В старости покаемся?

Молодому человеку или девушке, пришедшим в Церковь, нередко приходится слышать от окружающих: «Ну, что ты придумал! В таком возрасте мучаешь себя! Посты, молитвы, заповеди... Пока молод, нужно успеть насладиться жизнью! Вот состаришься – будешь молиться, зубы выпадут – начнешь поститься, потеряешь силы и здоровье – тогда и заповеди станешь соблюдать. А пока молод, здоров – живи, радуйся!» Звучит это обычно очень убедительно, а если к этому добавляется солидный возраст незваных учителей, то и возражать бывает неловко. Но при внимательном рассмотрении подобных призывов мы можем найти серьезные аргументы для их опровержения.

До старости доживут не все...

Болезнь, несчастный случай могут прервать человеческую жизнь в любой момент

Прежде всего следует сказать о том, что, как это ни грустно, но до старости доживут не все. Болезнь, убийство, несчастный случай могут прервать человеческую жизнь в любой момент. Как сказал поэт, словно предрекая свою безвременную кончину:

Завтра кто-то утром в постели поймет, что болен неизлечимо;
Кто-то, выйдя из дома, попадет под машину.
Завтра где-то в одной из больниц дрогнет рука молодого хирурга;
Кто-то в лесу нарвется на мину.

<...>

Ночью над нами пролетел самолет,
Завтра он упадет в океан ‒ погибнут все пассажиры.
Завтра где-то (кто знает где?)
Война, эпидемия, снежный буран, космоса «черные дыры»[1].

Согласно статистическим данным, в нашей стране «до 60 лет не доживают 39 мужчин и 14 женщин из ста. А до 65 лет – 50 мужчин и 20 женщин из ста»[2]. Если мы успокаиваем себя возможным покаянием в старости, то серьезно рискуем не дожить до старости и, следовательно, до покаяния, тем самым обрекая себя на плачевное существование в вечности.

«Вечно молодые»

При этом смерть становится неким подобием линии горизонта – она удаляется по мере приближения к ней. Поэтому и старость словно бы не наступает. Пишущий эти строки знал одну даму, которая прожила 92 года. До последнего года жизни, когда в компании подружек, которые были немногим моложе ее, заходил разговор о смерти, она неизменно призывала: «Девочки, об этом не надо». Получается, что в свои 92 года она умерла молодой, так и не достигнув старости.

Таким образом, в современном обществе, в котором молодость и здоровье возведены в культ, человек зачастую не достигает старости, по крайней мере психологически. Установка «в старости покаешься» остается нереализованной по причине того, что старости в этом случае просто не существует. Люди умирают, не состарившись – «девочками» и «мальчиками».

Человек зачастую не достигает старости, по крайней мере психологически

В 1990-е годы СМИ рассказывали о молодом ученом, который, по его уверениям, нашел метод, чтобы продлить жизнь дерева до бесконечности. Метод заключался в отщипывании почек у весеннего тополя. Дерево не развивалось, не приносило семян и, по уверениям ученого, не старело. Трудно судить о достоверности информации и добросовестности экспериментатора, но в духовном и в душевном плане современный человек зачастую словно бы стремится превратиться в такой «вечный тополь». «Отщипывание почек» в этом случае выражается в том, что мы гоним от себя мысли о вечности и, следовательно, о смерти, тем самым закрывая себе дорогу к духовному трезвению и взрослению, оставаясь, по словам известной песни, «вечно молодыми, вечно пьяными». «Стареющий юноша в поисках кайфа»[3], удовольствия, комфорта, «просветления» встречается в наше время все чаще.

Память смертная

Мысль о том, что жизнь может закончиться в любой момент, помогает трезво смотреть на вещи

Между тем святые отцы Церкви говорят о памяти смертной как об одном из наиболее действенных средств борьбы с грехом: Поминай последняя твоя – и во веки не согрешишь (Сир.7, 39).

«Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий»[4]. Эта память необходима христианину, чтобы удержаться от греха: «Если мы постоянно и каждый день будем взирать на неизвестность кончины, то не скоро впадем в грехи»[5].

Мысль о том, что эта земная жизнь может закончиться в любой момент, помогает христианину более трезво смотреть на вещи, видеть предметы и события этого мира в перспективе вечности, правильно расставлять акценты и в сложных ситуациях делать выбор в пользу непреходящих ценностей. Лишаясь этого опыта, человек обрекает себя на блуждание в мире нереальных, фантастических идей – блуждание, которое часто прерывает лишь смерть.

Привычка – вторая натура

К сказанному следует прибавить еще тот общеизвестный факт, что чем старше человек, тем труднее ему измениться. Этот общий закон природы легко проиллюстрировать примером из жизни растений. Пока дерево молодо, его можно согнуть, наклонить, направить в нужную сторону. Со временем это становится все сложнее, а старое дерево можно лишь сломать. Так в большинстве случаев происходит и с человеком. Как говорил оптинский старец Лев: «Старого учить – что мертвого лечить»[6].

Разумеется, это не значит, что в старости невозможно покаяние. Покаяние возможно в любом возрасте. Но если понимать покаяние как изменение ума, изменение сознания, то надо помнить, что чем старше человек, тем труднее для него любые перемены.

