Христос в человеке. Часть 1 / Православие.Ru

Существует несколько «этимологических» интерпретаций слова «человек». Архимандрит Агафангел (Догадин; †1999) в своих проповедях толковал это слово как личность, обращенную одновременно умом и лицом к вечности. Нам не встречалась подобная версия в научной этимологии, хотя гипотез немало. Наиболее вероятная, на наш взгляд, следующая: «чело-» восходит к слову «целъ» (целый); слово «векъ» имело значение «сила» (ср.: обезвекнуть – «ослабеть»). Первоначальное «человекъ» может быть определено как «обладающий полной силой, взрослый мужчина». Но полная сила – это цельная сила, без примесей греха, т.е. духовная. И здесь архимандрит Агафангел прав по сути, поскольку его этимология ближе к библейскому пониманию человека, чем некоторые научные изыскания.

Значение тела для человека как психосоматического единства помогает понять этимология этого слова. Вот что пишет на этот счет архимандрит Ианнуарий (Ивлиев): «Древнегреческий корень “so” эквивалентен славянскому “цел-”: слово “sôma” по-славянски будет “цело”, а это (в силу взаимозаменяемости звуков “т” и “ц”) есть не что иное, как наше слово “тело”. Итак, греч. “sôma”, как и русское “тело”, означают нечто целостное, некий цельный объект – то, что нельзя разделить на две части, чтобы получилось два подобных же объекта (например, распилив стол, мы не получим два новых меньших стола, а вот разделение кучи песка даст две новые кучки; значит, куча песка не является телом). Указанная этимология хорошо согласуется с библейской антропологией: человек в Библии рассматривается как целостное существо. “Вот идет тело моей сестры” (т.е. “вот идет моя сестра”), – мог бы сказать древний грек. Прилагательное “sôs” означает “целый, неповрежденный, здоровый”. Sôma – человек как целое, неделимое (как синоним можно указать греч. atomos, лат. individuum). Sôma есть а-tomos, отрицание всякой tomê (деления), в том числе дихо- и трихотомии. Но является ли человек и вправду целым? Нет, мы постоянно разлагаемся, стареем, приближаемся к смерти. И эта не-целостность, разложение и является одним из следствий греха. Как же сохранить себя в целостности? Как ис-целить себя? Основополагающее христианское понятие “спасение” по-гречески означает именно “исцеление”: sôtêria — это “исцеление”, “обретение целостности”, “обретение подлинного тела”, которого мы лишены. А слово Sôtêr – Спаситель – означает “Исцелитель”, Который исцеляет от богоотчужденности и греха»[1]. В этих рассуждениях очень хорошо показано единство и цельность человека, подтверждаемые не только этимологически, но и богословски.

Рис. 1

Мир как произведение Творца и Художника несет на себе следы совершенства, и больше всего их мы находим в человеке. Господь оставил Свои «автографы» на лице и теле создания. В этом смысле, выражаясь на языке семиотики, человек представляет собой некий «текст», который мы призваны прочитать. Вглядимся внимательней: что положено в иконографическую основу человеческого лица? А что в свое время так поражало святого мученика Иустина Философа? Крестоцентризм вселенной. Воспользуемся его мыслью: «Наружный вид человека отличается от вида животных неразумных только тем, что он прям и имеет возможность протягивать свои руки и на своем лице имеет простирающийся ото лба нос, посредством которого совершается у животных дыхание и который не другое что представляет, как фигуру креста»[2]. Надо думать, Иустин концептуально имеет в виду все лицо, а не только нос. Что лицо есть именно крест, легко убедиться, если схематически совместить лицо с фигурой креста (рис. 1).

Голова, как видим, похожа на яйцо. Ее овал иконописцы издревле так и называли – яйцом. На христианском языке символов оно прочитывается как жизнь и воскресение, что становится особенно понятным на Пасху Христову. В овале, который является, как и круг, символом вечности, мы видим крест. Верхний конец креста, начинаясь на лбу, указывает на Бога Отца как на Умное Начало, Вечный Ум (Пресвятая Троица, по учению святых отцов, есть Ум, Слово и Дух). Этимология производит слово «чело» (лоб) из понятий «верх» и «высшее качество». Намерение антихриста поставить свою печать на чело «всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам» (Откр. 13: 16) не случайно. Во-первых, это бунт против Бога: антихрист выбирает лоб, по схеме креста указывающий на Отца, Вседержителя и Творца; во-вторых, враг человека опять претендует на «верх», хотя именно за это он был низвергнут с неба; в-третьих, печать для антихриста – тавро, которым он намерен отметить род людской по праву своего мнимого или действительного господства.

