Духовный оруженосец

Мои воспоминания о российском батюшке относятся к тому времени, когда он был духовником в Троице-Сергиевой Лавре (70-80-ые годы прошлого столетия). Я часто приезжал в обитель, посещал утренние и вечерние богослужения, молился у мощей преподобного Сергия Радонежского, беседовал с монахами. Господь сподобил меня несколько раз встретиться с о. Кириллом; об этих встречах я и хочу рассказать.

Пасхальные «Птахи»

Однажды я приехал в Лавру на Светлой седмице (то ли в среду, то ли в четверг). Праздничные службы шли во всех храмах, я выбрал Троицкий собор, потому что Пасхальную службу здесь возглавил о. Кирилл. Народу в храме было много, но тесноты я не ощущал - можно было свободно осенять себя крестным знамением и делать легкие поклоны. Гремел монашеский хор:

Светися, светися, Новый Иерусалиме,

Слава бо Господня на тебе возсия.

Ликуй ныне и веселися, Сионе.

Ты же, Чистая, красуйся, Богородице,

О Востании Рождества Твоего.

Моя душа пела и ликовала - ведь я находился не здесь, в земном храме, а в Новом Иерусалиме, Который даровал нам Воскресший Христос, где царит Вечная Радость и где никогда не ослабевает чудесное сияние Немеркнущего Солнца Правды.

Богослужение неслось, словно на крыльях - одно Пасхальное песнопение сменялось другим, и только духовный восторг, поселившийся в моем сердце, оставался неизменным.

Плотию уснув, яко мертв,

Царю и Господи,

Тридневен воскресл еси,

Адама воздвигл от тли,

И упразднив смерть.

Пасха нетления,

Мира спасение! -

мне казалось, что пели не люди, а Ангелы.

Потом о. Кирилл вышел на амвон и прочитал такие слова:

«Аще кто благочестив, да насладится сего добраго и светлаго торжества. Аще кто раб благоразумный, да внидет, радуяся в радость Господа своего... Вси насладитеся пира веры, вси восприимите богатство благости. Никтоже да рыдает убожества, явися бо общее Царство. Никтоже да плачет прегрешений, прощение бо от Гроба возсия...»

К батюшке подошел монах с корзиной в руках; корзина была наполнена подарочными Пасхальными деревянными яйцами, расписанными яркими, цветущими красками. Мы замерли - что же будет дальше? А дальше произошло нечто удивительное - батюшка стал кидать Пасхальные яйца нам, православным христианам; он кидал, и на его лице играла добрая улыбка.

Яйца разлетались, словно малые весенние птахи - их ловили и те, кто стоял близко от амвона, и те, кто находился в дальнем конце храма, и те, кто стоял у южных дверей, и те, кто находился у северных.

Несколько птах-яиц пролетели совсем близко от меня, но, сколько я ни старался, мне не удалось поймать ни одного. Я смотрел на батюшку: вот-вот, думалось мне, он кинет яйцо так, что оно попадет прямо в мои руки, но, к сожалению, этого не произошло - я так и остался без подарка. Но это нисколько не омрачило моей Пасхальной радости. Я видел Небесную радость, которая сияла на лицах тех христиан, которым удалось поймать подарок, и этого для меня было достаточно, - в моем сердце ее было ничуть не меньше...

Очень вкусная рыба

Приезжая в Лавру, я обычно останавливался в Духовной академии. На втором этаже была (да, наверно, и сейчас есть) большая комната, в которой размещались паломники. Рано утром, подобно многим семинаристам и паломникам, я шел в Троицкий собор, чтобы взять благословение у преподобного Сергия на предстоящий день. Ну, а потом время текло своим чередом, и одно дело сменялось другим: Божественная Литургия в одном из лаврских храмов, прогулка по территории Лавры, во время которой я обязательно заходил в Водосвятную часовню, чтобы испить святой водички, навещал местный некрополь, на котором нашли последнее пристанище известные русские архиереи и подвижники благочестия, заходил в книжную лавку, чтобы познакомиться с духовной литературой; Лавра - это такое место, где на каждом шагу можно получить духовную пользу для своей души.

