«Думаю, я тоже стал бы священником, если бы когда-нибудь вышел на свободу»

Начало – «Жизнь Иоанна Янолиде, 23 года проведшего в заключении за Христа. Часть 1».

Второй судебный процесс

Иоанн Янолиде. Фотография, приколотая к протоколу допроса, 1958 г.

Поскольку советские войска в 1958 году покинули Румынию, секуритате поспешила развернуть новую волну арестов в качестве превентивной меры, чтобы не дать населению восстать против «народной демократии». С другой стороны, многие «враги народа», посаженные в первую волну арестов 1948 года, уже успели выйти из тюрем, и партии не терпелось упечь их назад, в «сигуранцу»^[1]. Поэтому секуритате будет стараться продлить сроки тех, кто еще не освободился. Только этим объясняется то, что Иоанна в один из холодных осенних вечеров 1958 года забрали из Аюда и доставили в Бухарест для новых допросов. Ему еще раз предстояло пройти через страшные пытки и горькие унижения.

Обвинений против него было главным образом два: что он в больнице Тыргу Окна якобы сколотил банду легионеров, а выходящим на свободу приказывал поддерживать боеспособность организации и осуществить контрреволюцию против «рабочего класса».

Самые естественные христианские обычаи, которые Иоанн совершал в Тыргу Окна, были объявлены службой безопасности «легионерской деятельностью»

Обвинения были смехотворными. Самые естественные христианские обычаи, которые он вместе с другими исповедниками совершал в Тыргу Окна, были объявлены службой безопасности «легионерской деятельностью». Так, на допросах Иоанн с изумлением узнал, что «свадьбу можно назвать “контрреволюционным легионерским собранием”, подарок, преподнесенный на крестины, ‒ “легионерским вспомоществованием”, оказанным в антигосударственных целях, а паломничество в монастырь ‒ это “тренировочный легионерский поход” с целью завоевания политической власти», ‒ и многие тому подобные абсурдные интерпретации.

Другим тяжелым обвинением, возведенным на Иоанна, были 12 христианских принципов, которые он сформулировал в Тыргу Окна, а затем использовал для поднятия духа заключенных в тюрьмах, через которые проходил. Записанные священником Константином Войческу после выхода на свободу на книге, которую у него конфисковали в 1959 году в ходе нового ареста, эти принципы были отнесены службой безопасности также к легионерским:

«Копия инструкций по легионерской деятельности, разработанных обвиняемым Янолиде Ионом, распространявшихся в рядах легионеров и восстановленных в 1954 году обвиняемыми Войческу Константином и Петреску Василе на страницах книги Симиона Мехединць “Трилогии”».

В действительности же эти принципы, полные основательной богословской глубины, были составлены Валерием вместе с Иоанном по итогам духовного опыта, накопленного ими за годы страданий.

Но секуритате смотрела на Валерия и Иоанна как на главарей «мистической» атмосферы, создавшейся в Тыргу Окна, а поскольку Валерий уже отошел в вечность, то тяжесть вины за «происки» ложилась теперь на плечи Иоанна. За 5 месяцев изматывающих допросов Иоанн пришел в жалкое состояние, поэтому был направлен на реабилитацию в тюремную больницу Вэкэрешть^[2]. Мера эта, конечно, была принята не из соображений гуманности, а чтобы на суде не было видно следов бесчеловечного обращения с ним.

Интерьер тюремной церкви Вэкэрешть

Когда его вели мимо матери, она его даже не узнала и воскликнула: «А этот, бедненький, чей же он?!»

Когда его повели на суд, проходивший в Бухарестском военном трибунале, он наконец получил возможность увидеть родителей после горькой разлуки. Но когда его вели мимо матери, она его даже не узнала и воскликнула:

‒ А этот, бедненький, чей же он?!

Он был так изуродован и обезображен, что его не узнала родная мать.

Когда ему дали слово, Иоанн признался:

‒ Я обсуждал христианские проблемы со всеми заключенными. Не было заключенного, с кем я не обсуждал бы христианских проблем, а соответственно ‒ и христианских принципов. Думаю, я тоже стал бы священником, если бы когда-нибудь вышел на свободу.

Более того, он взял на себя защиту всех заключенных:

‒ Никто из обвиняемых не виновен! Отпустите людей, пусть возвращаются к своим семьям!

