Митрополит Ярославский и Ростовский Вадим: «Монашество – индикатор духовного состояния общества»

Об особенностях монашеской жизни ярославских и ростовских обителей, реставрации древних монастырей, об иркутской главе своей жизни длиною в тридцать лет, уникальных сибирских храмах и православной миссии на Байкале, о следовании за Христом, вдохновении на монашеском пути и многом другом митрополит Ярославский и Ростовский Вадим (Лазебный) рассказал в интервью выпускающему редактору «Монастырского вестника».

Митрополит Ярославский и Ростовский Вадим (Лазебный). Фото: Ольга Долбня – Владыка, какие основные задачи и цели стоят сегодня перед вами как правящим архиереем Ярославской митрополии? На чем в первую очередь сосредоточены ваши усилия?

– Самая главная задача, которая стоит перед христианами, – проповедь Христа Спасителя и забота о спасении наших ближних. Ведь Христос пришел в мир ради спасения людей, о чем Он Сам неоднократно говорил. Конечно же, разговор о спасении приводит нас к пониманию необходимости духовного и нравственного совершенствования. Вспомним слова Господа нашего Иисуса Христа о соли земли, переданные евангелистом Матфеем: «Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф. 5: 13–14). Как соль не должна потерять свою силу, так и христианин не должен терять Христа, не может становиться пресным, теплохладным к вере. И об этом никогда не надо забывать.

Еще одна важная задача – становление крепкой приходской общины и монашеской семьи в монастыре. А работать над этим можно только вместе. Вместе восстанавливать разрушенные храмы, вместе строить новые, учить детей, помогать ближним, укреплять общины. Как сказал Господь, «если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного, ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18: 19–20). Храм – дом особого присутствия Божия, как можно образно сказать. Но он также является домом и для нас. Мы не просто несем сюда свои скорби и заботы, но и многое постигаем здесь, научаемся любви, молитве и христианским добродетелям.

– Сколько монастырей и монашествующих в вашем управлении? Какие главные нужды испытывают обители? С какими трудностями сталкиваются монашествующие?

– В Ярославской епархии восемь монастырей. Женские монастыри у нас более многочисленные по сравнению с мужскими. Самый большой – Толгский, в нем сейчас подвизаются сто двадцать сестер.

Основная проблема каждого монастыря – его насельники и их духовное становление, их путь к совершенству, указанному Господом

Основная проблема каждого монастыря – его насельники и их духовное становление, их путь к совершенству, указанному Господом. Это проявляется и в том, как происходит их личностный рост, как они преодолевают сложности собственного характера, как терпят свои немощи и носят немощи ближних. Эта проблема была, есть и остается основной.

Одним из насущных вопросов для древних монастырей является реставрация храмов и монастырских зданий. Конечно, есть более благоустроенные обители. Сейчас в епархии только три монастыря восстановлены: Спасо-Яковлевский в Ростове Великом, Толгский и Казанский в Ярославле. Остальные пока находятся на стадии реставрации. Хотелось бы, чтобы этот процесс шел побыстрее, чтобы была постоянная финансовая помощь и не приходилось уповать на отдельные вложения или федеральные программы. Даже если монастырь уже благоустроен, как, например, Толгская обитель, все равно останутся хозяйственные проблемы, которые из года в год придется решать, тем более что большой архитектурный комплекс постоянно следует поддерживать в ухоженном состоянии.

Богоявленский кафедральный собор Иркутска. Фото: baikalgo.ru

К сожалению, не каждый монастырь получается быстро восстановить. Но хотелось бы, чтобы в обителях быт монахов был благоустроен, чтобы пребывание в монастыре было благотворным и спасительным, а решение бытовых вопросов не отвлекало от основной цели – созидания внутри себя Царства Божия.

Безусловно, хотелось бы, чтобы монахов в монастырях было больше. Все же монашество – это определенный индикатор духовного состояния общества. Если мы можем из своей среды выставить новобранца в монашеское войско, значит, мы более-менее здоровы духовно. Если монастырь становится центром притяжения для ищущих духовной жизни, то и многие проблемы мирских людей уходят.

Фото: Вадим Тарасов – В августе Свято-Введенский Толгский женский монастырь отмечает свое 710-летие. Какое значение для страны, Ярославской земли и лично для вас имеет эта древнейшая обитель? Как будет отмечаться Толгин день в нынешнем году?

