Для чего мы крестим детей?

Крестины. Художник: Петр Коровин

Мы не любим богословия

С сожалением нужно признать, что современный человек не любит богословия, а зачастую считает его не имеющим никакого влияния на жизнь и поэтому излишним. Споры о единосущии Отца и Сына, захватившие широкие народные массы в Римской империи IV века, кажутся нам просто фантастическими. В наши дни разговоры на рынке, в бане, в транспорте, к примеру, о пенсии, зарплатах, ценах на продукты и бензин обязательно найдут сочувствие и поддержку окружающих. Но разговор в той же среде о догматах трудно даже представить. Догмат в представлении современного человека – это такая архаика, о которой сегодня странно и упоминать.

Печально, что равнодушие к богословским вопросам во многом свойственно и людям церковным. Как-то мне пришлось подменять на катехизаторских курсах преподавателя по истории Русской Церкви. Одна из учащихся впоследствии сетовала «в кулуарах»: «Андрей Александрович везде догматику найдет!» Конечно, причиной недовольства здесь послужила и моя недостаточная подготовка по исторической дисциплине. Но и факт недовольства самим наличием богословских вопросов в этом случае показателен.

Как ни странно, подобную незаинтересованность в догматике можно заметить и на более высоких уровнях. Два с лишним года назад в Москве Отдел религиозного образования и катехизации провел 25 различных секций в рамках Рождественских чтений. Из них 24 были посвящены преподаванию основ православной культуры в школе и лишь одна – катехизации. Интересно и то, что на самих собраниях катехизаторов со всей России почти все внимание падает на методики катехизации. Подразумевается, что содержание огласительных и просветительских бесед является для всех общим местом, что на самом деле не всегда соответствует реальности.

При всем этом даже если какие-либо богословские дискуссии, что называется, паче чаяния разрывают узор идущих почти сплошняком докладов, то они не получают поддержку участников и особенно – ведущих мероприятия (регламент!).

Если же говорить о простом народе, то в его среде невосприимчивость даже к элементарным вопросам веры доходит порой до какого-то запредельного уровня.

Для чего мы крестим детей?

В один из выходных было много крестин. Родители и крестные десяти или пятнадцати младенцев заполнили помещение воскресной школы. Кто-то сидит, кто-то за недостатком места слушает стоя. Задаю обычный вопрос:

– Скажите, пожалуйста, для чего мы крестим детей?

Пауза.

– Хорошо. Давайте я вам помогу, а вы дополните, если я что-то забуду: «потому что наши предки были православными», «чтобы у ребенка был Ангел-Хранитель», «чтобы Бог его защищал от всех бед», «от сглаза и от порчи», «чтобы он не болел», «чтобы можно было помянуть о здравии», ну и, коротко говоря, «чтобы у него все в жизни было хорошо».

Окидываю взглядом слушающих. Всеобщее одобрение! Кто-то улыбается, кто-то радостно кивает. Осторожно интересуюсь:

– Может быть, я что-то забыл? Может, кто-то хочет дополнить?

На лицах – тревога и недоумение. После небольшой паузы стоящая по правую руку от меня женщина твердо заявляет:

– Да нет, вы все перечислили.

«Попы на “гелендвагенах”»

Сколько бы мы ни говорили, что человек в Церкви должен искать не человека, а Бога, человек, даже когда он ищет Бога, приходит к Нему чаще всего через человека. Но здесь ситуации бывают самые разнообразные, и если кто-то соблазняется служителями Церкви, то причина этого соблазна может быть реальной, а может – вполне надуманной, основанной лишь на желании человека соблазниться. Одна из любимых тем для соблазна – священнические автомобили. Сам я, переболев подобными темами в свое время, давно к ней равнодушен. Если священник деятельный, любящий свое служение и людей, искренне стремящийся послужить Церкви, то, по мне, пусть он хоть на вертолете летает. Но многие мыслят иначе.

На одной из огласительных бесед крестный очень живо отзывался на мою речь, но при этом, не в силах удержаться от комментариев, периодически прерывал говорящего, явно стараясь показать себя осведомленным в церковных вопросах. Но комментарии его имели по большей части негативный характер. То ли он не так давно вернулся из поездки в Санкт-Петербург, то ли жил там, но говорил почему-то исключительно о питерских храмах:

– Вот раньше: зайдешь в храм и чувствуешь что-то особенное, что это действительно святое место. Сейчас в храмах такого нет. Зашел я в Казанский – и как будто где-то в магазине или на вокзале.

