Полвека у Престола Божия

«Покров простерся над моим священством», – говорит батюшка, почти полвека предстоящий у Престола Божия в храме Покрова Пресвятой Богородицы в селе Акулово Московской области. Все это время особый – «серебряный» – крест служения несет матушка Наталья Константиновна. Накануне юбилея отеческие и пастырские наставления отца Валериана получили семеро его взрослых детей, 35 внуков и многочисленные духовные чада…

В церкви – с пеленок

– Батюшка, ваш папа, протоиерей Михаил Кречетов, говорил, что нет ничего выше священнического служения. За 50 лет вы убедились в этом?

– Конечно. Нет ничего выше священнического служения, потому что весь смысл жизни заключается в спасении души. А как говорил святой праведный Иоанн Кронштадтский, священники – виновники покаяния. Почему дьявол лютой злобой ненавидит священников. Священство – это Богом установленная иерархия. Есть такое изречение: переход на личности – признак слабости позиций. И вот говорят: я не против Церкви, я против попов, и вообще нужно архиереев убрать. Но в таком случае все просто развалится. Епископат, священство, диаконы – это скелет, духовная структура, в которой каждый, в первую очередь начальствующие, участвуют в путях Промысла Божия. «Сердце царево в руце Божией» (Притч. 21:1).

Протоиерей Валериан Кречетов

Мы знаем классический евангельский пример, когда во время заседания Синедриона первосвященник Каиафа говорит: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин. 11:49). Он имел в виду свое, а невольно изрек то, что было предначертано, – что Господь пришел пострадать за множество людей. Есть библейское изречение: «Произволение сердца от человека, а изречение уст – от Бога» (Притч. 16:1).

– 12 января исполняется 50 лет вашей священнической хиротонии…

– Да, это уже особый момент. Есть все-таки такие понятия, как «пятидесятница», «золотая свадьба». Человек с помощью Божией выдерживает в своем служении – семейном ли, священническом – определенный срок, становится, так сказать, искушенным в горниле испытаний.

Сербский святой Иустин (Попович) писал: весь смысл бытия определяется Богоявлением и Богослужением. Всякое настоящее служение здесь есть служение Богу. Я прислуживал в храме, можно сказать, с младенчества, с пяти лет, когда мы после оккупации стали снова жить в Зарайске. Папа еще был на войне, а мама ходила в церковь, была псаломщицей. Братья уже начали учиться, а я дошколенок – куда же меня девать-то? И мама брала меня с собой в храм, приносила туда полусонного, а может, я спал там, не помню. А потом я уже сам стал приходить в церковь, прислуживал, причащался, иногда каждый день.

И так Господь положил на сердце, что еще в детстве после службы я подбегал к иконе Матери Божией и просил: «Пресвятая Владычице Богородице, свете помраченныя моея души, надеждо, покрове, прибежище, утешение, радование мое… – это слова из благодарственной молитвы по Святом Причащении, – сподоби меня послужить Сыну Твоему и Богу моему». Больше ничего не просил.

Я человек грешный, конечно, но Господь отводил от всяких земных вещей: нет, ты должен быть священником, это не твое. Помню, когда мальчишки бегали, к девчонкам приставали – ну, я ж тоже мальчишка, и я тоже вроде с ними, меня начали дразнить – поп, монах! И мне стыдно стало, думаю: «Не то ты делаешь, тебе не тем нужно быть».

Благовещенский храм, в котором я вырос, имеет два придела – Архангела Михаила и Преподобного Сергия. Так вот, в диаконы меня рукополагали в храме Архангела Гавриила в Москве, в Телеграфном переулке, в день Архангела Михаила – 21 ноября 1968 г. А в Лавре Преподобного Сергия, в академическом храме Покрова Пресвятой Богородицы, 12 января 1969 г. – уже во священники.

Любовь Владимировна Кречетова с сыновьями: Николаем (слева) и его супругой Екатериной (в девичестве Пелих) и Валерианом (справа), 1962 г.

– Батюшка, а родились вы 14 апреля 1937 г. Ровно через полгода – 14 октября – Покров Пресвятой Богородицы – ваш престольный праздник…

– Я и не задумывался никогда. У Бога все рассчитано. В храме Покрова Пресвятой Богородицы я служу уже 49-й год – пришел сюда в 1970-м. С детства я знал, что существует Псалтирь Божией Матери. И когда ее нашел – очень мне понравился 90-й псалом, я его заучил и каждый день читаю: «Живый в помощи Матери Божией под крепким кровом Ея водворится…» Покров Матери Божией простирается над всем миром.

