Точки над «и» – о разрушении и возрождении храма

Будем со всей нашей энергией, со всей смелостью стоять перед лицом нашего прошлого, перед всем, что в нем есть, – и очистим его. Потому что пока это прошлое не очищено, оно все еще наше настоящее. Милость Божия да будет с нами, и свет Его да знаменуется на нас. Благодать Божия да приведет нас в истинное покаяние и новизну жизни.

Митрополит Антоний Сурожский

В этом году мне посчастливилось узнать ещё одну линию жизни и ещё две точки на карте России, где судьба погибшего за веру священника дала плоды покаяния в наше время.

В 1918-м году то ли красноармейцы, то ли кто-то из местных безбожников в селе Юрово Трубчевского района Брянской области в лесу убили священника Никодима Троепольского, а его супруга и дети бежали из села.

В храме Святого апостола Иоанна Богослова и Сретения Господня в Юрово после этого убийства служили ещё два священника. Но одного из них, протоиерея Виктора Воскресенского, в 1930-м выжили из села с помощью превентивного ареста. А следующий священник, о. Иоанн Трисвятский, по данным местного предания, испытал на себе несколько грабежей и поджог дома, после чего скончался от переживаний.

После этого всё было по стандартной схеме: храм долгое время стоял без регулярного богослужения и в 1938-м году был официально закрыт, по ходатайству президиума Трубчевского исполкома, основанного на решении большинства населения, принятого на общих собраниях.

Вначале обезображенное здание бывшего храма использовали как клуб, а в послевоенные годы разобрали на стройматериалы и из них построили сельсовет, фельдшерский пункт и новый клуб, который впоследствии отдали под жилой дом, когда на средства колхоза им. Ульянова построили каменное здание для клуба.

Верующие спасли от погрома несколько икон. Божией милостью эти святыни дожили до сего дня – одна в храме соседнего села Плюсково, другая – во Всехсвятском храме в Брянске, третья – в семье Фалалеевых.

Спасенная от погрома Казанская икона Богородицы

В лихие 1990-е Господь привёл потомков погибшего в Юрово священника Никодима в разорённое Перестройкой село во Владимирской области, где они обосновались и восстановили тамошний разрушенный храм. В самом же Юрово надолго на святом месте воцарилась мерзость запустения. Но этой весной и здесь началось возрождение молитвенной жизни. «Мост памяти» погибшего за верность своему служению о. Никодима Троепольского связал эти два места. И сейчас речь идёт о возрождении храма в Юрово.

Карта Юрово

Подробнее рассказать про судьбы Юровского храма Сретения Господня и его священника Никодима Троепольского, а также его потомков и односельчан могут статья «Ты припомни, Россия, как все это было...»

И два видео :

• Весна покаяния в Юрово
• Дорога к храму

Когда память прорастает в наши дни и становится катализатором покаяния, она перестаёт быть только горечью утрат – и становится новой Радостью, свидетельством новой победы Господа. От исследований прошлого Господь ведёт и зовёт нас в живую сегодняшнюю жизнь, и на этот вызов нужно ответить делом, поступком.

Иначе зачем все эти фильмы и статьи? Так, с исследования прошлого, началось моё участие в церковном возрождении в Юрово.

Александра Николаевна Лузганова, поэтесса

Наблюдая пробуждение надежды на обновление жизни, символом которого стало созидание нового храма, я с волнением прочитал стихи об этом местной поэтессы Александры Николаевны Лузгановой, ныне завбиблиотекой в Юрово:

ЦЕРКВУШКА

На взгорке посреди села
Церквушка с давних пор стояла.
Она корнями проросла,
Селян на службу созывала.

Имела церковь два крыла,
Как птица вольная в полёте.
Сияли в небе купола,
И дело спорилось в работе.

Вдруг год тяжёлый^[1] наступил –
Путь к Православию закрыли.
Наш храм, что верою служил,
По брёвнышку разворошил.

Вокруг него – погост людской,
Нет ни крестов, ни бугорочка.
Сравняли всё и всех с землёй,
Поставлена большая точка...

