У вас есть старинный семейный альбом? Если нет — сходите в ближайший краеведческий музей. Посмотрите на человеческие лица двадцатых, сороковых, шестидесятых годов. Внимательно посмотрите. Еще внимательней. Ничего не настораживает?
По-моему, это какие-то очень странные люди. Как будто игрушечные. Они, позавчерашние, совсем не такие, как мы сегодняшние. Я не могу почувствовать с ними живой контакт. Не могу представить себе, что вот с этой дамой в берете и с тонко накрашенными губами я мог бы сидеть в кафе за одним столиком или даже за соседними. А вот этот мужик в слегка перекошенном мешковатом пиджаке вроде как брат моего прадеда, но у меня нет к нему не то что родственных, а вообще каких бы то ни было чувств. Какой походкой он ходил, какой улыбкой улыбался, что у него было на уме и языке, что он любил, что ненавидел? Такое ощущение, что все эти люди жили на совсем другой планете Земля — не той же самой, которая сейчас у нас под ногами.
Даже на фотографиях восьмидесятых годов, когда я сам уже был вполне живой и сознательный — тоже сплошь одни «инопланетяне». Я не могу себе представить, чтобы вот этот крепкий мужик мог дать мне в морду, а вот эта вполне привлекательная вроде девушка почему-то не вызывает во мне никакого отклика. Я даже сам себя на этих фотографиях «не вижу». Что это за тип? О чем он думает? Нет, я, конечно, помню, чем я жил в то время, о чем мечтал, к чему стремился. Но неужели тот я, который остался в моей памяти — это и есть вот этот улыбающийся в пол-лица подросток с длинными волосами в дурацкой мятой шляпе? Просто возмутительно!
Ну, ладно, ладно, чего уж там. Ну, подумаешь, была эпоха, прошла эпоха, люди поменялись, время перекроило мозги, и лица — обычное явление природы.
Но вот недавно я забрел в Духовную академию Троице-Сергиевой лавры и в ожидании одного человека долго разглядывал исторические фотографии на стенах коридоров. Тридцатые, пятидесятые, семидесятые. Ректоры, преподаватели, семинаристы. «Я был в шоке» — это, конечно, отвратительный журналистский штамп, но в данном случае без него не обойтись.
Эти фотографии — полная противоположность семейному альбому и краеведческому музею. За двадцать, сорок и даже восемьдесят лет внешность человека из монастыря почти не изменилась. Это те же самые люди. Я легко могу представить, как вот этот студент с коллективного фото 1956 года сходит, как в советских мультиках, с бумаги в реальную жизнь и тут же смешивается с толпой сегодняшних учащихся, идет вместе с ними по каким-то общим делам. А вон тот черно-белый архимандрит — вдруг становится цветным и моментально вписывается в сегодняшнюю современность.
Можно, конечно, попробовать списать этот эффект на то, что граждане из фотоальбома одеты по устаревшему фасону, а монашеское облачение не меняется веками. Увы — не получается. Людей в светских пиджаках на этих стенах тоже хватает, но и у них лица внятные, понятные. Вот, например, стоит в пиджаке черно-белый Виктор Степанович Комаров, регент хора Богоявленского собора в Елохове. А вон идет по коридору разноцветный профессор Духовной академии Константин Ефимович Скурат. Что мешает им прямо сейчас пойти по этому коридору вместе, моментально найти общую тему для разговора и сходу наметить несколько совместных важных дел? Ничто не мешает.
Неужели все-таки форма так зависит от содержания? Неужели наши лица по крупицам запоминают все нами увиденное, услышанное, съеденное, выпитое, сказанное, сделанное и даже подуманное? Неужели лицо человека — это та мозоль, которую он натирает о все то временное, что пролетает мимо, моментально забывается и даже потомкам не будет понятно. И только лица по-настоящему верующих людей не меняются веками. Их глаза почти не интересуются вечно бегущей строкой сегодняшнего дня. Их сознание в минимальной степени сопряжено с неизлечимым бешенством мира сего. И это не может не отражаться на выражении глаз, линии губ, форме морщин.
