Встреча. Страшный суд

Прот. Андрей Ткачев: Братья и сестры, здравствуйте! Темой сегодняшней нашей встречи мы избрали Страшный суд, чтение о Страшном суде из Евангелия и вообще эту тему Страшного суда как конечной точки известного нам человечества, той точки, после которой начнется жизнь такого гадательного для нас человечества. Будет новое небо и новая земля, прежнее миновало, а то, что мы знаем о земле, оно будет иметь финал.

Об этих финальных аккордах мировой истории мы будем говорить сегодня, исходя из того, что говорит об этом Слово Божие, исходя из того, что говорит об этом многоголосое предание человеческое, исходя из того, чего ждет и чего боится наше сердце.

Мы сами как конечные существа чего-то трепещем, чего-то ждем и на что-то надеемся. Страшный суд, не все же веселиться. О серьезном поговорим. Здравствуйте!

Друзья мои, мы с вами будем сейчас говорить о вещах как бы табуированных. Я даже не знаю, где еще в нашем информационном пространстве можно поговорить на подобного рода темы спокойно и обстоятельно.

Почему-то считается, что нужно веселиться, хохотать, шутить, рекламировать и приобретать новые товары, в крайнем случае, говорить о погоде, может быть, муссировать какие-то политические новости современного мира. Но есть табуированные вещи, и мы сейчас с вами снимаем некую печать табу, запрета на разговор о важном.

Тема Страшного суда — что здесь? Если брать евангельский текст, который читается в эту одноименную неделю накануне Великого поста, то в нем говорится о добрых делах, простейших добрых делах, которые оправдают одну часть человечества и осудят другую, об отсутствии этих простейших добрых дел. Я, собственно, больше всего хотел бы на этом сконцентрироваться.

Кроме того, тема Страшного суда говорит нам о Боге как о царе, о том, что эта дорожка, по которой мы все идем, в конце истории раздвоится. Как были возле Иисуса Христа два разбойника — покаявшийся и непокаявшийся, так же разделятся возле Христа дороги всего человечества, и будет некое великое пастбище овец и великое пастбище козлищ, над которыми Христос совершит Свой суд.

Там речь идет о блаженной вечности для одних и печальной вечности для других. В общем, там много всего интересного. И, конечно, мы не сможем не затронуть тему того, как заметить в окружающем мире приближение этого великого дня, поскольку Господь Себя без свидетельства не оставил, и слова Его верны и точны, как крепко забитые гвозди, и многое может человек понять из окружающего мира, если будет настроен на понимание.

Я бы хотел, чтобы сегодня без паники, без алармизма, без лишних страхов, осторожно, серьезно и обстоятельно мы поговорили о том, что, рано или поздно, неизбежно будет для всех людей, а именно, о встрече с прославленным Христом и одной из двух дорог — направо или налево.

Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Юлия Калашникова, я музыкант, музыкальный журналист. Словосочетание «Страшный суд» знакомо всем без исключения, как верующим, так и неверующим людям. Только у неверующих эти слова ассоциируются с концом света и, безусловно, они боятся этого грядущего события.

Для верующих людей эти слова тоже имеют неоднозначное значение. Здесь наблюдается две категории. Есть верующие, которые с радостью ждут этого события, потому что они верят в любовь, милость Божию и ждут вечной жизни и справедливого суда любящего Отца.

Другие же верующие, так же, как и неверующие люди, боятся этого события и этим уподобляются им. Получается, что они не верят в любовь, человеколюбие и милость Божию. Как же правильно относиться к этому грядущему явлению — Страшному суду?

Прот. Андрей Ткачев: Молодец. Спасибо. Очень хороший вопрос. На самом деле, в идеале суд для верующего нестрашен. Более того, верующий на суд не приходит, как мы читаем в Евангелии от Иоанна, он переходит от смерти в жизнь.

То есть, если внутренний переход совершился еще при жизни, то впереди у человека только ожидание милости от Бога и радостной встречи с Иисусом Христом. Но, если он любит Судию, то он идет на Суд, чтобы посмотреть на Судию.

Человек говорит: «Чтобы Ты ни сказал, я все равно Тебя люблю. Куда бы Ты меня ни послал, я пойду туда». Как в молитве Димитрия Ростовского: «Если хочешь, чтобы я был во свете, будь благословен. Если хочешь, чтобы я был во тьме, все равно будь благословен. Если хочешь, чтобы я всегда был с Тобой, слава Тебе. Если хочешь, чтобы я был, непонятно, где, все равно слава Тебе».

В акафисте Сладчайшему Иисусу говорится: «Иисусе, надежда при кончине моей; Иисусе, жизнь после смерти моей. Иисусе, утешение мое на суде Твоем». То есть Сам Иисус для человека может быть утешением на Страшном суде Иисуса.

Конечно, Суд будет страшным по своей масштабности. Представляете, воскреснут все мертвые, все люди стекутся к месту суда. Это будет нечто грандиозное. В Церковном Предании говорится, что ангелы будут молчать. Они прекратят молитвенное ходатайство о людях, и они тоже будут в трепете.

И Господь сядет во славе Своей, и с Ним все святые ангелы, и они будут в страхе наблюдать за этим великим зрелищем. То есть в плане грандиозности будет страшно, а в плане решения личной судьбы страшно будет не всем.

Тела тех людей, которые уже ушли из этой жизни до всего этого, сейчас пока спят в земле, души их во благих водворились. За гробом они нашли для души, для себя покой, радость и молитву, и впереди они ждут только радостного воскресения плоти, радостной встречи с Христом и входа вместе с телом в Царство Небесное. То есть, для них в будущем нет ничего страшного.

Грешник же боится будущего. Грешнику страшно думать о будущем, потому что будущее рождает тревогу, непостоянство, тысячи вариантов, каждый из которых неопределен. Завтрашний день всегда угрожает грешному человеку, а уж Страшный суд тем более. Поэтому, в принципе, цель нашей жизни — это не просто пассивно дожидаться Суда. Цель нашей жизни — жить так, чтобы Суда не бояться.

Это, пожалуй, хорошая цель жизни, когда мне не страшно стоять на Суде Твоем или по причине моей большой любви к Тебе, или по причине знания о великой Твоей милости к таким, как я, или по каким-то другим причинам.

