«Слово его было растворено любовью»

Хотя за последние годы о митрополите Питириме (Нечаеве), этом выдающемся иерархе Церкви, председателе Издательского отдела Московской Патриархии, митрополите Волоколамском и Юрьевском, сказано немало, для многих он до сих пор остается загадкой: духовник, богослов, чиновник, депутат… – как в нем соединялись все эти ипостаси? Об удивительных и неизвестных деталях жизни митрополита мы говорим с одним из ближайших его сподвижников – отцом Николаем (Поповым).

Митрополит Питирим (Нечаев) и священник Николай Попов в храме Рождества Пресвятой Богородицы на Возмище

– Отец Николай, расскажите, как вы познакомились с владыкой Питиримом? Какую роль он сыграл в вашей судьбе?

– Владыка был инспектором семинарии, принимал меня, когда я поступал туда в 1961 году. Помню, сидит комиссия, во главе – Питирим (у него борода такая большая была), спрашивает меня: «В армии служил?» Я отвечаю: «Нет» – а тогда допризывников в семинарию не брали. И кто-то из членов комиссии говорит: так как записывать будем? Питирим погладил бороду и отвечает: «Как есть, так и записывайте». Записали допризывником. Я, правда, только со второго раза поступил… А с владыкой потом трудился в Издательском отделе, и по его же ходатайству меня позже направили служить в Волоколамскую епархию. Там мы вместе 30 лет протрудились. Когда его не стало, что-то такое ушло из жизни моей. Потому что вся жизнь моя прошла с ним.

Село Пески. Архиепископ Питирим у ремонтируемого храма в честь Сретения Господня, 1986 год

– Храмы в епархии, конечно, в плачевном состоянии находились: сломанные кресты, осыпающиеся своды, стены. Но всё ему удавалось восстановить. Приводил в порядок, реставрировал, строил. Есть такое село Пески, там от храма почти ничего не осталось. Но владыка провел грандиозное строительство и реставрацию. Сторожку построил. Это место владыка очень любил посещать. Он никогда не ездил на курорты, на отдых. Отдыхать ездил в Пески, выбирал несколько дней – и туда. До деревни 3 километра по бездорожью, никого нет, спокойно. Он здесь мог всегда заниматься богомыслием, писать, думать.

Он вообще любил объезжать дальние приходы. Я его сопровождал всегда. У него «Победа» была, мы на ней и в дождь, и в снег, по грязи, по бездорожью. Если машина встала – идем пешком в резиновых сапогах. Особенно часто ездил, когда реставрация шла, – приедет, всё лично проверит.

– А как ему вообще разрешали строить? Он же, насколько я знаю, не только храмы восстанавливал, но и дома священникам строил, например. Как он добивался разрешения власти?

– Был такой период, когда на грани надо было быть священнослужителю, ходить по острию ножа. Не все так умели – владыка Питирим умел так. И я знаю, что когда к нему приезжали люди, а он подозревал или знал, что его могут прослушивать, он удалялся в другое помещение, где можно было спокойно поговорить. Он очень всё понимал и не шел поперек, не шел на конфликт с органами и властью. И у него с властью очень добрые отношения были.

– Его только за неконфликтность советские чиновники уважали?

– Его уважали за его личность, авторитетность. К тому же он мог так разговор построить, что человек власти становился его единомышленником. И многие шли ему навстречу. Не секрет, что он часто ездил на разные мероприятия вместе с представителями из Комитета по делам религии – им просто было интересно с ним общаться, хотя они коммунисты, у них вместо Бога партия. Владыке некоторые из них даже признавались: мол, мы все неверующие, пока в ЦК не вызовут.

– И за всё время никаких конфликтов с властью? Ведь он же имел огромное влияние на местное население. Это должно было не нравиться…

– Он был очень осторожен. Расскажу такой эпизод. В одном из колхозов был председатель, который любил всех напоить, а владыка не пил, и вот председатель один раз наливает – владыка как бы выпивает; потом опять наливает – владыка опять пьет. Я думаю: что такое? А потом гляжу: владыке один из его помощников чай постоянно меняет: якобы он остывает быстро. Оказалось, что водку владыка в чай выплескивал, а помощник периодически из чашки ее выливал и пустую снова приносил. Владыка делал вид, что запивает, а сам туда… (Смеется.) Или вот еще история. Владыка очень любил День победы. Устраивал праздники, службы у мемориалов погибшим. И хотя никого мы не приглашали, люди толпами шли на эти праздничные встречи. И вот нам в одном селе удалось соорудить мемориал небольшой, ангела поставили на этом памятнике и написали: «Воинам, погибшим от зла и тирании». Владыка Питирим, когда подходил, то клал на слова «от зла и тирании» цветок. Я его спрашиваю: «Владыка, а что ж вы цветком-то прикрываете?» – «А потому что тирания была от семнадцатого года». (Смеется.) До власти так и не дошло, о каком зле и тирании идет речь!

Беседа с настоятелем Сретенского храма села Пески протоиереем Ювеналием Церериным. 1976 г.

– Отец Николай, расскажите, а чем удивительно было его общение с прихожанами. Если верить воспоминаниям разных людей, то не только на праздники, но и на службы владыки собиралось много народу.

