«И тогда приемного они решили вернуть...»

Приведенные в рассказе случаи реальны. Изменены только имена героев.

Однажды в наш районный приход ненадолго прислали молодого священника из города. Отец Алексей служил часто, много общался с прихожанами, устраивал встречи с молодёжью. Ему и самому было не больше тридцати. А вот его матушка Елена вызывала у меня смешанные чувства: ярко накрашенная, с пёстрым маникюром и, как написали бы в модных журналах, «активным принтом» на юбках и платках.

– А ты на внешность не смотри, – сказал мне знакомый архимандрит Андрей, когда я посетовала о своём смущении. – Я вот тебе случай расскажу. Поехал я однажды в город на автобусе. Захожу в салон. Лето. Жара. Я в рясе, как полагается. Тетушки благословения берут, мужчины поздравляют с праздником. Не помню, какой был день. Скорее всего, воскресный. И все косятся на одну барышню с «боевым раскрасом» на лице: тени, помада, ресницы до бровей, начёс на голову выше. Декольте глубокое, от юбки одно название. В воздухе так и стоит дух осуждения: «Мол, не стыдно тебе?! Ещё и с попом в автобусе едет». Но не успели мы из райцентра выехать, как водитель вдарил по тормозам. Оказалось, что на встречку выехала легковушка, а слева от неё «Камаз». Водитель крутит рулём, нас кидает из стороны в сторону, сейчас перевернёмся. Все визжат, по салону болтаются, а девушка эта накрашенная единственная из всего автобуса как закричит: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй нас, грешных!» Вот тебе и осуждение общественное. Не знаем мы, что за человек перед нами, пока не попадём с ним в сложные обстоятельства. Вот, к примеру, Ирину нашу на службе видела?

Ирина – немолодая женщина лет пятидесяти пяти. Каждый ее приход в храм обсуждается всеми – от бабушек за церковной лавкой до иподьяконов архиерея. Ирина – точная копия сценического образа Аллы Пугачевой советских времён: пышные рыжие волосы, яркие румяна на толстом слое тонального крема и стрелки Клеопатры на веках. Полупрозрачный шифоновый платок театрально спадает с головы, а в руках она всегда держит зажженную свечу. Я ни разу не видела, чтобы Ирина участвовала в Таинствах. Обычно она стоит почти у самого притвора в храм, ни с кем не разговаривает и не сводит глаз с иконостаса.

– Ее история – всем женщинам история. Как напоминание того, что такое материнство, – заинтриговал отец Андрей.

Батюшка служил на этом приходе почти два десятка лет и хорошо помнил, как Ирина с мужем, тогда ещё просто младшим лейтенантом, пришли к нему в храм. Оба рождённые в советский период безбожия, в прошлом партийные, они и понятия не имели, как вести себя и что делать. Но была у них общая на двоих боль: Ирина и Евгений не могли иметь детей.

– Он тогда сразу пошёл делать карьеру лётчика. Платили хорошо. Дали квартиру в нашем лётном городке. Ирина – первая красавица. Год проходит, другой, а детей все нет. В храм стали ходить часто. Каждое воскресение на Литургии обязательно. Он в алтаре иногда помогал, она – в трапезной. Лечились они и постоянно молились о чаде. Все без толку. А потом все же решились и взяли мальчика из детского дома, – говорит отец Андрей.

Весь приход тогда заметил, как оба они изменились. Евгений души не чаял в двухлетнем белокуром карапузе, который при нем сказал первое слово: «папа».

– Женя тогда не ходил, а летал. Я много встречал мужчин, которые воспитывают не своих детей, – говорит отец Андрей, – и, как ни странно, мужскому сердцу легче принять приёмного ребёнка, а вот сердце матери должно особенным образом отозваться. Если этого нет, то малыша хоть всего игрушками обложи, он все равно чувствует, любят его или нет. Но я это так, в теории. Монах все-таки, – засмеялся отец Андрей.

Ирина с Евгением стали воспитывать приемного сына Сашу, смирившись, что это их единственный ребёнок.

Поэтому новость о том, что Ирина беременна, воспринялась как чудо.

– Что невозможно человеку, возможно Богу. Это для них чудо, а для нас – милость Божия и Его любовь, – рассуждает отец Андрей.

Беременность была непростой. Ирина дважды лежала на сохранении. Саша стал требовать к себе больше внимания. Капризничать. Не слушаться. Огрызаться.

«Зачем мы его взяли? – пронеслось как-то у Ирины в голове. – Будет же скоро свой малыш, родной. А этот чужой мне. Как ни стараюсь, не могу полюбить», – думала она.

Родив своего ребенка, Ирина с Евгением ... вернули Сашу в детский дом! Не смогла Ирина, как говорят приёмные матери, «родить сердцем». Саше на тот момент было уже три года – самое время идти в детский сад. Вот только пошёл он вместо этого в детский дом. Туда, откуда его два года назад забрали.

– Я даже как-то спрашивал ее, навещают ли они Саньку, а она глаза опустила и промолчала. Значит, нет, – вздохнул архимандрит.

И на этом чудо Ирины и Жени закончилось огромным горем. Через полгода их родной сын, которого успели назвать Ваней и покрестить, скоропостижно умер от гриппа. Муж не выдержал этого, слёг с инсультом и вскоре тоже отошёл ко Господу. Так и осталась Ирина без мужа и детей, а могли бы быть два мальчика и крепкая семья...

– Сначала мы думали, что она сошла с ума, потому что на отпевании и похоронах Жени Ирина не плакала, а просто смотрела в одну точку как стеклянная. Потом соседи рассказывали, что у неё случались истерики. Запоздалая такая реакция. Но тут кто готов такое пережить? – рассказывал отец Андрей.

Так и ходит Ирина в церковь все в том же образе, как в молодости – пышные локоны и яркие стрелки. Словно ещё может вернуть то время, когда муж и сын были живы, словно может ее простить оставленный в детском доме Саша. Его так и не взяли ни в какую семью. Он закончил школу, потом уехал в соседний город учиться в ПТУ. Больше о нем никто не слышал. А Ирина всегда стоит с зажженной свечой в память о муже и сыне. Те, кто не в курсе ее истории, посмеиваются, называя её «дамой со странностями».

– Поэтому ты на внешность не смотри, – ещё раз сказал мне отец Андрей, – смотри на сердце. Его никакими нарядами не замаскировать.