«Ибо в страданиях рождается слава!»

18 октября в Москве открылся Международный русско-сербский фестиваль «Сербское утешение русскому сердцу». 10 дней, с 18 по 28 октября, в новом здании ПСТГУ (Московском епархиальном доме по адресу: Лихов переулок, 6) и на других площадках будут проходить встречи, кинопоказы, конференции. Как сказано на анонсирующем сайте, этот фестиваль – выход туда, где сливаются Святая Русь и Небесная Сербия, вдохновляя действовать в истории. «Час мужества пробил на наших часах…»

Косовская битва

Чем же может утешить нас столь многострадальный сербский народ? Эсхатологическим ожиданием Страшного Суда? К нему с локализацией «Косово наших дней» отсылает один из фильмов фестивальной программы… Такое всегда теплое, буквально светящееся внутренним светом улыбки лицо митрополита Черногорского и Приморского Амфилохия (Радовича)… Памяти святителя посвящен вечер на открытии фестиваля, его преемник по Черногорской кафедре митрополит Иоанникий (Мичович) уже в Москве, служил в минувшее воскресенье литургию в Сретенской обители. Там, в кадрах фильма, – ужасы расправ, это же своими руками владыка Амфилохий собирал фрагменты растерзанных тел. А лицо у него всё то же – озаренное. «Я бы сошел с ума от несправедливости этого мира, если бы не знал, что последнее слово останется за Господом Богом», – говорил и преподобный Паисий Святогорец.

Страдают сербы сквозь века. Поселившись некогда на юго-западной окраине православного мира, эти пограничники оказались вплотную к католическому и исламскому рубежам. Для сербов Православие – это изначально был выбор Креста. «Без Креста нет Христа», а именно крестное служение Ему и явление тем самым Его в этот надорванный отречением от Бога мир и есть суть веры православной. «Смысл жизни ‒ в богослужении и богоявлении», – говорил сербский преподобный Иустин (Попович), которому посвящен один из фильмов фестиваля. Не так давно знаменитую сербскую песню на стихи святителя Николая (Велимировича) (о нем тоже будет показан фильм-житие) «Вера вечна, вера славна – наша вера православна» перевел на русский и украинский языки митрополит Тульчинский и Брацлавский Ионафан – тот самый, кто арестован сейчас СБУ за «пропагандистскую литературу», среди которой, возможно, были и эти переводы. И в русском, и в украинском речь идет о единой Руси, как это поется словами святого отца и самими сербами.

Самостоятельной Сербская Церковь стала тогда, когда крестоносцы-католики, забыв об освобождении Гроба Господня, гарцевали, довольные добычей разграбленного Константинополя. Тогда-то промыслительно и устанавливаются особые духовные связи между Сербией, которую тоже пытались подмять под себя католики, и Русью, умевшей устраивать им побоища. Сербскую Церковь называют «святосавской» – а именно под влиянием русских иноков потенциальный правитель сербов Растко Неманич предпочел некогда духовную стезю и принял постриг в русском Пантелеимоновом монастыре на Афоне, что позволило ему в дальнейшем стать первым сербским святителем и основателем Сербской Православной Церкви. Как и его отцу, отказавшемуся вслед за сыном от царствования и принявшему там же, на Афоне, монашество с именем Симеон, этот изначально сыновний выбор даст сподобиться вместо славы земной прославления в лике святых.

Сербское Православие всегда было в подлинном смысле крестоносным, а потому так щедро и венчалось Господом святостью

Сербское Православие всегда было в подлинном смысле крестоносным, а потому так щедро Самим Господом и венчалось святостью. Крестная слава сияет и во внешнем – по всем меркам мира сего – поражении. Чему свидетельство на века – Косовская битва. Великий сербский владыка и поэт, правитель Черногории митрополит Петр II Петрович Негош, отмечал: «Сербское царство и войско погибли на Косовом поле, но слава и доблесть проявились во всем блеске».

