Древние иноческие уставы и современный опыт монастырской жизни. Часть 1

В наше время как нельзя более насущна необходимость получения информации о внешнем и внутреннем устроении монастырей. Именно теперь, при возобновлении многочисленных обителей, часто встает вопрос о том, как организовать повседневную жизнь насельников. В первую очередь появляется желание прибегнуть к многообразному опыту святых отцов первых веков – времени расцвета монашества. Авторитет их писаний неоспорим в Православной Церкви, так как он основывается на деятельной подвижнической жизни святых отцов. Убедительность их учения исходит из их собственного опыта, как подтверждает преподобный Исаак Сирин: «Слово от деятельности – сокровищница надежды, а ученость, не подтвержденная опытом, – залог стыда». И многие современные подвижники стремятся пойти путем святых отцов. Сегодняшнее независимое положение Церкви и открытие многочисленных монастырей позволяют им это сделать.

Но существуют также известные проблемы современного времени. Главные – это прерывание духовной преемственности монашества в нашей стране и во многом связанное с этим почти полное отсутствие богодухновенных старцев. Поэтому, как и говорят святые отцы, следует брать пример образа жизни из Евангелия и авторитетных трудов древних отцов. Но бывает сложно среди этих источников сразу найти ответ на интересующий вопрос. Это особенно важно для только недавно вступивших в монастырскую братию. Так же остро встает вопрос и для тех, кто поставлен управлять открывшейся обителью. А если принять во внимание опыт греческих монастырей, где традиция не прерывалась и где, чтобы достичь времени пострига, проходит от трех до пятнадцати лет[1], то множество русских иноков окажутся на уровне новоначальных. Несмотря на это, недавно рукоположенные монашествующие уже вынуждены брать на себя труды по управлению обителью. Конечно, в таком случае требуется найти надежную опору для ответственного составления правил жизни насельников. Основанием для них должны служить образцы времени расцвета монашества, то есть древние монастыри IV–VI веков. Но так же важно при дальнейшем составлении устава использовать опыт применения древних правил к особенностям жизни в разные века. Необходимо иметь в виду пример, как эти традиции приживались на русской земле в средние века и каков современный опыт жизни монашеской общины. Обладая подобным материалом, и новопоставленный игумен сможет с большей пользой организовать жизнь своего монастыря, и управляющий уже существующей обителью сможет еще раз пересмотреть свой устав и, возможно, что-то улучшить для общей духовной пользы.

При составлении данной работы мы обратили внимание на то, что в большом количестве святоотеческих поучений для монашествующих не так много места уделяется ежедневному режиму монастырской жизни, и непросто найти ответы на конкретные вопросы, которые при открытии монастыря являются очень важными. Для решения этой проблемы в данной работе из разных источников были отобраны места, касающиеся внешней уставной жизни. Правила изложены в определенном порядке с целью для наглядности выявить основные сходные моменты разных предписаний. Для этого предпринята попытка разделить их по основным темам и выделить по возможности в различных уставах общие места. В результате соотношений появилась картина близости, взаимосвязанности уставных предписаний разных святых отцов. Этим доказывается и историческая преемственность святоотеческого предания, и существование единого источника всех постановлений – благодати Святого Духа. Эти проверенные временем и опытом многих подвижников монашеские правила дошли до наших дней.

В работе более уделялось внимания общежительному строю обителей как наиболее свойственному возрождающемуся состоянию монастырской жизни в Русской Церкви. Такая форма жизни монашествующих названа многими святыми отцами «царским путем», то есть самой удобной возможностью совершить дело своего спасения. О достоинствах общежительного быта еще во времена Ветхого Завета пророчески говорил царь Давид: «Что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132: 1). Так жила и первохристианская община: «Все же верующие были вместе и имели все общее» (Деян. 2: 44), то же постановили и на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1917–1918 годов. Причем в разных общежительных уставах выявлялись в основном внешние формы монашеской жизни. Такой значительный материал для исследования, как богослужебный устав, дан в работе только в общих чертах.