Преподобный Иоанн Лествичник, рассуждая о том, почему Бог не даровал нам предведения смерти, пишет:

«Ибо никто, задолго предузнавши время своей смерти, не спешил бы принять Крещение или вступить в монашество, но каждый проводил бы всю жизнь свою в беззакониях, и на самом уже исходе из сего мира приходил бы к Крещению, или к покаянию; (но от долговременного навыка грех делался бы в человеке второю природою, и он оставался бы совершенно без исправления)»[7].

Здесь мы находим подтверждение известной древнеримской пословице: «Привычка – вторая натура». Святые отцы называют это, как и прп. Иоанн Лествичник в приведенной цитате, навыком. Навык может быть добрым или злым.

Добрый навык

Смысл аскетического подвига заключается в том, чтобы «стяжать добрый навык», т.е. приучить свою природу к деланию добра, превратить жизнь по Евангелию в норму. Для человека, достигшего такого состояния, исполнение Божественных заповедей становится потребностью. В церковной литературе можно встретить описание случаев, когда люди, приобретшие добрый навык, не могли согрешить даже при желании.

В Древнем Патерике есть такая история:

«Два старца жили вместе, и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: сделаем и мы распрю, как другие люди. Он же, отвечая, сказал брату: не знаю, какая бывает распря. Он же сказал ему: вот я кладу кирпич посередине и говорю: он мой. А ты говоришь: нет, он мой. Это и будет началом. И сделали так. И говорит один из них: это мой. Другой же сказал: нет, это мой. И сказал первый: да-да, он твой, возьми и ступай. И разошлись, и не могли вступить в распрю между собою»[8].

Злой навык

Чем дольше человек пребывает в порочных действиях, тем труднее ему от них отделаться

Но и в противоположном случае, когда человек посвящает собственную жизнь удовлетворению своих греховных желаний, эти желания превращаются во вторую природу, в потребность. Как писал об этом блаженный Августин: «От злой воли возникает похоть; ты рабствуешь похоти – и она обращается в привычку; ты не противишься привычке – и она обращается в необходимость»[9].

И чем дольше человек пребывает в порочных действиях, тем труднее ему от них отделаться.

Человек, привыкший к удовлетворению своих страстей, даже если приходит к осознанию необходимости изменить свою жизнь, как на стену наталкивается на свои многолетние дурные навыки: Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю (Рим. 7, 15).

Но самое печальное, что в этом состоянии мало у кого возникает даже стремление к доброму изменению.

Сказка про Маугли

Ведь это только у Киплинга Маугли, выросший среди волков, возвращается к людям и адаптируется в человеческом обществе.

«В тех немногочисленных случаях, когда какого-нибудь ребенка постигала судьба Маугли, все оказывалось не так. А гораздо, гораздо печальнее. <...> Все маугли, например, даже вернувшись к людям, оказались неспособными научиться говорить. Девочка Камала, найденная в 1920 году в волчьем логове в Индии, научилась, правда, произносить по слогам несколько слов, но смысла их явно не понимала»[10].

Похожую ситуацию мы находим и в отношении молитвы, Покаяния, исполнения Евангельских заповедей. Чем позже мы решаемся жить церковной жизнью, тем труднее нам это сделать.

«Или в юности женись, или юным постригись»

По этой же причине старец Паисий Афонский советовал молодым людям не затягивать с устройством своей жизни: «Или в юности женись, или юным постригись», – гласит пословица.

«После тридцати выбрать жизненный путь уже непросто. И чем больше прожитых лет остается у человека за спиной, тем больше трудностей он испытывает. Юному легче приспособиться к выбранной жизни, будь то брак или монашество. Ведь взрослый человек все меряет и щупает посредством здравого смысла. У него уже сформировавшийся характер, подобный литой бетонной конструкции, – такой непросто изменить. Погляди: люди, вступившие на путь семейной или монашеской жизни в молодом возрасте, до самой старости сохраняют детскую простоту. Я был знаком с супругами, поженившимися юными. Жена во всем – в манере говорить, в поступках – была подобна мужу. Поскольку они поженились молодыми, один из супругов перенял все привычки другого: и в речи, и в манере поведения. Но и притереться друг к другу им было легче [чем тем, кто женится поздно]»[11].

Сделать молитву своей профессией

Современная психиатрия утверждает, что в последнюю очередь у впавшего в старческое слабоумие человека отмирают профессиональные навыки. Один священник, услышав об этом интересном факте на конференции православных врачей, призвал присутствующих к тому, чтобы сделать своей профессией молитву. То есть всю свою сознательную жизнь нам нужно уделять молитве сугубое внимание, чтобы в старости, когда ослабнут наши силы и умственные способности, у нас осталась бы молитва, которая, как путеводная нить, привела бы нас к Богу.

Архимандрит Софроний (Сахаров) считал, что для этой цели особенно подходит молитва Иисусова:

«Стяжать молитву Именем Иисуса – значит стяжать вечность. В самые тяжкие минуты разложения нашего физического организма молитва “Иисусе Христе” становится одеянием души; когда деятельность мозга нашего прекратится и все прочие молитвы станут трудны для памяти и произношения, тогда ставший нам интимно-ведомым, исходящий от Имени свет боговедения пребудет неотъемлемым от духа нашего»[12].

Надеемся, сказанного здесь достаточно, чтобы признать, что жизнь по Заповедям, покаяние и молитву не следует оставлять на старость. И в каком бы возрасте ни пришло к нам понимание необходимости следовать путем Евангельских заповедей, не станем откладывать исполнения этого доброго помысла, чтобы не пришлось горько сожалеть об этом впоследствии.