Миссионерская литургия: что приобретаем и что теряем?

Фото: dzen.ru

Кто бывает за Божественной литургией, тот уподобляется возлюбленному наперснику Христову, потому что литургия есть Тайная Вечеря, и мы, вкушая Святые Тайны, как бы к сердцу Христову припадаем, слышим его биение.
Свт. Иоанн Златоуст

В этом году исполняется 25 лет Миссионерскому отделу при Московских духовных академии и семинарии. Четверть века – много это или мало, конечно, судить не нам.

Оглядываясь на пройденный путь, хотелось предложить вашему вниманию некоторые размышления на тему, очень актуальную, по крайней мере для людей, серьезно интересующихся православной миссией в современном мире. Речь пойдет о практике так называемых «миссионерских литургий».

Поясним немного для тех, кто, может быть, специально не интересовался этой темой. В Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви, принятой на заседании Священного Синода от 27 марта 2007 г., в одном из пунктов говорится о желательности проведения миссионерских богослужений. В разделе «Миссионерское богослужение» (п. 1) сказано:

«Богослужение, без нарушения его целостности и молитвенного настроя верующих (выделено нами), в необходимых случаях сопровождать богословскими комментариями или посредством распространения брошюр с объяснением смысла богослужения и совершаемых молитв. Подобная катехизация также необходима при совершении всякого таинства и обряда».

Следует подчеркнуть, что при внимательном чтении этого лаконичного текста в нем не видно прямых рекомендаций прерывать само богослужение богословскими комментариями, но на практике – именно такая трактовка получила распространение в последующие годы. И, как правило, молодые и энергичные священники-миссионеры, находящиеся в состоянии эйфории от того, что причастны к чему-то великому, важному, полезному для людей, начали вводить такую практику у себя на приходах.

Таким образом, «миссионерская литургия» – это обычная литургия, но сопровождаемая комментариями: когда служба прерывается, из алтаря на амвон выходит служащий священник или диакон и объясняет молящимся, что происходит сейчас в алтаре, смысл происходящих священнодействий, значение тех или иных молитвословий и т.д. Такой формат богослужения сейчас принято называть и считать миссионерским.

Как относиться к этой богослужебной инновации? Каковы возможные последствия ее широкого применения? Об этом хотелось бы задуматься и порассуждать совместно, в первую очередь с собратьями-священниками.

Могу поделиться своим небольшим опытом, так как этим вопросом я достаточно долго интересовался, будучи ответственным за миссионерское служение в нашем благочинии. Я слышал и читал разные точки зрения, как священников, проводивших такого рода богослужения, так и мирян, которые не один раз на них присутствовали. В связи с этим мне, прежде всего, вспоминаются слова нашего Предстоятеля, Святейшего Патриарха Кирилла, когда на одном собрании на похожий вопрос он ответил:

«А разве может литургия быть не миссионерской? Любая литургия и может, и должна быть миссионерской – совершаемая в любом храме, как городском, так и сельском, – при соблюдения нескольких условий. Если она совершается благоговейно, если она совершается с живой верой, со страхом Божиим, и если совершается по Уставу. Тогда литургия обязательно будет иметь миссионерский успех».

Относительно того, что предлагается в миссионерской концепции Русской Православной Церкви и что называется сейчас «миссионерская литургия», – то эта практика достаточно новая. В этом случае богослужение превращается в некий открытый наглядный урок, когда пришедшие помолиться в храме люди периодически видят выходящего священника, который разъясняет им, что означает литургия, какова ее цель, каков смысл слов или совершаемых действий. Сами по себе комментарии могут быть самые разные, бывают очень интересные и назидательные, послушав которые, люди говорят, что у них буквально «открылись глаза», и они начали понимать то, что раньше проходило мимо их внимания. Но мне бы сейчас хотелось обсудить не качество и содержание комментариев, а сам принцип подхода к Божественной литургии в данном формате.

Богослужение, особенно Божественная литургия, относится к внутренней, сокровенной жизни Церкви

Дело в том, что богослужение, особенно Божественная литургия, относится к внутренней, сокровенной жизни Церкви. Неслучайно в древности на литургии верных оставались только верующие, воцерковленные люди, которые имели благословение приобщаться Св. Таин. После слов диакона: «Оглашенные, изыдите» из храма выходили готовящиеся к Крещению, т.е. те самые оглашенные. Даже крещеные люди, согрешившие тяжелым грехом и находящиеся под епитимией, выходили из храма в этот момент, потому что Божественная литургия относится к сокровенной, внутренней жизни Церкви.