Нижний конец креста, опираясь на линию рта, сообщает нам о рожденном от Отца Сыне – о Логосе. Именно рот является тем органом, который необходим для произнесения слова. Большую горизонтальную перекладину, приходящуюся на глаза, по смыслу можно соотнести со Святым Духом: это призвание свыше быть духовидцем Пресвятой Троицы. Иисус Христос есть Бог, явленный зримо, познаваемый в Духе Святом. А видевший Сына, видел и Отца (см.: Ин. 14: 9). В Православии духовный человек есть тайнозритель незримого. Потому, взирая на икону, мы убеждаемся, что глаза не просто главная деталь лика, а духовный орган. Такую мысль с легкостью можно отыскать в популярной литературе об иконописи. Поскольку человек сотворен Богом в ангельском достоинстве и поскольку в «телесных частях» святитель Дионисий Ареопагит находит образы небесных сил, то будет, наверное, правильным обратиться к его трактату «О небесной иерархии». Согласно святителю, «способность зрения указывает на чистейшую устремленность ввысь, к божественным светам, а также на нежное, мягкое, не враждебное, но быстрое, чистое и открытое, чуждое страданию приятие богоначальных озарений»[3]. Эта мысль фактически подтверждает все вышесказанное. Возможно, кому-нибудь покажется неточным совпадение косой перекладины с линией носа; нос ведь первый «поставщик» воздуха в легкие, без него нормальное дыхание невозможно. Однако заметим, что диагональ во многих культурах, в том числе и христианской, символизирует движение и вообще динамику. А дыхание и есть движение, сама жизнь. «Из персти и дыхания создан человек», – говорит святитель Григорий Богослов[4]. Творец вдыхает в нас жизнь, угасает же она через считанные минуты после потери дыхания. Протопресвитер Иоанн Мейендорф связывает «дыхание» с сотворением человека по образу Божию: «Бог “вдунул в лице его дыхание жизни” (Быт. 2: 7). Это “дыхание” жизни Божией, отождествляемое со Святым Духом на основании текста Септуагинты, и есть то, что делает человека “образом Божиим”»[5]. И, напротив, не случайно в народе «безносой» называли смерть.

«Дыхание» и «душа» – однокоренные слова. Но не для смерти Бог создал человека: смерть вошла в мир вследствие грехопадения прародителей. Х. Яннарас пишет: «С незапамятных времен для евреев и вообще для семитских народов дуновение в лицо другого человека имело глубокий символический смысл. Это означает, что я передаю другому свое дыхание, то есть нечто в высшей степени внутреннее, интимное – мое самосознание, мой дух. В самом деле, дыхание есть основа жизни, признак, отличающий всякое живое и действующее существо. Любое чувство, будь то страх, гнев, радость или ярость, влияет на дыхательный ритм, что подтверждает существование связи между этой физиологической функцией и самыми глубинами нашего существа, нашего “я”. Поэтому в Библии говорится о том, что Бог “вдунул” вылепленному из глины человеку Свое Собственное дыхание; таким образом утверждается придание человеку определенных признаков, свойственных самому Божественному бытию. На библейском языке результат этой передачи выражается в том, что человек становится “душою живою”»[6]. Вот на этот Божественный дар жизни, на дыхание и указывает диагональ креста. Но нижний конец креста опирается на линию рта. В человеке все взаимосвязано. Как уже упоминалось, без дыхания и без помощи рта, главного звукового «инструмента», невозможно произносимое слово. Таким образом, получается, что всякий человек, независимо от его вероисповедания или вообще безверия, носит на лице главную «печать» Христа – православный восьмиконечный крест, утверждение и свидетельство Истины. Вспомним замечательный вывод отца Павла Флоренского: «Крест – всегда сам крест, не может быть креста обманного»[7].