Первый шаг к священству

– А как вы познакомились со своей будущей матушкой?

– Когда я спросил отца Кирилла (Павлова), какой мне путь избрать, он сказал: Господь тебе укажет. А это было на исповеди накануне венчания моего брата, отца Николая, с его будущей матушкой Екатериной. И в тот же день ко мне подвели Наташу, Наталью Константиновну Апушкину. То есть Господь тут же мне и указал (хотя я тогда не обратил внимания на это).

А уж потом отец Евгений Тростин, которому было 90 с лишним лет, говорит: «Тебе надо жениться». – «А у меня никого нет, – отвечаю, – на ком жениться?» – «Ну, ты кого-нибудь видел?» – «Да». А как раз на венчании брата обратил внимание на Наташу – скромная такая, с косами, думаю: «Надо же, такие есть еще!» Но я на Урале работал – мало ли что есть. Есть, да не про нашу честь, как говорят.

Но батюшка спрашивает: «Ты кого-нибудь встретил, видел кого-нибудь?» И я вспомнил ее, сказал отцу Евгению: «Да, видел». А он: «О, вот на ней иди и женись». Я говорю: «Батюшка, да как это? Она скажет: пошел вон». Тем более что я к тому моменту уже имел некоторый горький опыт, когда меня отодвинули… Батюшка ушел, выходит, выносит иконочку Святителя Николая: «Сим победиши». Благословил меня. Я взял иконочку, поцеловал и пошел узнавать, кто она есть.

Это потом, уже много лет спустя, я узнал, что брат Николай (ныне протоиерей, благочинный Москворецкого округа) с супругой Катей (дочь русского старца Тихона Пелиха, ныне почившая, упокоенная, как и отец Тихон, у алтаря храма в Акулове. – Ред.) решили: Валериана нужно с Наташей познакомить. А Катя дружила с сестрой Наташи – Машей Скурат, супругой Константина Ефимовича, профессора МДА. То есть у них были свои соображения, я, конечно, ничего подобного не знал. И они видят, что я заинтересовался, устроили встречу, пригласили… Ну, пригласили и пригласили. Что там матушка моя будущая думала – это тайна за семью печатями.

В общем, поскольку по окончании Лесотехнического института я работал на Урале, то выпросил у нее разрешение писать. Кстати, у нас чемодан писем сохранился – нужно их пересмотреть как-то – год переписывались. Матушка очень хорошо писала: она по музеям ходила, по галереям, одно время в Историческом музее работала, потом в МГУ – старшим лаборантом на кафедре английского языка. А я-то в леспромхозе – что писать? Наработался, сижу, выжимаю из себя что-то. Как соловьи распеваются о чувствах – я не умел. Чувство – это чувство, оно внутреннее, о нем вообще не хотелось говорить.

Благословение сделать предложение

– А как вы сделали предложение?

– Моя будущая теща Елена Владимировна мне как-то предложила: «Хочешь познакомиться с архиереем?» «Конечно», – отвечаю. Тем более что это был архипастырь, прошедший тюрьмы.

– Владыка Стефан (Никитин) был первый архиерей, с которым вы познакомились?

– Да. Пришел я, помню, к нему в келью при храме Ризоположения на Донской.
«Как у вас с Наташей взаимоотношения?» – спрашивает он. «Нормально, переписываемся», – отвечаю. «Нужно делать предложение». – «Благословите». И так я пошел делать предложение.

Семья Кречетовых

Благословение владыки меня спасло. Я не знал, как это надо было делать, а по благословению все просто. Позвонил сначала, мы встретились… А я думаю: «Как же начать-то?» «Владыка, – говорю, – благословил…» А Наташа так посмотрела и спрашивает: «А ты сам-то как?..» – «Я-то, конечно… Можно только мечтать, как говорится», – отвечаю. И она дала согласие.

Мы сразу поехали к владыке Стефану. Он нас благословил иконой Спасителя. А потом я снова уехал на Урал, где работал. Еще год мы, даже уже получив благословение владыки, переписывались еще год.