Как-то во дворе академии я встретил знакомого семинариста, который стоял в окружении нескольких собратьев по учебе.

-Хочешь пойти с нами? - обратился он ко мне.

-Куда? - полюбопытствовал я.

-К отцу Кириллу.

-Зачем?

-На угощение.

-А чем он будет угощать?

-Придем - узнаем.

Я, конечно, согласился.

Через несколько минут мы вошли в братский корпус, поднялись на второй этаж; мой знакомый семинарист (его звали Вадим) осторожно постучал в дверь и произнес:

-Молитвами святых отец наших Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас.

В ответ раздалось:

-Аминь.

Вадим открыл дверь, и мы вошли в батюшкину келию. Отец Кирилл поднялся со стула:

-Мир всем.

Мы один за другим подошли к нему под благословение.

-Рассаживайтесь, - предложил батюшка.

Келия была довольно просторная; в ней было разлито тонкое, трудно выразимое человеческими словами благоухание, от которого моей душе стало очень тепло; я переводил глаза от одной иконы к другой (их было много), а потом остановился на лице батюшки: оно было приветливое и очень располагало к себе. Хозяин келии был в простом будничном подряснике, подпоясанном скромным пояском.

-Ну, набегались, небось? - ласково проговорил батюшка. - Проголодались?

-Есть немножко, - сознался один из семинаристов.

-Хорошо вас кормят?

-Хорошо, - хором ответили гости.

-Хватает?

-Хватает.

-И еще остается, - с улыбкой добавил один из семинаристов, намекая на хорошо известную матросскую шутку.

-А куда деваете остатки? - без улыбки, как будто не поняв, но на самом деле хорошо поняв намек на шутку, спросил батюшка.

-Съедаем, и еще не хватает, - ответил семинарист, и келию наполнил дружный смех.

-Мы это дело сейчас исправим, - улыбаясь, сказал отец Кирилл. - Господь Бог послал мне большую рыбу, кажется, удачно испеченую. Вот мы сейчас и воздадим ей должное.

Мы встали со своих мест, батюшка прочитал молитву «Отче наш» и сказал:

-Христе Боже, благослови ястие и питие рабом Твоим, яко свят еси всегда ныне и присно и во веки веков.

-Аминь, - дружно закончили мы.

Рыба покоилась на большом светлом блюде; батюшка разрезал ее ножом, положил куски на тарелки и подал каждому из нас. Я не помню, какая это была рыба - то ли судак, то ли щука, то ли карп - но то, что она была необыкновенно вкусной, помню очень хорошо. Пока мы расправлялись с угощением - у молодых это происходит без особой задержки, - отец Кирилл рассказал о том, какое трудное было послевоенное время и как трудновато было с питанием, но, слава Богу, никто не роптал, и все довольствовались тем малым, что было у каждого.

Мы пробыли в батюшкиной келии примерно полчаса. Семинаристы задавали старцу разные вопросы (не только духовные, но и обычные, мирские), он не спеша отвечал, задавал встречные вопросы - беседа была весьма оживленная. Подробностей я, к сожалению, не помню.

Наконец мы поняли, что пора и честь знать, дружно поднялись, поблагодарили отца Кирилла за чудесное угощение. На прощание он благословил каждого из нас, и мы гуськом, один за другим, покинули гостеприимную келию.

Настроение у нас было превосходное - и не столько оттого, что мы вкушали вкусную рыбу, сколько оттого, что мы общались с духовным человеком, который вел себя так просто и естественно, что мы почти не ощущали никакой дистанции.

Братский молебен

Находясь в Лавре, я всегда старался попасть на братский молебен, который начинался, если не ошибаюсь, в половине шестого утра. Он отличался редкой духовной красотой, и я решил записать его на магнитофон. Это мое желание диктовалось еще и тем, что на каждом молебне в обязательном порядке присутствовал о. Кирилл.

И вот ранним утром, когда на куполах лаврских храмов заиграли первые солнечные «зайчики», я поспешил в Троицкий собор. Здесь царил полумрак, перед иконостасом теплились разноцветные лампады. Я думал, что вошел в храм самым первым, но ошибся - около раки преподобного Сергия уже стоял один человек; присмотревшись, я узнал о. Кирилла.