В любом случае Суд может быть целью, то есть можно смотреть на Суд не как на какой-то кошмар, который хочется отодвинуть подальше, а как на нечто неизбежное, вожделенное и даже желаемое.

Вопрос: Верующие хотят дождаться истины, этого события при жизни, а другие говорят: «Ой, не дай Бог. Мы хотим умереть и не хотим этого».

Прот. Андрей Ткачев: Не надо, да. В Евангелии от Луки говорится о признаках приближения конца света: умножение беззаконий, землетрясения, глады по местам. Потом силы небесные подвигнутся, и на земле будет тоска и печаль, и люди будут издыхать от страха грядущих бедствий.

Страшные слова — «издыхать от страха грядущих бедствий». То есть, бедствий грядущих еще нет, но они как бы приближаются. Люди их чувствуют и уже умирают от страха. И такое будет.

«Когда вы все это увидите, — говорит Господь, — распрямитесь, ибо время избавления вашего приблизилось». Вот какой, по Евангелию, должна быть реакция у верующего человека на Страшный суд.

То есть, когда уже видно, что этот мир мучится родовыми болями и рождает из себя будущий мир, и приближается новое бытие твари, то человеку нужно распрямиться, и обрадоваться, и сказать так, как говорится в Апокалипсисе: «Ей, гряди, Господи Иисусе», — то есть иди быстрей.

Есть такая книжка, «Дидахе», в ней описывается Литургия в апостольские времена. И один из возгласов в конце Литургии такой: «Да придет Царство Твое, и да пройдет мир сей». То есть мир сей, уходи прочь. «Маранафа, приходи, Господи». То есть, кто не любит Христа, да будет проклят.

Это все написано у апостола Павла, такой крайний апокалиптизм. Он означает: «Быстрей приходи. Мы тебя ждем. Мир сей нам надоел. Прочь все, кто не может молиться с нами. Церковь Твоя ждет Тебя». Таким должно быть состояние ожидания Страшного суда — бодрым, веселым, распрямленным и отделенным от грешников.

То есть все остальные пусть помирают со страху, а мы бояться не будем. Вот, в принципе, идеальное нормативное состояние церковной общины в ожидании Страшного суда. Распрямитесь, приблизилось время избавления вашего.

А вместо этого мы по-мирски относимся к этому: «Бойтесь, пугайтесь. Команда — бояться. Скоро всему конец, значит, скоро у меня заберут все мои любимые игрушки, и еще набьют меня по разным частям тела, и мне будет больно за мои грехи».

Это совершенно мирское отношение. Есть, конечно, и такие восторженные апокатиптики: «Давайте, быстрее, пусть все совершится быстрее». Нет, это действительно трепетное, торжественное, страшное событие. Ждать его, веселясь, нельзя, но, вместе с тем, нужно идти к дню Суда с верой, бодростью, и надеждой.

Не должно быть мирского страха, но христиане, в общем-то, обмирщаются, и мы с вами нахватались всех мирских интуиций. То есть, как говорят безбожники, так говорим и мы. Как безбожники стремятся к каким-то относительным благам, так и мы к ним же стремимся. Как безбожники проводят время впустую, так и мы проводим время впустую. Нас так мало отличает от безбожников!

Так присмотритесь и сделайте заключение, христиане вы или нет, но так, сразу, даже не поймете. То есть мы живем по-мирски, и это плохо. Поэтому вопрос, который мы сейчас обсуждаем, в общем-то, много говорит о том, кто мы такие.

И мы должны смиренно признавать свою духовную слабость, но мы должны иметь перспективу роста. Говорят же: «Нам нужно двигаться дальше. Нам нельзя забиться в угол и дрожать от общих апокалиптических настроений».

То есть, в принципе, мы свободны, впереди нас ждет перспектива вечной жизни. В этой жизни царствует Господь, которого мы уже любим. Мы уже любим Того, Кто царствует вовеки. Мы уже знаем Его, мы уже посвятили Ему свою жизнь. Иисус Христос — наш Царь, и Он Царь веков. Он вовеки, в век века. «Царство Твое — Царство всех веков, и владычество Твое во всяком роде и роде».

И мы уже служим Ему, поэтому у нас нет права паниковать и по-мирски утробно тревожиться, ведь у нас есть надежда. Она уже вложена в нас вместе с верой и покаянием, хотя, конечно, мы остаемся людьми, ограниченными немощью, и какие-то вещи мы впитываем в себя из окружающего безбожного мира. К сожалению, это неизбежно. Поэтому всю жизнь нужно отделять от себя все, что прилипло к нам в процессе жизни в миру.

Вопрос: Здравствуйте! Надежда, Первая академия медиа. У меня такой вопрос: допустим, наступил Страшный суд, и грешники, которые всю жизнь жили неправедно, решили покаяться, вот прямо в момент Страшного суда. Простит ли их Господь? Они, может быть, думали: «Я буду, как разбойник. Он же покаялся на кресте в момент своей смерти», — или, как блудный сын: «Я же вернулся, я пришел к Богу», — хоть всю жизнь до этого грешил. Возможно ли это?

Прот. Андрей Ткачев: Конечно, может быть все. О Страшном суде говорит притча о десяти девах, позванных на брак. Помните, пять мудрых и пять немудрых дев ждали жениха. И, поскольку жених задержался, они все уснули — и мудрые, и немудрые, и те, у которых был елей, и те, у которых елея не было. «Коснящу же жениху, воздремашася вся, и спаху».

Я думаю, что перед Страшным судом этот сон праведных и неправедных означает нечто очень важное. То есть заснут все, и те, и другие, и только голос скажет: «Се жених грядет, выходите навстречу». Они пробудятся и тогда уже начнут производить инвентаризацию: «У меня вообще горит или не горит лампада?» — «А у меня горит, и масло есть». — «А у меня потухла».

И когда, помните, немудрые девы мудрым говорят: «Дайте нам вашего масла, ибо светильники наши угасают», — что сказали им праведницы? Эти мудрые девы сказали: «Чтобы не было так, что и вам не хватит, и нам не хватит, идите и купите». То есть наступает момент, когда праведник уже ничем с тобой не поделится.

Например, мы уповаем на молитвы святых: «Николай святой, молись за меня! Матрона блаженная, молись за меня! Сергий Преподобный, молись за всех! Серафим Саровский, молись за меня!» То есть это мудрые девы, и у них полные лампады елея.

