«Он ушел как священномученик»

Митрополит Неврокопский Борис (Разумов) Можно ли сохранять святость и благочестие в условиях преследования Церкви? История показывает, что во все века, даже в годы самых страшных гонений, подвижническая жизнь была возможна, а преследования верующих никогда не мешали личной святости. И хотя мы имеем ряд примеров, когда подвижнику удавалось выжить в тяжелое время, все же нередко личная святость и стояние за правду приводили к исповедничеству и мученичеству. Один из таких примеров – жизнь болгарского митрополита Бориса (Разумова) (1888–1948).

Жизнь этого архипастыря была тесно связана с Русской Церковью и русской эмиграцией. К сожалению, в России об этом человеке известно немного. Некоторое время назад на родине иерарха вышла книга иеромонаха Виктора (Тодорова) и С. Муховой – «Неврокопски митрополит Борис». Однако исследование написано на болгарском языке и труднодоступно русскому читателю. К тому же даже в столь объемной и интересной книге не до конца исследованы обстоятельства трагической гибели этого замечательного иерарха. Прояснить картину помогли документы Государственного архива Российской Федерации.

Жизнь этого архипастыря была тесно связана с Русской Церковью и русской эмиграцией

Митрополит Борис родился в 1888-м г. в деревне Гявато возле г. Битоля в Османской империи (ныне это Северная Македония), в миру носил имя Вангел. Семья была благочестивой, и к церковной жизни будущий митрополит приобщился с раннего детства. Большое значение в его судьбе имела встреча с главой Болгарской Церкви Экзархом Иосифом I, который ему в дальнейшем покровительствовал.

Вангел окончил Болгарскую семинарию Святого Иоанна Рыльского в Константинополе. Будущий архипастырь имел самые разные дарования, так, например, он писал стихи, обладал способностью к изучению иностранных языков. За успехи в изучении турецкого языка он был награжден золотыми часами турецким министром просвещения. В течение жизни он выучил также русский, греческий, немецкий, французский, английский, румынский, итальянский и венгерский языки.

В возрасте 22 лет Вангел Разумов принял монашество с именем Борис и продолжил образование на богословском факультете Черновицкого университета в Австро-Венгрии, где преподавание велось на немецком языке. В 1915-м г. отец Борис получил степень доктора богословия, в 1917-м г. был рукоположен во иеромонаха, а в 1922-м г. в сане архимандрита стал протосинкелом Софийской митрополии и настоятелем Александро-Невского кафедрального собора^[1].

Этот период совпал со страшными потрясениями. При поддержке Коминтерна в Болгарии в середине 1920-х гг. намечался коммунистический переворот по российскому образцу, в страну доставлялось оружие, велась агитация, создавались вооруженные формирования^[2]. В Великий Четверг 1925 г. коммунистами был устроен взрыв с кафедральном соборе Святой Недели во время богослужения. В результате падения купола погибло 140 человек, ранения получили 500 человек. Неизвестно, чем бы завершились эти события, если бы не помощь Болгарии со стороны русской белой эмиграции. Вчерашние офицеры и солдаты смогли сплотиться, вооружиться и дать отпор красным боевикам^[3].

Активно сопротивлялся попыткам переворота архимандрит Борис. Он констатировал, что ни в одной из культурных европейских стран нет столь толерантного отношения к атеистическим и социалистическим взглядам, как в Болгарии, что приносимые извне лжеучения развращают и душат молодежь, тормозят развитие страны. В статье «Мученичество», вышедшей на сороковой день после теракта, пастырь резко обличил это преступление. В своих статьях он постоянно доказывал, что иного пути, кроме пути преступлений, у коммунистов и материалистов нет.

В 1930-м г. о. Борис был рукоположен во епископа Стобийского, стал главным секретарем Синода. О том, насколько высок был авторитет митрополита Бориса, говорит тот факт, что именно он с весны 1932 г. занимался неофициальными переговорами о примирении между Константинопольской и Болгарской Церквами, которые велись при посредничестве Иерусалимского Патриарха^[4]. К сожалению, диалог тогда не привел к результату.

В 1935-м г. епископ Борис стал митрополитом Неврокопским.

Проблем в церковной жизни было немало. Современники отмечали низкий образовательный, а порой и моральный уровень духовенства. Неврокопская епархия не была исключением – здесь было только 3 священника с высшим образованием: один с юридическим, другой с философским, и только третий – с богословским. Архипастырь посчитал, что надо исправлять священников собственным примером. Он запретил духовенству делать ему какие-либо подарки, в том числе и денежные, а также предписал священникам не требовать вознаграждения за общественные богослужения.

За 13 лет управления митрополией было открыто 33 новых храма и отремонтировано множество старых, создана сеть православных братств, организованы пастырско-богословские курсы. Борясь с пороками духовенства, архипастырь запретил им посещать питейные заведения и даже лишил сана нескольких иереев, злоупотреблявших алкоголем.