Бухарестский военный трибунал

Но приговоры, конечно, последовали один за другим, ведь процесс этот был маскарадом, а решения были приготовлены загодя, так что сразу 29 человек приговорили на сроки от 15 лет до пожизненных принудительных работ. Они были снова брошены в тюрьму за ту же самую вину ‒ за то, что исповедовали Христа. Террористический режим не мог им этого простить, тем более Иоанну, который был приговорен к еще 25 годам принудительных работ.

В Жилаве

В графе «степень опасности» красным цветом было выделено и обведено рамочкой: «Внимание, очень опасный легионер»

В апреле 1960 года Иоанна перевели в Жилаву, в ад ужасного палача Маромета. На переводной карточке в графе «степень опасности» красным цветом было выделено и обведено рамочкой: «Внимание, очень опасный легионер». Он, кроткий и невинный Иоанн, был объявлен общественно опасным. Он, благочестивый и обходительный, представлял большую угрозу «общественному строю». Но секуритате была по-своему права, ведь исповедование Христа в те времена несло смертельную опасность для коммунистического безбожия.

Жилава, тюрьма максимально строгого режима. Фото: Дарья Радукану

По прибытии он был брошен в один из самых перенаселенных жилавских застенков. Джордже Унгуряну, один из страдальцев, сидевших в камере, когда туда вошел Иоанн, напишет впоследствии, что «однажды вечером перед подачей еды в камеру привели одного заключенного, высокого, красивого, с узелком под мышкой и окровавленным платком у рта:

‒ Вы видите его? ‒ крикнул надзиратель с порога камеры. ‒ Он сидит больше 20 лет и болен, ему нужны нары под окном!

‒ Меня зовут Янолиде Иоанн, я сижу в тюрьме с 1941 года, со студенческой скамьи. Болею туберкулезом, харкаю кровью, посмотрите, ‒ сказал он, показывая нам платок, затем продолжил: ‒ Кроме того, у меня есть еще одна болезнь: я не могу удерживать равновесие. Меня били по голове, и я всегда трясусь, не могу совладать с собой! Среди вас есть священник? Если есть, прошу его благословить меня!

‒ Господи Боже, благослови брата сего Иоанна, пришедшего посреди нас! ‒ возгласил священник Бузэу Попеску.

После этого благословения в камере на несколько минут началось смятение. Никто из заключенных, чьи нары были под окном, не хотел уступать свое место Иоанну, абсолютно нуждавшемуся в воздухе, чтобы притупить действие палочки Коха. И Янолиде, за долгие годы заключения насмотревшийся на всякие стычки, спокойно сел на нары Ромео Пушкашу, стоявшие впритык к самым дверям.

К тому моменту из своих 38 лет он более 20-ти провел в тюрьмах, но не утратил двух великих даров Божиих: душевной и физической красоты

Из своих 38 лет Иоанн Янолиде более 20 лет провел в румынских тюрьмах, но не утратил двух великих даров Божиих: душевной и физической красоты. Среди других заключенных он казался святым, хотя за два десятка лет прошел через все пытки, какие только изобрел диавольский ум злых людей, через стужу, голод, войну и смерть, тиф и туберкулез.

Нельзя сравнивать эти пытки с истязаниями первых христиан, которых жгли на огне и бросали на растерзание зверям, но все же они страдали несколько минут и умирали, а его мучили десятилетиями.

Когда в камере начинались разборки или разговоры, Янолиде уходил в себя и читал псалмы, не теряя душевного спокойствия. Он являл собой образец жительства в тюрьме, жительства, осиянного ореолом святости».

Ведь Иоанн за столько лет молитвенных подвигов и долготерпения страданий стяжал внутренний мир, и теперь никакие лишения тюремной жизни его уже не касались.

В Жилаве он пробыл до ноября 1960 года, когда был переведен в тюрьму Герла, а затем опять отправлен в Аюд.

Безнадежно больной и неперевоспитуемый

В 1962 году начинается последняя волна перевоспитания политзаключенных. Тогда правящая партия под давлением международных сил была вынуждена освободить политзаключенных. Но поскольку князи века сего боялись выпускать на свободу «классовых врагов», не сломив их, будет развернут последний процесс перевоспитания политических заключенных. Руководил бесчеловечным процессом уродования душ полковник Георгий Крэчун, начальник тюрьмы Аюд в 1958–1964 годах.

