Косово и права человека: полезные уроки для России

Я оказалась в этой работе потому, что еще три года назад возглавила парламентскую комиссию по изучению практики соблюдения прав человека за рубежом, провела международную конференцию и теоретическую работу о том, как права человека трактуются в разных цивилизациях, без желания составить список плохих и хороших государств. Я – консерватор, который считает, что мы забыли о том, что человек – существо несовершенное. Нет таких государств, в которых бы не нарушались права человека, так или иначе. Я никогда не боюсь признать наши грехи и несовершенства, не пытаюсь оправдать их нашей самобытностью. Когда у нас грязные подъезды или чиновники воруют – это никак нельзя оправдать принадлежностью к православной цивилизации. Наоборот, это грех с точки зрения любой цивилизации.

Я всегда стараюсь разобраться в том, что является главной причиной несовершенства в области прав человека.

Это или несовершенство законодательной власти, когда законы не обеспечивают защиту, либо это связано с социокультурным контекстом, менталитетом. Менталитет меняется гораздо дольше.

Привожу пример: никто не заставляет наших чиновников вешать портреты руководства в своих кабинетах, нет такого закона, однако, многие вешают. Я не вижу в этом ничего плохого, но это пример менталитета.

«Институт демократии и сотрудничества», который создан, будет иметь штаб-квартиру в Париже. Вопреки мифам, распространяемым в Интернете, о каком-то безумном финансировании, я ездила оба раза в Париж за свой счет. Счет открыт, но сейчас мы ждем небольших пожертвований со стороны бизнес-сообщества. Как и другие неправительственные организации, мы собираемся через Общественную палату подать заявку на грант от правительства, и не видим в этом ничего незаконного. Есть желание открыть отделения института в Болгарии, Словакии и Сербии.

Институт, работая в Западной Европе, постарается извлечь полезные уроки и для России, но не постесняется сказать, глядя на какие-то явления: избави нас Боже – идти по такому пути. В качестве примера – развитие ювенальной юстиции во Франции. Троцкий, который мечтал отнимать детей, достигших 12 месяцев, у родителей, как говорят у нас, отдыхает. Детям во Франции предлагается доносить на родителей по любому поводу, при этом социальные работники оправдывают свою зарплату количеством детей, отнятых у родителей и переданных на воспитание государства. Причиной может быть даже излишняя любовь родителей к детям. То есть, семья перестала быть ценностью. Я, как консерватор, считаю, что семья – это основа школы истинной гражданственности, потому что она учит и ответственности, и прощению, и милосердию, и любви, и строгости, и долгу. Всему вместе. Это и есть основа истинной гражданственности. И нашим обществом, и западным, это должно осознаваться в философском плане.

Это не значит, что все плохо в области прав человека. Институт меньше всего хотел бы быть похожим на советский Комитет защиты мира, который объединяет вокруг себя маргиналов, ненавидящих собственные правительства. Это как раз западные правозащитные организации любят объединять вокруг себя людей, отличающихся просто истерической ненавистью к собственному правительству. Это было бы и просто, и бесполезно.

Я не собираюсь сводить деятельность «Института демократии и сотрудничества» к такому пинг-понгу: они нас обвиняют в том, что у нас чиновники воруют, а я им в ответ: «А у вас негров линчуют».

Мне не все нравится в нашей стране, мне не нравится тенденция к КПССизации политической системы, но я считаю, что в обществе, личности, нации, всегда параллельно идут разные процессы. Одни – созидательные, конструктивные, трудные, другие – отрицательные. Все это взаимодействует друг с другом. Поэтому реальность не соответствует ни эйфории, ни апокалипсическим оценкам. Так как у меня нет комплекса неполноценности, я могу признавать и достоинства и недостатки моей страны.

Мне кажется интересным сказать какое-то новое слово. Россия не имела шанса в XX веке получить опыт современной реализации прав человека, развивать его на своей почве. Поэтому мы все время мечемся, меняем законодательство. Но Россия в поиске.

Было бы интересно Западной Европе предложить расширять парадигму обсуждения категорий «свободы» и «прав человека», проследить зарождение критериев прав человека, какую они прошли эволюцию, какие тенденции в сознании в отношении прав человека, свободы, демократии, как они воспринимались 50 лет назад, сегодня, завтра, как сопрягаются с понятием суверенитета.

Один из первых семинаров, который мы хотим провести, будет – «Суверенитет и права человека: тенденции в праве и сознании». Дальше, проблемы нации, этничности и межнациональные отношения в современном поликультурном обществе с интерпретацией прав человека. Сейчас представители разных религиозно-философских картин мира живут в одном обществе. И неизбежно его немного по-разному понимают. Сугубо либеральная доктрина на Западе неспособна ответить на те вопросы, которые сейчас там возникают. Потому, что эта либеральная доктрина (либертадная) стала почти как коммунистическая. Дайте всем одинаковый кусок хлеба, и не будет между людьми никаких проблем, все сольются в одно человечество. И государство, как говорил Ленин, должно быть уничтожено, даже демократическое.

Либералы на Западе тоже говорят: для всех одинаковая демократия, одинаковые права (провозглашенные, защищенные государством), и никаких противоречий не будет.

Мы видим в Западной Европе явления, которые эта доктрина неспособна увидеть, потому что сама система понятий на многие проблемы закрывает глаза.

Вот такие два семинара мы хотим провести.

На семинаре «Суверенитет и права человека» можно, кстати, косвенно поговорить и о Косово. О Косово и непризнанных республиках СНГ.

На канале France24 первое мое выступление в качестве руководителя «Института демократии и сотрудничества» было о самопровозглашении независимости Косово. Сейчас все обсуждают, прецедент это или нет. Я давно выступала со стройной системой доказательств, которая отличается от западной, но отличается и от официальной российской. Российская позиция исходит из того, что это прецедент, и он влияет на возможность решения других непризнанных территорий и государственных образований.