– Празднование памяти Толгской иконы Божией Матери всегда проходит торжественно. Накануне праздничного дня из Ярославля возвращается список Толгской иконы, у которого потом на площади между монастырскими храмами совершается всенощное бдение. На праздник собираются паломники из разных регионов страны и зарубежья. Часто приезжают гости из Ставрополья – места трудов святителя Игнатия (Брянчанинова), чьи мощи покоятся в монастыре. Мы видим паломников из Греции, Беларуси, Прибалтики и Молдавии. В праздничный день совершается Божественная литургия и крестный ход в кедровую рощу, где был обретен Толгский образ. Икона была явлена в тяжелые для нашего Отечества времена. В 1314 году народ переживал бремя монголо-татарского нашествия. И в это, казалось бы, беспросветное время Господь являет чудотворную Толгскую икону. Если обратимся к истории, то увидим, что тогда в Ярославле княжил Давид Федорович, сын Федора Черного, прославленный вместе с отцом и братом в лике святых. Мощи князей обретены и почивают в Успенском соборе Ярославля. Как тогда икона стала заступницей для приходящих к ней людей, так и в последующие времена к ней обращались и обращаются в молитвах за помощью и утешением.

Фото: Кристина Кормилицына

Сам Толгский монастырь и монахи на протяжении всей истории нашей многострадальной Родины делили с ней все скорби. Вспомним хотя бы Смутное время, когда насельники были перебиты поляками. Или время гонений на Церковь при советской власти, когда монастырь был закрыт, а в его стенах устроили детскую колонию. Сохранились фотографии разрушенных монастырских зданий – превращенных в руины храмов и келейных корпусов, которые передали епархии. Это печальное зрелище во многом было образом души человека, забывшей о Боге и потерявшей дорогу к Отчему дому. В наши дни обитель уже ничем не напоминает те руины, которые передавались верующим. А восстановить монастырь можно было только с Божией помощью и большими трудами матушки игумении, насельниц, а также благодаря ктиторам, которые вносят очень весомый вклад в существование монастыря и поныне.

– Все мы под Богом, на все Его воля, но как нам, христианам, не бояться в наши непростые времена?

– Времена никогда не бывают простыми. И от каждого человека зависит не только его личное будущее, но и благополучие его близких и родной земли. Во многом наше отношение к внутренней духовной жизни, наше желание идти за Христом и шествование по этому пути определяют и окружающую жизнь. Яркий пример – жизнь преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, как и житие каждого святого, доверившего себя Богу.

– Прошлой осенью в ростовском монастыре Рождества Богородицы вы освятили храм в честь Тихвинской иконы Пресвятой Богородицы (XIX в.), реставрация которого длилась шесть лет. Почему так важно возрождать подобные святыни, несмотря на связанные с этим сложности? С какими чувствами вы освящали этот храм?

– Ростов Великий мне очень дорог. Это был первый город, монастыри которого я посетил, приехав в епархию в 2020 году. А восстановление монастыря Рождества Богородицы для города, который был одним из тех немногих мест, где крещение жителей проходило при непосредственном участии равноапостольного князя Владимира, Крестителя Руси, во многом символично. Как символично и то, что обитель в XIV веке основал святитель Феодор, племянник преподобного Сергия Радонежского. Это было очень тяжелое время для русской земли, но вместе с тем и очень благодатное. После татаро-монгольского нашествия разорены были многие храмы и монастыри, утрачены ремесленные навыки. Еще в середине XIII века ярославское войско во главе с благоверным князем Константином, позже прославленным в лике святых, погибло в битве на Туговой горе, защищая город. Но уже в 1314 году под Ростовом родился преподобный Сергий, с именем которого связан расцвет монашества, а недалеко от Ярославля, в местечке Толга, в этом же году была явлена Толгская икона и заложен Толгский монастырь. И ростовцами имя преподобного Сергия воспринимается по-особенному. Он жил на этой земле, молился. Здесь же подвизались его ученики. И так, через молитву к святым, через памятование и трепетное хранение даже не столько истории и культуры, а духа, поддерживается преемственность, о которой столь много говорят в последнее время.

Возрождение храма или обители – это как созидание души человека, внутреннего мира

Реставрации монастыря Рождества Богородицы предшествовали долгие годы собирания монастырского сестринства и многие труды и молитвы. Возрождение храма или обители – это как созидание души человека, внутреннего мира. Труд этот очень тяжелый, но и очень благодарный. Следствием такого духовного возрождения и является восстановление стен храмов и монастырей. И есть немало примеров, как возле восстановленных святынь не только собирался полноценный приход, но и возрождались целые села. А возрождение Ростова Великого, о котором многие думают и говорят, кажется, не в последнюю очередь связано с восстановлением ростовских монастырей и храмов.