На этот раз методы были намного мягче, чем в Питешть, но преследовали ту же цель. Так, вместо пыток и насилия режим сделали более свободным, обещали освободить в случае согласия на сотрудничество, а в случае несогласия прибегали к голоду, изолированию и шантажу. Стали открывать культурно-воспитательные клубы, где под «культурным» воспитанием подразумевалось перевоспитание в духе марксизма и коммунизма.

Иоанн тоже был вовлечен в процесс перевоспитания, но не был побежден и этим последним диавольским натиском и остался «неперевоспитуемым». Доказательством тому служит характеристика, данная ему самим полковником Крэчуном в июле 1963 года:

«В целом это элемент неподатливый и фанатичный. Начиная с 1962 года был вовлечен в культурно-воспитательную работу, но с самого начала занял четко враждебную позицию к культурной работе. И в настоящее время придерживается той же позиции, не допускающей уступок, оказывая негативное влияние в рядах заключенных. К работам не привлекается».

Впоследствии на него перестанут оказывать давление, поскольку он будет госпитализирован в 11-е туберкулезное отделение как «безнадежно больной, прикованный к постели».

«Освобождение» в гигантскую тюрьму Румынию

Наконец в 1964 году выходит декрет о всеобщей амнистии политзаключенных. Но заключенным говорили, что их не выпустят, если они не перевоспитаются. Это было отчаянной попыткой режима уязвить ум мучеников за 5 минут до финиша. И все же в течение июля целые партии страдальцев покинут преисподнюю Аюда, а 31 июля и Иоанну вручат справку об освобождении и билет на поезд до Бухареста. «Я был шокирован и плакал навзрыд», ‒ вспоминал Иоанн об этих минутах тяжелого душевного потрясения.

После 23 лет неописуемых страданий, с несгибающимися от ревматизма и туберкулеза суставами Иоанн покидает последнюю тюрьму

Так, после 23 лет неописуемых страданий, с несгибающимися от ревматизма и туберкулеза суставами Иоанн покидает последнюю тюрьму, чтобы попасть в гигантскую тюрьму коммунистической Румынии. Не зная, кого он увидит в своем доме, он решает поехать сначала к тете. Всю дорогу будет плакать, думая об ужасающих перспективах, открывающихся в коммунистическом обществе.

Выйдя на Северном вокзале, он ищет глазами свою невесту, но ни она, ни кто-нибудь вообще его не ждал. Он никому не был нужен, он никто среди чужих.

Северный вокзал Бухареста. Фото: Даниэль Браништян

Наконец вместе с собратом по заключению он добирается до тетушки. Здесь его встречают бурей эмоций и морем слез, но радость встречи будет недолгой, поскольку он получит последний удар, переполнивший чашу его страданий. Он узнает, что матери не стало 3 года тому назад, а невеста Валентина уже год как вышла замуж за другого, 18 лет прождав его и не зная, жив ли он вообще или нет. От этой новости сердце Иоанна чуть не разорвалось:

«Я весь скорчился и разразился глухим плачем, который не утихнет в моей душе никогда. Все рухнуло и превратилось в руины, развалины, а я оказался призраком, привидением, химерой. Но положился на волю моих родных. И рука об руку с двумя старичками вступил в мир новый, враждебный, опустошенный».

Вскоре его положили в больницу на реабилитацию, и Валентина пришла к нему. Она говорила, что разведется с нынешним мужем и вернется к нему. Но Иоанн отказался от этого, считая таинство брака выше обручения. Это было еще одним его отказом от всего, что у него было лучшего в жизни, ради Христа.

Бог не замедлил послать ему за нескончаемые страдания замечательную супругу

Мало-помалу набравшись сил, он захочет поступить в монастырь, но власти, контролировавшие и монашескую жизнь, не позволили ему этого. И Бог не замедлил послать ему за нескончаемые страдания замечательную супругу. Так, через год после выхода на свободу Иоанн женится на Констанце, которая будет самоотверженно заботиться о нем, пока он навеки не сомкнет глаз.

Иоанн и Констанца Янолиде, 1965 г.

Чтобы заработать на жизнь, он устраивается сначала в лабораторию Института геологических наук, а затем в кооператив по производству художественных изделий с работой на дому.

