Тяжел крест, да надо несть…

Фото: www.tatarstan-mitropolia.ru

Поразительное впечатление производят ритмически и рифмически организованные присказки, речения святых отцев, возлюбленных православным миром. Поразительное тем, что никаких «искусств» от них привычно не ждешь. Что в этих стихах? Особое веселье словесного ума? Единственно возможная для монаха игра?

Быть может, эти речения подпитаны самой народной склонностью к «говорению стихами»? Классическими образцами мы бы сочли такие поговорки, как «Страшен сон, но милостив Бог» (слабая рифма, да ведь фраза — стиховая!), а также «Тяжёл крест, да надо несть» или, и того пуще, «Без креста — нет венца!» (так писал оптинский преподобноисповедник Рафаил (Шейченко)). Убийственно-самокритичное: «Жил монах Мних. Имел сто книг. И не знал, что в них». Или гениально­дерзновенное высказывание «Смирен пень, да что в нём». Один монастырский старец говорил о себе: «Я не учёный, а толчёный». А отец Павел Груздев приговаривал: «Кто без крестов, тот не Христов». И даже «сомнительный Фотий» в сочинении Н. Лескова «Несмертельный Голован» повторял присказку: «Я не чей, а Божий, обшит рабьей кожей, а живу под рогожей».

«Будем во аде, но сзади!» — любил повторять тоненьким голосом схиархимандрит Питирим, который, по свидетельству протоиерея Владимира Гамариса, после лагерей и ссылки приехал в Киев, где православные прятали его от гонителей в сарае известного профессора-офтальмолога Макухи.

В комнате святого праведного Иоанна Кронштадтского в Пюхтицком Успенском монастыре в Эстонии хранится скатерть, которую вышивала княгиня Елизавета Дмитриевна Шаховская (1844–1939). По ее кайме читаем речения, проходящие в прямом смысле красными нитями: «Бойся Всевышнего — не говори лишнего!», «Не всё сбывается, что нам желается», «Толк да лад — тут и клад».

Вероятно, в помощь нашим старцам была и книжность, например, «Моление Даниила Заточника», такие фразы из него, как «бысть язык мой трость книжника скорописца, и уветлива уста, аки речная быстрость», «да не восплачюся рыдая, аки Адам рая», «Не имей собе двора близ царева двора и не дръжи села близ княжа села», «не зри внешняя моя, но возри внутреняя моя»…

Удивительным образом стиховые слова нашего священства и монашества высвечиваются в начале 3-го тысячелетия от Р. Х., когда версификационное мастерство весьма выросло, а местами явило выдающиеся имена. Кроме того, современный стихосочинитель оказывается в широкой горизонтали: нас окружает море пищущих, в коем мы сами — песчинки. Некоторые литераторы как о новом приеме говорят о верлибре, вольном метре, комбинировании стилистик или о минималистских формах (вплоть до однострочий). Однако, как выясняется (не о том ли и предупреждал Экклезиаст?), что «все уже было». Если внимательно вглядеться в то, во что мы до сих пор не вглядывались, то мы имеем шанс сильно удивиться — как собственному невежеству, так и новым открытиям, не исключено, что радостным.

* * *

Начнем с самого известного и, конечно же, провиденциального примера.

Преподобный Иларион Троекуровский

В 1839 году к старцу Илариону Троекуровскому обратился за духовным советом Александр Гренков (будущий знаменитый старец — преподобный Амвросий Оптинский), искавший тогда монашеской жизни. Отец Иларион сказал молодому человеку: «Иди в Оптину, и будешь опытен». Однажды в Храме Христа Спасителя Патриарх Московский и всея Руси Алексий ІІ произнес эту знаменитую поговорку «об опыте» в расширенной и измененной редакции: «Если ты суров — ступай в Саров, если хочешь опыта — отправляйся в Оптину, а если ты упрям — езжай на Валаам!». Мой кум Ю. Зайцев, с которым мне довелось совершить в жизни множество путешествий, а в последние годы — сподобиться посетить с Божией помощью Оптину пустынь, Дивеево, Валаам, Почаев и другие святые места, добавил к этому: «…если печален — отправляйся в Почаев». Не удержусь и от своего варианта: «…а коль отчаян — иди в Почаев». Можно и соединить оба: «…а коль отчаян или печален — иди в Почаев». Вот так же, в фольклорной традиции, досочинялись безымянными веками многие изустные речения.