По преданию, перед сражением святому князю Лазарю явился ангел Божий и предложил ему на выбор: «Господь дарует тебе победу в этой битве, но независимость Сербии продлится до твоей смерти, а затем страна будет завоевана. Или же твои княжеские войска проигрывают, но Православие в Сербии сохранится до скончания века». И святой князь рассудил, что сохранение веры для народа важнее временной победы, избрав Царство Небесное вместо царства земного. По-своему этот же выбор уже делали и Неманичи ‒ отец с сыном: преподобный Симеон Мироточивый со святителем Саввой.

Святитель Николай, преподобный Симеон Мироточивый и святитель Савва

Косовский завет – квинтэссенция сербской сакральной истории. Проиграв земную Косовскую битву, князь Лазарь сам стал святым и направил всю историю своего народа к святости, заключив Косовский завет с Богом. Вот слова из обращения святого Лазаря к своим воинам:

«Назовемся воинами Христовыми, мучениками благочестия; впишем имена свои в книгу жизни, не пощадим жизни свои в битве, чтобы принять светлые венцы подвига, ибо в страданиях рождается слава!»

Накануне сражения все воины причастились Святых Христовых Таин. И погибли. Хотя своим мужеством и отвагой и обратили турок к бегству, так что окрест так и говорили: сербы выиграли этот бой.

С тех пор сербский народ празднует этот день 15/28 июня как «Видовдан». Вот как об этом торжестве сербов писал сын этого великого в своей небесной славе народа святитель Николай (Велимирович):

Крестоносное войско Лазаря не молило о спасении от смерти. Напротив, все исповедались и причастились – для смерти

«…И крестоносное войско Лазаря не молило о спасении от смерти. Напротив, все исповедались и причастились – для смерти. Единый вооруженный народ как некий христианский мученик, покорный промыслительной воле Всевидящего, принял горечь смерти, и то не как горечь, но как животворное лекарство. И разве Косово до сегодняшнего дня не служило десяткам поколений животворным лекарством? В истории христианских народов нет известного случая, чтобы целое войско, целый вооруженный народ, будучи вдохновлен желанием смерти, пошел бы на смерть за веру свою. Не на самоубийство, но на смерть геройскую. Косово – это уникальный случай в двадцативековой истории христианского мира.

Ошибаются те, кто говорит, что Косово поставило точку в нашей истории. Оно задержало наше развитие, но, если бы не было Косова, мы бы сейчас не были великим народом! Именно Косово сделало нас великим народом.

…И благодаря тому, что вся сербская армия пала на Косовом поле – по доброй воле – за Истину и Правду Божию, она и победила. Она принесла в жертву Богу всё, что имела и могла, – поэтому и победила. Потеряла тело, но спасла душу. Но и тело Лазарево не потеряно. Тела изменников, как и их души, пропали после битвы. Святые мощи Лазаря, как будто напоенные небесной силой, еще и сегодня нетленны и исцеляют все недуги человеческие.

…Видовдан – это самый большой праздник “славы” сербского народа. Он есть день, а не ночь, и даже – День.

…Те, кто хмурится, вспоминая о Косове, те, кто умаляет его значение, осуждает или считает несчастьем и гибелью, те смотрят глазами, а не духом, и оценивают технически, а не морально. Они или не истинные сербы или все еще находятся под проклятием честного князя из-за того, что предки их не пришли воевать на Косово поле, или пришли, но были в таборе господина Вука под Голеш-горой.

А истинные сербы – что в косовском смысле означает истинные христиане – пусть благодарят Господа Бога за то, что Он дал им Косово, гордость и утешение, и неиссякаемый источник самого возвышенного вдохновения, чистилище совести всех поколений до конца времен…».

После Косово Сербия почти на пять веков оказалась под жесточайшей властью турок

Сербия почти на пять веков после Косово оказалась под жесточайшей властью турок. Они даже мощи святителя Саввы в 1594 году сожгли. Сербский Патриархат был упразднен на несколько столетий. Младенцев-мальчиков изымали из христианских семей, «турчили», то есть исламизировали и против своих же сородичей озлобляли, натравливая как янычар. Храмы рушили или превращали в мечети, кого-то из христиан насильно обращали в мусульманство, самых стойких подвергали прилюдным (чтоб другим неповадно было) пыткам и мученической смерти.

