Начнем со смысла жизни…

В продолжение темы «Чего ищет человек в Церкви?»

Иерею Сергию Чернобровкину, настоятелю храма Казанской иконы Божией Матери в Вольске, мы задали вопрос: а как может священник помочь человеку, переступившему церковный порог, но ищущему в Церкви не совсем того, что надо в ней искать? Как вместе с ним, в сотрудничестве с ним нащупать тропинку, определить вектор поиска?

Я полагаю (подчеркну: это лишь мое мнение), что разговор лучше начать — даже не с того, что нужно ходить в церковь, молиться и жить по заповедям Божиим, а с другого. Нужно обратиться к теме смысла жизни, к предназначению и реальности духовной жизни как таковой. Следует объяснить, что христианство — это не система запретов, а огромный мир рядом с нами и, войдя в него, человек ничего не теряет: ни работу, ни друзей, ни семью, а приобретает основополагающие ценности. Вся мирская жизнь наполняется иным смыслом, освящается, человек освобождается от извечного бича — страха перед смертью и бессмысленностью бытия. Душа таинственным образом осознает, что здесь глаголы вечной жизни (Ин. 6, 68), и это стоит того, чтобы приложить некоторые усилия для преодоления собственной косности, для изменения привычной отлаженной жизни.

Нужно помочь собеседнику открыть православную литературу: в предисловии к «Отечнику» святителя Игнатия (Брянчанинова) говорится, что на читателя повеет райским благоуханием святой простоты христианства, и мы ощутим это благодатное дыхание, прочь прогоняющее тоску и уныние, присущие нашему времени.

Главное, чтобы наш собеседник осознал: вера — это не дополнение к «остальной» жизни, а ее основа, причина всех моих действий и чувств. Здесь уже можно перейти и к проповеди Евангелия. Постараться рассказать, что грех — это не просто нарушение установленного Богом «уголовного кодекса», за которым следует наказание, а болезнь, реально в каждом из нас присутствующая, и что именно грех есть прямая или косвенная причина наших проблем. А исцеление, врачевство — в Евангелии и в Церкви Христовой.

В большинстве случаев разумный человек с этим соглашается. И тогда следующий вопрос — что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? (Мф. 19, 16). Конечно, говорить о христианстве легко и отрадно. Но одних лишь слов все-таки мало. Необходимо, чтобы человек увидел в окружающих его верующих людях хоть отблеск тепла, любви и других плодов веры. Тогда можно считать, что семя слова Божия посеяно. Далее, как в притче о сеятеле (см.: Мф. 13, 3–23), многое зависит от качества почвы. На практике, увы, реальную религиозно-деятельную жизнь после такого разговора начинает не каждый, и даже, может быть, не каждый десятый. Но если мы не увидим нашего собеседника на следующей воскресной службе, то отчаиваться и считать свой труд напрасным не стоит. Думаю, что даже одна-единственная, но серьезная и честная беседа со священником сохранится в душе человека; и он, по крайней мере, уже никогда не станет врагом Церкви. И когда-нибудь, милостию Божией, семя, насажденное в душе, прорастет и сможет дать плод.

Журнал «Православие и современность» № 32 (48)