А не от той ли фразы отца Илариона пошли знаменитые рифмовки отца Амвросия? Например, самая известная, наиболее часто цитируемая: «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного». Заметим, что в сей присказке представлены две рифмы: достаточно изощренная «просто — со сто» и скудная «мудрено — ни одного». И та и другая укоренены в фольклорной традиции. Фольклорность, примитив — характерная черта поэтической традиции старцев вне зависимости от их происхождения и образованности.

При понимании всего величия этого Амвросиева суждения нельзя не признать конгениальным ему — смыслово и стилистически — и умную сентенцию нашего современника: «Пускай сложно, лишь бы не ложно».

Или такая Амвросиева реплика:

Что реку

человеку-чудаку,

или возглаголю

творящему свою волю? —

Так-то, брат, обычай-то

у нас бычий,

а ум-то телячий…

Многие помнят и такое известное высказывание старца:

Жить — не тужить,

никого не осуждать,

никому не досаждать,

и всем — мое почтение!

Здесь композиционная неожиданность четвертой строки вызывает улыбку. На самом-то деле в столь легкой форме подается поведенческая формула невероятной духовной высоты. Попробуйте-ка исполнить ее!

Еще одна батюшкина присказка:

Нужно жить нелицемерно и вести себя примерно,

тогда наше дело будет верно, а иначе будет скверно.

«Настанет лето, будем там и сям — достанется и уткам, и гусям», — говорил преподобный Амвросий, имея в виду под утками шамординских сестер-монахинь, а под гусями — братию Оптиной пустыни.

Преподобный Амвросий Оптинский

Кто-то сказал старцу Амвросию: «Вы, батюшка, очень просто говорите», на что преподобный улыбнулся: «Да я двадцать лет этой простоты у Бога просил».

Одной монахине, должно быть, из Шамордина, он говаривал, предостерегая от высокомерия (и тут нам трудно сдержать улыбку):

Смотри, Мелитона, держись тона:

возьмешь высоко, будет нелегко,

возьмешь низко, будет склизко;

а ты, Мелитона, держись

среднего тона.

Хороши эти наставления: ненарочиты, веселы, запоминаются сходу, с ума нейдут. Хорошо бы нам еще и научиться неукоснительно руководствоваться ими.

Послушай, сестра!

Не будь востра, не будь пестра!

А будь постоянна и смирна,

И будешь мирна!

На вопрос одной женщины, где ей жить — в миру или монастыре, преподобный Амвросий ответил:

Можно жить и в миру,

но не на юру,

а жить тихо.

И еще про монастырскую жизнь: «Чтобы быть монашкой, надо терпения не воз, а целый обоз».

И на эту же тему:

Терпел Моисей,

терпел Елисей,

терпел Илия,

потерплю и я.

Н. Ильичёва приводит высказывания оптинского инока Трофима (Татарникова), который, по рассказам многих паломников, был по своему духовному устроению близок к оптинским старцам. Разговаривал с ними шутливыми, краткими изречениями, часто в рифму, как старцы Амвросий и Нектарий. Например, увидит паломника, курящего за оградой монастыря, и с улыбкой скажет:

Кто курит табачок,

не Христов тот мужичок.

А тем, кто мог вместить, говорил такое:

Согнись, как дуга,

и будь всем слуга.