Пытаюсь воздействовать на собеседника наводящими вопросами:

– А вы уверены, что в вашем ощущении виноваты храмы? А может быть, причина в том, что изменилось что-то в вашей душе?

Мой собеседник несгибаем:

– Да нет, что там изменилось?! Конечно, что-то с храмами. Благодать уходит.

Мой собеседник несгибаем: «В душе у меня что-то изменилось?! Да нет! Это с храмами что-то не так…»

Ссылаюсь на святых отцов, вспоминаю кусочек зеркала, попавший Каю в глаз. Никакого эффекта.

Продолжаю беседу. Наш крестный внезапно от храмов перекидывается на духовенство:

– Священники уже совсем стыд потеряли. Вот в Исаакиевском соборе батюшка прямо на глазах у всех выходит из храма, садится в «Гелендваген» и уезжает.

К автомобилям я равнодушен с юности, поэтому переспрашиваю:

– А что такое «Гелендваген»?

Мой собеседник растерян. Он не мог представить, что существуют мужчины, которые не знают ответа на такой простой вопрос.

– «Мерседес»… – пожав плечами, отвечает он.

Столь однобокий разговор о храмах и священниках меня начинает утомлять. Поэтому решаюсь прибегнуть к рассуждению «от противного»:

– А вы считаете, что если бы батюшка ездил на телеге, то все прямо побежали бы в храм?

Мама ребеночка от неожиданности расхохоталась, а мой оппонент смутился и насупился, но больше беседу не прерывал.

В этом споре я остался вроде как победителем, но все же проблема существует. Для многих дорогие автомобили священников остаются соблазном. Не случайно ведь, к примеру, владыка Пантелеимон (Шатов) до недавнего времени ездил на «Волге». А покойный наместник монастыря Оптина Пустынь архимандрит Венедикт (Пеньков) большую часть своего наместничества проездил на трехдверной «Ниве». Думаю, что он-то как раз при желании мог позволить себе и вертолет. Но при этом не приобрел для своих поездок даже иномарку. «Народ соблазняется», – был его основной аргумент. Лишь в последние годы наместник Оптиной пересел на другую «Ниву», но только «Шевроле».

Такое заботливое отношение к пастве вызывает уважение, но для меня остаются вопросы: насколько важна марка автомобиля, на котором передвигается священник, и правда ли, что дорогие авто батюшек являются серьезной преградой для приходящих в храм? Из своего опыта я сделал вывод, что в большинстве случаев тема иномарок – это лишь повод для самооправдания тех, кто просто не желает жить церковной жизнью.

«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется»

Один знакомый священник рассказал мне следующую историю. Пришли к нему как-то раз на катехизаторскую беседу две взрослые женщины. То, что они по-разному воспринимали слова батюшки, можно было увидеть невооруженным глазом. Одна была вся слух, вся внимание. Казалось, не только ум, но и сердце ее влагались в речь говорящего, как в слова самой искренней молитвы. Слушательница не сводила с него глаз, смотрела в рот, мимикой, жестами, киванием главы, всем своим видом показывала самое живое сочувствие христианским истинам веры и жизни. Чувство радости разрасталось в душе проповедника. Семя благовестия явно ложилось в самую благоприятную почву.

Противоположную картину являл собой вид другой слушательницы. С каким-то несколько смущенным, но в большей степени равнодушным видом слушала она православного пастыря. Смотрела больше по сторонам или в пол. Казалось, что единственное ее желание в настоящий момент – дождаться окончания беседы и вернуться к привычным делам и разговорам.

Закончил батюшка, как обычно, подробным рассказом о необходимости Исповеди и Причастия, а также – о подготовке к этим Таинствам.

Каково же было удивление священника, когда в скором времени его равнодушная слушательница пришла к нему с дополнительными вопросами, после чего подготовилась и приступила к таинствам Исповеди и Причастия. Впоследствии она стала постоянной прихожанкой храма. Удивление иерея усугубилось тем, что другую – восторженную – слушательницу он больше так и не увидел.