…Венчал нас отец Тихон Пелих.

Крест серебряный и медный

– А как и где вас рукополагали во священника?

– Меньше чем через два месяца после диаконской хиротонии, в субботу вечером 11 января 1969 г., я приехал на всенощную в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Многие семинаристы, батюшки разъехались – Рождество было, Святки. В алтаре оказались одни диаконы, человек шесть, в том числе архидиакон Герман (Дубов), который в Даниловом монастыре служил, он недавно почил. Благочинный всех благословил и куда-то отлучился. Мы в стихари облачились, стоим, а начинать некому. Я говорю отцу Герману: «Сколько диаконов, рукоположили бы кого-нибудь, сейчас бы и начали». Он говорит: «Давай тебя». Ну, пошутили, стоим…

Вдруг входит владыка ректор архиепископ Филарет (Вахромеев; ныне митрополит, почетный Патриарший экзарх всея Беларуси, на покое. – Ред.). – начинает всенощную, читает молитвы. Смотрит – вокруг одни диаконы. Поворачивается ко мне и говорит: «Готов во пресвитеры?» Я говорю: «Владыка, как сказать, всегда не готов, но, в общем-то, готов». У меня было такое чувство, что отказываться я не имею права. «Завтра будешь». И все.
А папа мне заранее дал свой иерейский крест, чтобы я его надел, когда будут рукополагать. Но никто ж не знал, что хиротонию так внезапно назначат, я звоню домой, и Елена Владимировна, теща моя, надела крест на Наташу – чтобы та отвезла его в Лавру. Супруга приехала, а служба уже началась, и она постеснялась среди церкви снимать с себя крест иерейский, передавать его в алтарь. И так она уже в кресте стояла, а на меня еще только возлагали.

– А вам какой крест достался?

– На матушке-то был серебряный, а на меня – медный, посеребренный только, возложили.

– Батюшка, во время хиротонии снимают обручальное кольцо…

– Даже не на священнической, а еще на диаконской уже снимают кольцо… И во диакона, и во священника меня рукополагал ректор МДА владыка Филарет (Вахромеев). Я пришел на хиротонию с кольцом, владыка снял его и положил на Престол, с которого оно когда-то было взято.

– А какой в этом смысл?

– Человек уже полностью не принадлежит семье. Прежде всего Церковь, а потом – семья. Когда венчают – водят вокруг аналоя. А когда рукополагают, то есть обручают Церкви – ходят вокруг Престола. Почему служение матушки − очень высокое на самом деле.

На отце Валериане – крест отца Николая Гурьянова

Я с детства любил и почитал святого праведного Иоанна Кронштадтского, еще ребенком читал о нем книги дореволюционные. И вот однажды возникла мысль: а почему же матушка его почти не упоминается? И я нашел ее имя – Елизавета – и поминал с тех пор вместе с отцом Иоанном. И прославление отца Иоанна Кронштадтского случилось в день моего Ангела – 14 июня. Может быть, совпало. Но это было так.

Когда время перестанет существовать…

– Батюшка, а вы почувствовали что-то особенное после рукоположения?

– Никакого особого состояния я не испытал. Когда еще только диаконом стал, отец Николай, мой брат, сказал: «Ты вышел – как будто всю жизнь так и служил». А я настолько привык к церкви, настолько для меня все это было родным – как будто все это во мне жило…

Но был один момент, его передать невозможно – когда я один служил в Покровском академическом храме. Это случилось во время шестопсалмия – время перестало существовать. Такое чувство – ничего нет, только Престол, и ты перед Богом предстоишь. И ничего не было и не будет, а только есть. Я не могу описать это. Я тогда пытался что-то вспомнить – у меня ж какая-то жизнь была… У меня семья, четвертый сын – Вася – должен был родиться, я уже инженером и на Урале, и здесь в Москве поработал… Но я ничего не мог вспомнить – как белое пространство: есть только предстояние пред Престолом.

Конечно, не сохранил я этого состояния в своей душе как подобает – в суете, в грехах…

Теперь вспоминаю, как мой брат отец Николай говорит: после 80 начинается «призывной возраст». Придет час, ты умрешь и сподобишься увидеть все то, во что веришь, – какая радость! И я понимаю, что это такое – когда все перестает существовать, когда душа «всех забывает сродников и знаемых, и печется о стоянии на будущем судилище»! Конечно, надеюсь на милость Божию только. «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое» (Лк. 23:42), – как разбойник, можно только и сказать.