Но наступит время, когда ты обратишься к праведнику, говоря: «Дай мне от елея твоего, дай мне огня твоего, дай мне от лампады твоей», — а он ответит: «Нет-нет. Не хватит тебе и мне. Иди, купи себе». То есть наступит время, когда праведники перестанут нам помогать, когда все вообще закончится.

Под этим сном я вижу некое всеобщее разленение, потому что мы живем в период великого расслабления. То есть все расслабились и влипли, как бы каждый в свое, и так в этом своем расслаблении и пребывают.

Когда придет Христос, Он как бы нас всех поднимет, разбудит: «А ну, подъем! А ну, марш на Суд ко Господу!» Вот тогда мы пойдем с тем, что у кого будет в руках — у кого лампада горящая, у кого лампада потухшая. Поэтому надеяться на покаяние в последние секунды очень опрометчиво.

Вообще чтение о Страшном суде возвещается людям до всякого Суда, заранее, для того чтобы человек услышал, поверил, что так будет, и приготовился.

Я прошу вас вспомнить, что Господь был голодным, жаждущим, бездомным странником. Он был в больнице, сидел в темнице, был раздетым. То есть перечисляется шесть состояний. «И вы привели Меня к себе, пришли ко Мне, накормили Меня, одели», — и так далее, и тому подобное.

Праведники по смирению говорят: «Когда же мы видели Тебя таким, таким, таким?» А Он говорит: «То, что вы сделали братьям Моим меньшим, вы сделали Мне».

Потом, помните, говорится о грешниках, что Господь перечисляет им то же, и они говорят: «Подожди, когда же мы видели Тебя голодным и не накормили? Если бы мы знали, что это Ты, мы бы, конечно, Тебя накормили. Что, нам жалко, что ли? А когда это Ты был раздетым? Мы бы Тебя точно одели. Но мы просто не знали, что это Ты».

По сути, Господь говорит: «Вот я приду и буду судить. Ты Меня не одевал, ты Меня не кормил. Я болел, ты ко Мне не пришел. Значит, все, пошел вон». И там говорится: «Идут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную». Христос говорит: «Отойдите от Меня, проклятые, в огонь вечный к дьяволу и ангелам его».

Это сказано заранее, чтобы грешник не сказал: «А я никогда Христа не видел. Как я буду Его одевать, если я Его ни разу не видел?» А Христос говорит: «То, что ты сделал меньшим Моим, ты сделал Мне».

Человек услышал это, поверил, и теперь у него появляется возможность купить Христу лекарства, прийти к Христу в тюрьму, в больницу, привести Христа к себе домой, поделиться с Христом своим пиджаком, пальто, брюками, обувью, посадить Христа за стол, дать Христу стакан воды.

Для чего все это говорится? Чтобы люди направили око своего ума на активное милосердие, ради Христа, чтобы они знали, что они не просто одевают бомжей, потому что в лице бомжей спрятался Христос. А эта длинная вереница — в каждом из них отобразился Христос.

Это я делаю Христу, чтобы потом, на Страшном суде, Господь мне сказал: «Я был бомжом на Киевском вокзале, и ты кормил Меня». Вот у меня было два пальто. Я взял одно и одел на какого-нибудь несчастного. И, может быть, в этом пальто Христос будет стоять передо мной на Страшном суде. Может быть, он скажет мне: «Видишь, ты Меня одел, Я помню».

Мы сейчас от этой огромной апокалиптики, от трех шестерок, от зверя, выходящего из бездны, от безумных людей, от свинцовых небес, от открывающих свои уста кладбищ, от поднимающихся из гробов воскресающих праведников уходим в другую сторону.

Мы уходим к тому, что говорит нам Господь. А Он говорит нам: «Приготовьтесь. Я заранее вам сказал, что буду судить. Я заранее сказал, что одни будут проклятые. Я скажу им: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный к дьяволу и ангелам его». А проклятые всего-то навсего не дали поесть человеку. И надо поднять себе на плечи эту блаженную тяжесть.

Что вы здесь слышите? Это А — самые простые добрые дела, и это Б — дела, которые не имеют конфессиональной нагрузки. Понятно, что ходить к больным нужно и евреям, и мусульманам, и адвентистам, и баптистам, и атеистам, и так далее. Все понимают, что к больным нужно ходить. То есть эти добрые дела не имеют конфессиональной окраски.

Вот если бы было сказано: «Пойди, позови священника и причасти больного», — это было бы христианское дело. Но сказано: «Я был болен — вы пришли ко Мне». Вообще говорится по минимуму, минимально говорится, берется минимальная планка. Если этой планки у тебя нет, если ты ниже ее, значит, больше ничего хорошего там быть не может, потому что ниже уже некуда падать, говорится самое просто.

Для чего же это говорится? Для того чтобы ты настроился на волну благотворения и доброделания, чтобы этим ты избежал гнева Божия в день Страшного суда.

Мало быть просто прощенным, нужно еще быть активно действующим. Допустим, купил человек кусок земли, оградил забором и ничего на ней не делает. Другой человек купил кусок земли, оградил забором и посадил там клубнику, по периметру смородину, лук, петрушку, что-то еще и две яблоньки.

Один говорит: «Видишь, какая у меня земля хорошая. Я от сорняков ее почистил, ничего там нет, чистая такая стоит, ничем не занята». А другой говорит: «И у меня такая же земля, только я на ней поработал, посадил, все выросло, и глаз радуется, и можно в пищу употребить». Вот правильный образ действий, и вот неправильный.

Один человек как бы прощенный, чистый, без грехов, без сорняков, но и без плода. А другой прощенный, чистый, без сорняков, но с плодами. Значит, это мотивирует нас на то, чтобы мы приобрели активную жизненную позицию, чтобы мы не думали: «А, Бог помилует и так».

Господь говорит: «Подожди, тебе уже все прощено. Мы даже о грехах с тобой не говорим. Меня твои грехи не интересуют. Я тебе их простил, ты в них покаялся. Меня интересует, чем ты вообще занимался.

Ты, что, не видел, что Я голый хожу по улице? Ты, что, не знал, что Я лежу в больнице? Ты, что, не знал, что тюрьмы забиты Мною, что миллион ликов Христовых распихано по тюрьмам за самые разные грехи, за настоящие и за поддельные, придуманные?»