Нельзя здесь не вспомнить о трагической кончине отца Трофима: на Пасху 1993 года сатанист зарубил троих монахов прямо посреди двора Свято-Введенского монастыря «Оптина пустынь». Отец Трофим и отец Ферапонт были выходцами из сибирских деревень, а отец Василий, молодой человек, в миру был выпускником журналистского факультета МГУ, членом сборной страны по водному поло, автором духовных стихотворений, написанных в знакомой нам современной стилистике.

Словно подхватив через целый век «пиитическую» оптинскую традицию, еще один из братьев Оптинской обители («отец Ф.») так наставлял искавших у него совета:

Смотри в себя,

и будет с тебя.

Здесь в рифмованную пару коротких строк сведены и древнегреческое «Познай самого себя!» (с подтекстным продолжением «…и познаешь весь мир»), и евангельская притча о бревне в чужом глазу и сучке в глазу ближнего. «Будет с тебя» — то есть и знания о себе уже очень много, во всяком случае достаточно для спасения; не бери самонадеянно ноши больше. Не познав себя, как можешь судить кого-то? И в том еще фокус, что, познав себя, никого судить и не будешь.

Отчего человек бывает плох?

Оттого, что забывает,

что над ним Бог.

Или вот, вполне ритмически организовано:

Не хвались, горох,

что ты лучше бобов:

размокнешь —

сам лопнешь.

Нельзя не вспомнить и чистые афоризмы, которые мы сегодня могли бы назвать однострочными стихами: «Кто мнит о себе, что имеет нечто, тот потеряет» или уже ставший знаменитым — «Кому Церковь не мать, тому и Бог — не Отец».

[Архимандрит Павел (Груздев)]

В своей статье с симптоматичным для нас названием «Твори Благо, избегай Злаго» Я. Ушаков рассказал о прозорливом старце, архимандрите Павле (Груздеве), жившем в Толгском монастыре под Ярославлем. Тридцать лет батюшка служил в селе. «И всё было у отца Павла просто, по-русски, — пишет автор. — Первым делом всех приходящих кормил, притом готовил преимущественно сам. За столом рассказывал разные истории, притчи, пел песни. Всё это перемежалось с поговорками, прибаутками. Говорил: “Хороший смех — не грех”. Язык у него был простой, но чрезвычайно образный, с характерным волжским говором. Да и как еще могло быть, когда вся жизнь прошла с народом — лагеря, ссылки, тяжелый труд, сельская жизнь. Сам на огороде, сам на ремонте храма, сам воды натаскать, сам туалеты вычистить. Кратко об отце Павле можно сказать, что был он настоящим русским человеком, русским священником. Еще с дореволюционных времен сохранил и принес он в наше время образ подлинного русского Православия. И всей своей жизнью явил образ настоящего христианского служения и любви — любви к Богу, Церкви, церковной службе, молитве, любви к Русской земле и ее святыням».

Отец Павел наставлял:

За всех молитеся —

по примеру Спасителя!

Или:

Не бойся сильного грозы,

а бойся слабого слезы…

А учил Православию и христианской любви старец просто, без лукавого мудрствования, притчами, жизненными рассказами. О рассказах и словах отца Павла один священник отозвался так: «Вот, кажется, всё такое простое, житейское — а всё приводит к Богу и молитве. Прибаутки какие-то, а хочется в Церковь».

А святитель Мелетий Харьковский наставлял иноков: «В радости — не возносись, в горести — не унывай. Как подвижник Христов — на всё будь готов».

Иеромонах Геннадий (Давыдов)

Отец Геннадий (Давыдов) из села Покровка Белгородской области, отошедший к Богу в 1987 году схиархимандритом Григорием, в ответ на неискреннее, «автоматическое» покаяние говаривал:

Бог простит

и прихворостит!

Занимательный глагол придумал отец Геннадий! Прихворостит — это значит «поддаст хворостиной»? Или «добавит хворосту» в костер, на котором ты горишь? Или здесь речь о хворости — болезни, которую посылают свыше в наказание за грехи?

Об одном мнимом больном старец провидчески сказал:

Никакой у него не рак,

а дурак.