– Владыка, целых тридцать лет вы возглавляли Иркутскую кафедру. Встретили ли вы примеры истинного монашества на Иркутской земли, на Байкале, где наряду с большим количеством буддистских дацанов всего четыре православных монастыря?

– Монашество стало возрождаться, несмотря на закрытие монастырей, гонения и репрессии. Как нельзя вырвать из души человека стремление вернуться к Богу, так не уничтожить и жажду быть со Христом здесь и сейчас, преодолевая все соблазны и искушения этого суетного мира. Даже несмотря на то, что при советской власти монастыри были закрыты, а сама мысль о монашестве, как предполагалось, не могла возникнуть в умах и сердцах советских людей.

Однако первой заботой для нас в те годы все-таки являлось открытие православных приходов. Именно они стали основой православной жизни на Иркутской земле. Приходскую жизнь надо было созидать: собирать прихожан, налаживать богослужение, рукополагать новых священников из местного населения, растить их и воспитывать. А ведь раньше бывало, что кандидаты приезжали в Иркутск, рукополагались, а потом уезжали в свои родные места. Служить по-прежнему было некому. Уже после того, как укрепились православные общины, можно было думать и об организации монастыря. Крепкие православные приходы и стали критерием возможности возрождения монашества. Так что служение православной миссии, направленной именно на расцерковленных и некрещеных, знающих о христианстве лишь понаслышке, часто имеющих искаженные и стереотипные представления людей, как было актуальным до революции, так сохранило свою актуальность и после.

Крестовоздвиженская церковь Иркутска – яркий представитель стиля «сибирское барокко». Фото: Александр Шудыкин Ну а роль буддийских монастырей, тем более в Иркутской области, нельзя преувеличивать. Их было не так много, и влияние их в то время не распространялось на местное население. Говорить же о примерах истинного монашества в современной жизни сложно. Об этом знает Господь. Мы можем рассуждать об истинном монашестве, когда обращаемся к жизни и свидетельствам подвигов святых. Таких примеров ныне мы не имеем. Современные монахи стремятся к этому, они идут путем создания подлинного монашества.

– Каким вам запомнилось то время, когда кафедральный собор Иркутска еще только стоял у истоков своего дивного преображения и какой осталась в вашей памяти иркутская паства?

– Для меня Иркутская кафедра – это первая моя кафедра, ставшая родной. Здесь я служил на приходах иеромонахом. Здесь начиналось мое архиерейское служение, которое продлилось ровно тридцать лет. Восстановленные и построенные храмы, рукоположенные молодые священники – все это прошло через сердце. И это никогда невозможно забыть.

Незабываемы службы в Знаменском соборе у мощей святителя Иннокентия, которые обретены на Ярославской земле и перенесены в Иркутск, что мы восприняли тогда и воспринимаем сейчас как некое благословение и покровительство святителя, его помощь в наших трудах. Памятны заботы по росписи Богоявленского собора. Вместе со специалистами, в частности, с замечательным мастером Михаилом Лутаенко – заслуженным художником России, человеком глубоко религиозным и прекрасно разбирающимся в канонах, мы определили сюжеты, их расположение.

Фото: Кристина Кормилицына

Надо сказать, что иркутские храмы до революции мало расписывались. К примеру, в кафедральном соборе расписали лишь верхний купол и написали четырех евангелистов, а весь остальной красивейший собор расписан не был. По тем временам это дорого стоило, да и дорога из центральных регионов, славившихся иконописными школами и традициями, занимала очень много времени. Поэтому изначально, если сохранялся только какой-то элемент росписи, а все остальное было утеряно и не осталось никаких изображений и свидетельств, мы старались восстановить то, что уже ранее было сделано, и дополняли современным письмом в древнем стиле. Такие храмы в Иркутске были. Там мы дорабатывали эскизы, но делали это всегда коллегиально, с художниками.

Меня связывали добрые многолетние отношения с Валентином Григорьевичем Распутиным

В Иркутске меня связывали добрые многолетние отношения с Валентином Григорьевичем Распутиным. На встречах с ним рождались замечательные идеи. Обсуждались Дни русской духовности и культуры и создание Православной женской гимназии, издание Иркутского литературного журнала и работа епархиального театра. Здесь же, рядом со Знаменским собором, где похоронены выдающиеся граждане Иркутска, мы и прощались с Валентином Григорьевичем 19 марта 2015 года, провожая его в путь всея земли.