Вот для этого все это и читается, чтобы человек, прощенный и обновленный, имел новый образ жизни, чтобы у него появились новые цели в жизни. Дальше можно еще больше вести эту планку добродетелей. Там уже можно много чего придумать.

Но нижайшая планка — это телесные человеческие требования. Тело о себе заявляет громко, телесные нужды нельзя презреть, «ты их в дверь, они в окно». Если человек хочет есть, то, прежде чем ты научишь его Евангелию, ты должен его накормить.

Вопрос: Здравствуйте, отче! Меня зовут Дионисий. Я ученик 11-го класса. Говоря о теме Страшного суда, мы невольно затрагиваем личность антихриста. У Иустина Поповича он описан как человек, ум и сердце которого полностью связаны с силами Денницы.

А в 13-й главе Апокалипсиса говорится: «И дано было ему сразиться со святыми и победить их». Здесь невольно возникает вопрос: за счет кого будет обеспечена такая сила? За счет личного общения антихриста с силами зла, то есть с титанами, либо за счет людей, которые обеспечат его этим авторитетом? И за счет чего он возомнит себя Богом на земле?

Прот. Андрей Ткачев: Дело в том, что обезбоженное человечество само коронует антихриста. Оно восхощет, возжаждет его, оно почувствует нужду в нем. То есть, когда обезбоженное человечество до конца превратится в то, о чем пишется в Откровении Иоанна Богослова, оно почувствует некий глобальный мир не только в средствах связи или средствах перемещения, он будет глобален в неких главных житейских интуициях как коллективное нежелание Бога.

Этот безбожный мир коронует своего царя. Он скажет: «Нам нужен самый главный из нас. Мы любим его, мы хотим его». И, действительно, он будет иметь прямое общение с падшими духами и будет представлять собой воплощение всех пороков. Это будет человек греха и сын погибели.

Но человечество, без сомнения, примет в этом активное участие. Об этом, безусловно, стоит говорить, потому что эти процессы разворачиваются и идут на наших глазах. Для этого нужно, чтобы человечество было более-менее единым в образе жизни, и, самое главное, чтобы образ жизни этого человечества был активно настроен против евангельских заповедей, чтобы Христос для человека был тайным врагом, а антихрист — тайным желанием.

То есть я сам гордый и хочу над собой гордого царя. Я сам развратный и хочу легализации всех видов разврата. Я сам сребролюбец, и я хочу, чтобы деньги правили миром, и чтобы этих денег у меня хватало.

И если это человеческое умонастроение завладеет массами, то это будет страшная сила. Собственно, оно и так завладевает, и без нас, но все-таки мир еще довольно пестрый, довольно разнообразный. Есть люди чрезвычайно бедные, чрезвычайно богатые, образованные и сидящие в совершенной тьме, есть очень верующие и совсем неверующие.

И нужно их уравнять, подстричь, как газон, под одну линейку, и насытить его одним и тем же безбожным состоянием. Такое человечество будет достойно возглавлено человеком греха и сыном погибели. Вот то, отчего мне очень не хотелось бы жить в эти времена. Если что-то можно в своей жизни выбирать, то хотелось бы выбрать себе какие-то другие времена.

Вопрос: Здравствуйте! Меня зовут Алексей. Я приехал из подмосковного города Егорьевска. Господь, предупреждая о пришествии последних времен, говорит, что на земле не станет любви. Оскудеет любовь, начнутся болезни. Скажите, не является ли предвестником последних времен то, что человек вроде бы и верующий, но он формально соблюдает обряды, даже формально причащается, исповедуется, и сердце его жестоко?

Прот. Андрей Ткачев: Вы хорошо сказали. Конечно, по части Церкви — «время начаться суду с дома Божия». Если праведник едва спасается, то где явится нечестивый грешник? По Церкви все видно, это как лакмус. Если в Церкви нет любви, то где ее еще искать?

Церковь должна принимать первый удар на себя. Она судится от Бога особым судом, и на нее нужно смотреть внимательно. Если там угнездилось безобразие, тогда что можно спрашивать у всех остальных? Да просто нечего.

То есть по Церкви можно судить о мире. Если она слаба, значит, близ, при дверех. Если она изменила своему предназначению, значит, мир теряет смысл. Но, что касается любви, нужно разобраться с ее критериями. Потому что любовь будет не только оскудевать, она еще будет лукаво подстраиваться под такие хитрые формы, когда, например, любовь к греху будет требовать себе легализации на основе того, что она все-таки любовь.

Приведу, может быть, такой крайний пример. Есть такая восточная мудрость, что, если среди белого дня мужчина у всех на виду ляжет с женщиной, и никто их не остановит и не скажет: «Что вы делаете?» — то стоять этому миру очень недолго.

То есть разврат — это гораздо более яркий признак приближения Страшного суда, нежели три шестерки, электронные паспорта и всякая прочая штука. Но с точки зрения современного лукавого человечества вам скажут: «Да что вы их трогаете? У них любовь. Вы не должны никого ругать, вы должны всех любить. Ругать никого нельзя».

Я боюсь, что эти понятия настолько спутаются в человеческих головах, что люди вообще перестанут понимать, что кого-то можно ругать, кого-то можно стреноживать, сдерживать, критиковать.

Священник должен обличать. Пишет же апостол Павел: «Обличай, вовремя и не вовремя. Настаивай, запрещай, обличай. Попробуй сделать это сегодня». Но все скажут: «Этот батюшка очень грубый. Этот батюшка очень строгий».

Вопрос: Он нарушает права человека.

Прот. Андрей Ткачев: Этот батюшка нарушает права человека. Он не работает на позитиве. Он нас пугает, вот прямо открытым текстом».

У меня есть знакомые православные люди, которые живут в разных частях мира. Они говорят, что к священникам приходят и говорят: «Не говорите нам о смерти». Например, батюшка в проповеди дерзнул сказать о смерти, о том, что нам придется умереть, и мы станем перед Богом.

Ему сказали: «Не говорите нам про Страшный суд, про то, что грешники будут в аду. Говорите нам на позитиве, пожалуйста. У нас и так тяжелая жизнь, не пугайте нас еще больше». Вот я и думаю, что мир настолько извратится, что, в конце концов, все и происходит от оскудения любви.