– Да, люди любили его и многие приходили. Хотя он считал, что не в количестве прихожан дело, а в «качестве». Очень доброжелательно относился к старшему поколению. Всегда остановится, поговорит. Богослов, а находил язык и с бабушкой. Он делал так, чтобы каждый человек, если это церковный человек, не оставался без внимания. Он старался его не упустить. Видел в нем отображение образа Божия. Вокруг него всегда собирались люди осознанного духовного состояния.

– К нему в епархию даже из Москвы приезжали. И очень знаменитые люди.

– У нас на Возмище мы дом построили, так там столовая в 50 метров была. Всегда приезжало много гостей. Бывали и Козловский, и Карпов, и Зыкина… Поскольку владыка был председатель Издательского отдела, то знал многих. Владыка пользовался очень большой популярностью у москвичей, представителей искусства как человек огромной духовной культуры, который всегда найдет нужное слово. Они все к нему хотели попасть – просто поговорить. Все рвались к нему. Я и о себе самом помню: когда поговоришь с ним о чем-нибудь наедине, на душе такие приятные ощущения остаются. Видно, слово его было растворено любовью, заботой.

– И ведь как раз представители культурной Москвы просили владыку стать народным депутатом СССР, чтобы он представлял их интересы. Эта общественная нагрузка не во вред шла его служению, не мешала заботе о митрополии?

– Это как раз помогало многое сделать для Волоколамска. В тот период наши храмы пришли в вид благообразный, все были покрашены, кресты воссияли. Ну и как депутат он многое делал. Это отдельная история.

– А как владыка Питирим относился к своим подчиненным, к настоятелям приходов? Был ли строг? Почему его многие считают своим учителем?

– Он продолжает нас учить и сейчас – отношению и к Церкви, и к ближним. Человек он был выдержанный, но случалось, что и срывался, случалось… Когда видел не совсем ревностное отношение к Церкви, недобросовестность, халатность в работе. Но дело в том, что требовать-то все требуют, а он требовал и сам исполнял всё это. Вот что самое главное. Он всегда был выше всех остальных. И, конечно, не только словом на нас влиял, а своим поведением, образом мышления, жизнью. У него же интересная жизнь.

Кстати, у него никогда не было кухарок, послушников. Его сестры ему помогали, за ним ухаживали. Он и к восстановлению храмов родных привлекал.

– Если говорить о жизни владыки Питирима, то он же был еще невероятно многогранен в творческом плане. И кино снимал, и фотографировал…

– (Улыбается.) У него была огромная коллекция фотоаппаратов и коллекция фотокарточек, пленок в Издательском отделе. Помню, Святейший Алексий I гостил часто у него. И просил показать ему летние фильмы, шутил: мол, холодно на улице, покажи лето хоть на экране! (Смеется.)

– Отец Николай, вы как-то сказали, что владыка Питирим стал для многих ориентиром и в том, чем должна заниматься Церковь помимо богослужения.

– Да, и некоторые эти направления сейчас даже закреплены. Если раньше, например, мы не имели права заниматься благотворительностью, то сейчас обязывают к этому. А владыка уже тогда этим занимался. Молодежное движение, социальное движение, воскресная школа… Владыка шел впереди времени. Был первопроходцем. А когда его освободили от должности председателя Издательского отдела, был создан Фонд владыки Питирима. Фонд организовывал разные мероприятия, и владыка всегда эти мероприятия поддерживал.

священник Николай Попов

– Отец Николай, вы были рядом с владыкой, расскажите, как он переживал свой «уход» из издательства, критику патриарха.

– Было это, было. Ему, конечно, трудно было расстаться с издательством. Он для него невероятно много сделал. Вот хотя бы здание – это строение громадное! Никто такого не строил. А ведь надо было не только построить, но и выхлопотать такое административное здание в центре Москвы. А сколько выпущено Библий и молитвословов! Я помню времена, когда их от руки переписывали ночами. Но главное – это люди, которые при нем выросли, которых он воспитал… Я знаю, что владыка очень переживал, но сам он вида не подавал. Он учил всегда чести и достоинству, и поэтому, наверное, ему удалось пережить «уход» без всяких инсультов и прочего.

– Не было ли у владыки в последние годы натянутых отношений с покойным патриархом Алексием II? Что владыка сам говорил об этом?

– Они оба были Поместным Собором, избиравшим патриарха, выдвинуты кандидатами, оба – и Алексий, и Питирим – баллотировались. Может, и было что-то негативное, какая-то неприязнь между ними. Тем более что Патриарх действительно критиковал работу владыки в издательстве. Сам владыка никогда не говорил об отношениях с Патриархом. Но вот он служит на Пасху в 2003 году в храме Христа Спасителя (из-за болезни Патриарх Алексий II не смог служить), а через несколько месяцев попадает в больницу, где, как говорится, завершился его земной путь, – а перед этим патриарх ему позвонил: «Владыка, разрешите вас навестить?» И владыка говорил мне, что для него это было большим счастьем. Они встретились, помирились, попрощались – трогательное событие было.

– Отец Николай, а о чем мечтал владыка?

– (Без паузы) О Царстве Божием!

– А он верил, что Православная Русь возродится?

– (Задумывается) Верил. У него была такая уверенность!