К Павлину. Об изучении Священного Писания

Из книги блаженного Иеронима Стридонского "Да будут одежды твои светлы", изданной в серии «Письма о духовной жизни», выпущенной Сретенским монастырем в 2006 г.

Domenico Ghirlandaio. St. Jerome

Брат Амвросий, доставив мне твои подарки, принес вместе с тем и приятнейшее письмо, которое заключало в себе удостоверение твоей искони испытанной верности и подтверждение старой дружбы. Это истинная приязнь, скрепленная союзом Христовым, основывающаяся не на хозяйственной пользе, не на телесном только соприсутствии, не на хитром и вкрадчивом ласкательстве, но на страхе Божием и на ревности к изучению Божественного Писания. В древних историях читаем, что некоторые обходили области, путешествовали к незнаемым народам, переплывали реки для того, чтобы лично повидаться с теми, о ком узнали из книг. Так Пифагор посетил мемфисских жрецов; так Платон с величайшими затруднениями странствовал в Египет, и к тарентинцу Архиту, и в ту часть Италии, которая некогда называлась великой Грецией. Великий афинский наставник, учением которого оглашались академические гимназии, становится странником и учеником, желая лучше скромно выслушивать чужое учение, чем с наглой самоуверенностью проповедовать свое.

Наконец, гоняясь за знаниями, как бы рассыпанными по всему земному шару, Платон был захвачен в плен пиратами и продан в подданство жесточайшему тирану (Дионисию Сицилийскому), был пленником, узником и рабом, но как философ не знал себе соперника. Мы читаем, что к Титу Ливию, испускавшему млечный источник красноречия, приходили некоторые вельможи с краев Испании (из Гадеса) и из пределов Галлии; людей, не любопытствовавших видеть Рим, привлекла слава одного человека. Было тогда неслыханное во все века и достославное чудо: люди, пришедшие в такой город, искали чего-то иного, кроме города. Аполлоний (был ли он маг, как говорит народная молва, или философ, как сообщают пифагорейцы) был у персов, прошел через Кавказ и владения албанцев, скифов, массагетов, пробрался сквозь богатейшее царство Индийское и в заключение, переправившись через широчайшую реку Физон (Инд), достиг владений браминов, чтобы послушать Гиарка, сидящего на золотом троне, пьющего от источника Тантальского и среди немногих учеников излагающего учение о силах природы и движении планет. А отсюда через страны эламитов, вавилонян, халдеев, мидян, ассириян, парфов, сирийцев, финикийцев, арабов и палестинцев, возвратившись в Александрию, Аполлоний пошел далее в Эфиопию, чтобы видеть гимнософистов и пресловутый престол солнца на песке. Упоминаемый нами путешественник всюду находил предметы для изучения и, постоянно путешествуя, постоянно усовершенствовался. Филострат написал о нем целых восемь томов.

Но зачем говорить о людях века сего? Апостол Павел, сосуд избранный и учитель языков, сознававший в себе присутствие Великого Посетителя, о чем говорит так: Вы ищете доказательства на то, Христос ли говорит во мне (2 Кор. 13, 3),— тот самый Павел, обойдя Дамаск и Аравию, пришел в Иерусалим, чтобы увидеть апостола Петра, и пробыл у него 15дней. В продолжение этой таинственной седмицы и осмерицы дней будущий учитель языков должен был получить проповедническое образование. Спустя четырнадцать лет апостол Павел, взяв с собой Варнаву и Тита, снова дал отчет апостолам в своем благовествовании, да не вотще течет или протек. Живой голос имеет в себе какую-то скрытую энергию и сильнее звучит, передаваясь из уст наставника непосредственно в уши ученика. Когда в Родосе читали речь Демосфена против Эсхина и все удивлялись и хвалили, то сам Эсхин, бывший тогда уже родосским изгнанником, со вздохом сказал: «А что было бы, если бы вы послушали самого зверя, произносящего собственные свои слова?»

