«Надо говорить о Боге так, чтобы тебя услышали»

Часть 1.

На могиле короля Артура

– В этом смысле наверняка серьезное подспорье в служении обеспечивают прихожане? Расскажите о них. Кто они? Опишите коротко окормляемые приходы. Насколько община разделяет со священником ответственность за храм, организацию богослужебной и внебогослужебной жизни, финансовые вопросы? Или большая часть нагрузки лежит на священнике?

– По-разному. Конечно, помогают. Своего храма в нашем благочинии пока нет. В Эдинбурге есть прихожане, которые полностью все готовят перед службой. Я прилетаю – а там все готово. Каждую литургию нужно все расставить и убрать. Мы используем те церковные помещения, которые предоставляют нам протестанты. Католики для служения свои церкви не дают. Оплачиваем использование электричества, отопления, делаем пожертвование, согласовываем время служения.

В Глазго мы служим в церкви, где, по преданию, могут покоиться останки знаменитого короля Артура

В Глазго мы служим в церкви, где, по преданию, могут покоиться останки знаменитого короля Артура. Силами прихожан собирается все необходимое для литургии, а потом убирается в специальные шкафы и помещения до следующей службы. То же самое в Белфасте и Ньюри. А в Дугласе церковь коллегиальная – протестанты с католиками ее разделяют.

Часто используем chaplaincy – храмы при университетах церкви. В Шотландии они сохранились в неизменном виде со времен Реформации. Все католические храмы, перешедшие в ту эпоху протестантам, нещадно перекраивались, витражи и иконы убирались. А вот университетские храмы по закону не трогали. И изображения там сохранились. В chaplaincy в Абердине, где я служил, сейчас рукоположен мой ставленник. Я бываю там только иногда, как благочинный.

– Какие проекты удается реализовывать на приходах вне богослужения?

– У нас есть православные школы. Например, в Глазго очень активная школа, образованная еще по благословению митрополита Антония Сурожского, которая имеет порядка 100 учеников – под эгидой нашего прихода и образованная в одно время с ним. Она действует как школа с полным циклом предметов: русский язык, литература, математика и так далее. По субботам, в течение целого дня.

– Своего рода национальная школа.

– Именно, и так и должно быть. Субботний день посвящен полностью занятиям на русском языке. В случае Глазго – еще и с вниманием к православной вере (также у нас было и в Дублине, кстати). Учебный день начинаем с молитвы. С детьми занимался и я, и мои помощники-катехизаторы. Мне это доставляло искреннюю радость. Дети разные, и нельзя сказать, что вот, они сразу православными стали после наших занятий. Но увидеть интерес и блеск в детских глазах – это многого стоит. Когда ты говоришь не вообще об общеобразовательных предметах, а о красоте, мире, творении, Боге, вере… В западной среде поднимать тему веры и привлекать особое внимание считается не очень корректным. В православной школе это иначе. И мои уроки были проповедью для тех учеников, которые еще не стали православными. Потому что кого-то родители водят в храм, кого-то нет. Но было и такое, что дети приводили с собой родителей на службы! И это было радостно. После некоторых бесед я видел интерес в глазах детей, и потом они появлялись в храме. Это очень вдохновляюще.

Мои уроки были проповедью для тех учеников, которые еще не стали православными

Есть русскоязычная школа в Абердине, ее директор был нашим старостой, а стал священником.

Я уже оговорился, что была школа в Дублине. Ее создавал я при приходе вместе с супругой, и она стала первым православным учреждением такого рода в Ирландии. Директором формально был я, но все дела по школе вела моя жена. Так было до 2009 года. От нее отпочковались множество русских школ в Дублине, потому что диаспора очень большая.

Русский клуб

– Получается вести еще какие-то проекты?

– Оказываем социальную поддержку тем, кто из числа прихожан обращается за помощью. Но наши возможности чрезвычайно ограничены. Сам приход и есть наш главный социальный проект – таковы реалии дальнего Зарубежья. Я думаю, вы меня понимаете, потому что это своего рода русский клуб (пусть и не хотелось бы его так называть). Люди ищут на чужбине родной культуры и общения с соотечественниками. И, конечно, находят его в православном приходе. Поэтому бывают у нас встречи, занятия, общение – все вокруг прихода. В дальнем Зарубежье везде так.