Иоанн осторожно пытался поделиться идеями, которыми горел, но в атмосфере террора, где господствовал антирелигиозный менталитет, насаждаемый коммунистами, он нашел слишком маленькую аудиторию. Тогда он попытался уехать за границу, но ему не выдали паспорта, а значит, не разрешили покинуть страну.

Так он вынужден был жить в мире, враждебном его трепетной душе, неся на себе клеймо «врага народа». От наносимых унижений он не мог защититься никак и молча прощал все. Без конца уязвляемый придирками «трудящихся», он замыкается в себе и все свое время посвящает молитве и вырезанию крестиков, иконок и других предметов религиозного обихода.

Последние годы жизни

Иоанн решает снова всем рискнуть и оставить письменное свидетельство о виденном и пережитом им в коммунистических тюрьмах

Хотя секуритате зорко следила за ним, чинила козни и грозила смертью, Иоанн решает снова всем рискнуть и оставить письменное свидетельство о виденном и пережитом им в коммунистических тюрьмах. Так, в течение трех лет, с 1981 до 1984-го, под постоянным страхом быть пойманным секуритате, он исписывает сотни страниц горькими воспоминаниями из глубины своей святой души.

Чтобы его не разоблачили, он смастерил себе три светильника, в основании которых были деревянные ящички, задекорированные пластмассовым орнаментом. В эти ящички он вставил другие ящички, поменьше, жестяные, в которые прятал страничку сразу же, как только испишет ее. На одной из таких страничек он сделает следующее замечание:

«Писал второпях, украдкой, сам и без исправлений. Пожалуйста, внесите правку. У меня не было ни документов, ни друзей, с кем я мог бы посоветоваться, и даже перечитать написанного не мог, потому что как только листок заполнится, он тут же надежно прячется.

Я писал это как исповедь. Я писал это как завещание. Я писал в надежде, что эти строки меня переживут».

Иоанн Янолиде

Когда он закончил это свое последнее исповедание веры, Бог уготовал ему призыв на вечный покой. Вскоре после выхода на пенсию он заболел циррозом печени, а затем появилось новообразование на внутренних органах, которое и положило конец земному этапу его бытия.

Таким образом, после жизни, всецело посвященной Богу, Иоанн 5 февраля 1986 года был призван на небеса, чтобы получить воздаяние за свои священные подвиги. Его тело, принявшее мученические пытки, покоится на кладбище монастыря Черника неподалеку от могилы духовника, которого он обрел после выхода на свободу, светлого отца Бенедикта Гиуша.

Могила Иоанна Янолиде на кладбище монастыря Черника, Бухарест

Одним из последних его желаний было, чтобы на похоронах желающие получили ладанки и крестики, которые он мастерил, пока зрение не изменило ему. Это была самое сильное слово Иоанна к нашему народу: «Несите свой крест!» Впрочем, на его могильном кресте так и выгравирован высокий девиз всей его жизни ‒ «Все во Христе».

После преселения ко Господу

Большая часть рукописей, которые Иоанн писал в атмосфере террора, была передана на Запад в надежде, что там их можно будет опубликовать. В конце концов стараниями отца Константина Войческу после революции 1989 года они были возвращены на родину, а затем, по смотрению Божию, попали в монастырь Диаконешть. Здесь в течение 2 лет рукописи тщательно приводили в порядок, правили и в результате составили книгу, получившую название «Возвращение ко Христу. Документ для нового мира».

Монастырь Диаконешть

Воспоминания Иоанна переворачивают душу, поскольку, прочитав эти страницы, уже невозможно оставаться таким же, каким ты был прежде

Свидетельство Иоанна, содержащееся в ней, потрясающе, оно переворачивает душу, поскольку, прочитав эти страницы, уже невозможно оставаться таким же, каким ты был прежде. Сила, с которой он свидетельствует, делает нас ближе ко Христу, ибо в ней вопиет глас из святых тюрем, взывающий ко всем поколениям до скончания века: возвратитесь ко Христу ‒ для человечества это единственный шанс спастись.

Хотя в мире он жил как безымянный, которого «не знал никто, кроме темницы», свет, который он оставил в истории, и духовный труд, принесший после него плоды, дают нам право сказать, что жизнь Иоанна Янолиде ‒ это идеал христианского совершенства, и он наш молитвенник и ходатай на небесах в сонме святых, пострадавших в тюрьмах.

Радуйся, блаженный Иоанне, многострадальче Божий!