Рис. 2

К тому, что сказано о носе, следовало бы добавить: в основе модульной системы византийского канона неслучайно лежит размер этой детали лица (рис. 2), во всяком случае так говорится в «Ерминии» Дионисия Фурнийского: «Сперва размерь голову, разделив ее на три части; в первой из них помести чело, во второй – нос, а в третьей – остальную часть лица, волосы же пиши за чертою этого яйца, на меру носа; кроме того, от носа до конца бородки отмерь три равные части, из которых две составят бородку, а одна – рот. Что касается до шеи, то она имеет меру носа. Потом от подбородка до средины тела отмерь три равные части и до колен две, отбавь на колена часть, равную носу. Далее еще две части отмерь до лодыжек и от них часть, равную носу, до подошвы да до ногтей одну часть… Что касается до глаз, то размер их одинаков, и расстояние между ними столь же длинно, сколько длинен глаз. Длина уха равна длине носа. Если человек рисуется нагой, то средина его вширь определяется четырьмя носами, а если в одежде – одним с половиной яйцом». Весь же «естественный рост человека от чела до подошвы измеряется девятью яйцами»[8]. Древние иконописцы, как и мастера эпохи Возрождения, в качестве единицы измерения человеческого тела брали, как видим, высоту головы. Но вот количество единиц во всем росте бывало разным и зависело от многих субъективных и объективных факторов.

Рис. 3

Тело человека Бог творил из праха, но как сотворил! Античные греки связывали вопрос о совершенстве с идеальным, гармоничным телом, ибо форма для них была отражением божественного образа. Еще раннехристианский писатель Климент Александрийский восхищался тем, что тело устроено «с великой премудростью по законам красоты и соразмерности»[9]. Это дает нам основание перейти к размышлениям о пропорциях человеческого тела. Мы будем рассматривать не их преломление в творчестве конкретных художников (ведь сколько художников, столько и особенностей пропорциональных соотношений), а их обобщенное типическое соотношение в «конструкции» тела. При этом будем иметь в виду, что «при изучении пропорций тела можно учитывать лишь средние размеры, наиболее часто встречающиеся в жизни», тем более что «средняя высота человеческого тела у различных рас различна»[10]. Нас интересует европеоид 25-летнего возраста, поскольку к этому времени прекращается формирование роста. По высоте его фигуры умещается восемь отрезков, каждый из которых равен длине головы (рис. 3, 4). Здесь встречаем число воскресения и вечности – 8[11]. Итак, «восьмиголовый» рост есть императивный символ, заложенный в тело человека от сотворения мира.

Рис. 4

В христианской символике чисел человеческим считается число 7. Оно соотносится определенным образом с восьмеркой. «Семерка мыслилась как число человека, означавшее его гармоническое отношение к миру, а еще – как чувственное выражение всеобщего порядка (семь отверстий в человеческой голове, семь возрастов, семь цветов радуги и семь тонов григорианской музыки, семь небесных сфер и семь дней недели), но наряду с этим семерка была связана с учением о свойствах Духа Святого (семь дарований Духа) и с христианской этикой (семь добродетелей и семь смертных грехов) и поэтому, видимо, знаменовала собой высшую степень познания Божественной тайны и достижения духовного совершенства (семисвечник, семь таинств, семь ступеней премудрости, семь недель великого поста); наконец, ее использовали в качестве символа вечного покоя и отдохновения, которые наступят вместе с концом мира»[12]. Вместе с тем человеческое число 7 понималось и как сумма Божественного 3 с земным 4. В этом случае символика чисел говорит о человеке до и после грехопадения. 8 в числовом отношении – следующая, высшая ступень после 7, поэтому оно надмирное число – число вечности, равно как Божественное 9 – следующая ступень после 8, ибо Бог превосходит и вечность. Сознание того, что человек сотворен по образу Божию, очевидно, и продиктовало Дионисию Фурнийскому определить рост человека именно в девять голов.

Античные греки в лице пифагорейцев были увлечены математической символикой. Единица у них равна точке, двойка – линии, тройка – треугольнику, четверка – пирамиде, все эти числа – начала и первые элементы всего реального. Число понималось достаточно традиционно – как принцип различения и объединения элементов без учета их качественных отличий. Теория числа возвращает нас к проблеме символа. Ю.М. Романенко остроумно замечает, что число и символ «в чем-то тождественны друг другу. Действительно, символ не был бы возможен без числа, т.е. без принципа разделения на части и соединения их в целое. А число не было бы самим собой, если в своей высшей функции не являлось бы символом. Иными словами, число символизирует, а символ внутри себя может быть “исчислен”»[13]. Именно с этой стороны открывается многое не только в символике пропорций, но и в иерархии частей тела.