Люди ищут на чужбине родной культуры и общения с соотечественниками

– Какие конфессии и Поместные Церкви представлены в Северной Ирландии и Шотландии?

– Англиканская, Пресвитерианская, Католическая церкви – в Шотландии. В Северной Ирландии, как вы понимаете, только Англиканская и Католическая, и сами понимаете, в каких отношениях они находятся. Вопрос тонкий, болезненный и доныне.

Я пытался выйти на прямой контакт с католическим архиепископом. Но – никакого интереса к нам. Меня приглашали на знаменитые синоды церкви Шотландии (это англикане), где решался вопрос об «однополых браках» и рукоположении гомосексуалистов. Шестичасовое заседание. Церковь не хотела принимать этого решения, но не могла идти против государственных законов... И теперь у нас заморожены отношения, вот и все.

– ИРА (Ирландская Республиканская Армия), борьба за независимость Северной Ирландии и жестокие столкновения уже в прошлом?

– Литургия у меня иногда совершается в том районе, где проходят марши «оранжистов». Иногда я их вижу. Молюсь о том, чтобы их шествие не кончилось кровопролитием. Это ежегодное мероприятие, они идут по католическим кварталам. А я молюсь, как могу, чтобы миновала чаша сия народ Северной Ирландии.

Белфаст в некоторых своих районах до сих пор напоминает вооруженный лагерь

Белфаст в некоторых своих районах до сих пор напоминает вооруженный лагерь. В центре города все в порядке. После 1990-х годов ИРА официально сложила оружие. Но, вы же сами понимаете, времени не так много прошло, чтобы эта история сгладилась. Католики – это республиканцы, а протестанты – роялисты. И вот эти роялисты идут через католические кварталы. Имеют право по закону, но они идут на сознательную провокацию.

Brexit, как известно, выносит старый сор из избы. Когда я был в Белфасте, мне рассказали, что какие-то неприятности были, кажется, что-то сожгли. Все время как на пороховой бочке. Я однажды видел приезд королевы Англии в Северную Ирландию. Там было столько полицейской бронетехники выведено на улицы, сколько я в жизни не видел! Все для того, чтобы уберечься от провокаций. Но все прошло тихо. Надо сказать, что к королеве повсюду относятся с почтением и уважением.

– Как благочинному, вам все-таки удается как-то взаимодействовать с местными органами самоуправления?

– Принимаем участие в совместных межрелигиозных проектах. Участвуем во всех консульских мероприятиях. Например, где затонул знаменитый крейсер «Варяг» в Ирландском море. Мероприятие проходит с участием российского посольства и наших властей. А я, как священник, там присутствую и молитвенно участвую. Также проходят мероприятия в Данди у монумента подводникам разных стран, в том числе нашей подлодке, которая по ошибке была потоплена британскими ВВС. У меня об этом есть книга «Санфиш».

«Главной движущей силой моих произведений выступает проповедь и вера во Христа»

– Снова вы упомянули об очередной книге, и, наверное, пора перейти к беседе о творчестве отца Георгия. С чего началась ваша писательская деятельность? Когда всерьез решили взяться за перо?

– За перо я брался еще во время написания своих богословских и философских работ, статей и книг. У меня есть уникальная книга «Богословие диалога. Тринитарный взгляд» издательства Московской Патриархии. Я изложил там свои идеи и поставил точку на научной карьере…

– Почему?

– Нет никакого смысла заниматься богословием в краях, где я служу. Какие-то богословские идеи и взгляды я излагаю на лекциях для студентов духовных заведений в России (потому что туда меня приглашают как преподавателя). Хотя моя книга переработана из докторской диссертации, и я мог бы выступать на английском языке, что я и делал, пока служил в Ирландии. Но в Шотландии и Северной Ирландии я к этому интереса не увидел. Так и пришел к выводу, что надо куда-то в другую сферу двигаться. И история с подводной лодкой, которая была атакована по ошибке и подверглась friendly fire, помогла. Я написал на эту тему.