В собор один за другим входили монахи - в строгих темных облачениях, в темных клобуках, с бледными серьезными лицами; никто из них не садился, хотя все стасидии были свободны; приблизившись к своему духовнику, они замерли на месте.

На возвышение, находившееся у изголовья раки, поднялся наместник обители - архимандрит Алексий (Кутепов).

-Благословен Бог наш всегда ныне и присно и во веки веков, - подал он возглас.

-А-аминь, - дружно отозвались монахи.

Я весь превратился в слух, молясь вместе с насельниками обители; все постороннее, мирское отодвинулось в сторону, как бы перестало существовать, осталось только чувство сопричастности с Богом и Его великим угодником.

-Преподобне отче Се-ергие, моли Бо-ога о на-ас, - негромким напевным голосом вступил отец наместник.

-Преподобне отче Се-ергие, моли Бо-ога о на-ас, - словно эхо, отозвались монахи. Они не были профессиональными певцами, пели несколько вразнобой, но это нисколько не портило картины - непрофессионализм с лихвой окупался духовностью, которая была слышна в каждом голосе.

-Сла-ава Отцу и Сыну и Свято-ому Дух-у-у, - продолжал отец наместник.

-И ны-ыне и при-исно и во веки веков, а-аминь, - заключил хор.

«Вот как надо молиться, - подумал я, слушая, как один напев сменяется другим. - Вот как надо предстоять перед Богом, вот как надо трепетать, ожидая неминуемого Страшного суда. Какой хороший пример для меня, грешного и нерадивого».

Иже добродетелей подви-и-ижник, -

с новым воодушевлением загремел хор, -

Яко истинный воин Христа Бо-ога,

На страсти вельми подвизался еси

В жизни вре-еме-енней,

В пе-ениих, бдениих же и пощениих

Образ быв твои-им учеником;

Темже и вселися в тя Пресвяты-ы-ый Дух,

Егоже действием светло укра-ашен еси;

Но яко имея дерзновение ко Святей Тро-о-оице,

Помина-ай стадо, еже собрал еси му-удре,

И не забуди, якоже обеща-а-ался еси,

Посеща-ая ча-ад твоих,

Сергие преподобне о-отче наш.

Этот тропарь был мне хорошо знаком, и я тихонечко подпевал братии. Они, конечно, этого не заметили, но преподобный Сергий все, конечно, замечал, и для меня этого было вполне достаточно.

Монахи сняли свои клобуки и слегка наклонили головы, потому что отец наместник начал чтение положенного отрывка из Евангелия, а когда закончил, возникло еще одно чудное песнопение:

Христовою любовию уязвився, преподо-обне,

И Тому невозвратным желанием последова-ав,

Всякое наслаждение плотское возненави-идел еси

И, яко солнце, Отечеству твоему возсия-ял еси,

Тем и Христос даром чудес обогати-и тя.

Поминай нас, чтущих пресветлую память тво-ою,

Да зовем ти: радуйся, Сергие богому-удре.

Это был кондак в честь преподобного, и он мне тоже был хорошо знаком. О. Кирилл находился в двух шагах от меня, и я слышал, как он пел. «Петь вместе с ним, а также с другими монахами - для меня это большая школа. Жаль, что я не монах и не могу остаться здесь, в Лавре, среди других насельников, чтобы каждый день, вернее, каждое утро петь на братском молебне, - а как было бы хорошо».

-Преподобному и богоносному отцу нашему Сергию, Игумену Радонежскому и всея России чудотворцу помо-оли-имся, - возвестил отец наместник и продолжал:

-О сященная главо, преподобне отче, преблаженне Авво Сергие великий! Не забуди убогих твоих до конца, но поминай нас во святых твоих и благоприятных молитвах к Богу. ... не премолчи за ны ко Господу и не презри нас, верою и любовию чтущих тя. Не мним бо тя суща мертва, аще бо и телом преставился еси от нас, но и по смерти жив сый пребываеши. Не отступай от нас духом, сохраняя нас от стрел вражиих и всякия прелести бесовския, и козней диавольских, пастырю наш добрый...