Но воздух свежестью целебен,
Хотя прошло немало лет.
Был первый совершён молебен,
И к храму вновь проложен след.

Хоть жизнь давно уже не та,
И трудно всем собраться вместе,
Светла у жителей мечта –
Построить храм на прежнем месте.

04.11.2024 г.

В первом варианте оно было именно таким, и мой читательский глаз неожиданно зацепился за рифмы. Всего одна буква «и» оказывается в каком-то смысле решающей. Почему её нет в окончании слова «разворошил(и)»?

Как мы видим историю? Кто в ней действующее лицо? Кто отвечает за неё?

Это прозвучало в моей душе как вопрос о сути дела памяти – как мы видим историю? Кто в ней действующее лицо? Кто отвечает за неё?

Итак, «закрыли – разворошили» или «служил – разворошил»?

Здесь за одной буквой угадывается целая авторская концепция истории. Либо ответственность переносится на какой-то год, который многие другие храмы и монастыри, и в том числе и в Юрово, разворошил. Значит, это внешние условия – время – является причиной, это внешняя сила отвечает за разрушение храма? Или наоборот?

Роковое решение. Постановление 1362 от 8 мая 1938 г. оргкомитета ВЦИК по Орловской области Когда я только пришёл (15 лет назад) в родовое гнездо – деревню Гореново на Смоленщине, мне все там отвечали:

– Ну, что поделать, браток, время такое: тогда разрушали храмы, сейчас их строят снова. Что ты нас виноватыми делаешь? Вся Россия так поступала.

– Нет, неправда! Не вся Россия так поступала! Были новомученики, они стояли насмерть, до конца.

– Конечно, были. Так это кто был-то: священники, монахи, епископы... Ну, ещё те, кто в церкви работал. А простые мужики все так поступали, все церкви рушили.

– Нет, неправда, не все, были и среди них новомученики, среди простых. Я вам докажу.

– Докажи!

Храм в Юрово. Рисунок

И с этого спора в Гореново началось для меня изучение истории новомучеников: первоначально – с целью доказать своим землякам, что МЫ отвечаем за грехи НАШИХ отцов и дедов на НАШЕЙ земле: они «взяли кредит» – а нам его отдавать. А если мы не возьмём на себя, то просто как горячую картошку перекинем своим детям. А те, точно так же, – своим детям...

И всё дальше и дальше будет уходить причина того, что не складываются наши семьи, кривые и косые наши судьбы, разваливается и умирает наша страна. И даже в час испытания, когда попущением Божиим, ради нашего покаяния, снова беда войны пришла и стучится в ворота, мы не бежим в храм всем миром, не строим его за один день, а надеемся на какие-то земные власти, вместо того чтобы встать на колени перед Богом.

Памятник героям Великой Отечественной войны в селе Юрово

Великая Отечественная война – это плата за время безбожия, за уничтожение духовенства и разрушение храмов. Жаль, что не понял этого народ, он поставил памятники только героям войны – но не поставил новый храм Богу, Который устраивает все.

Народ поставил памятники героям войны – но не поставил новый храм Богу, Который устраивает все

Да, время неблагоприятных перемен было. Но оно было только катализатором проявления личной позиции конкретных людей, с именами и фамилиями, – они своими руками по брёвнышку разнесли святыню, разворошили храм, который строили и молитвой своей освятили их отцы и деды. И других людей, которые молча смотрели на святотатство и на собрании голосовали «как все» – становясь на сторону сильного.

Стихи про прошлое и настоящее – сообщение для потомков тех и других (некоторые живут в Юрово, а многие ушли в города).

Кто имеет уши слышать – услышит.

Проклятие, которое адепты богоборчества на себя навлекли, падет на их потомков, до тех пор, пока не явится в каждом из родов тот, кто примет на себя ответственность за прошлый грех и, соответственно, захочет сделать шаг к деятельному покаянию. И эту истину не передашь словами – её надо выстрадать.

