Москва, 23 мая 2016 г.
«В хорошем произведении искусства художник, в широком смысле этого слова, воспитывает всем, начиная с пейзажа. Для этого нет необходимости прямо говорить: это — хорошо, а вот это — плохо», — отметил В.Р. Легойда.
«И наоборот: нравственно безупречный текст может быть совершенно бездарным», — напомнил представитель Церкви.
«Воспитательная функция в искусстве не тождественна школьному воспитанию в широком смысле слова. Мораль в произведении искусства — это не дидактическая мораль в храме или в семье. Искусство вообще не является дидактическим способом воздействия на общество».
«Провокация — в каком-то смысле неотъемлемая часть творческого процесса и один из инструментов искусства. Но никогда масштабное, гениальное произведение искусства не сводилось только к провокации».
«В нашей жизни много боли и страдания. И настоящее искусство пытается научить нас сопереживать им. Но не совсем понятно, почему некоторые художники выбирают для этого такой вид провокации как, например, калечить себя на сцене или совершать иные подобные манипуляции. Неужели нет других художественных способов, которые могут заставить человека сопереживать?» — заметил В.Р. Легойда.
«У выдающегося итальянского театрального деятеля Джорджо Стрелера, создателя знаменитого театра «Пикколо» в Милане, есть на этот счет удивительные слова. Рассуждая в одном из своих писем о природе театрального искусства, он говорит буквально следующее: «Даже самую жалкую гусеницу нельзя раздавить ради самого бессмертного стиха!» И, что удивительно, Стрелер утверждает это не как только нравственный принцип, но и как чисто профессиональный подход к искусству», — подчеркнул председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.
«О том же самом, только другими словами, нам говорит и Евангелие. Существует ответственность человека за все сделанное, за каждое сказанное слово. И эта ответственность распространяется и на человека искусства», — заключил представитель Церкви.