Люди перестали понимать, где любовь, а где безобразие. Например, одни считают, что, если ты меня любишь, значит, разрешай мне все. А другие говорят: «Только тот, кто запрещает, тот и любит». Вот и разберись теперь с этим.

Понимаете, люди расслабели, разжирели, утолстели, укомфортились, обнаглели до края, и все свои похоти называют любовью, и заставляют весь мир любить их похоти. А раз их похоти люди не любят, значит, они жестокие, злые, средневековые и на позитиве не работают. Вот и разберись с ними.

Церковь не должна быть мультяшной. Мы не должны быть этакими веселыми капитошками. У Церкви, как у матери, как у отца, есть право быть строгой. Церковь может обличать человека, она может вслух называть его грехи для страха всех окружающих, как об этом пишется в Писании. Она может отлучить кого-то от себя: «Ты недостоин молиться с нами. Выйди за двери», — то есть «оглашенные, изыдите».

Это не говорит о том, что Церковь перестала любить, или что она не умеет любить. Просто современный человек сбил себе мушку прицела и поменял критерии. Поэтому современному развратнику, сластолюбивому эгоисту часто невозможно объяснить, что такое настоящая любовь, и каковы ее критерии.

А они требуют, чтобы мы угождали им, чтобы мы исполняли их похотливые желания и хотелки, чтобы мы Самого Бога подстроили под них. Помните, чем заканчивается сказка про рыбака и рыбку? «Хочу быть владычицей морскою, чтобы рыбка была у меня на посылках». Вот логическое развитие злого бабкиного сердца всего лишь от разбитого корыта.

Дай бабке злой корыто — она попросит у тебя новую избу, потом избу каменную, потом дворянское столбовое звание, потом она захочет стать царицей, потом еще захочет, чтобы рыбка была у нее на посылках. И такая бабка не одна, идет генезис развития греховных состояний сердца.

Современный человек стал эгоистом. Он Церковь не любит интуитивно. Он говорит: «Я не люблю ее, и не знаю, почему». У него нет оснований для нелюбви, у него просто есть гордое сердце, отсутствие опыта, каких бы то ни было знаний.

Сердце у него раскормлено, как жирная пиявка, наевшаяся дурной крови. Такое распухшее гордое сердце: «Я хочу! Надо так! Надо вот так!» Он теперь знает все. В этом мире девальвировались разговоры о любви. Это слово стало непонятным. Вы же знаете, что теперь любовью занимаются. Об нее ноги вытирают — о любовь, называют любовью то, что любовью никогда не являлось. И говорить с человеком о любви очень тяжело.

Если, например, мальчишка тайком лезет к маме в карман пальто, чтобы вытащить деньги, а папа это заметил и хватает его за руку, какие могут быть варианты развития событий?

Один мой знакомый сделал так. Он взял ножовку, взял ребенка за руку, потащил его на крыльцо, а дело было в сельском доме, положил руку и… Ну, ясно, что он не отпилил ему руку. И все! И все! Говорит: «Еще раз увижу — отпилю тебе руку и повешу на грудь. Будешь с ней ходить. Я уверен, что ты лазишь по карманам. Если нужно — спроси у матери или у меня». Дошло в шесть секунд.

А если бы посадить его перед собой и рассказывать сказки про милосердие: «А надо вот так, а надо вот так», — кто здесь любит, и кто не любит? Докажите современному эгоисту, сластолюбцу, развратнику, современному мерзавцу, что любовь может иметь жесткие формы. Он восстанет и спросит: «Как это?»

Кстати, наличие тюрем — это тоже любовь. Христос говорит, что Он был в тюрьме. Тюрьмы будут существовать до Страшного суда. До самого конца мировой истории будут тюрьмы, будут бедняки, голодные, брошенные, одинокие, странники и бездомные. Все будет. И как ни усовершенствуй жизнь, все это будет все равно. Так что у любви есть много форм, но современные люди потеряли возможность говорить об этом. Мы потеряли понимание, что это такое.

Вопрос: Здравствуйте, отец Андрей! Меня зовут Валентина. Я хотела задать такой вопрос: Страшный суд — он будет не только над живыми, но и над усопшими. Скажите, Господь будет их судить за их земную жизнь, или с учетом того, что за них молились их сродники, о упокоении их душ, о спасении и прощении?

Будет ли встреча живых с умершими, и в каком виде будет воскресение души и тела? Мы предстанем в образе человеческом, или это будет какая-то иная форма бытия?

Прот. Андрей Ткачев: До тех пор, пока Церковь существует в этих формах — формах жизни этого мира, молитва за усопших будет приноситься, и все, что делает Церковь, небесцельно и небессмысленно.

По молитвам Церкви души человеческие будут получать милость, благость и прощение, иначе Церковь отказалась бы от молитвы за усопших. Мы от них не откажемся. Мы будем просить у Бога: «Упокой, Господи, души усопших рабов Твоих». Мы будем просить о причастии вечных благ, о лицезрении лица Христова, то есть о том, что нужно душе.

Душа несет на себе тяжесть стыда и тьму греха и Христа не видит. Нужно, чтобы Господь снял с нее эту грязь и дал ей увидеть Свой лик. Церковь об этом может молиться, и молитва эта не будет бесплодной.

Что касается нашего тела, которое удостоится воскресения, оно преобразится, и мы изменимся. Как апостол Павел говорит: «Не все мы умрем, но все изменимся». И изменение будет божественным.

Мы не можем представить себе наше состояние в будущей жизни, разве что Воскресший Господь Иисус Христос — Он же был другим. Помните такую интересную деталь, что Воскресшего Христа постоянно не узнавали? Вот Он воскрес и является людям, а они Его не узнают.

Стоит Он на берегу и говорит: «Дети, есть ли у вас что-нибудь съедобное?» Они спрашивают: «А кто это?» Только один Иоанн постоянно узнавал Христа. Он говорит: «Это Господь». А Петр: «А, Господь!» — и бросился плыть к Нему.

Потом Он шел рядом с Лукой и Клеопой и говорит: «А чего вы такие дряхлые?» Они говорят: «А Ты ничего не знаешь?» — «А что нужно знать?» — «Ну, то, что было в Иерусалиме». — «А что было?» — и Он их спрашивает, а они Ему рассказывают.

