никогда не видел, чтобы большие плакали. Он никого не стеснялся, а жался к батюшке, словно прося защиты. Слабый он какой-то, Петр.

Юрий Михалыч жалобно заморгал и сказал растерянно:

– Мать его затюкала очень… Вы извините. С другими-то она такая ласковая, какой сроду не была, а на сынке вроде как отыгрывается. Это у этих, у сектантов-то, принято так, чтоб ласково. А где ее взять-то, эту ласку, если ее нету? Ну вот, на людях одно, а дома, значит, со своими-то – компенсация.

Он словно устал, сказав длинное слово, а потом заключил:

– А все я, подлец.

Отец Илья увел Петра от всех, поговорил с ним о чем-то, подарил икону Матронушки и благословил. Петр ушел, ни с кем не попрощавшись, смущенный, но радостный.

Юрий Михалыч собрался было к себе в палату, но вдруг обернулся и сказал:

– А новая-то моя, ради которой семью-то оставил, бросила меня. Да. Не навестила даже ни разу: брезгует. Заболел, значит – на помойку. Такие дела… Сынок вот зато пришел.

Он помолчал и спросил:

– А вам случайно, это самое, починить ничего не надо? Может, у вас холодильник не работает?

– Работает, – сказала изумленная мама.

– Жаль, – сказал Юрий Михалыч. – Ну, не поминайте лихом, – и он решительно направился в палату.

Мама спросила отца Илью:

– Не загляните ли к нам в гости, батюшка? Мы понимаем, что вам сегодня некогда, но, может, ненадолго…

– А что ж, загляну. Спасибо. Котенка вашего посмотрю. Сережа говорит: такая киса интересная, с характером. Сережа, может, и ты с нами пойдешь? Тетя Света тебя отпросит на денек.

– Я устал. Буду силы копить для Пасхи.

Все вышли из палаты, отец Илья благословил мальчика и сказал:

– Держись, дорогой. Нам тебя очень будет не хватать на пасхальной службе.

И скорее вышел. Он достал носовой платок и вытер глаза.

По дороге Санька рассказывал про Ириску:

– Я такой кошки в жизни не видел. У нее характер не кошки, а собаки. Она преданная, с ней дружить можно.

– Никогда не встречал преданных кошек. Очень интересно посмотреть. А у моего младшего сынка – он твой ровесник, восемь лет – бельчонок был. Очень забавный зверек. Хлопот только много: лез всюду. Запасы делал. Однажды с наряженной елки все сладости утащил.

– Белка! Вот это да!

– Белка еще что. Он тут хотел пингвина притащить, но я не разрешил.

– Пингвина? Вы шутите?

– Нет, не шучу. У нас в городе живут путешественники. Где только они не были! Весь Земной шар изъездили. Привезли себе пингвина императорского. Как уж разрешение им дали на ввоз – не знаю. Может, из уважения – люди они известные. Так вот. Надо им было уезжать в очередную командировку, а пингвина куда девать? Они всех знакомых просили: возьмите пингвина на полгодика, денег дадим на его содержание, будете кормить его рыбой, держать большую часть дня на балконе.

– И вы не разрешили?

– Нет. Сын говорит: «Пап, он воспитанный, он в туалет сам ходит». Ну, я отшутился: «Вот запрется он в туалете, что мы делать будем?» Посмеялись. Но больше вопрос не поднимали.

Санька начал хохотать, еле его угомонили.

Ириска казалась еще меньше в огромной ладони отца Ильи. Сначала она устрашающе зашипела и замахнулась лапкой с крохотными коготками, но потом свернулась в клубок и задремала.

– Такая маленькая, а урчит, как холодильник, – заметил Санька.

– Холодильник, – повторила мама. – Этот Юрий Михалыч предлагал нам холодильник починить. Я в себя не приду от сегодняшней встречи.

– Да, удивительно, – сказал отец Илья. – Надо же так всему совпасть, чтобы именно сегодня Петя пришел отца навестить, а отец лежит в одной больнице с Сережей. Жалко очень Петю. Парень он мягкий, беззащитный. Сразу видна нехватка мужского внимания.

