Ощутить себя бессмертным

«Все мы уйдем — все мы встретимся: богословские аспекты жизни и смерти» — так называлась лекция-встреча, которую провел 7 сентября в актовом зале Саратовской православной духовной семинарии руководитель информационно-издательского отдела Саратовской епархии, настоятель Петропавловского храма Саратова игумен Нектарий (Морозов). На встречу пришли приходские волонтеры, семинаристы, врачи, просто люди, увидевшие объявление в храме и понявшие для себя, что это больной, в чем-то неразрешенный для них вопрос. Можно сказать, что эта встреча, проводимая в рамках цикла «Не дать уйти без любви: уход близких из земной жизни как подготовка к встрече с Богом» получилась в ряду других какой-то особенно откровенной. В словах отца Нектария была попытка очень бережно коснуться той боли, которую испытывал почти каждый сидящий в зале человек — ведь практически у каждого есть опыт переживания утраты, после которого он обращал свой взор в Небо и спрашивал: «Господи, почему всё так, почему мы вообще умираем?». Предлагаем вашему вниманию фрагменты из этой беседы.

Лампочка, гори!

Мы видим и знаем, насколько по-разному относятся к смерти люди. Кто-то ее боится, и это достаточно естественно; кто-то вообще не задумывается о ней, словно это нечто легкое и мимолетное; кто-то старается о смерти сознательно забыть, как будто бы можно таким образом ее избежать. Но всё это объединяет одно непременное чувство: для человека нормально ощущать себя бессмертным и совершенно ненормальна мысль о том, что он умрет и вместе с тем закончится его бытие. Что-то в его естестве, в его сердце противится этой мысли о смерти. И объяснить, понять это для себя он может только обретя веру и осознав, что каждый из нас присутствовал в замысле Божием еще прежде сотворения этого мира и будет присутствовать в вечности.

В разговоре о смерти — ведем ли мы его с кем-то из близких или размышляем с самими собой — есть один очень важный момент: если человек не имеет правильного отношения к смерти, то он не сможет по-настоящему полноценно прожить и отпущенную ему жизнь на земле. Согласитесь, кредо атеизма «я родился, а потом я умру и меня никогда не будет» и кредо верующего человека «я родился, чтобы жить вечно» не только имеют совершенно различную суть, но и задают совершенно разную тональность повседневной жизни. Человек, который родился для того, чтобы, как он считает, умереть и совершенно исчезнуть, на самом деле умирает каждый день. А человек, родившийся для того, чтобы жить, — каждый день живет, что бы с ним ни происходило.

Говоря о том, что смерть неестественна для человека, нужно сказать и вообще о том, почему человек смертен. Мы знаем из Священного Писания, что Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал всё для бытия (Прем. 1, 13–14). Первоначально человек был сотворен не знающим смерти, и в его естестве не было того тления, вследствие которого мы умираем сегодня. Смерть вошла в нашу жизнь через грех, через отпадение наших праотцев от Бога. Первое предостережение, которое слышит человек от Творца: а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт. 2, 17). Многие святые отцы обращают внимание на то, что это ни в коем случае не угроза, не обещание наказания и тем более не какая-то месть. Бог указывает людям на совершенно естественное следствие их предполагаемого поступка так же, как родители объясняют ребенку, что нельзя прикасаться к оголенным проводам или хвататься за горячий чайник, стоящий на плите. И это грехопадение первых людей на самом деле от Бога отлучило, оно стало их духовной смертью.

Мы знаем, что человек — это существо, которое не имеет жизни в себе самом. Самая доступная аналогия здесь — это образ электрической лампочки. Ни одна лампочка сама по себе, какой бы совершенной она ни была, не может давать света. Она горит до тех пор, пока к ней идет ток, — так же и человек, каким бы могущественным он ни считал сам себя, чего бы он на своем жизненном пути ни достиг, живет только до тех пор, пока Господь поддерживает в нем жизнь. Мне не раз доводилось слышать от врачей-реаниматологов, что в их практике люди, которые по всем медицинским показателям должны были жить, порой умирали, а пациенты, в которых уже жизни было буквально негде удерживаться, выживали и проживали еще долгие годы. Один замечательный детский врач говорил мне: «У меня всё больше крепнет ощущение того, что решения принимаются не в реанимационной палате, а где-то в другом месте». И это тоже важно понимать, чтобы правильно к смерти относиться.

«Почему же Бог не вмешался?!»

Порой смерть вызывает такое чувство протеста, что человек — причем порой даже человек, которого неверующим никак не назовешь, — начинает обвинять Бога в тех несчастьях, трагедиях, которые произошли с его близкими или вообще происходят на земле. Что может ответить на это православный христианин? Наверное, нужно прежде всего напомнить о том, что мы всегда склонны искать кого-то, кто виноват в наших бедах. Когда человек едет в машине и превышает скорость, ему нужно, чтобы Бог не вмешивался в его жизнь, — а когда он в результате этого попадает в аварию, то начинает кричать: «Почему же Бог не вмешался?!». В этом есть некая двойственность и, конечно, лукавство. Не стоит забывать, что человечеству дан страшный и великий дар свободы, и это предполагает ответственность за те последствия, которые могут наступить.

Еще доводится встречаться с таким вопросом: «Почему все люди, которые жили и живут на земле после Адама и Евы и которые не ели никаких плодов с древа познания добра и зла, наследуют вину первых людей?». Дело в том, что мы наследуем не вину — мы наследуем последствия вины. И здесь опять-таки можно привести аналогию: скажем, супруги работали где-нибудь в зараженной радиацией зоне, потом переехали в благополучную местность, зачали ребенка — и этот ребенок родился больным. Он не был поражен радиацией, но он унаследовал последствия того поражения, которое получили его родители.

Опыт бессмертия

Может показаться, что в самом факте пришествия смерти в этот мир есть какая-то страшная несправедливость. Но на самом деле несправедливости нет, потому что физическая смерть, которая полагает предел земному бытию, явилась для падшего человечества своего рода благом: ведь люди, оставив Бога, предавались всем возможным порокам, которые они постепенно ввели в этот мир через свою практическую деятельность. И если бы они не умирали, это зло могло бы распространяться просто до бесконечности.

Конечно, на это можно сказать, что смерть полагает предел и тому благу, которое мог бы сотворить человек на земле, но с верующими людьми здесь нужно говорить, наверное, уже о другом. Физическая смерть для нас, христиан, становится залогом нашего обновления и, как мы веруем, жизни уже нескончаемой. Эту истину, как и многие другие, достаточно трудно внутренне принять. Мы оказываемся способны принять что-то, только когда об этом нам говорит наш опыт, — и деятельная христианская жизнь человеку такой опыт дает. Она дает человеку, еще живущему на земле, опыт бессмертия: это бывают краткие мгновения, но совершенно удивительные, в которые мы ощущаем, что та стена, которая стояла между нами и Богом, рухнула. И ощущаем то единение с Господом, ради которого, собственно, и живем.

Газета «Православная вера» № 18 (613)