Интересно, что скажут правнуки про мою собственную рожу? Как мы объясним им выражение наших сегодняшних лиц? Какой-нибудь будущий Соколов-Митрич будет вглядываться в них и писать: «Ну, откуда на этих старинных фотографиях десятых годов двадцать первого века столько одутловатой усталости и равнодушия? Я не знаю, чем занимались все эти люди в свободное от селфи время, но выражение их лиц мне решительно ни о чем не говорит! И вообще — почему они, как минимум, в полтора раза шире, чем наши?! Эй, предки! Вы меня слышите? Чего это вы там делаете, а?»
Женщины некрасивы. Мужчины слишком серьезны или наоборот как-то бесшабашно веселы. А монах - всегда монах. Все правильно автор написал.
И вообще, я люблю лица людей воцерковленных, особенно священников или монахинь. Какая-то гармоничность в них, ясность.
Вот у меня тут перед носом постоянно мелькают семинаристы, я рядом живу, бываю в храме где семинарский хор поет, так вот, вижу какие они до рукоположения и какие после. Это качественный скачек, будто два разных человека, и лицо и фигура будто теряют угловатость свойственную большинству людей, а становятся какими-то гладкими, ясными, как бы умытыми.
Нету излома страдания, страсти, страха, в лицах. Нету этого тупого, искажающего черты напряжения, которое сейчас повсеместно отягчает человеческие образы.
У людей печать на лице его жизни лежит.
А жизнь не очень. Оно видно.
"Откройте альбом со старыми фотографиями, и там увидите лица спокойные, как бы просветленные, на которых лежит печать благородства и достоинства, не гордости, а именно душевного достоинства, синоним которого – честь. Эти выцветшие от времени фотографии как будто пронизаны лучами зашедшего солнца и излучают тепло, которое согревает и умиротворяет душу. Затем посмотрите на современных людей, и вы увидите другие лица: померкшие, тревожные, напряженные, постоянно озабоченные и недовольные, как будто эти люди не нашли свое место в мире холодном и равнодушном, как и сами они."
Архимандрит Рафаил (Карелин)
http://www.pravoslavie.ru/smi/59813.htm
Светлый автор.
Прочитав статью я достал старые фотографии и внимательно вгляделся в образы своих ушедших родных, многих из которых даже не пришлось встретиться.Война.
Я не оговорился- у нас лица, у них образы.
У них в глазах больше души,любви, доброты, грусти и мудрости.
Посмотрел на себя:воистину, многие знания-многие скорби.
Захотелось разбить зеркало.
Помните? И что же Вы напишите о них теперь, любезный Соколов-Митрич?
К любому из живущих,
Неумолимо смерть придет.
Достоин вечной славы тот,
Кто сам её принять готов -
За пепел пращуров своих,
За храм своих богов.
Знаю из первых уст, что люди эти прежде всего думают о том, как не посрамить предков. Неверные выводы - вот беда современной публицистики.
Сегодня из нашей жизни ушло старое-доброе "шлю вам свою фотокарточку". В лучшем случае - "глянь мои фотки "ВКонтакте"".
А статья автора...Вероятно это его нынешнее, временное состояние.
Старые фотоснимки обличают нас, показывают духовную деградацию человечества, которая очень ускорилась в последние десятилетия.
Есть лица, подобные пышным порталам,
Где всюду великое чудится в малом.
Есть лица - подобия жалких лачуг,
Где варится печень и мокнет сычуг.
Иные холодные, мертвые лица
Закрыты решетками, словно темница.
Другие - как башни, в которых давно
Никто не живет и не смотрит в окно.
Но малую хижинку знал я когда-то,
Была неказиста она, небогата,
Зато из окошка ее на меня
Струилось дыханье весеннего дня.
Поистине мир и велик и чудесен!
Есть лица - подобья ликующих песен.