Мама накрыла на стол, сели обедать.

– А я вас вот о чем хотел спросить, – начал папа. – Православие велит человеку ограничивать себя: посты, масса всяких ограничений, того нельзя, это неполезно… Но ведь секты тоже стремятся многое запретить человеку. Я вообще-то чувствую разницу, но как сформулировать ее – не знаю.

– Ну вот возьмем садоводство. Это искусство. Садовник одни ветви у дерева обрезает, другие подвязывает. Все это делается не с целью дерево как-нибудь побольнее обкарнать, а чтобы оно давало больше плода. А если за дело возьмется не садовник, а дилетант, недоучка? Он тут срежет, тут обломает… бедное дерево. И пойдет оно вкривь и вкось. Плодоносные ветви вырваны, а может, и вообще он его подстриг «под ноль». Так и с душой человеческой. Нельзя ее предоставлять своим стихиям, она не будет плодоносить. Поэтому отсекается только неполезное, а не все подряд. У меня сынок, когда был маленький, использовал блестящий аргумент. Ему говоришь: «Замолчи, пожалуйста». Балаболка он был страшная. А он, не смущаясь: «Но у меня же есть рот!» И продолжает. Так и сейчас говорят: раз есть желудок, надо всячески его ублажать, побольше радовать. Так весь человек превратится в желудок! Но ведь у него есть также мозг, чтобы думать, сердце, чтобы любить, руки, чтобы работать. Хочешь – не хочешь, а ограничиваться приходится. Не из ненависти к тому же желудку, но чтобы знал свое место, вот и все.

Пришел Санька за Ириской. Осторожно взял ее у батюшки из-под бока, где она пригрелась, и сказал:

– А все-таки вы зря пингвина не разрешили…

– А ты бы, конечно, взял?

– Не задумываясь…

– Может, тебе белку привезти? Если родители, конечно, разрешат.

– Я бы не против, но боюсь, Ириску обидит. Она у меня маленькая, доверчивая.

– Ты дневник-то не забываешь вести про нее? – спросил папа.

– О, он только и делает, что наблюдает за кошкой да пишет, – сказал Валя. – Просто юный Даррелл.

Папа объяснил, что Санька ведет дневник наблюдений про котенка по просьбе Сережи.

– Вот к Пасхе будет ему сюрприз: новая глава, – сказал Санька.

Батюшка стал собираться.

– Через неделю Пасха. Вы бы сходили в храм, подготовились бы к празднику.

– Мы собираемся. А как готовиться?

– Исповедуйтесь.

– А что говорить-то на исповеди? – спросил папа, нервно ломая спички.

– Как говорил батюшка Алексий Мечёв, где у меня болит, туда я и покажу. Приходите просто, таким, какой вы есть.

Отец Илья окинул семью веселым взглядом и сказал:

– Спасибо вам за все, очень рад был познакомиться с вашим гостеприимным семейством.

Теперь папа не пытался пожать священнику руку, а сложил руки для благословения. Саньке и Вале отец Илья шепнул:

– Берегите Сережу.

Из «Дневника наблюдений»

Сережа уже получил первые отчеты о котенке. В красивом альбоме на первой странице был нарисован забавный котенок не без сходства с оригиналом. Лучшим Санькиным почерком было выведено:

На Страстной

На Страстной неделе семья Егоровых собралась на первую в своей жизни исповедь. Родители нервничали, а мальчикам было любопытно. Войдя в храм, Санька сразу выделил молодого священника с приветливым лицом и направился к нему в очередь. Когда наступил Санькин черед, батюшка извинился и объявил, что больше исповедовать не может, и попросил всех перейти к другому священнику, вокруг которого почти никого уже не было. Санька сказал маме:

– Я или к этому батюшке пойду, или вообще ни к какому.

– Что ты, Санька, – начала было увещевать его мама, а он вдруг вцепился в батюшкину рясу. Мама оторопела. Батюшка посмотрел с высоты своего роста, кто там в него вцепился, и увидел Саньку.