– И вас было уже не остановить…

–Написал роман «Атомный пастырь», отчасти связанный с моей биографией. Книга стала финалистом конкурса Достоевского в России. После этого я переключился на художественные произведения. Окончил роман под названием «Третий брат», это же и название трилогии. Она издана литературным гигантом «Эксмо». Опубликовано «Лето потухшего вулкана». Но каждое мое художественное произведение в любом случае остается проповедью, явной или неявной. Проповедью о том, как являет себя Бог в жизни человека, общества или страны даже в период богоборчества или безбожия. Главным образом я поднимаю тему жизни людей во время войны, в советский период. И делаю вывод, что все-таки безбожная страна не оставалась без Бога. Вот главная тема, чтобы художественным образом показать, как Бог действовал среди людей.

Каждое мое художественное произведение в любом случае остается проповедью, явной или неявной

– Почему такое название – «Третий брат»?

– Потому что Бог появляется там, где двое согласны стать братьями, причем соглашались стать таковыми в сложной, можно сказать, трагической обстановке, готовые на жертву. Вот там среди них являлся и действовал Христос, напоминая, что человек должен оставаться человеком.

Трилогия «Третий брат» начинается с послевоенной эпохи, на Сахалине. Мой дед, кстати, был редактором армейской газеты. И служил на Дальнем Востоке, а потом на Сахалине. Там они жили сначала в японской семье, еще в начале войны, пока сохранялся нейтралитет между странами. А потом, в 1945-м году, обстановка изменилась, и пришел приказ… Дед мне рассказывал, как они отселяли хозяев, эту семью инженера японской компании по добыче полезных ископаемых. Отношения были при этом теплые. Этой истории и дальнейшей судьбе Нагасаки был посвящен первый роман. А затем события перемещаются в Архангельск, эта история тоже косвенно связана с моей семьей. Там рассказывается про атлантический конвой, известный как караван PQ-17, описанный в книге Валентина Пикуля. Но я рассказываю, как мой герой пишет роман об этой ситуации, о том, с чего началось охлаждение отношений между Советским Союзом и Великобританией…

– О чем идет речь?

– 4 июля 1942 года первый морской лорд Британии Дадли Паунд отдал странный приказ: снять с морского советского каравана конвой британских кораблей. Причины до сих пор остаются невыясненными, а я даю свою художественную версию. Этот роман так и называется – «Приказ Паунда, или Адский поход». Роман, в отличие от первого, пока не издан, хотя и передан в «Эксмо». И третий роман – «Разбитый образ» – также написан и передан в издательство. Он уже повествует о первых годах Перестройки и событиях, связанных с кардинальными изменениями в военной структуре и вообще в структуре Советского Союза. Там описан и такой провокационный момент, как перелет Матиаса Руста над Красной площадью.

Моя деятельность продолжается: я пишу рассказы и романы. А главной движущей силой моих произведений выступает проповедь и вера во Христа.

Главный вызов времени – безразличие

– Путь осознанной веры – какой он? Специально выбрал вопрос, сформулированный на основе названия одной из ваших книг и, наверное, даже отражающий логику целой серии…

– Да, это одна из первых моих серий, выпущенная издательством Московской Патриархии. Путь осознанной веры – это то, чему я посвящаю себя, свои знания и опыт.

Путь осознанной веры – это то, чему я посвящаю себя, свои знания и опыт

Начиная с моих первых служб в дублинском храме, когда я, только что рукоположенный священник, приехал, и до нынешних дней я стараюсь большое внимание уделить проповеди Священного Писания на понятном языке, на фоне того, что вокруг нас в настоящее время происходит. Речь идет о нашей жизни, а не о каких-то событиях давно минувших дней. Конечно, и жития святых, историю Церкви стараюсь рассматривать в преломлении относительно нашей эпохи. Особенно после литургии, потому что это уникальный момент для человеческого внимания, какого добиться в иных обстоятельствах трудно. И этим каждый пастырь может и должен воспользоваться. Чтобы у человека слова остались в сердце. Украшенный храм и благолепное пение важны, но при этом слово Божие не должно оставаться без внимания.