Все вышеизложенное сказано мной не потому, чтобы я сам мог и был способен научить тебя чему-нибудь, но потому, что твое прилежание и усердие к учению, помимо всякого отношения ко мне, само по себе достойно одобрения. Способность к учению заслуживает похвалу независимо от достоинства учителя. Мы обращаем внимание не на то, что ты приобрел, а на то, чего ты ищешь. Мягкий воск пригоден для лепной работы, и хотя бы до него не касались руки художника и ваятеля, он все-таки в потенциале содержит в себе все то, что из него может быть создано. Апостол Павел, по его собственному свидетельству, у ног Гамалиила изучил закон Моисея и пророков, так что, вооружившись этими духовными стрелами, он мог с уверенностью говорить следующее: Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь: [ими] ниспровергаем замыслы и всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу, и готовы наказать всякое непослушание (2 Кор. 10, 4–6). В Послании к Тимофею, с младенчества изучившему Священные Писания, апостол увещевал его прилежно читать их, да не вознерадит о той благодати, которая дана ему через священное рукоположение. В Послании к Титу, кратко изобразив епископские добродетели, апостол, между прочим, упоминает и о знании Писания, говоря, что епископу нужно быть держащимся истинного слова, согласного с учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать (Тит. 1, 9). Святая необразованность полезна только для себя и насколько созидает Церковь добродетельной жизнью, настолько же вредит Церкви, если не противится разрушающим ее. Аггей был пророком, и еще через него Господь говорил: Спроси священников о законе (Агг. 2, 11).

Итак, в числе обязанностей священника есть обязанность отвечать вопрошающим о законе. И во Второзаконии мы читаем: Спроси отца твоего, и он возвестит тебе, старцев твоих, и они скажут тебе (Втор. 32, 7). Также и в 118-м псалме: Пета бяху мне оправдания твоя, на месте пришельствия моего (Пс. 118, 54). Также в описании праведного мужа, которого Давид сравнивает с райским древом жизни, в числе прочих добродетелей упоминается следующая: В законе Господни воля Его, и в законе Его поучится день и нощь (Пс. 1, 2).

Даниил в заключение священнейшего видения говорит, что праведники сияют, как звезды, а понимающие, то есть ученые, как небо. Видишь ли, какое различие между праведной необразованностью и ученой праведностью? Одни сравниваются со звездами, а другие с небом. Впрочем, по еврейскому подлиннику и то и другое изречение может быть отнесено к ученым, потому что в еврейском тексте читаем так: и смыслящии просветятся, как светлость тверди, и научающие других праведности, как звезды в вечные веки (Дан. 12, 3). Почему Павел апостол называется сосудом избранным? Без сомнения, потому что он служит хранилищем закона и Священного Писания. Фарисеи поражены ученостью Господа и удивляются, каким образом апостолы Петр и Иоанн знают закон, не учившись. Ибо что другим надлежало приобрести трудом и каждодневным поучением в законе, то самое было открыто апостолам Духом Святым и они были — согласно со словами Священного Писания — (наученные Богом). Двенадцать лет было Спасителю, когда Он, во храме вопрошая старцев о законе, вразумлял их Своими мудрыми вопросами.

Но можем ли мы назвать необразованным Петра или Иоанна, из которых каждый мог сказать о себе: Хотя я и невежда в слове, но не в познании (2 Кор. 11, 6)? Иоанн — необразованный, рыболов, неученый. Но скажите, пожалуйста, откуда это изречение: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1, 1)? Греческое слово имеет многие значения: оно значит и слово, и разум, и вычисление, и причину какой-либо вещи, через посредство которой что-либо происходит. Все это мы поистине видим во Христе. Этого не знал ученый Платон, этого не разумел красноречивый Демосфен. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну (1 Кор. 1, 19). Истинная мудрость погубит ложную мудрость. И хотя в учении о Кресте есть буйство проповеди, однако апостол Павел говорит: Мудрость же мы проповедуем между совершенными, но мудрость не века сего и не властей века сего преходящих, но проповедуем премудрость Божию, тайную, сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей (1 Кор. 2, 6–7). А премудрость Божия есть Христос. Христос — Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 24). Эта премудрость была сокрыта в тайне, почему и надписание 9го псалма гласит о тайнах Сына, в котором все сокровища мудрости и разума сокровенны и Который Сам был сокровен в тайне, предуставлен прежде век. Он же был предзнаменован и предызображен законом и пророками. Посему и пророки называются видящими, ибо они видели Того, Кого другие не видали. Авраам видел день Его и возрадовался (см.: Ин. 8, 56). Отверзаются для Иезекииля небеса, заключенные для грешного народа. Открый очи мои, говорит Давид, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс. 118, 18). Ибо закон духовен, и нужно откровение, чтобы мы могли уразуметь его и открытым лицом созерцать славу Божию.

