Архиепископ Иларион: «Владыка Лавр был призван Провидением в судьбоносное время»

Архиепископ Сиднейский и Австралийско-Новозеландский Иларион. Фото: А. Поспелов / Православие.Ru

– Ваше Высокопреосвященство, что значил для Вас лично Митрополит Лавр? Как можно сформулировать главную задачу его Первоиераршего служения?

– Почивший Владыка Митрополит был для всех нас любящим отцом. Кротким, любящим, все понимающим и сострадательным отцом, никогда и никого не отвергавшим, – кто бы ни обращался к нему за помощью и советом. Пожалуй, этим все сказано.

Владыку Лавра всегда отличали простота и доступность: и когда он был «только» епископом, и когда удостоился архиепископства, и после избрания Митрополитом, Первоиерархом Русской Зарубежной Церкви. Эти его простота, доступность и немногословность часто вводили в заблуждение тех, кто был далек от Церкви, совсем не был знаком со святоотеческими правилами: мудрый, необычайно проницательный, духовно утонченный, читающий в людских сердцах Владыка Лавр оставался ими не понят.

Когда Владыка Лавр был избран нашим Первоиерархом, эти его качества проявились и в том, как он руководил заседаниями Синода – всегда очень рассудительно, неспешно. Он избегал принятия скоропалительных решений, всегда считал, что нужно сперва хорошенько обдумать, все взвесить, принять во внимание все обстоятельства.

Повторяю, он был для нас отцом, и его уход в мiр иной оставил во всех нас чувство пустоты, огромной потери и сиротства.

Самая суть, высший смысл Первоиераршего служения Владыки Лавра проявились в том, что именно он был призван Провидением в судьбоносное время. Время совершить дело воссоединения двух частей Русской Православной Церкви. Время восстановить прежде существовавшее (о чем иногда забывают) евхаристическое общение Церкви Зарубежной с Церковью в Отечестве.

– О Вашей родной епархии, т.е. об Австралийской Руси, Владыка, у нас известно значительно меньше, чем, скажем, о Руси Американской. То немногое, что мы знаем, говорит о том, что русские эмигранты в тех краях свято хранят свою русскость, свой язык, и, прежде всего, свою Православную веру. Кто Ваши прихожане? Какова история их появления в Австралии?

– По сравнению с Североамериканской Русью – Русь Австралийская несколько более молода. Православные русские в значительном числе появились в Австралии в 20-е годы минувшего столетия, когда казаки-белоэмигранты обосновались в провинции Квинсленд на севере континента. В городе Брисбене в 1927 году ими был основан православный храм, существующий до сего дня, – это наш Свято-Николаевский кафедральный собор. И уже позже последовала значительная волна эмигрантов из Китая: в 50-60-е годы, в период кампании китайского коммунистического режима по вытеснению русского населения и в период т.н. «культурной революции». Люди бежали; большинство тогда переселилось на родину, в Россию (тогдашний Советский Союз), но многие этого не захотели и отправились в страны Запада и в Австралию. В Австралию двинулись русские эмигранты, жившие в Харбине, Шанхае, Трехречье, Западном Китае – Синьцзяне.

Так как в Харбине эмигрантам полностью удалось сохранить уклад русской жизни, каким он был в старой дореволюционной России (при невмешательстве и даже с помощью тогдашних китайских властей), «харбинцы» принесли в Австралию русские культурные традиции, знания, и – русские основы жизни церковной. Для сохранения всего этого в Австралии люди собрались вокруг Православной Церкви, или, вернее, Русская Православная Церковь собрала их в своей ограде. Удалось наладить русскую общественную жизнь, противостоять ассимиляции, растворению в местной среде. Еще одна большая волна русских эмигрантов была из Западной Европы, главным образом, после Второй мировой войны. Они тоже влились в церковную жизнь, как постепенно вливаются в нее сегодня и многие новоприбывшие. Мы продолжаем эту борьбу, стараемся сохранить нашу молодежь, – на которую оказывают влияние смешанные браки и окружающая среда, – делаем все, чтобы она осталась русской, сохранила язык и культуру.

Среди нашей паствы не только русские – есть и обращенные австралийцы, принявшие Православие. Мы рады тому, что с помощью Божией сумели распространить в Австралии свет Православной веры.

– Австралийская Русь также пострадала от расколов последних лет…

– Да, мы очень скорбим о части (хоть и не слишком значительной количественно) духовенства и мирян, отошедшей от общения с Церковью и сразу же разделившейся на несколько враждующих между собой группировок.. Мы допускали, что нечто подобное может произойти. Нужно молиться за них. И еще – надо стараться пояснить им, что положение в Русской Церкви, в России, – изменилось, что сегодня все не так, как было при советской власти, и что наше воссоединение в этих новых условиях – есть удивительное, великое чудо Божией милости. Многие из этих людей продолжают оставаться в неведении, так как они черпают сведения о жизни в России из враждебных России средств массовой информации. Но есть и такие, которые отравлены сами и стараются отравить других. Для них, прежде всего, характерно отсутствие любви. Если почитать все то, что пишут в Интернете эти люди на своих раскольничьих сайтах, видно, что у них нет любви, а это значит – среди них нет Христа.

– Как Вы, Владыка, относитесь к идее формирования в русском церковном рассеянии митрополичьих округов? Эту идею несколько лет назад озвучил Святейший Патриарх Алексий. Возможно ли преобразование нынешней Русской Зарубежной Церкви в несколько митрополичьих округов? Или сохранение теперешней структуры Русской Зарубежной Церкви представляется Вам более приемлемым на данном этапе?

Для меня сама эта идея, – исторически известная, – сегодня представляется новостью. Кстати, насколько я помню, Святейший Патриарх Алексий говорил, скорее, об объединении православных приходов русской традиции в Западной Европе. А митрополичьи округа были в первый период после возникновения Русской Зарубежной Церкви, при ее создании. Тогда образовались Западно-Европейская, Северо-Американская и Дальневосточная митрополии. Итогом такого административного деления стали расколы, и митрополичьи округа прекратили свое существование. Я не вижу в наше время ни причин, ни условий для их возобновления.