Аборт ‒ больше не право женщины

Принятый недавно закон «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации » неизбежно окажет влияние на жизнь каждого из нас. Его этическую сторону комментирует заместитель сопредседателей Церковно-общественного совета по биоэтике при Московской Патриархии доктор философских наук Ирина Силуянова.

Ирина Силуянова

– Прежде всего, нельзя не обратить внимания на соотношение норм этого документа и моральных ценностей, традиционных для общества.

Сама идеология нового закона направлена на формирование рыночных и правовых отношений в здравоохранении. Не случайно одним из основных становится понятие «медицинская услуга». Как известно, термин «услуга» – из области товарно-денежных отношений. Даже понятие «медицинская помощь» сводится в итоге к «совокупности медицинских услуг». Моральное значение медицинской деятельности как формы социальной помощи и заботы на основании солидарности, сострадания и желания нести благо людям, не примешивая иные мотивы или интересы, уходит на второй план.

– Ощущалась ли нравственная основа в предыдущем законе?

– Сравним старый закон «Основы законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» (от 22.07.1993) и новый «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (от 21.11.2011). В законе 1993 года в статье о правах пациента первым правом была констатация права «на уважительное и гуманное и отношение со стороны медицинского персонала». К сожалению, в новом законе эта позиция в правах пациента отсутствует.

Или, к примеру, статья «Экспертиза качества медицинской помощи». Здесь перечисляются параметры, по которым определяется это качество: «оценка своевременности оказания помощи», «правильность методов профилактики и диагностики лечения», «степень достижения планированного результата». К сожалению, в список не вошел параметр нравственных, этических взаимоотношений врача и пациента. А ведь часто именно этот момент является определяющим. Тем более известно, что сегодня есть много жалоб от пациентов именно из-за нарушения профессиональной этики медицинскими работниками.

– Какие еще конкретные пункты закона нарушают этические нормы?

– Вызывает много вопросов статья о трансплантации. Теперь там отсутствует запрет на куплю-продажу органов и тканей человека. В то же время в старом законе регулирование трансплантации базировалось именно на принципе запрета торговли органами, это было четко обозначено. При этом живыми донорами теперь могут быть не только родственники, но любые люди. С моей точки зрения, это не что иное, как легализация товарно-денежных отношений в трансплантации и усиление потребительского отношения к человеку (раз его органы и ткани могут быть предметом торговли). Примечательно, что уже на этой неделе в нашем университете появилась реклама о покупке женских яйцеклеток (от 50 000 руб.), и многие студентки отправились реализовывать норму «всё на продажу».

В новом законе нет и таких понятий, как «достоинство личности», «защита достоинства и автономии пациента». Но, например, в Европе эти понятия являются основополагающими в законодательствах, регламентирующих медицинскую деятельность. И это не случайно, так как они гарантируют нравственную ответственность врача перед пациентами.

Большую настороженность вызывает регламентация методов искусственного размножения. Во-первых, полностью разрешено суррогатное материнство. Ранее в Семейном кодексе оно также допускалось, но с оговоркой, что последнее решение, оставлять ли себе уже рожденного ребенка или нет, принимала так называемая «суррогатная мать». Теперь законодательство полностью лишило ее этого права. Заключается договор (прежде всего регулирующий финансовую сторону услуги), по которому биологические особенности женщины, благодаря которым она может вынашивать плод, становятся товаром.

В старом законе в статье об искусственном оплодотворении шла речь об использовании этой технологии супружескими парами или одинокой женщиной. Новый закон даже не предусматривает, что те, кто захотят завести ребенка в пробирке, должны состоять в браке. Таким образом, теперь, чтобы иметь ребенка, больше не нужно создавать семью.

Социальные прогнозы таких нововведений не могут быть утешительными. Конечно, неполные семьи в нашем обществе не редкость – это 30% от всех семей. Но зачем же эту тенденцию утверждать законодательно? Ведь новый закон, пусть косвенно, но все же легализует неполные семьи и таким образом способствует разрушению традиционной семьи. При приоритете идеи о правах человека законодатели, очевидно, забыли о правах ребенка иметь отца или мать. За примерами применения вышеописанных «лазеек» в использовании репродуктивных технологий далеко ходить не надо: желтые издания в подробностях рассказывают, как стал отцом известный эстрадный исполнитель Филипп Киркоров – то есть даже не одинокая женщина, а просто одинокий мужчина с гордостью нам рассказывает про свою «дочь», у которой нет матери.

– Несколько месяцев назад вы прокомментировали нашему порталу поправки, которые представители православной общественности предложили во время обсуждения Закона о здравоохранении в Госдуме. Были ли учтены какие-либо из них?

– Да, безусловно. Из двенадцати поправок были приняты три. Во-первых, мы договорились с депутатами ГД и представителями Минздравсоцразвития о том, что искусственное прерывание беременности нельзя оценивать как «право» женщины. Такая юридическая формулировка аморальна, это практически является правовым пиаром преступного деяния. Теперь защитники абортов не смогут апеллировать к тому, что убийство своего ребенка является «правом женщины». Формулировка о праве заменена на предложение «Каждая женщина самостоятельно решает вопрос о материнстве».

Во-вторых, вводится «неделя тишины» (при сроке беременности до 11 недель) или «48 часов тишины» (при сроке 11–12 недель). То есть сделать аборт в день обращения будет невозможно.

В-третьих, было легализовано и право отказа врача от производства аборта. Этот принцип существует во Всемирной медицинской ассоциации, его введения у нас в стране мы добивались долго.

– Какие еще положительные нововведения нового закона вы могли бы отметить?

– Например, регламентация эвтаназии. Теперь законодательно запрещена как активная эвтаназия, когда с согласия человека ему вводятся лекарства, убивающие его, так и пассивная эвтаназия, когда помощь просто не оказывается и человек умирает. В то время как раньше запрещалась только активная эвтаназия.

Важно для развития нравственного сознания медицинского сообщества также и то, что в новом законе из списка существующих видов медицинской помощи, таких как лечение, профилактика, диагностика и другие, искусственное прерывание беременности исключено. Аборты стоят особняком. Это, казалось бы, нюанс, но так как современная юриспруденция регулирует нормы поведения людей в обществе, то точность формулировок важна и обладает конкретным смыслом.

– Возможность соответствия законодательства моральным нормам – фундаментальная проблема современной юриспруденции. А насколько в российской практике сегодня закон может и должен быть этичным?

– Законодательство может и должно быть этичным. Такая позиция – не утопия. Как известно, и премьер-министр Владимир Путин неоднократно подчеркивал в своих заявлениях, что «закон должен быть моральным, иначе это плохой закон». Ведь если законодательство входит в противоречие с моральными нормами, то мы уже имеем дело с «феноменом преступной государственности».

Важно выявлять, обнаруживать противоречия между законом и моралью и выносить их на публичное обсуждение. Так, например, то, что у нас все же законодательно разрешены аборты, уже противоречит общепринятой нравственности и моральным ценностям. Можно рассуждать, возможно или невозможно запретить аборты и при каких условиях, но признать, что закон, их разрешающий, противоречит морали, – необходимо.

Работа по изменению законодательства предполагает изменение общественного сознания наших граждан, это работа длительная и непростая. Но она приносит результат: некоторые предложения, над которыми работали православные специалисты около двух лет, все же приняты. Мы надеемся на сотрудничество с депутатами Государственной Думы нового созыва и на поддержку Русской Православной Церкви в работе по дальнейшему совершенствованию российского законодательства.