В Апокалипсисе показывается запечатанная семью печатями книга (Отк. 5, 1); и если ты дашь ее кому-нибудь из людей, знающих письмена, для прочтения, то он ответит: «Не могу, потому что эта книга запечатленна». Как много людей в настоящее время воображают себя знающими письмена и, однако, держат запечатленную книгу и не могут открыть ее, если не откроет книгу имеющий ключ Давидов, Который отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит (Откр. 3, 7)! В Деяниях апостольских святой евнух или муж (ибо и тем и другим именем называется он в Писании) при чтении пророка Исаии на вопрос Филиппа: Разумеешь ли, что читаешь? — сказал: Как могу разуметь, если кто не наставит меня? (Деян. 8, 30–31). Я — скажу, кстати, о себе — не святее и не прилежнее этого евнуха, потому что он, оставив царский двор, от Эфиопии, то есть от последних пределов мира, пришел во храм и, так как любил закон и Божественное знание, что даже в повозке читал Священное Писание, однако, держа книгу, размышляя о словах Господних, произнося их языком и устами, все-таки не понимал Того, Кого, помимо собственного сознания, чтил в книге. Пришел Филипп и показал ему Иисуса, Который скрывался, заключенный в книге. О удивительная сила учителя! В тот же час верует евнух, крестится, становится святым и верным, из ученика превращается в учителя и в уединенном источнике церкви более находит для себя, чем в позлащенном храме синагоги.

Я коротко написал об этом (ибо тесные пределы письма не позволяют более распространяться), чтобы ты уразумел, что в рассуждении о Священном Писании нельзя идти без предшественника и путеводителя. Умалчиваю о грамматиках, риторах, философах, геометрах, диалектиках, музыкантах, астрономах, астрологах и медиках, знания которых весьма полезны для смертных и разделяются на три части: на догмат, метод и практику. Обращаюсь к менее значительным искусствам, которые производятся не столько умом, сколько рукой. Земледельцы, каменщики, ремесленники, пильщики, дровосеки, шерстобои, валяльщики сукон и прочие рабочие домашней рухляди и различных дешевых вещиц не могут обойтись без учителя.

«Медицинское искусство обещают медики, ремесленники рассуждают о фабричных делах» (Гораций). Только знание Писаний усвояют себе все повсюду.

«Все мы, и ученые, и неученые, пишем поэмы» (Гораций). И болтливая старуха, и сумасбродный старик, и многоречивый софист — одним словом, все предвосхищают себе знание Писаний, терзают их и учат других прежде, чем бы самим научиться. Одни, приняв важный вид и гремя отборными словами, среди женщин любомудрствуют о Священном Писании. Другие, о стыд! Узнают от женщин то, что передают мужчинам; мало того, благодаря легкости языка и своей смелости учат других тому, чего сами не понимают. Умалчиваю о подобных мне, которые после изучения светской литературы, обращаясь к Священному Писанию и искусственной речью пленяя слух народа, все, что ни говорят, считают законом Божиим и не сподобляются знать мысли пророков и апостолов, но к своим собственным мыслям приискивают несоответственные тексты, как будто бы это было хорошее дело, а не самый порочный род учения искажать мысли Писания и подчинять его своему произволу, несмотря на явные противоречия. Как будто мы не читали стостиший Вергилиевых и Гомеровых и не можем (следуя произвольным толкованиям) назвать христианином даже неверующего во Христа Марона, который писал:

Уже возвращается и девица,

возвращаются времена

«Сатурнова царства»,

Уже новое поколение

спускается с высоты неба.

                                         Вергилий

Или объяснить в смысле слов Отца к Сыну следующий стих: «О Ты, Мое рождение, мои силы, Мое единственное великое могущество!» Или сопоставить словам Спасителя на Кресте следующий стих: «Столько он вытерпел в памяти и оставался тверд»!

Свойственны детям и шарлатанам подобные попытки учить тому, чего не знаешь, и даже, подчиняясь своим личным прихотям и вкусам, не знать о собственном незнании.