А потом, когда они пришли, стали есть и ломить хлеб, Он был ими узнан и стал невидим для них. То есть они Его тоже не узнавали. Это очень интересно, что Христа Воскресшего не узнавали. Очевидно, Он изменился, или Он мог менять Свой вид, как хотел, в любую форму и вид, чтобы оставаться неузнанным.

Но на Нем были язвы от ран. То есть Он был в блаженном состоянии, победивший смерть, воскресший, не страдающий. Как пишет Павел: «Он к тому не умирает, и смерть над Ним уже не обладает по Воскресении». Но знаки страдания на Нем остались, и Он говорит: «Вложите персты в язвы гвоздиные». Он изменился, сохранив тождество. То есть это тот же Иисус, и это видно по язвам страдания на Его теле, однако Он уже и другой.

И мы изменимся, то есть человек изменится. Мы можем только догадываться, какими мы станем. Евангелие говорит, что праведники засияют, как солнце в Царствии Отца их, и тело человеческое преобразится и будет сиять, и все вокруг него тоже будет сиять.

Когда Христос преобразился на Фаворе, одежда у Него была белее снега. Это означает, что все, что прикасается к святому человеку, тоже будет преображаться. То есть человек будет преображенный и новый.

Как говорил святой Иоанн Кронштадтский в одной их своих проповедей, души с телами соединятся. Тела воскреснут, и души в них войдут. Душа праведника с радостью соединится со своим телом — с трудолюбивым, чистым, непорочным телом. И оба они будут светло сиять.

А душа грешника погнушается своего тела. Для души грешника его тело будет как какая-то грязная, запачканная одежда, как некое ожившее чудовище. Ему нужно будет с брезгливостью и отвращением влезть в это тело.

Они влезают в свое собственное любимое тело, которое они так грели, холили, лелеяли и нежили, с ужасной неохотой, потому что там, в другом измерении, в другом пространстве, они чувствовали себя свободно и легко, а здесь нужно опять влезать во все это, в эту слизь, кожу, кости — в тяжелую грязную одежду.

У грешника она будет еще безобразней. Ты в этом теле блудил, ты в этом теле принимал наркотики, ты в этом теле обжирался без сытости. Вот оно — твое тело, залезай в него и судись вместе с ним. Вот тогда и будет понятно, зачем нужно было поститься, зачем нужно было раньше вставать, позже ложиться, зачем нужно было лишний раз вставать на коленки перед Богом, почему грешно не трудиться. Тогда будет все понятно, но это уже будет запоздалое понимание, понимание, не приносящее пользы.

Так что встреча будет, молитвы Церкви очень нужны, а тело воскресшего будет качественно иным. Оно будет бессмертным, но, поскольку вечность будет двоякой — вечность плачевная и вечность блаженная, то, соответственно, грязно воскресший грешник будет готов для вечно печальной жизни, а блаженно почивший праведник воскреснет для светлой и красивой жизни. И те, и другие будут готовы к вечности. Вечность — это страшное слово.

Вопрос: Батюшка, здравствуйте! Меня зовут Александр. Такой вопрос: Страшный суд, вечность, вечные муки. Человеку вообще сложно понять, что такое вечность, и уж тем более для него непонятен смысл существования души в вечных муках.

Допустим, семья разделена, то есть мать попала в рай, а сын, наркоман, попал в те же вечные муки. Как она сможет находиться в раю, понимая, что ее сын мучится, да и Сам Господь — как Он будет смотреть на Свое творение, которое будет бесконечно, непрестанно мучиться?

Прот. Андрей Ткачев: Безусловно, все это понятно, но только с той частью понятого, что мы ограничены нынешними рамками понимания. Другое дело, что когда та, другая реальность наступит, то земная реальность, как отлетевший сон, может в сознании человека совершенно измениться.

То есть проснувшийся забывает о сне, и вышедший из этого мира забывает об этом мире, может быть, так же быстро, как забывается сиюминутное сновидение. Поэтому там все может поменяться.

Если сохранятся нынешние отношения — мама, папа, любимый, любимая, то как же там ад, а там рай? Конечно, все это невозможно, и в нашем состоянии это невозможно ни подумать, ни слепить воедино.

Очевидно, для того чтобы всему этому слепиться, чтобы эта картина нашла какое-то завершение, здесь действительно нужно, чтобы многое в жизни человеческой изменилось, преобразилось в этом очистительном огне, и касательно психики, и физики человека, и всего остального. В нынешнем состоянии эти вещи несовместимы.

Но Бог ведь не творил ад для человека. Говорится же: «В огонь вечный к дьяволу и ангелам его». То есть этот вечный огонь зажег дьявол своей гордыней, и не Господь кочегар этого вечного огня. Дьявольский огонь — это вечное самоуничтожающееся пламя, это нечто, какой-то огонь, зажегшийся в душе творения, в душе этого гордого ангела.

Преисподняя существует для него и для тех, кто такой же, как он, гордый и богоборный — для дьявола и ангелов его, а не для людей. Поэтому здесь надо понимать, что человек — это жертва греха, а не родоначальник греха, и огонь не для человека. Человеку при желании легко выйти из этого огня. То есть в покаянии человек выходит, избегает этого огня.

Льюис прекрасно писал, что ад закрыт изнутри. Чтобы погибать, нужно хотеть погибнуть. Вообще, если честно, чтобы погибнуть, человеку нужно приложить максимум усилий, потому что Бог столько употребляет усилий, чтобы его спасти, что человеку, для того чтобы погибнуть, нужно настырно лезть в петлю, в преисподнюю. «А я хочу туда. А я буду там». То есть упертые гордецы, в конце концов, после очень долгих усилий достигают ада. Но Бог со Своей стороны делает все, чтобы мы туда не попали.

Есть же такое понятие «обидеться на Бога», когда хочется назло что-то кому-то делать. Я думаю, это вполне применимо к грешнику с открытыми глазами. То есть грешник с открытыми глазами — это человек, который понимает, что хорошо, и что плохо, и специально делает зло, то ли назло Богу, то ли ему нравится сознательно делать зло.

Много есть грешников с закрытыми глазами, это правда. Так вот, они, скорее всего, будут спасены. У них отверзутся очи, и они увидят ужас того, что происходит, и им станет и стыдно, и страшно, и прочее, прочее.