Е. Барчаи пишет: «Одной из самых важных точек при разделении на восемь частей, соответствующих длине головы, является конец четвертой части, намечающий границу между туловищем и нижними конечностями и определяющий также половину длины тела»[14]. Данный отрезок намечает симфиз — лонное сращение. Половина длины тела есть, действительно, указание на детородный орган, на фактор продолжения жизни после грехопадения прародителей. Равным образом конец второго отрезка обращает наше внимание на соски грудной железы, т.е. на поддержание жизни. У новорожденного середина тела находится на уровне пупка (пупочный канатик, как известно, — чуть ли не единственная нить жизни для внутриутробного младенца). Это «акценты» выживания, символически указывающие на дихотомию человеческой жизни: пребывание в раю — и участь земная (у взрослого), внутриутробное и послеутробное существование (у новорожденного). Кстати, и величина новорожденного, согласно А. Дюреру[15], равна четырехкратной длине головы; это еще один символ, указующий на послеутробную, земную жизнь младенца.

Внимательный читатель скажет: «Но у взрослого человека третьим отрезком отмечается тоже пуп. Если применять символику чисел, то 3 указывает здесь на некую мистическую точку?». Стоит ответить положительно, и последует смех нового Варлаама Калабрийца над «пуподушниками». «Омфалоскопия» (смотрение на пуп), действительно, имела место в аскетической практике некоторых исихастов: монах садился с наклоненной головой и взор направлял именно на место, где у человека находится пуп. Но ничего мистического в том не было. Смысл «омфалоскопии» – «собирание ума в себя, вспомогательным же средством для достижения этого признается сосредоточение взора на одном месте, противополагаемое беспорядочному блужданию его по сторонам»[16]. Отметим, что монаху совсем необязательно было смотреть на пуп, подавляющая часть отцов советовала сосредоточить внимание в верхней части груди, в области сердца.

Согласно святителю Дионисию Ареопагиту, «сердце является символом богообразной жизни, собственную жизненную силу благообразно распространяющей на то, о чем заботится Промысл, а “грудь”, в свою очередь, указывает на крепость и способность защищать свойственное помещающемуся под ним сердцу распространение животворной силы»[17]. Такое понимание роли сердца позволяет уточнить православное понимание личности. Диакон Андрей Кураев подметил: «В Библии личность символизируется сердцем, и в этом символе чувствуется скорее ипостасная сокрытость, упрятанность, нежели латинская персоналистическая выявленность»[18].

Тело человека построено иерархически, возрастание идет снизу вверх – от пяток до головы. Сравним верхние и нижние конечности: функции рук значительно разнообразней и сложней, у ног же – основная только одна. Количество голов в длине ног укладывается четыре раза, в длине рук – три (Рис. 3). Символика тут проста: руками человек крестится, священник благословляет, изограф пишет иконы, врач лечит, крестьянин растит и убирает хлеб… Любым трудом, любой деятельностью человек призван служить Всевышнему, быть Ему сотворцом, или, по выражению митрополита Иоанна Пергамского, быть «священником творения»: «Священник – это тот, кто берет в свои руки мир, чтобы отдать его Богу, и в ответ приносит Божие благословение на то, что он Богу отдает»[19]. Поэтому руки отмечены символикой Божественного числа 3, а ноги — земного 4[20].

Рис. 5

Существует одна особенность развития частей тела, о которой необходимо сказать. Иерархически самая значимая часть тела – голова[21] – в процессе жизни менее других меняется по своим размерам (рис. 5), поэтому новорожденный появляется на свет с крупной головой, почти в ширину плеч. Вес ее непомерен для младенца и практически треть года он учится удерживать голову с помощью мышц шеи. А вот ноги, иерархически наименее значимые, у малютки очень коротки, и за время развития тела, как никакая другая его часть, они вырастают, постепенно меняя пропорциональное соотношение частей тела.