И вслед за этим опять загремел дружный, громкий, ликующий хор монахов:

Ублажа-а-а-аем,

ублажа-а-а-аем тя,

преподобне отче на-аш Сергие,

и чтим свя-атую па-а-амять твою,

наста-авни-иче мо-она-ахов

и собе-есе-е-едни-и-иче А-а-а-анге-ело-ов!

«Где лучше всего ублажать преподобного Сергия, как не в этом месте, где почивают его святые нетленные мощи, и где он присутствует духом своим. И как хорошо, что я молюсь здесь не один, а вместе с этими смиренными монахами, которые, мне кажется, больше похожи на Ангелов, чем на простых смертных».

В это время отец наместник повернулся лицом к присутствующим и сказал:

-Простите меня, братие, если я согрешил словом, делом или помышлением и всеми моими чувствы.

И сделал легкий поклон.

-Бог да простит тя и помилует, отче святый, помолись и о нас, -грешных, - от лица всех монахов ответил о. Кирилл.

Его голос звучал ясно и звучно.

(Я в очередной раз прослушал магнитофонную запись, сделанную во время братского молебна, и убедился: да, действительно голос отца Кирилла был именно таким. Что в этом удивительного - тридцать лет назад батюшка был еще весьма бодр).

Затем отец наместник приложился к мощам преподобного Сергия (крышка над его главой была открыта), а следом за ним и все остальные монахи. Ну а после них и мне посчастливилось приложиться к великой святыне.

Братия один за другим покидали собор. Отец Кирил вышел одним из последних. Я последовал за ним и, пока мы шли по двору Лавры в сторону братского корпуса, изложил свою одну духовную проблему. Батюшка в кратких словах посоветовал, как мне поступить. Я поблагодарил его, и мы расстались.

Батюшкино благославение

Однажды, побывав на источнике преподобного Сергия в Малинниках, я на обратном пути заехал в Лавру. Мне хотелось увидеть о. Кирилла. Но где его найдешь? С этим вопросом я обратился к знакомому монаху.

-Он принимает посетителей, - пояснил тот.

-Где?

-Есть одна комнатка, - он жестом руки показал в сторону внутреннего двора.

-Народу, наверно, много к нему...

-Как всегда.

-Мне нужно посоветоваться по одному вопросу, не поможешь попасть к батюшке...

-Надолго?

-Да нет, минуты на две-три.

-Давай попробуем.

Через проходную мы прошли во внутренний дворик. Около дверей, ведущей в батюшкину комнату, стояла довольно большая толпа христиан. Мы подошли к другой двери; мой спутник постучал и, услышав ответ, вошел в комнату; он пробыл там не больше минуты.

-Батюшка скоро освободится и позовет тебя, - сказал мой провожатый, выйдя из комнаты.

Через несколько минут дверь приоткрылась, и о. Кирилл пригласил меня войти к нему. Комната была небольшая, в ней не было ничего лишнего: небольшой столик, стул, несколько икон.

-Ну, что у тебя? - обратился ко мне батюшка.

-Я давно собираюсь съездить в город Бари к Святителю Николаю, - сказал я, - но у меня ничего не получается, - то одна причина, то другая, то третья. А так хочется...

-И мне тоже хочется, а все никак... - улыбнулся батюшка. - Тебя как зовут?

-Николай.

-Никола угодник твой покровитель?

-Да.

-Ты молишься ему о поездке?

-Конечно.

-Даст Бог, все устроится... Ты уже начал собираться в дорогу?

-Нет еще.

-А пора... всякие мелочи надо предусмотреть... А самое главное, исповедаться как следует... Ты когда последний раз исповедовался?

-Недели три назад.

-Значит, пора еще раз.

-Постараюсь.

-Ну, с Богом.

Батюшка благословил меня, и я отправился домой. Теперь я нисколько не сомневался, что поеду к Святителю Николаю. Так оно и произошло. Через некоторое время с группой паломников я прибыл в город Бари и поклонился своему небесному помощнику и покровителю.