– Минувшим летом с диагнозом «инфаркт» вы сначала уехали из больницы – не стали лечиться, а потом отказались от услуг лучшего кардиоцентра…

– Они бы потащили меня в реанимацию, а вмешательства в организм без крайней необходимости не нужны. Крайней необходимости нет: возможно, Господь меня и сохранит. Я, может, никогда с этой реанимацией и не встречусь.

Многодетные батюшки и птицы небесные

– Отец Валериан, после принятия сана семейные проблемы ложатся в основном на плечи матушки. Даже просто прокормить семерых детей, наверное, нелегко. Есть в современной России случаи, когда многодетные батюшки оставляют служение из-за материальных проблем. У вас были такие проблемы в семье?

– Материальных проблем не было. «Воззрите на птицы небесныя, яко ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их. Не вы ли паче лучши их есте» (Мф. 6:26).

Когда я начал служить, мне поначалу было просто стыдно получать зарплату. В миру оклад был около 150 рублей, я работал инженером, каждый день пахал с утра до вечера, а в субботу–воскресенье был в церкви. По праздникам еще до работы заходил в храм, вычитывал дома службу. И вдруг я не работаю, только хожу в церковь, а платят еще больше, чем я получал, как инженер.

А уж насчет кормить – некуда девать было. Потому что батюшка молодой, четверо детей – как потащили, только ешь! Я притаскивал домой сумками – и рыба, и колбаса, и икра, а уж своих заготовок, конфет… Матушка говорила: «Куда ты столько конфет детям даешь!» Она конфеты на шкаф складывала.

А когда беседуешь, проповедуешь – настолько увлекаешься, что вообще не замечаешь – ел ты, спал.

Был момент, конечно, когда налог ввели 50%-ный на служителей культа и насчитали его за год. А мне платить нечем, говорю: «Вы можете приходить, описывать, у нас ничего просто нет». Они говорят: «Мы вам рассрочку дадим, не беспокойтесь, не расстраивайтесь». Люди еще сострадательные тогда были.

– Пришлось занимать?

– Да нет, мне тогда секретарь Алексия I Данила Андреевич Остапов помог. А потом, когда стал служить – за требы старались отблагодарить.

– Как бы сейчас сказали – самозанятый…

– Самозанятый, да…

Старый человек куда попало не пойдет

– Батюшка, а как у вас за 50 лет служения приход менялся?

– Во-первых, слава Богу, все-таки стало в церкви больше людей. И потянулось больше молодежи. Потом еще процент мужчин увеличился. Раньше были в основном старушки. Молодежь боялась ходить, да ее и не пускали. Кордоны вокруг храмов на Пасху, Рождество устраивали. На работе противодействовали. Поэтому молодежи и людей среднего возраста было мало. Особенно мужчин. А сейчас в самый раз.

Семья протоиерея Валериана Кречетова в 1989 г.

Кстати, насчет старушек. Когда-то моему сыну, сейчас уже отцу Тихону, в школе сказали: «Что же ты ходишь в церковь? Там же одни старушки». Он ответил: «Старый человек куда попало не пойдет». Очень хорошо сказал. Вот у нас этим стереотипом до сих пор жонглировать пытаются: церковь для старушек.

– Это показатель, мол, отсталости…

– Как понимать «отсталость» – отстали от грехов и в них раскаиваются и молятся, чтобы их родные скорее оставили грехи и стали тоже ходить в храм? Так что старушки в храме, – это как раз добрый признак.

– А главный внутренний плод вашего 50-летнего служения в сане каков?

– Плод только один – нужно всегда стараться быть с Богом. В любых обстоятельствах. Почему отец Сергий и сказал мне как-то, еще молодому священнику, когда я ему какие-то наши проблемы с сослужащим излагал: «А про Бога забыли?» Почему и мой отец, протоиерей Михаил Кречетов, пройдя Соловки, войну, нам напоминал: «А Бог-то?» Бывало, что-нибудь ему говоришь-говоришь, а он так остановит: «А Бог-то?» Вот, собственно, это-то и есть главное. «Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную Мене есть, да не подвижуся» (Пс. 15:8). То есть Господь всегда с нами. Вся беда в том, что мы об этом забываем.