Частично славянское население Боснии и южной Болгарии, где Православие еще до появления турок было ослаблено ересью богомильства, захватчикам удалось исламизировать. Как в еще большей мере и непросвещенную Албанию. Сербов всё больше теснили мусульмане, что в конце XVII века обернулось массовым исходом сербского населения в Австрию, чего турки и албанцы только и добивались, тут же заняв опустошенные южносербские земли… В пределах Австрийской империи, ценившей, впрочем, воинскую доблесть сербов, возникла автокефальная Церковь с резиденцией первоиерарха в городе Сремски Карловцы. Восстание начала XIX века отчасти освободило сербский народ, который смог таким образом выделить из подвластных ранее туркам сербских земель маленькое автономное Сербское княжество, ставшее после 1878 года независимым королевством. В пределах этого нового государства возродилась автокефальная Сербская Церковь, которая при турецком владычестве была подчинена Константинопольской Патриархии.

XX век стал для Сербии, как и для нашей страны, голгофским. Летом 1914 года австрийский серб убил австро-венгерского престолонаследника. Австро-Венгрия и Германия использовали этот повод для развязывания Первой мировой войны, в эпицентре которой и оказалась прежде всего Сербия. По предъявленному ей ультиматуму она лишалась государственного суверенитета. Нечто подобное будут пытаться навязать сербам и в 1999 году на переговорах в Рамбуйе. А тогда сербы, не желая эскалации конфликта, были даже готовы принять все пункты, кроме одного… Но война все же началась (это всегда и зависит от тех, кто ее разжигает). На сторону немцев встали Турция и Болгария. Сербы отступали под натиском во многом превосходящих сил, оказались в оккупации, подвергались репрессиям… Они и сейчас хранят теплое чувство признательности, устанавливают часовни-памятники в своих монастырях нашему царю-мученику, поднявшему братский русский народ на защиту сербского в начале XX века. Уже на исходе этого многомятежного столетия, в 1999 году, проамериканские СМИ подтрунивали над русскими, опасаясь помощи сербам: «Вступившись за сербов, Николай II сделал большую ошибку, которая дорого обошлась и ему, и России». Это те, кто, как сказал бы святитель Николай (Велимирович), «смотрят глазами, а не духом (а потому слепы и не видят сути), и оценивают технически, а не морально».

Сам святитель Николай так писал о тезке царе-мученике:

«Русские в наши дни повторили косовскую драму. Если бы царь Николай прилепился к царству земному, царству эгоистических мотивов и мелких расчетов, он бы, по всей вероятности, и сегодня сидел на своем престоле в Петрограде. Но он прилепился к Царствию Небесному, к царству небесных жертв и евангельской морали; из-за этого лишился головы и он сам, и чада его, и миллионы собратьев его. Еще один Лазарь и еще одно Косово! Эта новая косовская эпопея открывает новое нравственное богатство славян».

И нечто чудовищное разверзается в славянской душе, обращенной в католичество (а это грозит всем откалываемым) и заигрывающей с нацизмом. Перед адскими зверствами хорватов-усташей в годы Второй мировой войны цепенели немцы Гитлера и итальянцы Муссолини. Усташам ничего не стоило поздравить коллегу с каким-нибудь милым семейным праздником, прислав корзину, полную человеческих глаз. С особо изощренной жестокостью усташи истребляли именно сербов, даже специально изобретая орудия пыток «сербосек» (нож для перерезания горла), «сербомолот» – они соревновались между собою кто больше сербов за день убьет…

Жертвы усташского террора на Козаре

Это одно из свидетельств тех времен (записал доктор Недо Зец):

Когда я слушал старика, во мне вдруг проснулось неукротимое желание самыми жестокими муками разрушить этот недостижимый для меня внутренний покой

