Раздал деньги, ушел в монастырь

Страусы, белки и коровы, а также сыроварня, пасека, гостиница и небольшой автопарк из тракторов — все это «выросло» вокруг храма преподобного Амвросия Оптинского на подворье Оптиной пустыни в Санкт-Петербурге.

— Ты смотри, аккуратней, а то ведь благодать-то тебя раздавит…

— С чего же это она меня раздавит?

Но «диакон оказался прав», вспоминал потом Сергей, — и вправду раздавила: через месяц денег у него стало в два раза больше, а смысла жизни — в два раза меньше. И ведь все вроде по-прежнему хорошо: в правой руке — чемодан с долларами, в левой — девочка нетяжелого поведения. А вот посередине — в сердце — пустота. И вопрос: «Зачем все это?».

Настоятель игумен Ростислав благословил строительство гостиницы на территории загородного хозяйства подворья. Название гостинице дали соответствующее — «Благое место».

— Батюшка, хотите я Вам храм построю? — сказал Сергей. — Какой нужно? Хотите — белокаменный?

Игумен Ростислав с любопытством осмотрел неожиданного гостя и ответил вопросом на вопрос:

— Ты, я вижу, поработать хочешь? Есть у нас хозяйство за городом, там — коровник. За коровами убирать некому… Вот туда на месяцок я бы тебя взял.

«Я поехал и через месяц — прозрел», — вспоминает Сергей. С тех пор он так и трудится на подворье — занимается любой работой, которую поручает игумен Ростислав. Его Сергей называет коротко — отец:

— Отец меня вымолил. И до сих пор вымаливает.

Проведя месяц в коровнике, Сергей вернулся в Москву, взял восемь белых листов бумаги, поставил внизу каждого свою подпись и вызвал своего юриста:

— У меня одно условие — чтобы никто не мог лишить меня родительских прав. Больше мне ничего не надо. Оставшиеся деньги и имущество — всё — пускай берут жены и делят поровну. Я уезжаю жить на по­дворье.

Жены удивились, но поделили все мирно — не только не перессорились, но даже подружились. Стали крестными у детей друг друга. Живут в соседних подъездах, вместе празднуют дни рождения. И то и дело звонят на по­дворье: «Сереж, помолись о маме, она приболела».

Чтобы жизнь на подворье была настоящей, люди очень хотят трудиться — они на то и трудники. Из этого вырастает бурная деятельность — в том числе на собственной сыроварне.

Сергей не получает на подворье зарплату и говорит:

— Слава Богу. Я впервые в жизни чувствую себя свободным.

…Своя история, подобная этой, есть у каждого второго трудника подворья Оптиной пустыни в Санкт-Петербурге. Нет, не каждый из них в прошлом был олигархом, но каждый прошел через свой условный коровник, то есть вдруг на себе испытал, что такое — ежеминутное хождение перед Богом. А раз испытав, уже не готов был променять это ни на что другое. Все эти люди уцепились за подворье, как за спасательный круг. И чтобы жизнь на подворье была настоящей, они очень хотят трудиться — они на то и трудники. Из этого вырастает вся бурная деятельность, которая сегодня здесь развернута: и автопарк из нескольких тракторов и экскаваторов, на которых часто работает сам игумен Ростислав, и коровы, и собственная сыроварня, и собственная пасека, и своя гостиница, и даже несколько страусов, которые живут в отдельном хлеву и знакомство с которыми — главное мирское развлечение для гостей и паломников. Внешне все это было бы похоже на обыкновенную и вполне успешную ферму, если бы не один принципиальный момент: в центре этой фермы — храм преподобного Амвросия Оптинского. Все строится и вертится вокруг него. Загородное хозяйство Успенского подворья — слаженно работающий организм. А любой организм жив лишь тогда, когда живо его сердце.