«…И окажешься там, где свободна душа молодая!»

Олеся Николаева

В «Читательском клубе» на Погодинской состоялось выступление поэтессы Олеси Николаевой. Творческий вечер провел протоиерей Владимир Вигилянский – супруг Олеси Александровны, первый читатель и слушатель ее стихов. Прикоснуться к поэзии пришли коллеги по цеху, журналисты, поклонники и фолловеры писательницы из соцсетей.

Биография Олеси Николаевой по-своему примечательна. Она родилась в семье писателя-фронтовика Александра Николаева, училась в Литературном институте на семинаре Евгения Винокурова. На сегодняшний день она автор книг «Сад чудес», «На корабле зимы», «Мене. Текел. Фарес», «Небесный огонь и другие рассказы», «500 стихотворений», «Православие и современная культура», «Православие и свобода» и многих других. Главное место в творчестве писательницы занимает религиозная тема, верность христианским ценностям, размышления о Промысле Божием в жизни каждого человека.

Открывая встречу, протоиерей Владимир Вигилянский отметил, что на счету Олеси Николаевой – более 40 книг, и она с успехом работает в самых разных жанрах, выступает как поэт, прозаик, эссеист, блогер. Эту мысль подхватил и гость вечера – главный редактор журнала «Знамя» Сергей Чупринин.

На счету Олеси Николаевой – более 40 книг, и она с успехом работает в самых разных жанрах

“Олеся Николаева – поэт, этим и интересна, – сказал он. – В пушкинской традиции писатель старается быть универсалом. И Олеся Николаева известна как теолог, церковный публицист, журналист, переводчик”.

Сергей Чупринин поделился своим наблюдением, что между ее стихами и прозой есть граница и контраст. Стихи устроены сложно и прихотливо, они аристократичны по духу и подразумевают, что человек, входящий в этот поэтический мир, настраивается на определенный камертон. Стихи нужно несколько раз перечитывать, и только тогда открывается их загадка. А в прозе Олеся Николаева, по словам Сергея Чупринина, демократична, ее рассказы и повести написаны понятным языком. Рассказчица иногда кажется чуть простодушной, словно специально надевшей маску наивности, и при этом всегда очень остроумна. “Для всех открыта калитка прозы Олеси Николаевой”, – подчеркнул главный редактор журнала «Знамя».

Протоиерей Владимир Вигилянский

Тему сложности поэзии Олеси Николаевой затронул и протоиерей Владимир Вигилянский. Он поделился, что, как муж, является первым человеком, которому поэтесса читает свои стихи. При этом он чаще всего не понимает их смысла, скрывающегося за богатой лексикой и нагромождением образов. Но проходит несколько лет, и содержание текстов проясняется. “Все дело в том, что как поэт Олеся Николаева перегоняет время”, – делает вывод отец Владимир. Он также отметил, что Олеся Александровна активно размещает свои стихи в социальных сетях и находит там новых заинтересованных читателей, некоторые из которых пришли в клуб на Погодинской.

К числу ценителей таланта Олеси Николаевой относится и присутствовавшая на вечере критик Елена Степанян. Она обратила внимание, что особый дар поэтессы в том, что та умеет, по словам классика, «В одном мгновеньи видеть Вечность…. И небо – в чашечке цветка». Елена Степанян также призналась, что хрупкость, кротость и железный характер ощущается и в личности, и в творчестве Олеси Николаевой. А затем прочитала ее стихотворение «Похвала Ольге»:

Богомудрая Ольга берется за дело,
хороня любимого князя.
Но уже не вернуть ей живого тепла
и таинственной речи с любовью:
будет Ольга до смерти расхлебывать
со слезами судьбину вдовью.
Но – Бог в помощь на поприще том,
а на поле сражения старом
богомудрая Ольга на бунт окаянных древлян
отвечает мечом и пожаром!

Так и я – в развращенное сердце свое,
в город чувств обезумевших,
в крепость греха и соблазна
чистых жертвенных птиц выпускаю
в огне моего покаянья, –
светло и ужасно
полыхают посады, и гибнут древляне,
и солнце восходит с востока...
Богомудрая Ольга в Царьград собирается,
но – до Царьграда далёко!

Писательницу всегда волновала тема – как сочетать творчество и жизнь в Церкви

После этого слово взяла главная героиня вечера. Олеся Николаева рассказала, что ее всегда волновала тема – как сочетать творчество и жизнь в Церкви. Она поделилась наблюдением, что среди людей искусства бытует заблуждение, будто бы грехи можно искупить талантливыми произведениями. “Но это не так – на Страшном Суде не оправдаешься стихами. И если у тебя, что-то талантливое получилось – это дар свыше”, – напомнила Олеся Александровна. И, конечно, прочитала несколько стихов, сделав подборку из разных жанров. Прозвучало «Пастернаковское поле», в котором лирическая героиня переживает, что в Переделкино современными коттеджами застроили поле между дачей Пастернака и кладбищем. Читатели услышали юмористически-назидательную «заплачку» – «Невзлюбила свекровь невестку-хохлушку» – и обличительно-трагическое по пафосу стихотворение про генерала Алексеева, который предал Николая II. А стихи о Крыме и Царьграде хочется процитировать полностью:

В широкополой шляпе с бантом
ты Крыму летнему к лицу,
и музыке, и музыкантам,
волне, и лодке, и гребцу!