«Усташ, рассказывавший мне эту историю, вновь замолчал и затем, допив рюмку водки, продолжил: “Помнишь, когда в августе в лагере у нас было большое поступление, когда Е. Романович послал на уничтожение около 3 тысяч зэков, тогда мы поспорили, кто за ночь перебьет больше заключенных. Началась бойня. Уже через час по количеству убитых я заметно оторвался от других. В эту ночь меня захватило особое воодушевление. Мне казалось, что я словно оторвался от земли, что я попал на небеса и никогда прежде не ощущал такого блаженства. За несколько часов мною было уничтожено около 1100 человек, в то время как мои соперники закололи не более 300‒400. И вот тогда, в момент моего высшего упоения, взгляд мой упал на пожилого крестьянина. Он с каким-то необыкновенным спокойствием стоял и молча смотрел, как я убиваю жертву за жертвой и как те в страшных муках погибают. Этот его взгляд словно парализовал меня. Мне показалось, будто я какие-то секунды не мог шевельнуться. Несколько минут спустя я подошел к нему, чтобы узнать, кто он. Он рассказал, что зовут его Вукашин, родом он из села Клепац, что все его родные погибли от усташей, а его самого послали в Ясеновац. Он говорил об этом все с тем же спокойствием, которое потрясло меня гораздо сильнее, чем страшные крики и стоны умирающих вокруг нас людей. Когда я слушал старика, глядя в его небесно-чистые глаза, во мне вдруг проснулось неукротимое желание самыми жестокими, адскими муками разрушить этот недостижимый для меня внутренний покой, чтобы его страданиями, рыданиями, мучениями вернуть себе прежнее упоение кровью и болью.

Я вывел его из строя, посадил на пень и приказал ему крикнуть: “Да здравствует Павелич” (главарь усташей – Ред.), – пригрозив ему отрезать ухо в случае неповиновения. Вукашин молчал. Я отрезал ему ухо. Он не проронил ни слова. Я снова приказал ему кричать: “Да здравствует Павелич”, – пригрозив отрезать второе ухо. Он молчал. Я отсек ему другое ухо. Кричи: “Да здравствует Павелич”, – или лишишься носа. Старик молчал. В четвертый раз я приказал ему кричать те же слова под угрозой вырезать из груди его живое сердце. Он взглянул на меня, как бы глядя сквозь – в какую-то бесконечность, и тихо, но отчетливо проговорил: “Дитя, делай свое дело”. От этих слов я совершенно обезумел, бросился на него, выколол глаза, вырезал сердце, перерезал горло и ногами спихнул в яму.

И тогда во мне будто что-то оборвалось: я не мог больше убивать. Один из соперников выиграл наш спор, убив 1350 человек. Молча я заплатил ему деньги. С тех пор я потерял покой. Я стал пить все больше и больше, но забвение наступает лишь тогда, когда я в полном опьянении слышу этот голос: “Дитя, делай свое дело”».

Речь идет о ясеновацком новомученике Вукашине. В 1998 году Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви его прославил (день памяти: 16/29 мая). На фестивале зрители увидят фильм «Дара из Ясеноваца» о девочке из того же лагеря. Документальные свидетельства намного страшнее, и вряд ли вообще их можно экранизировать… Итальянский генерал Александр Лузан в письме Муссолини сообщал:

«Объезжая окружные местечки Столац, Чаплину и Любинье (между 60 и 130 км на север от Дубровника), узнаю от наших офицеров разведки, что усташи Павелича в предшествующий день совершили какое-то преступление в одном селе (Пребиловци), и, когда об станет известно, местные сербы снова будут встревожены. Мне не хватает слов описать то, что я там обнаружил. В большом школьном кабинете я застал зарезанную учительницу и 120 ее учеников! Ни один ребенок не был старше 12 лет! Преступление – неуместное и невинное слово. Это превосходило всякое сумасшествие! Многим отсекли головы и расположили их на школьных лавках. Из распоротых животов усташи вытащили кишки и, как новогодние гирлянды, развесили их под потолком и гвоздями вбили в стены! Рой мух и невыносимое зловоние не позволяли здесь долго задерживаться. Я заметил початый мешок соли в углу и с ужасом установил, что их резали медленно, посыпая солью шеи! И, когда мы уходили, с задней лавки послышался детский стон. Посылаю двух солдат посмотреть, в чем дело. Вытащили одного ученика, еще был жив, дышал с наполовину рассеченным горлом! На своей машине я отвожу это бедное дитя в нашу военную больницу, приводим его в сознание и от него узнаем полную истину о трагедии. Преступники прежде всего изнасиловали учительницу-сербку (ее имя ‒ Стана Арнаутович) и затем убили ее перед детьми. Насиловали и девочек от восьми лет. Все это время играл насильно приведенный оркестр цыган и бил в тамбуры! К великому стыду нашей, римской, церкви, и один божий человек, местный священник, во всем этом участвовал! Мальчик, которого мы спасли, быстро поправился. И как только затянулась рана, по нашему недосмотру сбежал из больницы и пришел в свое село, чтобы найти родственников. Мы послали за ним патруль, но безуспешно: он нашел его заколотым на пороге дома! Из тысячи с чем-то душ в селе больше никого нет! В тот же день (это мы обнаружили позднее), когда было совершено преступление в школе, усташи схватили еще 700 жителей села Пребиловци и всех их бросили в яму или зверским образом на пути к яме убили».