Борясь с пороками духовенства, архипастырь запретил им посещать питейные заведения

Святитель был известен своим смирением и простотой. Он, например, иногда лично относил зарплату священнику, старался узнать, в каких условиях живет его духовенство. Был такой случай. Митрополит посетил дом одного священника. Дверь была открыта, хозяев не было. Соседи сказали, что пастырь с женой работают в поле. Тогда митрополит вошел в дом, навел в нем порядок, приготовил ужин. Когда хозяева вернулись, священник заплакал от умиления. митрополит Борис на ужин не остался, отдал пастырю жалованье и пошел отнести деньги другому клирику^[5].

Наступил 1944 год, к Болгарии приближалась Красная армия. «Грозные тучи нависли над Болгарией, – записал свою молитвенную просьбу Господу святитель Серафим (Соболев), – большевики приближаются к Болгарии. Сделай так, чтобы их не было здесь… Обрадуй нас!»^[6]

Но 8 сентября 1944 г. советские войска все же вошли в страну. Митрополиту Борису оставалось жить 4 года. Он продолжал активно участвовать в церковной жизни, например, вошел в состав Комиссии по переговорам с Константинопольской Церковью. В марте 1945 г. отношения были налажены, Константинополь признал автокефалию Болгарской Церкви, положив конец разделению, длившемуся с 1872 года^[7].

И все же главное дело митрополита Бориса этих лет – борьба за Церковь в условиях гонений. Они начались практически сразу после вступления в Болгарию советских войск. 9 сентября в стране был совершен переворот, к власти пришел «Отечественный фронт», ведущую роль в котором играли коммунисты. Вскоре, как и в Советском Союзе, они стали единственной партией в стране. Развернулся и политический террор.

Новая власть тут же начала преследования духовенства, пусть и не такие страшные как в Советском Союзе, но для небольшой страны вполне ощутимые.

Началось и идеологическое давление на Церковь. Была создана организация «Септемврийче», аналог пионерской организации в Советском Союзе. Одной из целей организации было атеистическое воспитание молодежи. В январе 1945 г. потерял силу церковный брак. В мае 1946 г. коммунистический лидер Георгий Димитров заявил о задаче создания в Болгарии «подлинно народной, республиканской, прогрессивной церкви», намекнув при этом, что противодействие со стороны Церкви может привести к гонениям по советскому образцу. Вместе с этим Димитров указывал и на необходимость поддержки коммунистических идей со стороны верующих^[8].

В Болгарской Церкви стали замечаться тенденции, наблюдавшиеся в Советском Союзе в 1920–1930-е гг. Во-первых, это попытки так называемого «прогрессивного» духовенства захватить власть, во-вторых, модернизм, в-третьих, пожалуй, самое страшное и вопиющее – симпатии некоторых священнослужителей к коммунистической идеологии.

Ярким примером стал Священнический конгресс в Софии в 1948-м г. В зале заседаний не было икон, зато висел огромный портрет Димитрова. Постановления конгресса о строительстве социалистического общества явно были навеяны идеями ереси хилиазма о «тысячелетнем Божием царстве». В Болгарии ересь хилиазма и прежде была распространена в виде так называемого добросамарянства. Среди священников встречались члены Коммунистической партии, которым власти оставили партийные билеты и дали директиву открыто не высказываться против Церкви. Один такой деятель умудрялся выступать с атеистическими лекциями и на другой день спокойно служить литургию^[9].

Один такой деятель умудрялся выступать с атеистическими лекциями и на другой день спокойно служить литургию

Коммунистическое руководство Болгарии делало ставку именно на эту группу священнослужителей. Не мешало успешной карьере таких людей и то, что некоторые из них в годы войны поддерживали Гитлера. Наоборот, священники с подмоченной репутацией всячески продвигались новым государством, ведь управлять такими людьми намного проще. Государство навязывало Болгарской Церкви и второбрачие духовенства^[10].

Началось наступление на монастыри. Главная болгарская святыня, Рыльский монастырь, был превращен к курортное место для отдыха туристов, причем формально обитель на была закрыта. Монахи просто планомерно выдавливались оттуда. Были отменены ночные богослужения, ранние литургии, молодых монахов перевели в другие монастыри и на приходы. В результате в Рыльском монастыре осталось два-три монаха, да и те предпочитали жить в скитах^[11].

Часть иерархии Болгарской Церкви понимала, что проблемы болгарской церковной жизни поможет преодолеть русский опыт. Модернизму и приспособленчеству противостояла русская партия в Болгарской Церкви. Так, например, Экзарх Болгарской Церкви митрополит Стефан (Шоков) в годы войны выступал в поддержку России, что для Болгарии, находившейся в союзе с Германией, было явным героизмом. Экзарх направлял молодых священников на стажировку в русский храм Святителя Николая в Софии.