Ведь здесь в любом челне отплывшем
жив тайный компас: на Царьград!
А сделать бывшее – небывшим
сам Ангел Крыма был бы рад.

Чтоб, храбр, как лев, живуч, как тополь,
Царь Александр Третий впредь
мог, заходя в Константинополь,
тропарь в Святой Софии спеть.

Чтоб, византийские уделы
пройдя в длину и в ширину,
поднять Босфор и Дарданеллы
на черноморскую волну!

И чтобы, солнце нахлобучив,
Царьграда ликовал причал,
и чтоб пророчественный Тютчев
под сводами дворцов звучал!

И зверь из бездн на дряхлых лапах
здесь не добился ничего,
и дамы в белоснежных шляпах
не знали счастья своего!

На Страшном Суде не оправдаешься стихами

Также Олеся Николаева рассказала, что в ее жизни был момент, когда она хотела отказаться от литературного творчества, к которому нередко примешивается гордыня. Но ее не благословил на этот шаг известный старец Кирилл Павлов. “Творчество – моя форма жизни, – отметила писательница. – Если я не пишу, не погружаюсь в словесное выстраивание мира, я разрушаюсь”.

Читатели, пришедшие на встречу, среди которых было немало «фейсбучных друзей», смогли в непринужденной обстановке задать Олесе Николаевой самые разные вопросы. Больше всего их волновало, как рождаются ее стихи и как ей удается все успевать – заниматься семьей и выкраивать время для творчества? Писательница призналась, что она всегда находится в гуще людей, а большая семья (у поэтессы трое детей) никогда не мешала ей заниматься литературой.

“Однажды я одна на три дня поехала в Дом творчества, взяла с собой машинку, села за стол и ничего не смогла написать”, – призналась она. И подытожила: “Самое страшное, когда стихи и рассказы – мертворожденные”. Также она рассказала, что своим студентам в Литературном институте, где преподает, советует: нужны не только способности, но и воля к тексту, выдержка и работоспособность. “В основе моей прозы всегда лежат реальные истории”, – сообщила писательница. Интересно, что коллега по цеху, ректор Литературного института Алексей Варламов, отмечая ее дар рассказчицы, назвал ее «Православной Шахерезадой».

А завершило вечер стихотворение, которое поэтесса прочитала по просьбе слушателей. Знаменитую «Апологию» можно назвать ее «визитной карточкой», где ощущается неповторимая интонация Олеси Николаевой:

…Что твердишь ты уныло: нет выхода…
Много есть входов!
Есть у Господа много персидских ковров-самолетов.
У Него и на бесах иные летают святые.
И горят в темноте кипарисы, как свечи витые.

О, всегда я дивилась искусствам изысканным этим,
дерзновенным художествам – птицам, растениям, детям.
И мне нравились их имена – аспарагус и страус,
завитки насекомых – вся нотная грамота пауз!..
Над лугами летают поющие альт и валторна,
и ничто не случайно у них, и ничто не повторно!

…Разве зебра не сбавила б спеси дурной с авангарда?
Что, верблюда бы он переплюнул? Побил леопарда?
Носорога б затмил? Или радугу б взял из кармана?
Иль придумал бы что-то покруче, чем зад павиана?
Чем глаза крокодила? Чем хохот гиены зеленой?
Или чрево кита с беглецом драгоценным Ионой?

Что б придумал новее пустыни, ходящей волнами?
Иль цветущей саванны?
Могучей реки с рукавами?
Огнегривой цунами – над мачтами гордых фрегатов?
Осьминогов жемчужных? Литых электрических скатов?..

Что новее монаха-отшельника в рубище строгом?
Он на льве возит воду, сердечно беседует с Богом.
И, как спелую смокву в горсти, как подбитую птицу,
обозреть может землю, пройти через стены в темницу,
нашептать рыбарям, чтобы риф огибали левее,
исцелить паралитика – что мы видали новее?

Потому что здесь все не напрасно и все однократно:
если выхода нет, пусть никто не вернется обратно!
Но войти можно всюду – нагрянуть ночною грозою,
сесть на шею сверчку незаметно, влететь стрекозою,
нагуляться с метелью, озябшими топать ногами,
на огонь заглядеться, на многоочитое пламя:
как гудит оно в трубах, как ветер бунтует, рыдая!..

…И окажешься там, где свободна душа молодая!