Мне кажется, неблагоразумно и тем более неблагоговейно так относиться к Божественной литургии, прерывать молитвенную ткань богослужения комментариями, пусть даже самыми лучшими и грамотными. Почему я так думаю? Можно привести такую аналогию из нашей земной жизни, хотя, разумеется, любые аналогии из нашей жизни несовершенны. Представьте себе, что вы записались на аудиенцию к главе государства для решения какого-то очень важного вопроса, от которого зависит ваша дальнейшая судьба. Вас приглашают, и в определенное время вы с волнением входите в его кабинет, приветствуете его, представляетесь и начинаете излагать свою просьбу. Глава государства внимательно слушает и смотрит на вас, начинается диалог. И вдруг во время вашей беседы входит секретарь, прерывает ваше общение, становится спиной к главе государства и, обращаясь к вам, начинает объяснять вам правильный формат общения на столь высоком уровне. Он подробно рассказывает вам, кто есть глава государства, какие у него полномочия и возможности и т.д. Затем доходчиво объясняет вам, кто вы есть, как правильно вам излагать свою просьбу, чтобы быть услышанным, и т.п. Конечно, вы выслушаете его, после этого секретарь удаляется из кабинета, и вам хочется продолжить прерванный диалог. Теперь представьте, что такое будет повторяться 4, 5 или 6 раз во время аудиенции? И вроде бы вам доходчиво объясняли очень важные и полезные вещи, и мотивы таких действий у секретаря были самые благородные. Но не кажется ли вам, что такой формат общения с главой государства будет скорее неуместным и даже оскорбительным для него и непродуктивным для вас? Давайте задумаемся теперь, насколько уместен и правилен подобный формат общения с Небесным Царем?

Можно рассмотреть этот вопрос и с другого ракурса. Составители Божественной литургии – святой апостол Иаков, святители Василий Великий и Иоанн Златоуст – разве не желали того, чтобы предстоящие в храме глубже участвовали в богослужении? Разве они не призывали к тому, чтобы верующие учились молиться и правильно, внимательно и благоговейно общались с Богом? Об этом прекрасно говорят многочисленные проповеди свт. Иоанна, в которых он говорил о том, что Божественная литургия есть великий и чудный дар, что ангелы Божии мириадами присутствуют там, где приносится Божественная Жертва, с трепетом предстоят пред святым престолом, закрывая лица свои, и прославляют великое Таинство, совершаемое здесь. Однако святитель Иоанн не прерывал само богослужение по нескольку раз своими комментариями. Можно сделать вывод, что если бы это было действительно важно и необходимо, то упомянутый Учитель Церкви обязательно бы это сделал и оставил бы нам свой пример.

Давайте вспомним важные, судьбоносные эпизоды из истории нашего Отечества и нашей Церкви. Послы святого равноапостольного князя Владимира, которые были направлены узнать, какая из вер лучшая, какую веру избрать князю и его народу, прибыли в Константинополь. Их не стали долго просвещать в богословских истинах, с ними не стали спорить, хотя важность момента была очевидна, а пригласили в храм Святой Софии на богослужение. Когда они попали в атмосферу молитвы, во время уставного богослужения благодать Божия коснулась их сердец, и впоследствии летописцы передали их слова: «Мы не знаем, где мы находились, на небе или на земле!». Они соприкоснулись с непередаваемым словами опытом благодати Божией. Они пережили не интеллектуальное, не умственное, не рациональное, а сердечное соприкосновение с красотой богослужения. Вернувшись из Царьграда, послы сказали князю: «Вкусив лучшего, никто не захочет худшего. Мы хотим такую же веру, как у греков, потому что Бог с ними обитает». Обратим внимание, что это были люди мудрые, которые шли испытать веру, и им никаких богослужебных «экспериментов» не предлагали.