Я думаю, что ад — это именно состояние грешников с открытыми глазами, попавших туда неслучайно. Там случайных людей нет, там нет людей, которые случайно съели пирожок, забыли за него заплатить и оказались в преисподней. Я думаю, что все это не так просто и банально. Там все по-другому. Там кусают языки те, кто знал, что делал.

Мы с вами родили термин — «грешники с открытыми глазами». Эти люди открыто работают против Господа Бога. Я думаю, что именно для них зажжена преисподняя. А грехи по неведению, грехи по немощи — это все выплакивается, отмаливается, это все человеком перестрадается сто раз.

Он что-нибудь сделает — сколько же он натерпится за свою жизнь, бедолага! Лишь бы он не роптал и безропотно принимал от Бога все эти горькие пилюли. Все это слезет с него, как шелуха, через болезни, скорби, неприятности, через покаяние, слезы.

Что взять с маленького человека? Ему нужно только не превратиться в дьявола. То есть, для того чтобы оказаться в аду, нужно быть маленьким дьяволом со всеми чертами дьявольской природы — хитрость, коварство, злонамеренность, изворотливость, нераскаянность, упертость, радость от греха, то есть он должен посвятить свою жизнь греховным целям.

То есть вся моя жизнь пусть втайне служит греху. Для этого нужно быть таким маленьким сатаной. Такие люди есть, и их немало, но, к счастью, пока их гораздо меньше, чем обычных простых людей. Не святых, а обычных простых людей, которые послушают хорошую музыку и всплакнут, например. Кстати, бесы тоже хитрые, они тоже могут поплакать над красивой музыкой, над Бетховеном, например.

Вопрос: Здравствуйте, батюшка! Меня зовут Елена, я журналист. У меня такой вопрос. В Библии написано, как плохо быть теплохладным. То есть лучше быть холодным или горячим. Как же оставаться в вере горячим, пережив уже период неофитства?

Прот. Андрей Ткачев: Для того чтобы постоянно себя подбадривать, постоянно оставаться в разогретом состоянии и не охлаждаться, необходимо жить вблизи того, кто живет выше, чем ты. То есть нужно стремиться к тем, кто живет высшей жизнью.

Вообще, если вы хотите научиться чему-то хорошему, например молчанию, найдите какого-то друга-молчуна и живите рядом с ним. Он будет все время молчать, и вы будет молчать вместе с ним. Вы что-то попытаетесь сказать, а он скажет: «Да не надо»,— и все.

Хотите научиться смирению — найдите друга, который смирен, и увидите, что он смиренный. Потому что смиренный человек про себя никогда не скажет, что он смиренный. Это был бы абсурд и как бы и смех и грех.

Хотите научиться трудолюбию, терпению — надо найти человека, у которого это есть. Вот ты видишь, что у него это есть, и ты тоже так хочешь. И это касается и ревности, и горячности. Нужно искать тех, кто будет зажигать, потому что сам себя ты не зажжешь. Сам себя позажигаешь-позажигаешь, а потом устанешь себя зажигать.

Нужно обязательно тянуться к тем, кто выше, и к тем, кто уже на небе, например, любимые святые. Бывает, какая-нибудь глава из жизнеописания любимого святого может взбодрить тебя и вернуть тебе желание стать на путь правильной жизни.

Бывает, ты так расслабишься, как пенек, замерший в пыли, сидишь и думаешь, что все, уже конец. Что сделал — то сделал, больше не буду. А потом полстраницы какого-нибудь дорогого для тебя текста возвращают тебе чувство юности.

Так что надо искать тех, кто на небе, уже спасенный, и тех, кто на земле активно спасается, и вслед за ними разгорячить свое сердце. Кто-то высший будет для вас огнем, а для кого-то низшего огнем будете вы.

Есть такая пословица: «Свет мирянам — инок, свет инокам — ангел». Это из «Лествицы». То есть миряне должны, по идее, брать пример с монахов. Монахи молятся, ну, и мы попробуем больше молиться. Монахи, там, то-то, ну, и мы попробуем.

А уже монахи пусть берут пример с ангелов. То есть нужно, чтобы каждый брал пример с того, кто выше. Это лучший способ не давать себе засохнуть. Кстати говоря, в данном случае является проблемой отсутствие хороших примеров.

Бывает, что жизнь так располагает, что примеров хороших нет. Допустим, я хочу построить хорошую семью, но в жизни не видел ни одного нормального брака. Допустим, я хочу быть монахом, познакомился с 45 монахами, но не хотел бы быть похожим ни на одного из них. То есть отсутствие хороших примеров — это катастрофа.

И вот, если мы вошли в эту зону жизни, тогда беда, тогда из мира вымываются добродетели, как кальций из зубов беременной женщины. То есть добродетели выходят, и уже не с кого взять пример. Можно только с тех, кто уже на небе.

Но нужно еще за кого-то схватиться, еще за чью-то ризу нужно схватиться на земле. Поэтому величайшей бедой человечества является оскудение благих примеров, то самое оскудение любви, о котором мы говорили еще в начале нашей беседы.

Во многих умножатся беззакония по причине оскудения любви. Раз примеров нет, раз все стали мелкими развратниками и кончеными эгоистами, тогда, видимо, и мне придется быть таким, потому что не могу же я жить отдельно от всех. Все живут так, ну, и я буду так жить. Ай, ладно, как-то Бог простит, наверное.

Кстати, люди так и живут, и люди уже теряют веру в то, что на земле еще могут быть святые священники, святые епископы, настоящие монахи, настоящие верные жены, настоящие верные мужья. Люди даже веру в теоретическое существование таких людей теряют.

Говорят: «Нет-нет-нет. Я знаю жизнь, я видел. Все бабы такие, все мужики вот такие, все попы вот такие. Не рассказывайте мне сказок. Я в это уже не верю». И что мы имеем? Труп перед собой. Но этот труп виноват только наполовину, потому что, действительно, не видев благих примеров, невозможно вести нравственную жизнь.

Вопрос: Отец Андрей, у меня вопрос по поводу Нового Иерусалима. Вот новая земля, новое небо. Описывается этот будущий город, в центре него Господь. Вокруг по степени совершенства расположены люди, в зависимости от того, как они соблюдали заповеди блаженства, которые дал Христос. Но также упоминается число около 20 тысяч избранных людей.

Прот. Андрей Ткачев: 144 тысячи.

Вопрос: 144 тысячи, которые имеют зависимость от колен израилевых. Как же так? Получается, заповеди даны всем людям, но есть привязка именно к конкретному числу людей.