– Ну, иди сюда, – пригласил его батюшка. Санька сбивчиво рассказал о событиях последнего месяца.

– Да, видно крепко за тебя твой Ангел-Хранитель молился, – сказал батюшка. – А это твоя семья? – спросил он. – Ну, пока вас всех не исповедаю, никуда не уйду.

Егоровы молча выходили из храма. Мама вытирала глаза платочком, папа сосредоточенно думал о чем-то, Валя вдыхал полной грудью весну и наблюдал за скворцами. Даже Санька молчал. Когда они вошли в подземный переход, Валя вдруг крикнул:

– Хорошо!

Гулкое эхо подхватило его голос. Родители молча переглянулись.

Пасха

Решено было пойти на службу утром Пасхи. Ночную службу Сереже было бы тяжело стоять, да и Санька был под вопросом.

Рано утром Сережа оделся во все праздничное, умылся и посмотрел в окно, не идут ли за ним. Валя с Санькой помахали ему снизу, а тетя уже входила в палату.

– Христос воскресе, тетя Света!

– Христос воскресе, Сережа!– повторила она за племянником, не зная, как отвечать.

Сережа сел в такси, и они поехали. Как он любил раннее утро. А особенно пасхальное. Солнышко словно умылось и ласково золотило все вокруг первыми робкими лучами. Нежная майская листва радовалась утру, птицы начинали петь. Во всем мире стояла особая тишина. Егоровы молчали.

В храм они вошли одни из первых. Служил батюшка, который исповедовал их несколько дней назад. Санька зажег свечку от Сережиной свечи. Красная свечка, праздничная. И все вокруг праздничное, радостное. «Лучше, чем на Новый год», – подумал Санька.

Батюшка не говорил, а радостно кричал, возвещал:

– Христос воскресе!

Словно он только что сам видел воскресшего Христа, и этой радостной, удивительной, невместимой вестью он делился со всеми.

И все отвечали ему:

– Воистину воскресе!

И Санька со всеми отвечал:

– Воистину воскресе!

И Сережа отвечал звонким окрепшим голосом:

– Воистину воскресе!

И Валя тоже был рад, что Христос воскрес, и мама тихо подтверждала:

– Воистину воскресе.

Санька заметил знакомую икону. Преподобный Сергий Радонежский!

– Христос воскресе! – поздравил его Санька. – Я скоро приеду, теперь уже точно.

После службы незнакомые люди дарили им расписные яички – и простые, и деревянные, и с узорами. Мама с папой даже растерялись. А Санька уж не растерялся. Он просто благодарил и радовался, и так он хорошо радовался, что к нему опять подходили и что-нибудь дарили: конфеты, зефир и даже книжку.

А потом подошел батюшка и тоже подарил яичко, красивое, фарфоровое, и всех поздравил с праздником и сказал, что его зовут отец Максим и что он им очень рад. А потом он сказал Саньке, показывая на рукав его куртки:

– Ой, что это у тебя тут?

Санька посмотрел: пуговица оторвалась, что ли? А там в рукаве – цыпленок! Не настоящий, конечно, но желтый и пушистый.

А потом они пошли домой. Сережа даже хотел пешком пойти, но мама не разрешила. Они поймали машину. Водитель был веселый и нарядный, он ехал в гости, и денег ему не нужно было, он просто так их подвез, от радости. А дома Санька стал танцевать с Ириской, и Ириска была не против немножко потанцевать ради праздника, а потом она с интересом стала рассматривать цыпленка, но Санька его поставил на полку.

У Сережи глаза сияли, а щеки разрумянились. Он позвонил маме.

– Мамочка, Христос воскресе!

Его мама в далекой Сибири так соскучилась по сыну, такой необыкновенный кулич испекла, который будет сорок дней лежать и не зачерствеет. Только бы Сереженька приехал поскорей.

– Ну, что у вас там? – спросила она.

– Что у нас? У нас тут Пасха.

(Окончание следует.)