– И о другой книге: в чем привилегия одиночества? И как перестать панически бояться болезни, старости и смерти? Все это довольно актуально для истории вокруг COVID-19, болезни, которую некоторые люди люто боятся и которая считается особо опасной для человека почтенного возраста…

– Очень актуальная тема, судя по многочисленным откликам на мои посты в Facebook. Я затрагивал тему эвтаназии. Светские люди недоумевают, что же в этом плохого, если человеку помогают уйти из жизни, когда он страдает и исчерпал себя? А со стороны церковных людей есть понимание, что решение на эвтаназию есть самоубийство. Я отвечаю оппонентам: «Жизнь и смерть – это два Божьих дара». Никто не спрашивает человека, хочет он здесь жить или нет. Вот, ты явился в этот мир, и ты есть. Дальше ты с этим живешь. Момент смерти – тоже дар, от которого никто не может отказаться, как бы парадоксально это ни звучало. Сознательное лишение себя жизни – изъятие своего «я» из того, что шло естественным путем. Смертельная болезнь, например, зависит не от меня. И если человек принимает такой ход событий, то он способен с согласием и примирением уйти в мир иной. «Изъятие» себя из жизни через самоубийство или эвтаназию – личное решение. У человека на руках оказывается собственная кровь. Он уходит в мир иной с этим грузом. А уже там может наступить момент понимания (но запоздалого), что к этому уходу человек был не готов.

Название «Привилегия одиночества» книга получила потому, что во время тяжелой болезни у человека есть возможность встретиться с Богом и провести время наедине с Ним. Потому это привилегия и тоже дар. Мы приходим в мир, появившись из утробы матери, и уходим – уже в неизвестность. И за всей этой неизвестностью стоит Встреча с Тем, Кто о тебе имеет попечение. И это именно Кто, а не что, Личность.

– Какие основные духовные вызовы времени вы, как пастырь, можете отметить на основе практики и личных наблюдений?

– Главный вызов времени – безразличие. Не только в религиозной жизни, а в жизни вообще. Людьми управляет безразличие. Конечно, мои выводы касаются в первую очередь западного общества, потому что большую часть своего служения я провел здесь. Для западного общества, в том числе и для русских приходов в Зарубежье, главная задача – избежать безразличия. Нужно привести себя в такое состояние, когда жизнь будет интересна, познавательна, активна и будет наполнена верой… в Человека. Вера в Того, Кто похож на тебя. Как можно не верить в Того, Кто освящен и послан Отцом в этот мир, чтобы явить Отца? Отец – Бог. Пусть мы сразу и не говорим в проповеди слово «Бог», потому что на Западе это вызывает некоторый скепсис: «Опять ты нам о Боге, а мы это уже проходили».

Нужно привести себя в такое состояние, когда жизнь будет интересна, познавательна, активна и наполнена верой

Гениально это делал отец Александр Мень, причем в безрелигиозной и богоборческой среде, в институтах, например. Он говорил о Боге, ни разу не называя Его имя, как бы странно это ни звучало. Тем не менее он называл это имя так, чтобы зацепить сердце человека, и только после говорил «Бог». Знаете, мне кажется, что это главное. Это вызов нам, верующим, пастырям, архипастырям. Заговори о Боге. Но только прежде зацепи внимание и сердце человека. Не говори просто так, походя, назидательно. Это чуждо и абсолютно не принимается в обществе. Надо сказать о Боге так, чтобы тебя услышали. Мне кажется, это может быть ответом на главный вызов времени – безразличие.

– Главный урок за годы священнического служения?

– Не перетолковывать свою жизнь. Не изменять путь, которым тебя Господь ведет. Нужно увидеть это – и не пытаться изменить. Попытки естественным образом возникают, и читатель меня поймет. Они и у меня были. Мне казалось, что действовать надо вот так, а не иначе. Но из опыта я впоследствии убеждался в обратном. Жизненный опыт – это и есть то, что Бог замышляет о человеке. Из этого опыта можно получить главное представление о себе. И этого опыта не стоит отрекаться.

– Спаси Христос за замечательную беседу, отец Георгий! В заключение задам наш традиционный вопрос: какие слова из Священного Писания особенно воодушевляли вас и поддерживали в трудные моменты жизни?

– Все Евангелие от Иоанна, целиком и полностью. Но особенно:

«В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой. Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святаго, потому что Иисус еще не был прославлен» (Ин. 7, 37–39).

Этот отрывок считается самым древним манускриптом, дошедшим до нас аж из начала II века.

А еще нравятся слова Христа о живой воде в беседе с самарянкой:

«Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную» (Ин. 4, 13–14).

Это для меня такой ключевой евангельский «месседж», что воду живую дает Христос, и она в человеке становится источником воды, текущей в жизнь вечную.