Я давно хочу изложить вам свою систему доказательств. В частности, Абхазия и Южная Осетия совершенно не нуждаются в этом прецеденте. Для них это скорее политический контекст, в котором легче ставить вопросы своей независимости.

Неверно говорить о праве наций на самоопределение. В современном международном праве право наций на самоопределение не трактуется как право на отделение, а как право на национально-культурную автономию. Еще Лига Наций создавала группу экспертов, и есть суждение, что право наций на самоопределение годится только для стран, охваченных войной и революцией. «Бархатные» революции, как я понимаю, тоже подходят под определение.

Но для нормально и стабильно существующих государств это право подрывает само право на единство. Если апеллировать к праву наций на самоопределение, то любое многонациональное государство лишается стабильной основы. Это не только Россия, с огромным числом этносов и автономий, это и Бельгия, Испания, Румыния, где венгерское меньшинство постоянно поднимает голос, это Словакия, я не говорю уже о Балканах, где сегодня открыт ящик Пандоры.

Коротко изложу, как я понимаю ситуацию. Южная Осетия и Абхазия были автономными республиками в Республике Грузия, входившей в состав Советского Союза. И был закон о выходе из Советского Союза. Закон современный, уже принятый после «перестройки», закон 1991 года. Там четко говорилось, что если союзная республика имеет автономии, она обязана провести отдельный референдум по всем автономиям. И только в результате только консенсуса продолжить процедуры по своему выходу.

Когда Тбилиси стал выражать свою идею независимости, уже возник конфликт между автономиями, которые не хотели отделяться от СССР.

Тем не менее, Грузия не провела там референдум, провозгласила независимость, а международное сообщество закрыло на это глаза и объявило потом конфликт сепаратистским, хотя конфликт существовал именно по поводу будущего. Словно конфликт возник на территории давным-давно существовавшего государства. Вот почему Южная Осетия и Абхазия не без оснований имеют право считать нынешний статус Грузии, скажем так, незавершенным. И юридически, как я всегда говорю, небезупречным.

Когда Южная Осетия и Абхазия проводили свои референдумы, они просто реализовывали свое право на референдум. Поэтому в косовском прецеденте у них никакой необходимости нет. Южная Осетия и Абхазия, эти княжества отдельно вступали в Российскую Империю. Они никогда до этого не были частью Грузии.

Это не значит, что я призываю российское правительство немедленно признать Абхазию, Южную Осетию и Приднестровье, я понимаю, сложность этих проблем, которые, безусловно, вписаны в международный контекст, в геополитическое противостояние, в вопрос расширения НАТО, в общий контекст восточного вопроса, который разгорается в Черноморском регионе. Главная тема там, кто будет главным военно-стратегическим субъектом в Черном море, за которое Россия и Турция (за спиной которой стояла Британия) воевали 300 лет. Понимаю прекрасно, что Грузия никому на Западе не нужна без батумского порта и абхазского побережья, без кавказских ворот Южной Осетии. Если бы не все это, она вряд ли бы была нужна так Западу.

Но я считаю, что Россия должна сохранять возможность, шанс для того, чтобы принять решение в соответствии с взвешенными соображениями. В любом случае она не должна позволить Тбилиси уничтожить эти автономии. Могу сказать, что лорд Бальфур в 1919 году, когда Британия оккупировала дорогу от Баку до Батуми, писал: 'Единственное, что меня сейчас волнует на Кавказе, это кто сейчас контролирует дорогу, по которой перевозится нефть, а аборигены пусть хоть разорвут друг друга на куски'.

Косовский случай создает такой политический прецедент. Показывает, что можно взять и расчленить суверенное государство в центре Европы.

Что касается прав человека, то здесь я перехожу к главному объявлению. »Институт демократии и сотрудничества» отправит в Косово свою миссию. Права человека, суверенитет, права меньшинств, религиозные права, права оставаться на своей земле – это все нуждается в дополнительном исследовании правозащитных организаций. И наш институт объявляет, что мы готовим миссию из нескольких человек в Косово, для ознакомления с ситуацией на месте, изучения состояния и реализации прав на религию, права жить на своей территории. В миссию войдет один английский специалист, один француз, один словак, один российский гражданин – это я, и один юрист. Это требует организационных усилий, получения разрешений от тех, кто официально контролирует эту территорию. Наверное, как я думаю, это будет небезопасно. Но я ощущаю это как свой долг, и как представитель института, который занимается изучением прав человека, и как гражданина, человека доброй воли. Я знаю ситуацию там, часто ездила на Балканы, участвовала в конференциях, стояла на мосту во время бомбежек Сербии.

Помните, была «доктрина Брежнева»: «Защита достижений социализма – общее дело стран социализма». Разве не эту же доктрину взяла на вооружение Америка? Защита свободы и демократии есть не только право, но и обязанность тех, кто себя считает самопровозглашенными гарантами этой демократии.

С Соединенными Штатами все понятно. Я немного занималась религиозно-философскими основами исторического сознания, существует доктрина нации-искупительницы, которая пронизывает американский политический менталитет. И мессианизм всегда был. Вудро Вильсон, когда явился на Версальскую конференцию, шокировал европейцев заявлением: американской нации уготована великая честь – спасти мир. Поэтому вильсонианство и ленинские принципы внешней политики – это параллельные философские проблемы глобализации. Одна – коммунистическая, другая – либеральная. Глобализация – естественный процесс, а глобальное управление – совершенно неестественный.

Тема Косово – правовая, правозащитная. От выработки критериев зависит судьба международного права и то, в какую сторону будет развиваться мир.