В расправах над 800 тысячами сербов участвовали и католические монахи. Так, хорватский монах-францисканец Мирослав Филипович в годы войны был комендантом как раз самых жутких лагерей смерти Ясеновац и Стара-Градишка. Филипович, прозванный «Дьявол из Ясеноваца» или «Брат сатана», организовал массовые убийства тысяч женщин, стариков, детей. Излюбленным его занятием было подбрасывать сербского младенца и ловить на штык. После войны в 1946 году этот изверг был повешен, но многие его подельники избежали вообще какого-либо наказания, укрываемые Ватиканом да спецслужбами США. Кого-то из усташей современные наследники возводят в Хорватии в ранг «национальных героев», а иных Римская церковь и вовсе канонизировала, как, например, архиепископа Загреба и примаса Хорватии Алоизие Степинаца – военного викария хорватской усташеской армии, напрямую участвовавшего в геноциде сербов. В 1998 году накануне бомбежек Белграда силами НАТО, когда те на бомбах весело писали: «Вы все еще хотите быть сербами?», «Счастливой Пасхи», – папа Иоанн Павел II во время визита в Хорватию беатифицирован фашиста-епископа…

У православного славянства общая судьба и одна борьба, и многое нам уже предсказали наши святые, старцы

У православного славянства общая судьба и одна борьба, и многое нам уже предсказали наши святые, старцы. Это то, о чем мы будем говорить на фестивале. В книге «Сербия как апология России» историк и писатель Марко Маркович так отвечал на вопрос о Косовской общей для нас с сербами дилемме:

«Требовалось искупление. В душе сербского народа накопилось столько грехов, что искупить и очистить их можно было лишь кровавым жертвоприношением. Битва на Косовском поле уподобляется Божественной литургии, на которой вместе с князем Лазарем вся сербская знать приносится за весь народ. Омытый кровью уподобивших себя Христу косовских героев и мучеников, сербский народ освящается и становится народом-христоносцем. А кто со Христом страдает, тот со Христом и спасается».

А еще в Послании Архиерейского Собора Сербской Православной Церкви по поводу 50-летия гонений на Сербскую Церковь и страданий сербского народа в 1941‒1991 годах сказано:

«Нет для человека на земле большего утешения, чем покаяние. Сам Господь утешает нас покаянием до нашего последнего вздоха. Нет греха, который не может быть прощен и очищен покаянием».

Как писал святитель Николай (Велимирович):

Некоторые не задумываются о существовании света, пока не наступит мрак

«…Некоторые не задумываются о существовании света, пока не наступит мрак. Так и многие христиане не чувствовали присутствия Бога до тех пор, пока не взвился бурный порыв ветра войны; не задумывались о Боге, пока им светил мир и улыбалось счастье. Но когда поднялся вихрь войны, когда объединились все силы зла и покрыли все тьмою, люди уже ни о чем другом, кроме как о Боге, думать не могли… День Господень! В Священном Писании то, что для людей ‒ ночь, страшная ночь, кровь и дым, страх и ужас, кровь и муки, пламя и гибель, вопль и крик, ‒ все это названо днем Господним. Спросите ли, как это возможно? Почему? Потому что именно в таких обстоятельствах пресыщенные и потерявшие образ Божий в полноте осознают, что Бог – всё, а они – ничто».

И в этом тоже утешение для любящих не себя, а Бога, и знающих, что последнее Слово за Ним.