Так же вел себя и митрополит Борис (Разумов). В своей епархии архипастырь старался ставить благочинными именно русских священников. Другой задачей архипастыря стало привлечение в Рыльский монастырь русских монахов. Как секретарь Синода, Митрополит Борис имел возможность провести это начинание и создать в обители подлинный духовный монашеский центр. Однако святитель в этом вопросе так и не был поддержан Синодом^[12].

Митрополит боролся и с крайностями экуменизма, которые вырастали у некоторых представителей Болгарской Церкви в религиозное равнодушие. 1 июня 1948 г. на заседании Синода митрополит Борис заявил, что экуменизм в той форме, какая предлагается болгарскими модернистами, надо принципиально осудить. Предложение было поддержано всеми митрополитами, бывшими на заседании. Синод единогласно принял решение о разрыве всяких отношений Болгарской Церкви с экуменическим движением^[13].

Вместе с тем митрополит Борис резко выступал против коммунистов. Он категорически запретил духовенству примыкать к «Союзу отечественного фронта» и вступать в Рабочую (коммунистическую) партию. Митрополит смело помогал семьям репрессированных священников, напрямую объявил о сборе помощи арестованным^[14].

Действия митрополита без преувеличения можно назвать героическими

Действия митрополита без преувеличения можно назвать героическими. Дело в том, что Неврокопская епархия, включавшая в себя Пиринскую Македонию, рассматривалась новыми властями как форпост «капитализма и фашизма». Здесь шли задержания и расстрелы, в те годы в Неврокопской епархии было арестовано 45 священников, трое из них пострадали до смерти^[15]. Позиция Митрополита была для красных открытым вызовом. В результате администрация Пиринской Македонии объявила митрополита Бориса «врагом народной власти № 1».

В то же самое время авторитет митрополита Бориса среди простого народа был огромен. Лишить его кафедры, арестовать было невозможно – не будем забывать, что дело происходило не в Советском Союзе. Но повод к устранению митрополита власть искала. Госбезопасность установила за иерархом слежку, любое его передвижение фиксировалось. Доносчики сообщали и обо всем, что говорил архипастырь. А в своих проповедях митрополит высказывался очень откровенно, например:

«Государство или любая другая организация, которая не имеет веры в Бога, рано или поздно погибнет».

«Каждый из нас, кто бы то ни был, и кем бы то ни был... должен знать, что Бог, который создал нас, находится превыше всего… Не надейтесь ни на какие учения, которые отрицают Бога»^[16].

Начиная с 1948 г. болгарское коммунистическое руководство, за которым стоял Советский Союз, развернуло кампанию по уничтожению русской партии в Болгарской Церкви. Несмотря на то, что представители русской партии в годы войны выступали против гитлеризма, участвовали в сопротивлении, их теперь обвиняли в фашизме. Архиереи и священники, тяготевшие к России и Русской Церкви, высоких постов в Болгарской Церкви так и не получили. Сгустились тучи над главой русских приходов в Болгарии святителем Серафимом (Соболевым). После его резкого обличения в адрес болгарских обновленцев в Совете по делам РПЦ рассматривали вопрос об удалении архиепископа Серафима на покой^[17]. Этим планам помешала смерть святителя в феврале 1950 г.

Еще один пророссийский архипастырь, Экзарх Болгарской Церкви Митрополит Стефан (Шоков), в 1948-м г. был отправлен в ссылку в дальнее село Баня, где провел остаток дней фактически под домашним арестом^[18].

Но самой трагической была судьба митрополита Бориса (Разумова).

Архипастырь предвидел свою смерть. Когда друг архипастыря однажды посоветовал ему быть осторожным, так как его приговорили к смерти, владыка ответил:

– Ты противишься, чтобы я стал мучеником? А если я сам этого хочу?^[19]

Незадолго до смерти он зашел к своим близким знакомым и сказал:

– Я срочно пришел проститься с вами.

А затем уточнил:

– Да, да, именно проститься, это будет нашей последней встречей. Этой ночью я получил знак, что мой конец близок. Мне приснилось, что с небес упал огонь, и этот огонь схватил меня и унес в небо. Это правда. Это уже мой конец.

8 ноября 1948 г. митрополит Борис освятил храм Святого Димитрия Солунского в деревне Коларово. В конце литургии он произнес проповедь о подвиге великомученика Димитрия, отметив, что христианин не должен бояться смерти, а должен быть готов к встрече с ней. После службы архипастырь, духовенство и гости отправились в трапезную^[20].