Если мы вспомним всю историю Церкви, увидим, что никто из ярчайших проповедников христианства, подлинных миссионеров по своему образу жизни, никогда ничего подобного не делал. Вспомним относительно близкого нам по времени святого праведного Иоанна Кронштадтского, ревностного совершителя Божественной литургии, который глубоко и искренно служил и переживал церковное богослужение. Он писал о ней:

«О, литургия чудная, литургия всемирная, литургия Божественная и Боготворящая! О, знамение и показание безмерной любви к миру грешному, погибающему во грехах… И я, многогрешный, обязан всеми днями моей благополучной жизни только литургии, ходатайствующей ежедневно и о мне ‟воздыханиями неизглаголанными Святаго Духа” (Мф. 13, 49)… Нет ничего выше и более всего литургии – ни на небе, ни на земле»^[1].

И сам же Кронштадтский пастырь призывает каждого христианина и особенно священника:

«Когда идет дело о Тайнах Божиих, не спрашивай внутренне: как это бывает? Ты не знаешь, как Бог сотворил весь мир из ничего; не можешь, да и не должен знать и здесь, как что-либо Бог делает тайно. Тайна Божия тайной и должна для тебя остаться».

И далее отец Иоанн дает мудрый совет:

«Благоговей всеми силами души пред всеми таинствами и говори в себе о каждом таинстве пред совершением или Причащением его: ‟Это – Тайна Божия. Я только недостойный приставник ее или участник”»^[2].

Можем ли мы представить, чтобы святой праведный Иоанн прерывал свое служение Божественной литургии и выходил по нескольку раз на амвон с комментариями? Тем не менее о богатых, в том числе миссионерских, плодах его служения красноречиво говорят воспоминания современников спустя многие годы после его преставления:

«До сих пор народ помнит и любит батюшку. Храм, где почивает он, всегда полон молящихся. Я был в этом храме на могиле отца Иоанна в будний рабочий день, и в храме было так тесно, что я едва пробрался в алтарь. Батюшки, совершающие здесь службы Божии, передавали мне, что так ежедневно бывает, ежедневно причащается народ от ста до трехсот человек»^[3].

Священномученик Серафим (Звездинский) вдохновенно произносит:

«У нас в Церкви есть руки Христовы, уста Его и очи Его, есть также сердце Его Божественное. Руки Его – обряды Церкви, язык уст Христовых – Евангелие Христа. Очи Его – таинства святые, через которые Он заглядывает в наши души. Сердце Его – Божественная литургия»^[4].

Если Божественная литургия – это сердце Христово, давайте задумаемся, будет ли благоговейно и правильно, если рассечь его по живому? Даже если мы движимы самыми, как представляется, благородными мотивами?

Можно привести примеры, более близкие к нам по времени. Мы все хорошо помним, как с 20 октября по 28 ноября 2011 года пребывала в России часть пояса Пресвятой Богородицы, хранящаяся в Ватопедском монастыре Святой Горы Афон. За это время великая святыня побывала в 14 городах России, от Калининграда до Владивостока, и ей поклонились более 3 миллионов человек. Игумен Ватопедской обители, архимандрит Ефрем (Куцу), привозивший пояс Пресвятой Богородицы в Россию, во многих епархиях встречался с духовенством и учащимися духовных школ. Когда ему в Витебском университете задали подобный вопрос об отношении к разного рода комментариям во время богослужения, он очень мудро обратил внимание на то, что Божественная литургия – это не урок в школе или в университете. Там мы сердцем воспринимаем, а не умом. Поэтому, тактично ответил игумен Ефрем, литургию нельзя воспринимать как некий, простите, учебный тренажер.

Всем хорошо известно, что даже человеку глубоко верующему, ведущему церковную жизнь, бывает непросто даже во время Божественной литургии сосредоточиться, чтобы рой помыслов не отвлекал от произносимых священником слов и исполняемых на клиросе песнопений. Быть внимательным во время молитвы на литургии бывает тяжело, а представьте, если еще молитвенную ткань рассечь на множество частей и вставить комментарии.

Архимандрит Ефрем упомянул также, что сейчас многие наши соотечественники имеют возможность посещать Святую Гору Афон, присутствовать на многочасовых, иногда даже на 17-часовых непрерывных богослужениях, которые совершаются на незнакомом для многих языке. Многие из них почти ни одного слова не понимают, но выходят после службы окрыленные, полные сил, потому что не умом они воспринимали, а сердцем, их благодать Божия касалась. Люди, которые не знают богослужения, действий, слов священника, что произносится и зачем, но присутствуют в атмосфере молитвы, уходят из храма совершенно другими. В связи с этим возникает вопрос: у тех, кто присутствует во время литургии, прерываемой комментариями, будет ли такое же внутреннее состояние после богослужения? Очень сомневаюсь.