В соответствии с уровнем новоначальных, которым в первую очередь предлагается заповедь послушания и точного исполнения наружных предписаний, в этой работе было важно выявить основу внешних правил поведения иноков. Следуя словам опытных отцов, исполнение этих установлений будет приводить людей к внутреннему совершенствованию незаметно для них самих. То же совершится и в более широком смысле: заведенный и строго исполняемый устав приведет весь монастырь, как единый организм, к возрастанию в духовной и материальной жизни. Тому, чтобы и сейчас не исчезла память об истинном христианском призвании, и должны служить примеры благоустроенного монашеского братства.

Примеры ветхозаветных подвижников

С древних времен, еще до пришествия в мир Спасителя, находились люди, горевшие желанием посвятить себя Богу. Для достижения этого они стремились удалиться от всего, что мешает им непрестанно приближаться к своему Создателю. В ветхозаветные времена такие отшельники нередко были избираемы Богом на пророческое служение. Их многие не принимали, наставлениями пренебрегали, часто даже физически расправлялись. Но у других людей жизнь пророков рождала ревность к богоугождению. Следуя за харизматической личностью, они образовывали вокруг пророков группы учеников, которые жили или часто собирались вместе. В Библии такие группы назывались «сыны пророков» (4 Цар. 2: 3, 5, 15) или «сонмы пророков» (1 Цар. 10: 5, 10). Об их деятельности говорится немного. Упоминается, что принимались в подобные общества люди всех сословий, вели там довольно скудный в средствах образ жизни, без попечения о бытовых условиях, часто имели общий стол и носили особую одежду[2]. Здесь мы видим еще ветхозаветную форму организации отшельнической общины, которая имела свой особый образ жизни, правила и даже внешние отличия от других людей. Известны также были и отдельные личности, которые посвящали себя Богу на некоторое время либо до конца жизни. Их именовали назореями, потому что они отделяли себя от остальных людей, давая обет соблюдать установленные в книге Чисел правила, среди которых были: воздерживаться от вина и крепкого напитка; бритва не должна касаться головы его… свят он: должен растить волосы на голове своей (Числ. 6: 3, 5). Таким образом, традиция послужить Богу отшельничеством, постом и небрежением о внешнем виде имела основание еще в Писании Ветхого Завета. Но в иудейском народе она исказила свой главный смысл, переменившись из способа духовного угождения Богу в предмет личной гордости и похваления (см.: Лк. 18, 9–14). И иудеям действительно было странно слышать от Иисуса Христа новое слово о соблюдении поста: «Ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим» (Мф. 6: 17–18).

Во время земной жизни Иисуса Христа в израильском народе существовало такое религиозное течение, как «феропевты» (от евр. «служители»). Это были общины еврейских мистиков, ожидавших пришествия Мессии. Жизнь их, как описывает Филон Александрийский в сочинении «О жизни созерцательной», была строга и аскетична[3]. Другой древний писатель, историк IV века Евсевий, в своей «Церковной истории» вообще говорит о них как о первохристианском монашестве. Но его мнение не согласуется с основным смыслом существования истинного монашества и еврейских отшельнических сект. Феропевты, как и подобные им общины ессеев и зилотов, удалялись от всяческого общения с другими, прибывая в лишениях, храня чистоту собрания, чтобы только им одним принять пришедшего Мессию. Они за свои подвиги сознавали себя единственно достойными встретить Его. В христианском монашестве, наоборот, люди убегали от мира, чтобы искупить грехи покаянием.

Одним из главных примеров для подражания среди иночества всегда являлся путь святого Предтечи Господня Иоанна. Этот святой, с детства вынужденный пребывать в пустыне, рос в постоянном воздержании и удалении от людского общения. Так в нем открывалось духовное совершенство. И он сподобился быть вестником пришествия Господа и лично крестить Его, свидетельствуя о сошествии на Иисуса Христа Святого Духа. Из Священного Писания можно увидеть, что и вокруг Иоанна Предтечи собиралась некоторая община учеников. Евангелист Иоанн и себя приписывает к ним, называясь одним из учеников, которым пророк Иоанн показал пришедшего Христа Спасителя (см.: Ин. 1: 36). Образ жизни самого Предтечи так описан в Евангелии: он жил и проповедовал покаяние в пустыне, имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, а пищею его были акриды и дикий мед (см.: Мф. 3: 1, 4). Кроме того, у евангелиста Луки отмечено, что святой Иоанн долгое время находился в уединении, не общаясь с внешним миром, и уже в зрелом возрасте после особого призвания вышел на проповедь: «был в пустынях до дня явления своего Израилю» (Лк. 1: 80).

На примере пророка показаны добродетели отшельнического пути, воздержания и внутренней аскетической работы. Они позже легли в основу нового образа жизни людей, посвятивших себя Богу, – монашеских общин.

Зарождение монашества

Монашество зародилось в конце III – начале IV века, когда с утверждением Миланского эдикта о веротерпимости гонения на христиан прекратились. Не зря многие исследователи связывают эти два события, и если обобщенно характеризовать монашеское житие, то оно есть добровольное мученичество. Когда Церковь была гонима, то одна только принадлежность к ней уже была исповедничеством. И как во время гонений радость, с которой мученики шли на страдания, подтверждала истину христианства, так и готовность, с какою иноки отвергали все удовольствия плоти и мира, открывала силу заповедей Евангелия. Они стремились к безвестности, но «не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Мф. 5: 14), так и к подвижникам собирались люди, отвергавшие охладевающий мирской дух. Преподобный авва Макарий Великий отделял истинно верующих от остальных людей и характеризовал их так: «Иное – христиане, иное –миролюбцы; между теми и другими расстояние велико… Поскольку рождены они свыше от Бога, в самой действительности и силе сподобились стать чадами Божиими… У христиан другой есть мир, иная трапеза, иные одеяния, иное наслаждение, иное общение, иной образ мыслей, почему и лучше они всех людей»[4]. Это определение христиан очень сходно с принципами монашеской жизни. Похоже говорит об общинах христианок‑девственниц священномученик Киприан Карфагенский еще во времена гонимой Церкви: «Непорочность должна являть себя одинаково во всем, и телесная одежда не должна противоречить внутреннему совершенству. Неприлично девственницам украшать свое лицо или величаться красотою тела, ибо нет для нас никакой брани труднее, как брань с плотью и телом, которое должны укрощать и побеждать»[5].

Понимая суровость брани с мирскими искушениями, спасаясь и от гонения, и от славы людской, все больше верующих избирали отшельническую жизнь. Таким путем последовали подвижники, ставшие основателями монашества, – преподобные Антоний Великий, Павел Фивейский, Пахомий Великий. Святые Павел и Антоний показали пример полного отречения от общения, спасения в уединении. Преподобный Пахомий явился основателем иного образа монашеского пути. Он по Божиему откровению получил повеление построить общежительные монастыри, где множество иноков спасалось вместе под руководством одного аввы, упражняясь в послушании, телесном труде и смирении перед друг другом. Такой образ подвижничества явился настолько плодотворным, что братия в общине святого Пахомия в непродолжительное время достигали высот христианского совершенства. К нему стекалось все возрастающее число учеников, так что еще при жизни он стал руководителем многотысячной братии. А после его кончины образец общежительных монастырей был утвержден наиболее спасительным для людей, вступающих в монашескую жизнь.

Устав Тавеннисских монастырей

Основой для разбора последующих иноческих уставов в данной работе использован один из древнейших дошедших до нас сборников правил – обители Тавенниси, созданной преподобным Пахомием Великим. Устав святого получил широкое распространение, так что многие последующие правила опирались на этот источник[6].

Преподобный Пахомий Великий жил в конце III начале IV века; кончина его, вероятно, последовала в 348 году. Переломным моментом его жизни стала служба в армии, куда он был призван юношей примерно 20 лет. Его и других молодых призывников заперли в бараке без еды и питья, и только незнакомые христиане послужили им, спасая от мучений. Тогда Пахомий дал обет всей жизнью послужить христианскому Богу. Описанный случай также важен обстоятельством, подтверждающим, что преподобный был знаком с регламентированным армейским бытом, что позже повлияло на создание строгой организованной жизни в его монастырях. Но главную особенность устава преподобного –явление ангела, благословившего его начинание. Святой Пахомий Великий и его последователи (преподобные Орсисий и Феодор Освященный) только уточнили детали и расширили их. Так уставы общежительного монашества получили начало через благословение с неба от ангела, подобно и тому, как от ангела было даровано наставление в жизни отшельнической преподобному Антонию Великому[7].

Преподобный Пахомий, удалившись в пустыню, проводил жизнь под началом строгого подвижника Паламона, но, еще более стремясь умерщвлять свою плоть, часто уходил в пустыню для молитвы. Тут он сосредоточенно предавался богообщению, прося не только о прощении своих грехов, но и о всем мире. И такие воззвания Бог услышал, избрав святого Пахомия для спасения многих людей. Тогда же в пустыне, когда преподобный продлил молитву более обычного, было ему явление ангела в одежде великого иноческого образа. Ангел вручил ему медную дощечку, на которой излагался устав монастыря со множеством монахов. Такой монастырь ему поручалось основать и им руководить. Эти правила не охватывают всей жизни иноков и не отличаются точной последовательностью, но даны, чтобы показать общий характер будущих монастырей. Они упоминаются во многих древних текстах: у Никифора Каллиста, Созомена, Дионисия Малого.

Преподав устав, ангел добавил, что дает его таким, «чтобы и слабые удобно, без отягощения могли выполнять правило; совершенные же не имеют нужды в уставе». И «устав дал я тем, у которых ум еще не зрел, чтобы они хотя, как непокорные рабы по страху к господину, выполняя общее правило, достигали свободы духа»[8].

Устав преподобного Пахомия

Устав от ангела был получен преподобным Пахомием, когда он проходил подвижническую жизнь под руководством старца Паламона. Это был прославленный строгостью жизни отшельник. Многие к нему приходили, но не многие могли остаться, не выдержав строгости жизни старца. И когда Пахомий пришел к нему, чтобы стать монахом, Паламон отговаривал его, рассказывая о своей суровой жизни. Здесь встречается один из тех образцов монашеских правил, которыми еще до появления устава преподобного Пахомия руководствовались египетские монахи: «Во всякое время мы бодрствуем половину ночи, размышляя о слове Божием; очень часто мы остаемся с вечера до утра работать своими руками, делать веревки, чтобы бороться со сном и снабжать себя тем, что нужно для поддержания нашего тела. То, что остается сверх нашей нужды, мы отдаем бедным. Что же касается того, чтобы есть масло или что-нибудь вареное, пить вино, мы не знаем, что это значит. Мы постимся всякий день до вечера в продолжение летнего времени, а зимою мы постимся по два дня подряд или по три. Правило общих молитв – 60 раз молиться днем и 60 раз ночью, кроме тех молитв, кои мы творим в каждое мгновение и коих счета мы не знаем»[9].

Правила были разнообразные. Иногда иноки сами их меняли. Или могли вовсе уйти из мест своего пребывания. О таких лжемонахах пишет в своих наставлениях святитель Василий Великий, призывая их лучше оставить отшельничество и собираться в общины, потому как некоторые самочинные отшельники, наложив сами на себя строгие правила, не могли им следовать и возвращались в мир, служа соблазном для людей. Основанная преподобным Пахомием Тавеннисская обитель, с которой началось устроение им монашеских поселений, и все последующие стали образцом общежительного строя, который оказался наиболее спасительным для большинства приходящих.

Надо признать, что и до преподобного Пахомия в Египте существовали монашеские общины. Свидетельство этому можно найти в посланиях преподобного Антония Великого, адресованных ученикам из арсинойских монастырей[10]. К тому же в житии самого святого Пахомия имеются ссылки на другие монастыри киновиального типа[11]. Но все же именно его мы можем назвать создателем общежительного устава, поскольку только он смог внедрить и так широко распространить свои правила, что основа их дошла до наших дней и содержится в современных уставах. Среди особенностей, привлекавших людей в его монастыри, можно выделить следующие: во-первых, обязательные правила жизни, ориентированные на возможно более широкий спектр приходящих как по возрасту, так и по духовному росту; во-вторых, территориальное расположение обителей на плодородных землях близ Нила, отличавшееся от расположения многих других общин, которые обосновывались в глубине пустыни; и в-третьих, важная черта характера самого аввы: он во всем старался не наставлениями, а, скорее, собственным примером показывать путь монашеского делания. Он сам себя обязывал быть «первым в соблюдении правил… чтобы, смотря на <его> пример, верны были бы им все братия, <ему> вверяемые»[12]. Так, видя любовь и святость жизни настоятеля, к преподобному Пахомию стали быстро собираться множество братий. В скором времени он основал еще пять обителей и женский монастырь (на другой стороне Нила), которому положила начало его сестра. Главными добродетелями преподобного были кротость и снисходительность. Он во всем старался проявлять терпение к братиям и действовал главным образом смирением и собственным примером. Это являлось также и сложностью для него и обителей, так как он не отказывал никому из приходящих, и монастыри наполнялись не только ревностными иноками, но и часто нерадивыми. Авва же, скорбя о них, старался об исправлении собственными молитвами и проявлениями безграничной любви. В его житии описаны случаи, когда он со смирением принимал поношения и напрасные обвинения и тем исправлял коснеющих во зле. Но как снисходителен был преподобный к слабым, так и внимательно строг с преуспевающими. Своему ближайшему и послушливому ученику преподобному Феодору Освященному, который после многих просьб братий согласился принять настоятельский сан, святой Пахомий не только не позволил этого, но и снял его с существующей должности управляющего, направив в дальнюю обитель. Преподобный Феодор же и здесь проявил послушание, оставшись весьма довольным подобным решением, за что после он был с почетом возведен в игуменский сан. Такие ученики доставляли некое утешение авве в его трудах о благоустроении обители.

Общий строй жизни в Тавеннисских монастырях напоминал о прошлом преподобного Пахомия, который пришел к монашеству из армейской среды. Все обители имели обязательную ограду, которой соблюдалась граница между окружающим миром и отрешившимися от него. У ворот ограды имелись специальные сторожа и гостиницы, куда принимали приходящих, чтобы вначале все прошли период испытания. Все устроение внутренней жизни также имело оттенок военного распорядка. Община делилась на дома, дома на комнаты, и везде устанавливался старший над группами иноков. Старшие обязаны были следить за режимом и рассказывать обо всем авве, получая советы в действиях. Распределение послушаний также напоминает армейскую строгость. Каждый был определен на свое место сроком на один год, после чего происходила перемена всех обязанностей. Кроме того, существовали недельные послушания для целого назначенного дома, заключавшиеся в обеспечении всего монастыря трапезой и бытовыми нуждами. Смена послушаний была установлена в воскресенье вечером, когда специальный смотритель принимал у одной группы монахов всю утварь и рабочую одежду и передавал другой. Помогали в устроении спасительной жизни регулярно совершаемые беседы и поучения как аввы, так и всех старших в отделениях монастыря. Наставления совершались три раза в неделю, если не было поста, а постом еще чаще. Так, вся братия часто собиралась вместе и имела общие темы для богомыслия. Вне собраний монахам приписывалось находиться в молчании, занимая ум молитвой и размышлениями над Священным Писанием.

Число братии быстро увеличивалось. Многочисленные благодетели отдавали под обители все новые земли. Все это служило распространению влияния общины даже за территорию их административного округа (диацезы). Это доставляло многие хлопоты авве, но он с готовностью откликался на любые просьбы своих учеников, постановив себе за правило обходить все обители, лично следя за духовным устроением братства.

Устройство этих обителей не везде было совершенно одинаково, но общим образцом для них служила обитель Тавеннисская. Преподобный Пахомий разделил ее на 24 общины, из которых для каждой был устроен особенный дом, означенный какою-либо буквою алфавита. Знаки эти имели тайное значение, известное только начальствовавшим над общинами: они выражали свойства и нравы иноков, обитавших в выбранном доме[13]. Желая еще скорее и ближе видеть различные свойства своих духовных чад, преподобный Пахомий установил изображать эти знаменательные буквы на кукулиях иноков. Каждая община подразделялась на семейства, занимавшиеся каким-нибудь одним ремеслом; каждое семейство состояло из 12 келий, а в каждой кельи помещались по три брата. Над всеми этими отделениями были поставлены свои начальники; все начальники давали отчет отцу и общему начальнику своему авве Пахомию.

По примеру Тавеннисской устроены были и прочие Пахомиевы обители. Главное правление их сосредоточивалось в монастыре, основанном преподобным в заброшенной деревне Пабау. Она была более вместительной, по сравнению с Тавеннисой, и сюда вскоре переселился и сам авва. Два раза в год сюда собиралась братия из всех монастырей: ко времени Пасхи, для общего и торжественного празднования, и в конце августа[14], для разрешения виновных и примирения с братиею всех, кто чувствовал себя неправым перед другими. В те же дни избираемы были начальники для монастырей. Таким образом, Пахомиевские монастыри, по самому внешнему отношению своему, составляли одно целое, и более 15 тысяч иноков послушны были одной воле своего начальника, которому другие настоятели были только помощниками в управлении.

В конце жизни преподобный Пахомий вновь сподобился откровения, в котором он увидел будущую судьбу своих монастырей. Преподобному было открыто, что каждое последующее поколение монахов будет проходить жизнь все более расслабленную, и в конце концов они уже не будут особенно отличаться от мирян, попадая под власть и все более тяжких страстей. Преподобный со слезами взмолился Богу о разрешении недоумения: зачем ему вообще было столько трудиться, создавая обители? Тогда он получил утешительное известие и о многих спасшихся в устроенных им селениях. Конечным смыслом является то, как сам человек будет следовать по избранному пути. Хотя и горячо были преданы Богу некоторые подвижники, но из-за большой массы расслабленных было попущено Господом разорение славной Фиваиды египетского монашества. И уже к концу I тысячелетия от места зарождения и высочайшего подъема иноческой жизни остались одни развалины.

Этот момент жизни преподобного важен для характеристики положения в современное время. Господь показывает и Свои безграничные дарования подвизающимся, и отвращается от неискренних служителей. В видении преподобному Пахомию были открыты причины нестроения монастырей по его отшествии. Они произойдут «от недостатка хороших настоятелей, места которых будут занимаемы лицами честолюбивыми»[15]. На эти слова следует особенно обратить внимание современному монашеству, потому как это предсказание уже сбывалось в недавнее время, что и служило к погибели многих благоустроенных общин. Сам преподобный Пахомий приводит противоположный пример, опять же, своей жизнью, так как сам «смотрел на себя не как на высшего перед другими, но держал то убеждение, что назначен Богом послужить другим»[16]. А всем ученикам завещал прибывать в трезвении, для достижении которого должно «разжигать себя памятью о смерти»[17]. Жизнью таких людей прославляется монашество, и молитвами их держится мир.

Одним из первых учеников, которые пришли к преподобному Пахомию и до конца дней служили его заветам, был преподобный Орсисий. После кончины учителя он вскоре был вынужден, против желания, возглавить сообщество монастырей. Так как управлять ему было очень трудно по характеру, склонному к уединенной жизни, он долго молился о даровании ему способностей для этой должности. И Господь просветил его ум к познанию Священного Писания и рассуждения в монастырских делах. Он составляет дополнения к уставу преподобного Пахомия, которые дошли до нас как «Правила Орсисия». Там после слов о добродетельной жизни и возжигании подвижнического духа приводятся интересные замечания о повседневной жизни обители. Даются наставления о неопустительном времени молитвы «даже если в пути или на поле»[18] и правильном наложении крестного знамения, «поднимая руку ко лбу, не к устам или бороде»[19]. Братия, молясь в собрании, должны все делать единодушно по сигналу: и креститься, и кланяться, и воздевать руки, и подходить к таинству нашего спасения (причащаться). Всегда монахи должны быть заняты «цитированием Писания», то есть изучением и повторением в уме места из Библии для погружения в его углубленное понимание: «Пусть нашим богатством станут тексты, которые мы выучили наизусть»[20]. Далее следуют правила для отдельных должностей и послушаний. Много ответственности возлагалось на эконома. Он должен был следить и за приготовлением пищи в меру («чтобы по лености не заготавливалось сразу много соленой воды на два дня, но чтобы осталось не более одной тарелки»), и за чистотой и сохранностью посуды. Также экономами названы те, кто готовит пищу и следит за огнем печи. Описывается обязанности больничных, пекарей, смотрителей мастерских и на жатве, которым дано поучение «не оставлять соседа позади себя, но держаться в одном ряду с нашим братом, чтобы хранить сердце от хвастовства». Причем обращает внимание скрупулезная внимательность, с которой настоятель входил во все сферы монастырского быта. По этим правилами вырисовывается живая картина монашеской жизни египетских киновий IV века.

Устав преподобного Пахомия и его последователей преподобных Орсисия и Феодора Освященного при детальном рассмотрении представляется скорее сборником решений по конкретным вопросам, чем систематическим изложением правил жизни. В нем часто уделяется внимание бытовым подробностям, отношению с новоначальными, внешнему распорядку. Видимо, в первую очередь он предназначался для наставления недавно принятых в обитель. В правилах говорится, что «совершенные не имеют нужды в уставе», подразумевая тем необходимость строго подчинять жизнь общему распорядку более на первых этапах монашеского служения. При обретении определенного опыта можно следовать, по совету старцев, индивидуально устанавливаемому образу жизни. В счастливое время преподобного Пахомия была такая спасительная возможность. Тогда расположение для своего устроения можно было находить во множестве примеров окружающих людей. Первым монашеским общинам не требовалась детализация устава, но пребывание в обществе подвижников помогало найти и собственный образ служения Богу.

Общие детализированные правила для жизни многих братий впервые были введены преподобным Пахомием. До него, как часто и в последующее время, для монашествующих был более характерен анахоретский путь подвижничества. Вокруг преподобного Антония, когда он позволил другим селиться рядом, образовалась община, но отшельнического типа. Разным людям он давал индивидуальные советы, соразмерно с устроением каждого[21]. И преподобный Пимен Великий заповедовал учить других лучше примером своей жизни, чем приказом, отвечая на вопрос брата: «Ты сам сперва сделай дело, и если хотят они жить по-твоему, то увидят, что должно им делать»[22]. Таким образом, руководство другими происходило естественно. Самой своей жизнью преуспевшие могли направлять новоначальных. А ревность последних приводила их к быстрому преуспеянию. В таких условиях не требовалось детального руководства к действию. Строго регламентированный устав преподобного Пахомия в этом смысле являлся исключением. Но распространение его правил по другим областям Востока и особое почитание их на Западе свидетельствует о том, что уже в скором времени игумены монастырей стали более уповать на авторитет прежних отцов, чем на примеры окружающих подвижников. То есть даже в прежнее благословенное время, оставившее нам столько примеров святости, опытные люди устраивали свою жизнь по более древним образцам. Тем более следует и в современное время, смутное в духовном отношении, стараться во всем держаться определенных правил поведения, взяв за основу уставы древних святых отцов. А они сводятся к тому, что для начинающих монашеский путь наиболее благоприятная форма организации – общежитие. Об этом свидетельствуют «Правила святых отцов»[23] словами преподобного Серапиона: «Поскольку неудобно в пустыне, по причине страшных от врага нападений, жить братиям по одиночке, то находим наилучшим, чтобы они собирались воедино и жили в послушании одному опытному старцу… Итак, постановляем, чтобы братия многие собирались в одну обитель и жили совокупно, в единодушии и взаимной любви»[24]. То же было подтверждено и в ближайшее к нам время на I Всероссийском съезде монашествующих (1909), в итоговом документе которого говорится: «Наиболее важное из постановлений Собора есть признание необходимости ввести во все монастыри порядок общежития»[25]. К тому же порядку стремился привести малоазийских отшельников Кесарийский святитель Василий Великий.

(Продолжение следует.)