Как уже говорилось, человек представляет собой написанный Творцом символический текст. Он прочитывается даже на такой части тела, как скелет. Начнем с черепа. Греческий термин «личность» (prósopon) первоначально обозначал часть головы «под черепом»[22]. Это было «анатомическое» значение черепа, не случайно в некоторых языках слова «скелет» и «череп» являются синонимами. У черепа несколько очень важных функций в теле человека. В. Генералов пишет: «Это (череп. – В.К.) образец высокоэффективного и точного механизма, обеспечивающего выполнение нескольких задач. Во-первых, это транспорт и подготовка топлива для организма (пищи). Потом – размещение и оптимальная настройка, “наводка” органов чувств. Наконец, защита от ударов и сотрясений… Поразительна пластичность структуры черепа: например когда речь идет о размещении и настройке органов чувств. Под влиянием среды или образа жизни у многих животных одна из модальностей восприятия начинает доминировать, и система соответствующих органов развивается значительно больше других. И череп, как гнездилище главных органов чувств, приспосабливается и конструируется “под главное чувство”. Кости, охватывающие нужную систему органов или самый мозг – главный анализатор информации, разрастаются, полости меняют конфигурацию, появляются дополнительные инструменты “настройки”. Череп – своеобразный слепок, очерк образа жизни и условий обитания живого существа»[23].

Что мы замечаем прежде всего, глядя на череп? Большой лоб, крупные глазные впадины и открытые зубы. О символике лба и глаз говорилось выше. Зубы явно выделяются, а словосочетание «оскал черепа» стало устойчивым выражением. Поэтому акцент на «транспорт и подготовку топлива для организма (пищи)» в данном случае неоспорим. Однако это не обязывает человека питаться подвластными тварями: «И сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя… и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; вам сие будет в пищу» (Быт. 1: 29). Мясную пищу человек начал употреблять по дозволению Божиему лишь после потопа. Строение ротовой полости и зубов однозначно подтверждает: человек был задуман отнюдь не хищником. В символической системе святителя Дионисия Ареопагита вкус указывает «на исполненность пищей для ума и восприятие божественных питательных потоков», а «зубы – на способность разделять даваемое с пищей совершенство»[24]. Тут нет и намека на гастрономические удовольствия.

Таким образом, в строении черепа выстраивается трихотомия: лоб как вместилище ума, знаменует дух, верхнюю часть души, по определению святых отцов; глазные впадины, гнезда глаз указывают на зрение как на важнейший орган чувств, т.е. на душевную составляющую человека; зубы – на физическую, телесную составную часть. Итак, череп – pars pro toto (лат. «часть вместо целого») человека.

Рис. 6

Обратим внимание и на спинные лопатки. Они очень похожи на урезанные крылья (рис. 6). Вот нам напоминание о человеке как земном ангеле. Посмотрим на грудную клетку (рис. 7). По форме ее можно сравнить с сердцем. Клеть сердца… «Если Платон говорил, что смертная часть души помещается в сердце и в том, что называется грудною клеткою, то и Филон полагает, что каждая часть души имеет свое седалище: голову, грудь или же чрево. Но, вероятно, под влиянием Стои он приурочивает седалище духа в голове, тогда как раздражительную часть помещает в груди, как солдата, заковывая ее в панцирь. Душа заключается в теле, как бы в темнице»[25] – Платон, очевидно, заметил что-то общее между грудной клеткой и сердцем.

Как, однако, воззрения и Филона, и Платона далеки от христианской антропологии! Но если метафорически принимать грудную клетку за сердце, то оно выглядит перевернутым. И все же оно не перевернуто, а символически обращено к небу. Значит, к Богу: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6: 21).

Рис. 7

Идя по наметившемуся пути, мы увидим, что таз человека ассоциируется с троном (Рис. 7), который указывает на царское достоинство человека, на его иерархическое место в мироздании. «Владычествуйте над рыбами морскими [и над зверями], и над птицами небесными, [и над всяким скотом, и над всею землею], и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1: 28), – завещал людям Творец. Это царское владычество и запечатлено Им в форме таза. Святитель Григорий Нисский связывал прямизну стана с особым владычественным положением человека. И, действительно, такой таз может быть только у вертикально ходящего существа – тянущегося к небу даже физически и не склоняющегося ни перед какой другой тварью на земле.