Из этих, как солнце, сияющих нот
Составлена песня небесных высот.
Мне всегда нравилось рассматривать старые фотографии. Мне всегда нравились лица простых людей, которые запечатлены на них. Они более добрые, я бы сказала одухотворенные. Со временем лица людей на фотографиях меняются, исчезает одухотворенность, а жаль. Я полностью согласна и разделяю точку зрения Юлии Булановой, с автором статьи я согласится не могу.
Далее, собиралась написать комментарий, но перечитав уже написанные комментарии, только могу поаплодировать Дмитрию (комментарий 27.05.2014 13:17) и Ивану Х. (27.05.2014 11:08)
А еще хочется привести слова свт. Николая Сербского из книги о «Мысли о добре и зле»:
«Замечания о телесном
Христос никогда не сделал ни одного замечания по поводу тела человека. Он не сказал Закхею: «Как ты мал!» Не сказал Иуде: «Как ты безобразен!» Не сказал расслабленному: «Как ты расслаблен!» Не сказал прокаженному: «Какой от тебя дурной запах!»
Христос постоянно общался с действительностью в людях, то есть с душами. Это Душа душам говорила, Душа души лечила и поднимала.
Говорить о телах присутствующих людей Христос считал неприличным почти так же, как серьезные люди считают неприличным говорить друг другу об одежде.
Поэтому когда человек заговорит с тобой, ты не думай о его теле, не оглядывай его тело, а смотри в его душу, проверяй его душу, вживайся в его душу — и тогда будешь его понимать.
И когда ты говоришь с человеком, не думай ни о своем теле, ни о его теле, а думай о своей душе и его душе, повторяя про себя: «Это душа душе говорит, душа с душой общается».
И тогда ты почувствуешь присутствие Бога между вами. И будешь понятым и понимающим».
Старые фото более интересны,чем нынешние. А если,по словам автора,"Нет живого контакта"- значит нет любви к тем людям.
А во-первых, - они просто ведут нравственный образ жизни.
----
Да, кстати, они - либо бреются начисто, либо с бородой.
Легкой "мужественной" "небрежной" как-бы типа тово небритости у них не бывает.)
Простите.)
Я тоже замечал такое. Мне нравится подолгу рассматривать старинные фотографии. Кажется, что современные люди внешне выглядят более привлекательно.
Для монашествующих также необходимым дополнением, завершающим их облик, является борода.
Понятна самоирония автора (предусмотрительно разместившего и свою фотографию), когда он говорит об одутловатой усталости и равнодушии, - но статья написан мастерски, тема - живая, насущная, заставляющая задуматься.
Дух творит себе форму...
Так ка же мои предшественники могут быть игрушечными? Они просто были другими.
Возмущен данной статьей!
Спасибо автору! Есть о чём задуматься!
В 30х годах прошлого века на подмостках зарубежных театров и кинотеатров возник легендарный музыкальный дуэт Nicholas Brothers. Это были гениальные певцы и танцоры, удивительно харизматичный дуэт чернокожих братьев, оказавший огромное влияние на развитие современного искусства (настоящего искусства).
В наши дни о них сняли документальный фильм. С первых секунд добрые и ласковые улыбки стариков приковывали внимание, располагали к себе. Глядя на такого человека, невольно хочется быть его товарищем.
Однако в ходе фильма начали рассматривать их жизнь. По коже побежал холодок, когда один из братьев спокойно отозвался о том, что загубил, своим распутством и невниманием, жизнь своей покойной бывшей жены, о смерти ребёнка в младенчестве тоже спокойно отозвался. Но начал плакать, когда вспомнил... как его перестали звать на съёмки в кино.
И однако же до конца фильма его харизма не давала косо посмотреть на него, его образ всё равно располагает к себе.
Поэтому не оценивайте человека по его внешности. Бывает смотреть противно, а человек оказывается замечательным.
В том числе и на фотографиях святых отцов не всегда приятное выражение лица.
Результат налицо, как говорится.
Спасибо за текст, отрезвляет.