«Страна темна, а человек в ней светится»

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Меня всегда удивляло, что русская литература девятнадцатого века, та самая, что перефразируя известное речение Тертуллиана, по натуре христианка, фактически обошла церковную жизнь стороной. В хрестоматийных сочинениях русских классиков от Грибоедова до Чехова чрезвычайно мало образов православных священников, монахов, паломников, да просто благочестивых мирян. Конечно, можно вспомнить «Выбранные места из переписки друзьями», «Соборян», «Братьев Карамазовых», «Архиерея», «Живые мощи», но и по своей роли, и по разнообразию, и по богатству церковная жизнь заслуживала гораздо большего. Отчего героями русской классики стали «лишние люди», а не христианские подвижники, можно сегодня только гадать и высказывать самые разные предположения, не стала эта тема ключевой и в литературе ХХ века (хотя, разумеется, можно вспомнить Шмелева, Зайцева, Бориса Ширяева, Ирину Головкину), и потому книга отца Тихона оказалась прорывом и своеобразным вызовом.

В ней рассказывается о том мире, который существует, всегда существовал параллельно нашему и благодаря которому историю страны последних десятилетий нельзя свести ни к безумному построению местных вавилонских башен и проведению региональных потопов, ни к накопительству и гламуру. Что бы ни происходило с Россией в ХХ веке, в ней всегда были другие люди. Их преследовали, убивали, сажали в тюрьмы, иногда злобно высмеивали, травили, но они все равно жили так, как велит им Господь, и об этой стойкости, о — если хотите упрямстве и одновременно снисходительности по отношению к своим гонителям — и поведал игумен Сретенского монастыря. Причем поведал в настолько увлекательной, захватывающей манере, что вот — редкий случай — когда читаешь, не отрываясь, а потом то и дело возвращаешься и перечитываешь снова.

Многие привыкли воспринимать Церковь как место сумрачное, заунывное, безрадостное и довольно однообразное. А особенно монастыри. Долгие службы, посты, поклоны. Архимандрит Тихон показал, что это не так. Его книга привлекает разнообразием человеческих лиц и характеров. Там что не человек — от старца Иоанна (Крестьянкина) до обыкновенных трудников, то — личность. Крупные, страшно интересные люди. Они все очень разные, каждый со своим норовом и своими привычками, между ними бывают свои несогласия и неустройства, монастырь — это вовсе не тишь и благодать, и рядом со святостью всегда ходит, искушает подвижников нечистый дух. Да и человеческую природу истребить невозможно. Больше того, нет сомнения, что какие-то темы и сюжеты автор обошел или коснулся вскользь, и он знает гораздо больше, чем говорит, но как опытный режиссер ставит авторскую камеру так, что мы оказываемся внутри этого пространства. Многого не понимаем, чувствуем, что от чего-то нас отвлекают, где-то недоговаривают, а где-то просто разыгрывают, возможно, даже, мистифицируют, но вольно или невольно эти приемы работают на художественную сторону произведения, а, следовательно, и на основную мысль.

Многие ли читатели книги отца Тихона, закрыв последнюю страницу (если не раньше) решат отправиться теперь в монастырь — на время или навсегда — да и не разочаруются ли они, столкнувшись с иной, внешне, думаю, не столь увлекательной действительностью (увлекательной у отца Тихона даже тогда, когда молодого послушника отправляют убирать за коровами) — так даже вопрос ставить нельзя. Автор ничего и не навязывает и явно не стремился заманить, уловить человеческие души, он просто рассказывает о том, что бесконечно дорого его сердцу. И тем не менее в советское время эту книгу следовало бы запретить, а ее создателя привлечь к уголовной ответственности, потому что подспудно она содержит то, что называлось в ту пору пропагандой религиозного образа жизни и было Конституцией строго запрещено. Что же касается нашего обезличенного времени, когда люди катастрофически нивелируются, подвергаются глобализации словно какой-то духовной стерилизации или, точнее было бы сказать, кастрации, «Несвятые святые» представляют собой документ личностного сопротивления. «Страна темна, а человек в ней светится», — заметил как-то Андрей Платонов. Это как раз про героев отца Тихона.