Рис. 8

После изгнания Адама и Евы из рая человеку снова предстоит с Божией помощью проложить дорогу домой, на небо. Путь этот святые отцы неоднократно описывали как восхождение по лествице. Такое призвание к небесному восхождению прочитывается по… пяточной кости. Е. Барчаи замечает: «Строение пяточной кости напоминает лестницу, ступеньки которой связаны между собой для обеспечения большей прочности»[26] (рис. 8). Вот с пятки – с иерархически низшей части тела – человек и призван преодолевать «лестницу в небо». Именно поэтому кость своим строением похожа на лестницу, для того ей дана и прочность. Кстати, пяточная кость не только строением, но и чисто внешне похожа на ступеньку. Итак, человек «начинается с пятки» как в духовном, так и в физическом смысле. В духовном – поскольку она указывает на начало и необходимость небесного восхождения, в физическом – потому что с нее отмеряется рост человека.

(Окончание следует.)

[1] Концепция личности в Ветхом и Новом Завете (Конспект доклада доцента Санкт-Петербургской духовной академии архимандрита Ианнуария (Ивлиева)) // Покров. 2002. № 3 (10). С. 3.

[2] Иустин Философ. Апология первая // Сочинения. М., 1892. С. 87.

[3] Восточные отцы и учители Церкви V века. М., 2000. С. 349–350.

[4] Григорий Богослов, святитель. Песнопения таинственные. М., 2000. С. 39.

[5] Мейендорф Иоанн, протоиерей. Византийское богословие. Минск, 2001. С. 241.

[6] См.: Яннарас Х. Вера Церкви. М., 1992.

[7] Флоренский Павел, священник. Страх Божий // Богословские труды. Вып. 17. М., 1977. С. 95.

[8] Ерминия, или Наставление в живописном искусстве // Икона. М., 1993. С. 55–56.

[9] Климент Александрийский. Педагог. М., 1996. С. 7.

[10] Барчаи Ене. Анатомия для художников. Будапешт, 1973. С. 272.

[11] Добавим, что в Ветхом Завете число 8 соотносится и с фактом спасения, а отсюда его сотериологичность: именно восемь человек спаслись во время всемирного потопа (см.: Быт. 7: 13; 8: 18), на что дважды указывает апостол Петр (см.: 1 Пет. 3: 20; 2 Пет. 2: 5) (См.: Кириллин В.М. Символика чисел в литературе Древней Руси (XI–XVI вв). СПб., 2000. С. 119).

[12] Кириллин В. М. Символика чисел в литературе Древней Руси. С. 28–29.

[13] Романенко Ю.М. Число как символ в философском знании // Наука и альтернативные формы знания. СПб., 1995. С. 92.

[14] Барчаи Ене. Анатомия для художников. С. 272.

[15] Дюрер А. Дневники. Письма. Трактаты. Т. 2. Л.; М., 1957. С. 105.

[16] Василий (Кривошеин), архиепископ. Богословские труды 1952–1983 гг. Нижний Новгород, 1996. С. 139.

[17] Восточные отцы и учители Церкви V века. С. 350.

18] См.: Кураев Андрей, диакон. Христианская философия и пантеизм.

[19] Иоанн (Пергамский), митрополит. Человек – священник творения // Покров. 2002. №3 (10). С. 7.

[20] Святитель Дионисий Ареопагит символику плеч, предплечья и рук прочитывает как «способность к деятельности, энергичность и предприимчивость», а вот ноги – как «подвижность к вечному стремительному движению к божественному» (Восточные отцы и учители Церкви V века. С. 350).

[21] На иерархию головы и ног косвенно указывает Сам Христос, обращаясь к Симону-фарисею: «Ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги» (Лк. 7: 46).

[22] См.: Аристотель. История животных. I. VIII, 491 b; Гомер. Илиада, E 24, H 212 и др.

[23] Генералов Виктор. Череп // http://www.library.by/data/007/045.htm

[24] Восточные отцы и учители Церкви V века. С. 350.

[25] Киприан (Керн), архимандрит. Антропология святителя Григория Паламы. М., 1996. С. 107.

[26] Барчаи Е. Анатомия для художников. С. 14.

Христос в человеке. Часть 1

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru