Старец Варнава Старый из скита Святого Василия Великого на Святой Горе Афонской

Афонский монах

Одним из величайших старцев и делателей умной молитвы, учителем как духовного ведения, так и этой молитвы, был старец Варнава Старый, уже переселившийся в жизнь вечную, происходивший из Айвали^[1], а согласно другим сведениям – из Богазии (Малая Азия)^[2].

Сей блаженный старец явился в наши последние времена подобно сладкому сиянию, которое вспыхнуло на мгновение, осветило те мрачные времена, а затем погасло и исчезло. Жил сей благословенный отец 70 лет тому назад и был игуменом, неложным путеводителем и наставником деятельной и созерцательной добродетели в скиту Святого Василия.

В «Лавсаике», «Евергетиносе» и «Патерике» мы читаем о временах блаженных авв Египта, Фиваиды, Тавенисси и иных мест и восхищаемся жительством этих достопамятных отцов и добродетелями, украшавшими их душу. Восхищаемся мы любовью и единомыслием, царившими между ними, тем уважением и почтением, которые они питали друг к другу, их добровольной нищетой и полным отказом от потребного для жизни. Аскетизм и соревнование монахов между собой в воздержании, безмолвии, молитве и бдении доходили до того, что нам трудно поверить, чтобы в те времена мог найтись такой человек, который не ревновал бы об этой блаженной и ангельской жизни отцов пустыни, скитов Нитрийской горы и иных мест. Взирая на победы, подвиги и борения тогдашних монахов, изложенные в различных писаниях, мы задаемся вопросом: а существуют ли в эти лютые времена, в которые мы живем, отцы, преуспевшие в добродетели, проводящие жительство, подобное этим древним монахам и аскетам?

На поставленный вопрос нам отвечает в том числе и блаженный старец Варнава – своим деланием, добродетельной жизнью и оставленным нам примером. Как достопамятные отцы взращивали древо добродетели, принесшее монашеству и всему миру примеры духовной брани, благости, подвига и чистой жизни, так же и сей блаженный старец Варнава светлым примером своей жизни, любовью ко всем и целой вереницей добродетелей стал для своих сподвижников из скита Святого Василия Великого образцом для подражания в духовных борениях и испытаниях монашеской жизни тех времен.

Если бы кто-нибудь из нынешних монахов познал добродетель отцов скита Святого Василия на Афоне, то он обнаружил бы неложную копию древних блаженных

Если бы кто-нибудь из нынешних монахов познал добродетель и духовную жизнь отцов скита Святого Василия на Афоне, которым монах Варнава, будучи уже в преклонном возрасте, руководил как игумен 70 лет тому назад, то он увидел бы подлинный и неизменный образец аскетического жительства, проводимого монахами Фиваиды и Иордана, и обнаружил бы неложную копию древних блаженных. Даже можно с уверенностью утверждать, что во многих отношениях старец Варнава их превосходил. И мы нимало не преувеличиваем, поскольку у кого много союзников в борьбе, тому легко победить. Тогда как борющийся в одиночку, безо всякой поддержки и помощи человеческой, противится врагам многочисленным и хорошо вооруженным, и кому удается их победить, тот делается гораздо более достойным похвал, почестей и венцов, как мы полагаем, чем тот, на чьей стороне сражается целое войско.

Таким образом, отцы древнего монашества, монахи первых веков христианства по праву сказали, что «лучшим из нас является тот монах, который делается искушенным и незапятнанным там, где добродетель отсутствует». И сказали это отцы потому, что предвидели, что в последние времена возникнет и восстанет множество искушений. Это не оттого, чтобы времена были виноваты, – ибо времена не меняются, они остаются всегда такими же, какими создал их Бог, – а потому, что у нас ослабла вера, и наша ревность о добродетели и следовании добру почти угасла. И, как следствие этого, появляются безразличие и леность, из которых рождаются сомнение и неверие.

Несомненно, мы поражаемся и даже сомневаемся, читая в Священном Писании и творениях отцов о величии духовной жизни и высоте добродетелей этих древних подвижников. В качестве примера воздержания вспомним, как благочестивые богомольцы принесли в скит Фиваида гроздья винограда и оставили их у двери кириакона (центральная церковь скита), однако никто из отцов их не отведал, так что гроздья нетронутыми вернулись к тому, кто принес их. И святой Макарий, пресвитер того скита, был немало восхищен этим соревнованием отцов между собой в воздержании^[3].

Когда же старцы выходили из духовного собрания вечерни и Божественной литургии, старейший из всех предстоятель скита прикладывал палец к устам и говорил отцам:

– Бежим, братия, бежим!

А на вопрос монахов:

– Куда нам бежать, авва? И зачем бежать, авва? – снова прикладывал палец к устам и восклицал:

– От этого давайте бежать, братия! – показывая им, что надо избегать разговоров между собой и каждому в молчании идти в свою келлию, потому что, по слову Писания, при многословии не миновать греха, а сдерживающий уста свои – разумен (Притч. 10, 19)^[4].

Сравним теперь это с духовным состоянием и добродетельным жительством в скиту Святого Василия, где 70 лет тому назад сей дивный отец Варнава, по примеру фиваидских отцов, решил, как пресвитер скита, ввести таковое молитвенное правило. На общих собраниях во все праздники и бдения, когда в скитском кириаконе сходились все монахи, чтобы вместе помолиться, отец Варнава возглашал:

– Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас!

И на слове «аминь» все вставали в стасидиях, в рясе и камилавке, с четками в руках, при потушенном большом свете и слабом, тусклом мерцании лампад, чтобы церковь не была слишком освещена, и смиренно, тихим голосом творили молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Это продолжалось всю ночь, а на рассвете пресвитер Варнава снова взывал: «Молитвами святых отец наших…», и на слове «аминь» все выходили из кириакона, а отец Варнава подносил палец к губам, ничего не говоря, и все понимали, что каждый должен в молчании идти в свою келлию, чтобы немного отдохнуть. Затем, по совершении своей келейной молитвы (правила), каждый принимался за рукоделие.

В надлежащее время пресвитер Варнава обходил каливы подвижников, следя за братиями, чтобы они соблюдали Устав и правило в неизменности, такими, какими передали их отцы, и, дав духовные советы и наставления, подобающие каждому, утешал, ободрял и укреплял братий, дабы они могли преуспевать в духовных бранях. Особенно он заботился о братиях, по собственной воле и с благословения игумена посвятивших себя деланию умной молитвы, со всем вниманием обследуя их, дабы никто не угодил в сети сатаны, пойдя путем заблудным.

Подвижническое правило отца Варнавы было следующим: в будни вкушать сухую пищу^[5] раз в день, а в субботу, воскресенье и Господские праздники, во дни Пресвятой Богородицы и тех святых, когда по Часослову дается разрешение на вино и елей, пищу вкушать дважды в день, совершая в те же дни и Божественную литургию.

В келлиях отцов не должно было находиться ничего лишнего, только самое необходимое

В келлиях отцов не должно было находиться ничего лишнего и бесполезного, только самое необходимое: покрывало на постели, одежда, бутылка с растительным маслом и другая – с уксусом, мешок сухарей и необходимая посуда. Поскольку отец Варнава был очень строгим в соблюдении этого правила подвижничества, то однажды произошло нечто насколько курьезное, настолько же и серьезное. Обходя братий и зайдя в одну из калив, он увидел три бутылки и строго спросил брата:

– Брат, одна бутылка для масла, другая для уксуса. А третья для чего?

Брату нечего было сказать в оправдание, и он остался безответен. Тогда отец Варнава взял третью бутылку и разбил ее о скалы. Так, этим обличающим действием, отец Варнава напомнил брату слова, сказанные в скиту Фиваиды Египетской: «Если хочешь супа, иди в Александрию». Иными словами, он говорил ему, что «если хочешь бутылок, бочек и хорошо проводить время, иди куда-нибудь в другое место, в общежительный монастырь, где имеются хранилища, но не оставайся здесь, чтобы упразднять канон и Устав пустыни».

Весть об этом добродетельном отшельнике разнеслась по всей Святой Горе Афонской, и братия стекались, чтобы подвизаться в послушании ему и под его окормлением идти путем добродетели и умной молитвы. А пресвитер Варнава подвергал духовному искусу братий, желавших остаться при нем. Вот один пример тому.

Надмение монаха

Одного монаха из монастыря Святого Павла, пришедшего с желанием стать его учеником, старец Варнава спросил, каким его видели братия того монастыря. Тот ответил старцу, что все отцы монастыря Святого Павла считали его добродетельным, благочестивым и святым!

Старец Варнава глубоко вздохнул и сказал брату:

– Брат, дела твои совсем нехороши. Ты страдаешь лютым заблуждением диавольским и втайне охвачен надмением – гордыней. Если хочешь исправиться и избавиться от этого заблуждения, послушай меня внимательно. Сколько ты ел и сколько пил в своем монастыре?

Монах ответил ему:

– Отец настоятель, в монастыре я очень воздерживался, и поэтому братия считали меня святым.

Тогда старец Варнава сказал монаху Нафанаилу:

– Ты пойдешь в свой монастырь, будешь питаться за общей трапезой и съедать всю порцию еды и выпивать всю полагающуюся тебе часть вина – это твое послушание, а когда закончишь есть и пить, будешь просить вторую и третью порцию.

Монах Нафанаил с радостью принял совет и, испросив благословения и молитв старца Варнавы, отправился в свой монастырь Святого Павла и, по данному ему повелению, делал всё, что ему было сказано. Но поскольку он не привык есть и пить так много и быстро, то многая еда и питье вызвали у него такое опьянение, что, как только он вышел из общей монастырской трапезы на чистый воздух, то тут же упал без чувств на глазах у всей монастырской братии.

Отцы, видя его состояние и узнав, сколько он съел и выпил, подумали, что он одержим бесом, и так сильно опечалились, что стали все вместе возносить Богу молитвы, чтобы Он смилостивился над ним. После этого брат Нафанаил, сильно устыдившись, вернулся к старцу Варнаве и рассказал ему всё произошедшее у Святого Павла. Тогда мудрый и преуспевший в добродетели старец Варнава радостно сообщил монаху Нафанаилу:

– Брат, теперь с тобой всё в порядке.

И, таким образом исцелив его душевно, поселил в последнюю каливу скита.

Монах Нафанаил уединился там под наблюдением, покровительством и духовным руководством пресвитера, который, чтобы занять его и телесным подвигом, назначил ему обрабатывать маленький огород, где тот посадил лук, чеснок и иную зелень. Когда лук и чеснок проросли и монах Нафанаил стал им радоваться, старец Варнава пришел и принялся выдергивать их и выбрасывать из огорода. Выдернув последнее растение, он спросил отца Нафанаила, растившего их:

– Как тебе кажется, брат? Ты опечалился из-за утраты лука и чеснока? Или возроптал на меня и осудил за то, что я их выдернул? Как ты чувствуешь, брат?

Монах Нафанаил ответил старцу:

– Преподобный отец настоятель, я и не опечалился, и не взволновался, и не осудил тебя, но сказал себе: если старец находит это должным, значит, он, без сомнения, сделал лучше, чем сделал бы я. Так просветил тебя сделать Бог, да будет Он благословен!

Награда за послушание

Монах Нафанаил за самоотвержение, послушание старцу Варнаве и исполнение его поведений дошел до такой высоты добродетели, что многократно был восхищаем умом в небесное. Вследствие этих состояний Бог сподобил его ведения Его тайн. Ибо на одном из бдений отцов в каливе Введения во храм Пресвятой Богородицы, находившейся пониже кириакона, в тот момент, когда читалось Шестопсалмие утрени, отец Нафанаил был восхищен умом и неподвижно простоял в стасидии до девятой песни, когда отцы запели «Честнейшую Херувим…». В этот миг он очнулся, осенил себя крестным знамением и сказал:

– Слава Тебе, Господи, что пришел ко мне!

Таково было воздаяние за истинное послушание, которое Бог увенчивает благодатями и дарами духовными^[6].

(Окончание следует)