Всего яснее написана книга Бытия, в которой говорится о природе мира, происхождении человеческого рода, о разделении земли, о смешении языков и о переселении еврейского племени в Египет. Далее помещена книга Исход с десятью казнями, с десятословием, с таинственными и Божественными заповедями. Затем следует Левит, в которой каждое жертво­приношение, каждый почти слог — и одежды Аароновы, и весь чин Левитов дышат небесными таинствами. А книга Числа не заключает ли в себе тайны всей арифметики, и пророчества Валаамова, и сорока двух станов в пустыне? А Второзаконие — второй закон и предызображение евангельского закона — не содержит ли в себе то, что уже писано прежде, однако так, что из старого все становится новым? Они суть Пятикнижие, те пять слов, которые апостол хотел произносить в церкви (см.: 1 Кор. 14, 19). Иов, образец терпения, каких таинств не объемлет в своей речи? Он начинает прозой, продолжает стихом, оканчивает простой речью; выполняет все законы диалектики во вступлении, предложении, подтверждении и заключении. Каждое слово в его речи многозначительно. Упомяну об одном: о воскресении тел Иов пророчествует так ясно и вместе с тем сдержанно, как никто другой. Ая знаю, говорит Иов, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Эта надежда скрыта в моем недре (Иов. 19, 25, 26).

Перехожу к Иисусу Навину, который был прообразом Господа не только делами, но и именем; он перешел Иордан, ниспроверг царства врагов, разделил землю победоносному народу и под именем различных городов, сел, гор, рек, источников и границ описывает духовные царства Церкви и небесного Иерусалима. В Книге Судей сколько начальников народа, столько прообразов. Руфь Моавитянка исполняет пророчество Исаии: Посылайте агнцев владетелю земли из Селы в пустыне на гору дочери Сиона (Ис. 16, 1). Самуил в смерти Илии и в убиении Саула изображает окончание Ветхого Завета. А в лице Садока и Давида указывает таинства нового священства и нового царства. Malachim, то есть 3-я и 4-я Книги Царств, описывают царство Иудейское от Соломона до Иехонии и царство Израильское от Иеровоама, сына Наватова, до Озии, отведенного в плен ассириянами. Если обращать внимание на историю, то слова просты; если же вникнуть в смысл, скрывающийся в письменах, то прочтем сказание о малочисленности Церкви и о нападениях на нее еретиков. Двенадцать пророков, заключенные в тесных пределах одного тома, предызображают гораздо более, чем дает буквальный смысл. Осия часто упоминает о Ефреме, Самарии, Иоси­фе, Израиле, о жене блуднице и чадах блужения, о заключенной в спальне мужа прелюбодейце, которая долгое время сидит как вдова и в плачевной одежде ждет возвращения мужа. Иоиль, сын Вафуилов, изображает землю двенадцати колен опустошенной саранчой, червями и хлебной тлей и пророчествует о том, как по кончине прежнего поколения изольется Дух Святый на рабов и рабынь Божиих, то есть на сто двадцать имен верующих, которые должны были исполниться Духа Святого в горнице Сионской; эти сто двадцать восходят постепенно, возвышаясь от первой до пятнадцатой ступени, которые таинственно указываются в Псалтири. Амос — пастух, селянин, возделыватель сикомор — не может быть изложен в кратких словах.

Ибо кто удовлетворительно выразит три или четыре преступления Дамаска, Газы, Тира и Идумеи, сынов Аммоновых и Моавитян, и в седьмых и восьмых Иуды и Израиля? Амос обращает свою речь к коровам тучным, находящимся на горе Самарийской, и пророчествует о разорении дома большего и меньшего. Амос сам видит производящего саранчу и Господа, стоящего на вылитой, или адамантовой, горе, и корзину плодов, привлекающую наказание на грешников и глад на землю: не глад хлеба и не жажду воды, но — слышания слова Божия. Авдий, имя которого значит «слуга Божий», гремит против кровавого Едома и земного человека. Духовным копьем он поражает того, кто всегда завидует брату Иакову. Иона — «голубь» прекраснейший — своим кораблекрушением предызображает страдания Господа, призывает мир к покаянию и под именем Ниневии возвещает спасение язычникам. Михей Морасфитянин, «сонаследник» Христа, возвещает разорение дочери разбойника и полагает засаду против нее за то, что она ударила в щеку судию Израилева. Наум — «утешитель» земли — порицает град кровей и после его разрушения говорит: Вот, на горах — стопы благовестника, возвещающего мир (Наум. 1, 15).