В ответ можно услышать: «А где же тогда наша просветительская, миссионерская работа? Если комментарии помогают людям лучше понять богослужение и глубже участвовать в литургии, почему их не использовать? Если такая практика приносит реальные добрые плоды, разве не нужно ее применять?» Подобные риторические вопросы часто можно услышать от сторонников таких богослужебных новаций.

С реальными добрыми плодами все далеко не так просто, как порой кажется некоторым миссионерам

Увы, с реальными добрыми плодами все далеко не так просто, как порой кажется некоторым миссионерам. По словам священников, проводивших такого рода богослужения, сначала людям был интересен новый и необычный формат, и даже кто-то благодарил. Но потом прихожане, до этого регулярно приходившие на службу, постепенно стали переходить в другие храмы. Само богослужение, по понятной причине сильно затягивается, что, конечно, не вызывает большого энтузиазма у присутствующих, но даже не это самое печальное. Намного печальнее то, что те, кто присутствовал на литургии с комментариями, впоследствии не приходили на обычное уставное богослужение, совершаемое как в этом, так и в других храмах. А на вопрос священника: «Если вам теперь литургия стала более понятной, и вы теперь более осознанно можете в ней участвовать, почему же вы не приходите на богослужение?» – ответы, чаще всего, были весьма неутешительные, начиная от привычного «времени не хватает» до «мне на службе без объяснений уже как-то скучно, некомфортно и не интересно».

На некоторых приходах, как делились со мной собратья-священники, наблюдается следующая картина. По приглашению настоятеля приезжал известный священник-миссионер для соборного служения «миссионерской литургии», о которой, конечно, заранее сообщалось молящимся. В назначенный день храм наполнялся почитателями талантов упомянутого пастыря, которые специально приезжали в храм послушать его проповедь и наставления. Богослужение проходило, как уже упоминалось выше, в несколько непривычном «миссионерском» формате, и после его окончания прихожане уходили под большим впечатлением от всего увиденного и услышанного. Но на следующий воскресный день служащий священник с грустью замечал, что молящихся в храме становилось меньше в разы, причем отсутствовали даже те, кто постоянно ходил на службу. Наверное, стоит задуматься, куда же подевались ожидаемые плоды просветительской работы?

Правильнее было бы, если бы богословские комментарии на Божественную литургию заранее распечатывались в виде просветительских брошюр

Мне лично кажется, что правильнее было бы, если бы богословские комментарии на Божественную литургию заранее подготавливались и распечатывались в виде просветительских листков или брошюр. Их стоило бы предложить всем молящимся и желающим накануне богослужения. Или же объявить прихожанам, что будет служиться литургия с пояснениями, и до начала Часов рассказать о смысле слов и священнодействий, для более глубокого и вдумчивого участия верующих в этом важнейшем богослужении. Такая практика, как мне представляется, более соответствует букве и духу упомянутой выше Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви, от 27 марта 2007 г. В ней ясно и недвусмысленно сказано:

«Богослужение, без нарушения его целостности и молитвенного настроя верующих, в необходимых случаях сопровождать богословскими комментариями или посредством распространения брошюр с объяснением смысла богослужения и совершаемых молитв».

Если же молитвенную ткань литургии рассечь по живому и вставить ряд комментариев, пусть даже лучших на свете, объясняющих, какие движения делает священник и какие слова он произносит, то мы рискуем потерять гораздо больше, чем думаем приобрести. Большой вопрос, а вообще приобретем ли что-либо?

Я глубоко убежден, что те священники-миссионеры, миряне-миссионеры, которые движимы лучшими, благороднейшими мотивами и пытаются вводить такую практику, рано или поздно это почувствуют и откажутся от неё. Молодые священники-миссионеры могут иной раз находиться в состоянии эйфории от того, что, как им кажется, причастны к чему-то важному и полезному для людей. Когда это чувство остывает и приобретается духовный опыт, человек понимает, что потеряно больше, чем приобретено. Нам всем полезно не забывать мудрые слова святого апостола Павла:

«Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною». (1 Кор. 6. 12).