Нельзя не заметить, что во многих пиитических речениях старцев, при серьезном разговоре о жизни, смерти, Боге присутствует особый, живейший юмор — как свечение радости бытия. И, как мы видим, нередка в улыбчивых «стиховых словах» назидательная, просвещающая и напутствующая нота.

Игумен Назарий (Кондратьев)

Валаамский игумен Назарий (Кондратьев), начинавший подвижнический путь в Саровской обители и почивший там же 23 февраля/8 марта 1809 года (между прочим, один из духовных наставников преподобного Серафима Саровского), назидал братию:

О себе рассуждать,

себя осуждать…

И продолжал фразу «прозою»: «то есть свои дела, слова и помышления, совлецыся своея воли, яко срамныя одежды».

Он же утверждал:

Смирение — ограждение,

терпение — подтверждение,

любовь — покров,

а где любовь, тамо Бог…

Игумен Дамаскин (Кононов)

А вот и слова отца Дамаскина (Кононова), сорок лет пробывшего настоятелем Валаамской обители и почившего в 1881 году:

Бога любите,

от мира бегите,

в келье сидите.

Келья всему добру научит,

И седяй в ней Бога ради,

никогда не соскучит!

Первая часть назидания, скорее всего, восходит к стародавнему, чуть ли не из древних пустыней к нам пришедшему: «Всех люби, от всех беги».

И такое было у него присловье:

Кто к миру пристрастится,

тот с пустынею распростится.

Об игумене Дамаскине через четырнадцать лет после его кончины писателю Ивану Шмелёву один валаамский инок сказал: «Хорошо умел проповеди говорить… как святой стих высказывал. Начнёт так напевно, заслушаешься… Я в уме держу стиховые его слова, сладостные…».

Не смеем игнорировать эти бесхитростные (а следовательно, верные) ключевые критерии: «как святой стих», «напевно», «сладостные». Это и есть признаки, по которым определяется то, что — всегда и именно — нужно душе. Очень хорош и точен оборот «стиховые слова», позаимствованный нами для подзаголовка.

Архимандрит Тихон (Агриков) в известной книге «У Троицы окрыленные. Воспоминания» в главе «Еще одна звездочка. Иеромонах Киприан (Козьма Емельянович Стороженко) (1872–1953)», рассказывая о жизни этого подвижника, приводит его рифменные речения, также порой сопровождавшиеся пояснениями.

Старец Киприан в Лавру, «под спасительный кров Сергия Преподобного», пришел примерно в 1948–1949 годах. В свете рассматриваемого нами предмета интересно рассказать, как, встречая одну старушку, у которой много было семейных скорбей, он говорил ей: «Мать, умудряйся и пред всеми смиряйся… И в этом получишь себе благодать и утешение». Молодым и неопытным в духовной жизни старец обычно говорил так: «Как хочешь живи, спасайся, но своему разуму не доверяйся». Или употреблял такую присловицу: «Что хочешь делай, а по своей воле не будешь белой».

«Жить в монастыре без смирения — одно мучение. В миру терпения нужно воз, а в монастыре — целый обоз», — говорил старец Киприан, а одной почтенной инокине, надоевшей ему своими суетными делами и всякими мирскими хлопотами, сказал, «вскипев»: «Живём­живём да всё тужим, и никому толком не служим: ни Богу, ни людям, ни своей душе, — а избрали путь-то какой?».

Одну монахиню наставлял: «Если хочешь жить легко и быть к Богу близко, держи сердце высоко, а голову — низко». Этим он призывал свою собеседницу к истинному смирению, чтобы она не гордилась своими благодатными переживаниями, не высказывала их другим, а хранила бы их глубоко в своем сердце. А другой подобной собеседнице, которая приехала из какого-то пустынного места, старец сказал: «Живёшь-то ты в пустыне, а дела-то у тебя пустые. Живи смирнее и для всех будешь милее; ищи душе прибыли и не желай другим гибели».