Раскол с Константинополем: последнее слово за Богом

Сейчас активно обсуждают церковные проблемы, связанные с Константинополем. Но последнее-то слово за Богом. Ведь много моментов в церковной истории было, когда появлялись всевозможные ереси, случались расколы. Но проходило время, и все становилось на свои места.

Рано или поздно ту кашу, которую сейчас заварили, кому-то придется расхлебывать. Это все закончится, я в этом даже не сомневаюсь. Обновленцы уже были, и Константинопольский Патриархат их поддерживал, но их не стало. Пройдет и это.

Сколько столетий Украинская Православная Церковь связана с нашей Русской Православной Церковью? И вот теперь у них там захотелось кому-то самостоятельности, но и между ними согласия нет. У них же есть Филаретовская «церковь» раскольников, еще какая-то. Там между собой уже все разделились. И ведь даже непонятно, кому эту автокефалию давать…

Есть Всевышний, но, получается, забыли о Боге, что ли?

– Батюшка, а кто несет ответственность в Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви?

– Все несут ответственность. Святитель Николай Сербский говорит, что, когда грехи или всего народа, или его вождей превышают, условно говоря, возможно допустимое, начинается война. Просто в нашем мире независимым быть невозможно. Главное – от кого зависеть.

Современный царь на ослике не поедет

– Вам доводилось обращать кого-то в православие: католиков, мусульман, иудеев? Крестить их?

– Конечно, приходилось, и не раз. Одного индуса крестил с именем Михаил. Мусульман, конечно, крестил. Когда сознательно от мусульманства обращаются, от Аллаха, от веры в Бога не отрекаются – только от Магомета как пророка и от его учения. От католичества, бывало, обращались. Если человек прошел конфирмацию, его можно просто через покаяние принять. А если кто-то, допустим, крещен в младенчестве, но конфирмацию не проходил, его миропомазывают. Я одну старушку из католичек соборовал, причащал, она уже на смертном одре была. Они с дочерью даже монахинями были, в миру, правда. Когда эта старушка-монахиня умирала, она просила зажечь свечу. И у погашенной свечки фитиль вдруг стал крестом. Ее племянница, католичка, потом приезжала к нам в Отрадное и говорила: «Как у вас хорошо! У нас, – посетовала, – не успеешь прийти, а уже служба кончилась. А у вас можно помолиться». Она из Прибалтики.

– А иудеев обращали?

– О, очень много. Я помню одну внучку раввина, она никак не могла креститься, все ей некогда, некогда… Потом в конце концов решили: все, завтра идем! Так у них сразу потолок обвалился. Пришли все-таки…

Недавно я на Афоне услышал такой случай. Крестился ортодоксальный еврей, который убедился в истинности православной веры, исследуя пророчества о Мессии. Когда он дошел до пророка Захарии: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной» (Зах. 9:9), – он понял: Мессия уже пришел. Потому что современный царь на ослике в Иерусалим въезжать не будет. С эскортом автоматчиков на дорогой машине – сейчас в основном так. Этот довод оказался убедительным.

Счастье – это когда все друг друга любят

– Батюшка, поделитесь секретом радостного расположения духа?

– Видите ли, в чем дело-то. «Почему это у тебя все ладится, а у меня нет?» – спросил ученик старца. «Терпение нужно», – отвечает тот. «Да что толку – терпишь-терпишь, а ничего не меняется! Все равно что воду решетом носить!» «А ты дождись зимы», – ответил ему старец.

Дело все в том, что, конечно, высшая радость – духовная. У монаха, прежде всего, – от молитвы. А у семейного человека, да и у монаха, – это когда видишь, как спасаются твои близкие, братия. Это же такая радость, когда люди исправляются, молятся, живут благочестиво! У нас режиссер, который снимал в Акулове фильм, как-то спросил у своего маленького внука: «Что такое счастье?» – а тот, даже не отрываясь от игрушки, которую вертел, ответил: «Это когда все друг друга любят». Надо же как сказано!