Аввакум — «борец» мужественный и твердый — стоит на страже и утверждает ногу на укрепление, чтобы созерцать Христа на Кресте и сказать: Покрыло небеса величие Его, и славою Его наполнилась земля. Блеск ее — как солнечный свет; от руки Его лучи, и здесь тайник Его силы! (Авв. 3, 3–4). Софония — «созерцатель» и познаватель тайн Господних — слышит вопль у ворот рыбных и плач в другой части города и видит большое разорение на холмах. Он также заповедует рыдать обитателям лощины, потому что замолк весь народ Ханаана, погибли все навьюченные серебром. Аггей — «торжественный» и радостный, сеявший слезами, чтобы пожать радостью, — обновляет разоренный храм и вводит Господа Отца, говорящего: Еще раз, и это будет скоро, Я потрясу небо и землю, море и сушу, и потрясу все народы, и придет Желаемый всеми народами (Агг. 2, 6–7). Захария, «помнящий Господа своего», многообразный в пророчествах, созерцает Иисуса, облеченного в запятнанные одежды (Зах. 3, 3), и тот камень, который Я полагаю перед Иисусом; на этом одном камне семь очей (Зах. 3, 9), и светильник весь из золота, и чашечка для елея наверху его, и семь лампад на нем, и по семи трубочек у лампад, которые наверху его; и две маслины на нем, одна с правой стороны чашечки, другая с левой стороны ее (Зах. 4, 2–3). И после видения коней вороных, черных, белых и пегих, и рассеянных колесниц от Ефрема, и коня от Иерусалима провидит и предсказывает бедного Царя, сидящего на жеребенке, сыне подъяремной ослицы.

Малахия открыто в заключение всех пророков говорит об отвержении Израиля и о призвании язычников. Нет Моего благоволения к вам, говорит Господь Саваоф, и приношение из рук ваших неблагоугодно Мне. Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву (Малах. 1, 10–11). Кто может понять или изложить учения Исаии, Иеремии, Иезекииля и Даниила? Из них первый, кажется мне, писал не пророчество, а Евангелие. Второй видит ореховую трость и котел, кипящий со стороны севера, и барса, лишенного пестрот своих; и различными метрами составляет четырехкратный алфавит (книга Плача). Третий (Иезекииль) в начале и конце своих пророчеств содержит так много прикровенного, что у евреев эти главы, равно как начало книги Бытия, не позволено было читать до тридцатилетнего возраста. А последний из четырех пророков, знающий времена и всего мира, ясной речью провозвещает о камне, без помощи рук оторвавшемся от горы и ниспровергшем все царства. Давид — наш Симонид, Пиндар и Алкей, также Флакк, Катулл и Серений — звучит о Христе на лире и на десятиструнном псалтири вызывает Его воскресение из гроба.

Миролюбивый и боголюбезный Соломон исправляет нравы, изучает природу, соединяет Христа с Церковью и воспевает сладостную брачную песнь святого супружества. Есфирь, прообразуя собой Церковь, избавляет народ от опасности и, вследствие убиения Амана, имя которого значит «беззаконие», доставляет потомству жребий в пиршестве и день празднества. Книга Паралипоменон, то есть сокращение древних документов, такова, что если кто, не зная ее, захочет присвоить себе знание Писаний, тот смеется сам над собой. В каждом почти имени и в каждом соединении слов затрагиваются пропущенные в Книгах Царств истории и излагаются бесчисленные евангельские вопросы. Ездра и Неемия, то есть «помощник и утешитель от Господа», заключены в одном томе; они созидают храм, строят стены города. Вся толпа народа, возвращающегося в отечество, перепись Левитов, Израиля и пришельцев, разделение труда построения стен и башен — вот что Ездра и Неемия частично изображают на древесной коре, частично хранят в сердцевине дерева.