– Как долго вы были настоятелем Крестовоздвиженского храма – ярчайшего представителя стиля «сибирское барокко», находящегося под охраной ЮНЕСКО? Использовали ли вы во время проскомидии копие священномученика Михаила Околовича, хранящееся в храме?

– Крестовоздвиженский храм с самого начала строительства задумывался как один из самых больших в городе. И место его строительства выбрано не случайно – здесь был установлен крест, к которому часто приходили помолиться иркутяне. В конце XIX века Императорская археологическая комиссия включила Крестовоздвиженскую церковь в Свод памятников отечественной старины. В советские годы, до 1991 года, храм был кафедральным собором.

На рубеже эпох Крестовоздвиженский храм как памятник архитектуры требовал большого внимания, так как разрушения в те годы можно назвать ужасными. Так, нам даже пришлось восстанавливать резной кирпич. Все, что мы могли и что нам позволено было на тот период в рамках законодательства, мы сделали, даже несмотря на то что не хватало ни средств, ни возможностей. Денег на реставрацию храмов не выделялось. Лишь однажды поступили средства, благодаря которым на одном из приделов получилось перекрыть крышу.

Храм был весь в трещинах, так как в Иркутске постоянно происходят землетрясения и многие строения подвергаются разрушениям. Удивительно, но храмы в этом списке – исключение. С одной стороны, это чудо. С другой – следствие развития инженерной мысли в дореволюционный период. Храмы воздвигались так, что при землетрясениях не разрушались и стоят веками.

– Если сравнивать Иркутск и Ярославль, в чем особенность этих двух столь разных регионов? Чему вас научила Сибирь и чему учит сегодня Ярославль?

– Сразу хотелось бы отметить, что даже спустя столько лет гонений на веру память о святителе Иннокентии на Иркутской земле не ослабла. Это видно хотя бы по тому, как часто мальчиков называют именем Иннокентий. Однако связь между Иркутской землей и Ярославской существует не только через святителя Иннокентия. Не будем забывать, что владыка Нил (Исакович), который погребен в ограде ярославского музея-заповедника, в прошлом – Спасо-Преображенского монастыря, служил архиереем на Иркутской и Ярославской кафедре. Святитель Агафангел, чьи мощи покоятся в Казанском женском монастыре Ярославля, служил в Иркутске.

Регионы разные, но у них много общего. И там, и здесь необходима проповедь слова Божия, но не внешняя, сотрясающая воздух, а воспринимаемая душами и сердцами людей. И там, и здесь надо заботиться о христианской нравственности. Надо прикладывать усилия, чтобы собирать народ и созидать его в целостности.

Фото: монахиня Екатерина (Парунян)

– Владыка, что или кто вдохновляет вас на монашеском пути?

– Примером для меня было и является служение архимандрита Серафима (Тяпочкина). Отец Серафим был мучеником и исповедником. Хотя он и умер естественным образом, вся жизнь его была страданием. Много лет он провел в ссылке лишь за веру. Дорог пример его монашеского служения. Он любил службу. Богослужения были долгие, до шести часов. В будни совершал служение на дому. Но богослужением подвиг отца Серафима не ограничивался. Он был исповедником и исповедовал Христа всей своей жизнью. Внешне замкнутый, но глубоко любящий, он видел сердце каждого приходящего к нему, обладал даром прозорливости.

Примером для меня было и является служение архимандрита Серафима (Тяпочкина)

Отец Серафим был Божиим избранником, старцем, человеком не только видения, но и ведения. Он видел человека, знал его, перед ним приходящий предстоял как на рентгене. Вместе с тем он был очень одаренным и образованным человеком, имевшим и педагогический талант. И крест, который он нес, неподъемный для простого человека, невозможно было понести без Божиих дарований.

– Сегодня монах – это уже один не на тысячу, а на пять-десять тысяч. Как воинам Христовым спасаться в наши дни? Какими словами вы утешаете, подбадриваете свою ярославскую паству, монашествующих? И что поддерживает лично вас?

– Слова утешения оставил для нас Господь, сказав, что Он с нами до скончания века (см.: Мф. 28: 20). Хотелось бы, чтобы это памятование никогда нас не покидало, как и знание о том, что Христос есть путь, истина и жизнь (см.: Ин. 14: 6).