Радостно, когда все живут в любви к Богу и к ближнему. «Сам Кудеяр в монастырь ушел, Богу и людям служить». Тогда уже здесь, на земле, начинается рай. Вот представьте себе: приходишь ты в дом, а там все тебя любят, детки бегут, обнимают, все мирно, все хорошо. Как это замечательно! Дети вообще любят друг друга – и маленькие, и когда подрастут. Это и есть счастье. А если все ругаются – вот это беда. Когда все в злобе друг на друга – это путь к погибели. А ради чего ругаются, здесь же все преходящее…

Для священника главная радость, когда люди каются и исправляются.

Чаще бывайте за богослужением!

– «Золотая свадьба» вашего служения – праздник всей семьи. А что в этот юбилей можно пожелать всем вашим детям, внукам, прихожанам, чадам духовным – всей богослужебно-покаяльной семье?

– Можно только одно сказать: чтобы жизнь свою провели в мире. Как сказал сын одной нашей прихожанки перед смертью: «Нет ничего лучше в этой жизни, как жить в мире и делать добро». Добро, прежде всего своим ближним, а потом и всем окружающим – по силе. А еще, конечно, напомню: вне Церкви спасение невозможно. Мария Египетская пару раз зашла в храм, и этого ей оказалось достаточно. Для нас это, безусловно, высоковатый пример. Нам надо посещать и посещать богослужения. Без богослужения человек в этом мире – как шлюпка в бушующем море, его закрутит эта карусель водоворота…

Ведь в чем ценность богослужения? Обязательное присутствие на воскресных службах – в субботу вечером и в воскресенье утром – выдергивает человека каждый раз из этой суеты и ставит перед Богом, хоть на какое-то время. Некоторые говорят: это нужно Богу. Нет, это нужно нам.

Почему, когда человек три воскресенья подряд без уважительной причины пропускал службу, его отлучали от Церкви? На самом деле это сам человек отлучал себя. Церковь просто констатировала то, что произошло. Вот почему мы и говорим все время: не мы отделяем, а от нас отделяются.
Да, община – это богослужебно-покаяльная семья. Все-таки когда врастаешь в богослужение, то это жизнь в полноте. Можно и так, отдельно прозябать, но это какая-то выхолощенная оболочка жизни, а не жизнь во всей ее глубине.

Если есть возможность соединяться с Богом в Таинстве Причащения Тела Его и Крови, как можно к Чаше не подходить? «Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем» (Ин. 6:56). Как же, кто же от этого откажется? Я знаю одного батюшку из старообрядцев, он сказал, что больше всего смущало то, как же это без Причастия жить?

Известно же – когда святая Иулиания Лазаревская по причине холодов стала опускать хождение в церковь, а молилась дома, священник ее храма услышал от иконы Пресвятой Богородицы: «Пойди и скажи милостивой Иулиании: отчего она не ходит в церковь? И домашняя ее молитва угодна Богу, но не так, как церковная». Сейчас нам даны все возможности, храмы открыты, – пожалуйста, ходи.
Чаще бывайте за богослужением, и Господь все вовремя и в этой жизни даст, и в будущем веке устроит!

В Свято-Троицкой Серафимо-Дивеевской обители с игуменией Сергией и Борисом Александровичем Милославским

Наталья Константиновна Кречетова: «Батюшка никогда не давил, не взыскивал»

Слава Богу, мы с батюшкой оба из православных семей. У наших родителей были достойные духовные руководители. Шесть с лишним лет прожили мы дружно до получения мужем сана диакона. К этому времени родилось у нас трое сыновей, да четвертый был во чреве. Тогда муж еще имел некоторую возможность помогать мне. Когда же уехал, поступив в семинарию, не стало ни помощи, ни зарплаты. Но Господь помог, вскоре Валериана посвятили в священники, и он стал служить в Переделкине.

Конечно, священник не имеет возможности много времени уделять семье. Жене, матери приходится брать многие труды на себя. Но это же и на пользу. Я всегда была слабой, неумелой, но с Божией помощью как-то справлялась. А батюшка никогда не давил, не взыскивал. И я себя всегда чувствовала «за мужниной спиной».

Еще у батюшки редкий дар успокаивать, умирять, поддерживать, а также дар крепкой веры. И теперь дети могут поделиться со мной своими трудностями, а за советом идут к папе. Слава Богу, что Господь сподобил мужа послужить Ему полвека. А служит он – к нашей радости – очень благоговейно и говорит полезные проповеди.