«Не сбывай с рук постылого: отберёт Бог и милого» — такими словами старец напоминал настоятельнице, что и в плохом человеке живет душа-жемчужина.

Не оставим без внимания и его вроде бы простое, но и грустно-глубокое напоминание о бренности бытия и необходимости постоянных усилий: «Поделай, поделай, пока есть день белай…».

Архимандрит Кирилл (Павлов)

Архимандрит Троице-­Сергиевой Лавры Кирилл (Павлов), наш современник, почивший 20 февраля 2017 года, дает нам такие образцы стиховых речений:

Держи голову низко, а душу к Богу близко.

Монах спит, а грех бдит.

Если не слышишь чужие стоны, не помогут ни посты, ни поклоны.

Тот, кто других укоряет, о своих грехах забывает.

Чистое сердце, словно криница, — всем пригодится.

Хороши пост и бдение, но лучше всего — смирение.

Гордый, как поздний ужин, — никому не нужен.

Не пренебрегай ни одним человеком, хорош он или плох, и твои дела управит Бог.

Высказывания старца Кирилла записал монах Симеон Афонский в период жизни в Лавре. Так, непрямым путем краткие апофтегмы (поучения) приходят к русским людям от русского же человека, фронтовика, через Святую Гору Афон. Полагают, что отец Кирилл облек свои наставления в образ крылатых пословиц или же советов для того, чтобы не отягощать духовных чад.

Протоиерей Вячеслав Диордица

Ясно, просто, но и безыскусно говорит о необходимой мере духовной жизни наш современник, протоиерей Вячеслав Диордица из Макеевки, имевший знакомство с нашими святыми — Кукшей Одесским и Амфилохием Почаевским:

Чтобы была победа!

С утра — до обеда.

С обеда — до утра.

И так многие, многие, многие года!

«Богово — дорого, бесово — дёшево», — гласит поговорка, которую мы тоже положим в наш кузовок.

* * *

Святитель Тихон Задонский

Заметно, что стихотворные сочинения старцев написаны (а чаще и скорее — изречены) по преимуществу свободным разговорным размером — между прочим, очень созвучным с исканиями некоторых замечательных стихотворцев, нам современных, почти физически ощущающих ритмико­интонационную усталость русского стиха за последние двести лет. Этот размер подвижно, без жестких стопных регламентаций, идет за фразой. В этих сочинениях преобладают повторы, глагольные и однокоренные рифмы (не исключая изредка и сложносоставных), которые современными стихотворцами воспринимаются как примитивные. Старцы сочиняли по-детски, в радость, не заботясь о «качестве рифмы», не ставя украшательских, прельщающих, извините за выражение, «художественных» задач. Однако присутствует несомненный момент заговаривания, умножения звукосмысла, словно разматывания клубка или вращения ворота колодца.

Не тот славен,

кого мир славит,

но тот, кого Бог прославит, — говорил святитель Тихон Задонский.

Придавая лепному слову стихотворную форму, отцы наши подражали Господу Иисусу Христу: та молитва, которую мы знаем как «Отче наш», в своей арамейской основе была преподана Спасителем в стихах, что установлено с достаточной достоверностью.

И очевидно: проблема авторства для старцев не имела никакого значения. «Самовыражение», то есть желание выразить «самого себя» (что это вообще значит?), в творчестве старцев напрочь отсутствовало.

И что сказать нынче о светской поэзии, которая отошла, отпала в свое время от духовной, подобно тому как отпали от благодати первочеловеки Адам и Ева?

Стиховые слова старцев являют нам противуположный современным изощрениям полюс, а именно — иной, любвеобильный взгляд на мир. В их словах отсутствует прикрывающее «украшательство», а явлены простота и высота любви, каковые оплодотворяют все и каковые нам, почти безнадежно замаранным цивилизационной грязью, и не снились.

А мы помним слова преподобного Амвросия Оптинского (1812–1891): «Господь почивает в простых сердцах. Где нет простоты, там одна пустота».

Журнал «Православие и современность» № 39 (55)