Прот. Андрей Ткачев: Вы за это не переживайте. Эта книга символическая. 144 — это 12 в квадрате. Но само по себе число 12 — это число колен израилевых, число святых апостолов. То есть 12 в квадрате — это как бы некое кратное соединение Ветхого и Нового, умноженное на тысячу — 144 тысячи.

Это в высшей степени символическое число, как и 666, кстати. Там перечисляются потомки от всех 12 колен без упоминания колена Данова, то есть Дан там не упомянут. Там же 12 колен, но, учитывая, что у Иосифа два сына — Ефрем и Манасия, и в некоторых Иосиф идет как одно колено, а в некоторых идут отдельно Ефрем и Манасия, а Дана нет.

На этом основании считают, что антихрист будет из колена Данова. То есть отсутствие колена Данова в перечислении живущих в Небесном Иерусалиме дало основание Ипполиту Римскому, Папе Римскому, в первые века предположить, что, очевидно, антихрист родится от мнимой девы из колена Данова.

Поскольку антихрист будет обезьянничать в отношении Христа, обаяние личности Иисуса будет главным соперником для антихриста, и он будет во всем стараться быть подобным Христу, чтобы его так же любили, чтобы о нем думали, его хотели видеть, слышать.

Он будет стараться подражать в жизненных этапах Христу, поэтому он должен родиться от некой мнимой девственницы, от некой распутницы, которая будет иметь наружность девы, и будет, возможно, из колена Данова. Так считали некоторые Святые Отцы, в частности, Ипполит Римский и Андрей Кесарийский.

А во всем остальном будьте покойны. Уж кто-кто, а Господь наш и не семит, и не антисемит, и не филосемит, то есть Он не расист и не националист. Таких широких взглядов, как у нашего Господа, вы не найдете ни в одном политическом сообществе. Он любит всех по-настоящему, поэтому в Небесном Иерусалиме будет, как говорится, от всякого народа, языка и племени, все в него войдут.

Там будут и от северных народов, и от чернокожего человечества, и от желтой расы, и от белой, и от детей Иафета, и, конечно, от семита, само собой. Все они войдут в этот вечный покой, чтобы каждое племя оправдало свое существование перед Богом.

Так что там не до антисемитизма, я вас уверяю. Но там основание города — 12 драгоценных камней, апостолов Христовых, а они ведь были посланы по всему миру. Соответственно, они приведут с собой людей из Индии, из Эфиопии, из Северной Африки, из славянских земель.

То есть наличие апостолов как основания города неизбежно предполагает наличие апостольских учеников от всего мира. Просто еврейская история завершается Небесным Иерусалимом, которым и подчеркивается единство Ветхого и Нового Завета.

Вопрос: Спасибо. Значит, у всех есть надежда на спасение.

Прот. Андрей Ткачев: Без сомнения. Мы спасены в надежде, мы уже спасены и надеемся, что спасение у нас отнято не будет. Нужно сильно постараться, чтобы у нас забрали спасение. Во-первых, нужно отдать его самому, сказав: «Мне уже больше не надо». И даже в этом случае еще не факт, что тебя забудут.

Описывается случай в Житиях святых, как молодой монах полюбил дочку колдуна, какого-то идолопоклонника. Да, настоящее индийское кино. Он влюбился в дочку какого-то волхва, какого-то демонского призывателя, и настолько он ее полюбил, что сказал: «Я все сделаю, только чтобы жениться на ней».

А тот вопросил своих демонов. Они сказали ему: «Скажи этому монаху, чтобы он отказался от Иисуса Христа, от веры, крещения и монашества, и тогда будем думать дальше». И отец передает слова своих богов этому монаху.

Монах принимает жуткое решение отречься от Господа Иисуса Христа, от крещения и монашества. Отец опять идет в капище, опять совершает какие-то обряды, вопрошает демонов: «Что нам делать дальше?» Демоны говорят ему: «Дальше мы не знаем. Потому что, хотя он отрекся от своего Христа, но Христос от него не отрекся, и мы не можем приступить к нему.

Мы думали, что мы можем приступить к нему и делать с ним, что хотим, но Христос от него не отрекся, и благодать все еще с ним». Как бы этот монах еще храним Богом.

И отец говорит ему: «Ты от своего Христа отрекся, а твой Христос от тебя нет», — и передает ему все это в подробностях. И тот в отчаянии говорит: «Боже Милостивый, какой кошмар! Я ради этой девушки все отдал, даже душу свою, я проклял сам себя на веки вечные, от всего отказался, а Господь мой до сих пор от меня не отрекся, Он до сих пор не отрекся от меня!»

И он с жутким покаянием, со слезами и воплями стремглав бежит оттуда, возвращается в монастырь, рассказывает всем эту кошмарную историю и просит: «Братья, молитесь за меня. Я возвращаюсь на путь монашества».

То есть, даже если ты отрекся от Христа, еще далеко не факт, что ты окажешься аду, потому что Он не хочет тебя там видеть. Ты Ему нужен живой, целый, преображенный, светлый, полезный, умный, деятельный, ну, настоящий. Ему нужен здоровый ребенок. Ему не нужны какие-то дрова в печку, Ему нужен здоровый ребенок.

Так что вот такого Бога мы имеем. И, чтобы попасть в места печали, конечно, все зависит только от человека, и здесь нужно сильно постараться. Я надеюсь, что вы не будете стараться это делать. Вы будете стараться не попасть туда, чтобы вас миновало это болото, из которого не вылезешь.

Ну, а мы прощаемся, друзья мои, поскольку, сколько веревочке не виться, конец все равно будет. Наша передача подошла к концу, и мир подойдет к концу, и жизнь отдельного человека подойдет к концу. Сколько не виться этой веревочке, а что передача, что жизнь моя, что жизнь твоя, что жизнь всего человечества подойдут к своему логическому финалу.

Вот о том, каким будет этот финал, как это открыто в Евангелии, и о том, как не постыдиться на финальных актах человеческой трагедии, чтобы не опозориться на Страшном суде, мы сегодня пытались говорить. Тема, конечно, архисложная, а мы архиглупые, но, думаю, что мы не без пользы сюда собрались поговорить о таких тяжелых вещах. Будьте Богом хранимы. Вам спасибо.