Ты видишь, что, увлеченный любовью к Писаниям, я переступил обычные размеры письма и все-таки не написал всего того, что хотел. Речь шла только о том, что мы должны знать и чего желать, чтобы и нам можно было сказать: Возлюби душа моя возжелати судьбы Твоя на всякое время (Пс. 118, 20). Впрочем, пусть исполнится на нас изречение Сократа: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Коснусь вкратце и Нового Завета; Матфей, Марк, Лука и Иоанн — колесница Господня и поистине Херувимы, что значит «множество знания», во всем теле исполнены очей, блестят, как искры, стремительны, как молния, имеют стопы прямые и устремленные горй: они крылаты и способны летать, они поддерживают друг друга, взаимно соединены между собой и, как колеса, влекущиеся одно за другим, стремятся, куда направит их веяние Святого Духа. Апостол Павел писал к семи Церквам (ибо восьмое, Послание к Евреям, многими не ставится в этот ряд).

Он дает наставление Тимофею и Титу, ходатайствует перед Филимоном за беглого раба (Онисима). Но об апостоле Павле я думаю лучше молчать, нежели писать мало. Книга Деяний апостольских, по-видимому, содержит простую историю и излагает младенчество рождающейся Церкви, но если мы возьмем во внимание, что писатель этой книги есть врач Лука, которого «похвала во Евангелии», то также и здесь увидим, что все слова его дают врачевство для немощной души. Апостолы Иаков, Петр, Иоанн и Иуда выдали семь посланий, настолько же таинственных, насколько сжатых и кратких и вместе обширных: кратких — словами, но обширных мыслями так, что едва ли чей духовный взор не будет поражен при чтении этих посланий. Апокалипсис Иоанна столько содержит в себе таинств, сколько слов. Я сказал немного, но по сравнению с достоинством книги всякая похвала недостаточна, ибо в каждом слове заключаются многие смыслы.

Скажи, пожалуйста, любезный брат, жить среди Божественных Писаний, в них поучаться, ничего иного не знать и не искать — не значит ли это уже здесь, на земле, быть обитателем Царства Небесного? Не соблазняйся в Священном Писании простотой и как бы грубостью слов, происшедшей или вследствие по­грешности переводчиков, или вследствие намеренного приспособления к назиданию простого народа; в одном и том же изречении иное услы­шит ученый и иное неученый. Я не настолько дерзок и туп, чтобы приписывать себе знание Писаний и похвалиться возможностью срывать на земле плоды, тогда как корни укреплены на небе, но, признаюсь, я хочу знать Писания, я не хочу сидеть на одном месте; отказываясь быть учителем, обещаю в себе спутника. Просящему дается, толкущему отверзается, ищущий находит. Будем на земле учиться тому, знание чего будет неразлучно с нами на небе.

Принимаю тебя с распростертыми объятиями, и (скажу некстати и с велеречием Гермагора) о чем ты ни спросишь, я вместе с тобой постараюсь узнать. Ты имеешь любезнейшего тебе брата Евсевия, который удвоил для меня удовольствие, полученное от твоего письма, рассказав о честности твоих нравов и о презрении к веку сему, о верности в дружбе, о любви ко Христу. О твоем благоразумии и красноречии, помимо свидетельства Евсевия, давало знать само твое письмо. Поспешай, прошу тебя, и скорее отсекай, а не развязывай веревку спущенного в море кораблика. Никто, намереваясь отречься от мира, не может выгодно продать того, что он предварительно презрел. Если потерпишь какой-нибудь убыток, вмени его вместо приобретения. Старинное изречение: «Для скупого также не существует то, что он имеет, как и то, чего не имеет». Для верующего весь мир полон богатств, а неверующий нуждается даже в оболе. Будем жить, как ничего не имеющие и всем обладающие. Одежда и пища — вот богатства христианские! Если ты имеешь в своих руках какую-либо вещь, продай; если не имеешь, не заботься о приобретении. Отнимающему ризу нужно отдать и срачицу. Если ты, откладывая постоянно до завтра, волоча день за днем, будешь осторожно и помалу продавать твои владеньица, то Христу не будет чем питать Своих бедных. Все отдал Богу тот, кто принес в жертву сам себя. Апостолы оставляют корабль и мрежи. Вдова кладет две лепты в сокровищницу и считается выше богачей. Легко презирает все тот, кто всегда помышляет о своей смерти.

Купить эту книгу можно в розничном магазине «Сретение» в оптовом интернет магазине