В это время к церкви подошел человек по имени Илья Стаменов, который стал требовать встречи с митрополитом. Архипастырь, извинившись перед гостями, вышел в коридор, и вскоре все услышали выстрелы. Выбежав из трапезной, все увидели мертвого митрополита. Стаменов не пытался бежать, а сразу пошел в органы власти и сдался^[21].

Личность преступника интересна. Когда-то был священником, в 1935-м г. был запрещен за то, что разлил Причастие, но через 3 года прощен. В 1942-м г. последовало новое запрещение – теперь за кражу спиртных напитков. После этого аферист увлекся политическими делами, был причастен к выдаче партизан-антифашистов. В 1944-м г. Стаменов был заочно приговорен новым болгарским руководством к смертной казни, но находился на свободе.

Конечно, тот факт, что приговоренный к смерти предатель был жив, наводит на мысль о причастности Стаменова к деятельности спецслужб. Это подтверждается тем, что расследование убийства митрополита Бориса было засекречено, им занималась не милиция, а госбезопасность. Как часто бывает в таких случаях, причиной убийства официально назвали личную месть. Сам Стаменов говорил, что застрелил иерарха из-за того, что тот отказался восстановить его в священном сане^[22].

Смерть митрополита Бориса стала очередной победой коммунистической власти в Болгарии. Неврокопская кафедра была некоторое время вакантной, власти пытались навязать на эту должность епископа Пимена (Энева). Святитель Серафим (Соболев) отзывался об этом человеке отрицательно и свидетельствовал, что абсолютно все болгарские архиереи были против его хиротонии во епископы^[23]. Тем не менее коммунистическое государство продвигало именно таких людей. В 1953-м г. епископ Пимен все-таки стал митрополитом Неврокопским.

Последующая история жизни митрополита Пимена (Энева) очень интересна. В 1992-м г. он стал одним из организаторов «пименовского» раскола и даже объявил себя «патриархом», причем в его кощунственной интронизации принимал участие печально известный Филарет Денисенко, к тому времени тоже ушедший в раскол. И хотя за год до смерти Пимен все-таки формально примирился с Болгарской Церковью, его карьера лишний раз свидетельствует, из кого набирала церковные кадры так называемая «народная демократия»^[24].

Следует сказать и о судьбе убийцы.

Суд был закрытым, а все важные следственные документы были уничтожены

Формально его связь с болгарской госбезопасностью установить нельзя. Суд был закрытым, а все важные следственные документы были уничтожены. Спецслужбы серьезно зачистили и дело самого митрополита Бориса. В свое время за всеми иерархами велась слежка, на всех имелись сводки и донесения от агентов. Но, по сравнению с другими делами болгарских архиереев, дело митрополита Бориса отличается поразительной скудостью материалов^[25].

Поэтому мы имеем лишь косвенные данные об участии в убийстве спецслужб.

Прежде всего, это личность Стаменова. Во-первых, как уже говорилось, несмотря на смертный приговор 1944 года, он не только был жив, но и находился на свободе. Во-вторых, за убийство митрополита Бориса он получил всего 6 лет и 8 месяцев тюрьмы, но уже через 9 месяцев был переведен на работу вне тюрьмы – ухаживать за виноградниками. А еще через 2 года Стаменов был помилован Указом Президиума Болгарской народной республики^[26]. Однако дальнейшей судьбе убийцы нельзя позавидовать. Вскоре он оказался в психиатрической больнице, где и окончил свои дни, постоянно повторяя: «Я его убил, я его убил»^[27].

Но вернемся к светлой стороне нашей истории – к митрополиту Борису.

Святителя хотели похоронить в главной болгарской обители – Рыльском монастыре. Однако болгарские чекисты сделать это не позволили^[28]. Владыку похоронили в Горной Джумае, во Введенском храме, при огромном стечении народа. Священник Стефан Христов свидетельствовал:

«Четыре дня тело находилось в гробу открыто. Он не изменился ни лицом, ни телом. Нельзя было сказать, что он мертв. Люди говорили, что это святой человек».

Митрополит Михаил, совершавший отпевание, в надгробном слове назвал владыку Бориса «совестью Болгарской Церкви», а святитель Серафим (Соболев) отозвался на его смерть так: «Он ушел, как священномученик, сохранивший чистой и незапятнанной свою архиерейскую совесть».

В последующие годы были зафиксированы случаи посмертной молитвенной помощи митрополита Бориса^[29], а в 2016-м г. Болгарская Церковь объявила, что готовит канонизацию этого архипастыря.

Судьба митрополита показывает, как тяжело было в условиях гонений, даже в их мягком, болгарском варианте, сохранить совесть в чистоте, а жизнь в безопасности. Первое – сохранение совести – митрополиту удалось. Второе – сохранить земную жизнь – нет. Но вечную жизнь он приобрел, и именно благодаря молитвам таких людей, как митрополит Борис, может быть, до сих пор и существует наш мир.