Село Юрово и храм Сретения Господня и святого апостола Иоанна Богослова. Рисунок: Ксения Наумова

В стихах не бывает случайных слов, даже если не все читатели на них внимание обратят. Но вот я обратил. Впоследствии выяснилось, что злополучную букву «и» поэтесса не дописала просто по невнимательности. Но недаром в Евангелии сказано, что у нас и волосы на голове все сочтены (ср. Лк.12, 7), – ошибка, которая послужила толчком к моему размышлению, была промыслительной.

Стихотворение замечательно в своей искренности – поэтесса выражает мироощущение целого поколения церковного народа, и отклик на мое предложение создать песню на стихи Александры Николаевны Лузгановой показывает, что это так. В этом мироощущении главное не то, о чем говорят, а то, о чем умалчивают. Об этом как-то не пишется и не поётся.

Освящение креста на въезде в Юрово Пока получается некая словесная рамка, внутри которой – молчание. Молчание о главной проблеме, она как бы «в скобках», как в математике.

В начале стихотворения нарисован идеальный образ прошлого и его разрушение – это одна «скобка», которой открывается период безбожия. А потом сразу же – вторая «скобка», которая призвана этот период закрыть: первый молебен и намерение строить храм.

А что же было между этими «скобками»? Ведь именно в этом пространстве родились и выросли и автор стихов, и мы, читатели. Ответ – молчание нас самих о себе и о роли своих родителей и их родителей в том, что безбожие три поколения победно шествовало по нашей земле, и продолжает тихо, но уверенно оставаться на ней. И кто, если не мы, ответственны за это?

Юровский центральный сельский Дом культуры. Фото: culture.ru

Безбожие три поколения победно шествовало по нашей земле, и продолжает тихо, но уверенно оставаться на ней

В Юрово это особенно актуально. Советские годы были действительно временем расцвета этого села, благодаря энтузиазму замечательного человека, ставшего председателем местного колхоза и сумевшего вывести хозяйство на такую высокую орбиту, которая позволила селу выжить до сегодняшнего дня, пройдя более-менее успешно эпоху распада и развала всего, что осталось от советской деревни.

Этот руководитель заканчивал свою жизнь верующим человеком. Но в памяти жителей он остался именно как герой советского периода. И советские годы остались как период земного расцвета, хотя и без Бога.

Именно здесь особенно тяжело сформулировать парадигму покаяния. Но здесь же она вырисовывается и особенно зримо. Наверное, и поэту, и композитору трудно найти выражение нашей общей вины перед Богом тех людей и тех лет. Получается, что главное – не то, о чем говорят, а то, о чем умалчивают. И не только в Юрово, а в России в целом.

Местоположение храма в Юрово

Сергей Аверинцев так написал об этой проблеме нашего нынешнего церковного народа:

«Нечто непоправимое произошло, когда сошли в могилу поколения свидетелей Тихоновской эпохи, – а младшие поколения по обоюдной вине не расслышали свидетельств этих свидетелей.

Среди них немало таких, что и в храм стали ходить, выйдя на пенсию (или дожив до ‟Перестройки”), после беспорочно прожитой советской жизни: такая была хорошая жизнь, как все, так и я, начальство всегда хвалило и в пример ставило, – а теперь к Богу пора, только в чем же каяться? Ну, разве что для порядка настроиться на минутку покаянно, вроде того, как русский человек, в согласии с употребительным текстом молитвы перед общей Исповедью, обязан каяться в ‟плясании” или ‟тайноядении”, – но ведь серьезного-то ничего, вроде, не было? О святая простота, как сказал некогда Ян Гус по очень сходному поводу.

Вот проблема, стоящая за всяческими ‟декларациями” церковных властей. Если держать ее в уме, непримиримость Зои Крахмальниковой покажется уж очень оптимистичной; словно бы немощь ‟Московской Патриархии” была совершенно инородным наростом на теле полноты русского Православия, который возможно устранить, и тогда зримо воссияет Церковь мучеников и исповедников.

Как будто компромиссы иерархии начались не после того, как большинство нации – будем называть вещи своими именами! – предало эту самую иерархию...»^[2].

И стихи, и наши мысли о прошлом – необходимо совершенствовать.

Кажется, Микеланджело сказал: «Мелочи создают совершенство, а совершенство – это не мелочь».