Русская Православная Церковь ХХ век
1 июня

Торжества на Петровской площади в день празднования 200-летия Санкт-Петербурга.1903 г. Фото К.Буллы.

Епископ Ямбургский, викарий Петербургской епархии Сергий (Страгородский) сказал в своем Слове на юбилей столицы Российской империи: «Приветствуя нашу северную столицу, с радостью и благодарностью к Всевышнему Правителю судеб проходим мысленно всю эту длинную, двухсотлетнюю смену великих и малых событий, из которых постепенно, капля за каплей, складывалось то наследие, тот жизненный капитал, которым мы теперь пользуемся. Но наше участие в этом торжестве было бы неполно и не совсем искренно, если бы мы не выяснили себе и другим один пункт, поставленный Петербургу и петербургскому периоду русской истории: отмену или забвение прежнего древнерусского идеала. <…> Церковь… перестает быть совестью государства, все в ней проникающей и освещающей, ее область вдруг сокращается… <…> Конечно, от этого Церковь не перестала существовать и быть тем, что она есть, не перестала быть спасительницей людей, и никакое внешнее положение не могло изменить ее существа… <…> Сила инерции как будто бы слабеет, и жизнь как будто хочет снова отхлынуть в свое старое русло. Уже многие ищут Церкви в различных областях жизни, крепнет ее голос в деле народного просвещения, благотворительности и пр. <…> Будет на то воля Божия — разовьются эти ростки воскрешающей жизни, тогда, пережив и муки испытания, и сладость нового расцвета, наша Святая Русь уразумеет, для чего нужен был этот гигантский размах Петрова гения, и, благодарная, преклонится пред неисследимыми судьбами Божественного Промысла!»

1922 год – В Петрограде по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей арестован митрополит Петроградский Вениамин (Казанский).

Явившийся перед этим вместе с чекистами Александр Введенский потребовал передачи ему епархиальной канцелярии. Не смутившись, он подошел к святителю под благословение. «Отец Александр, — спокойно сказал митрополит Вениамин, — мы же с вами не в Гефсиманском саду», и, не благословив раскольника, спокойно выслушал объявление о своем аресте. В обязанности управляющего Петроградской епархией вступил первый викарий правящего архиерея епископ Ямбургский Алексий (Симанский).

1924 год – Святейший Патриарх Тихон совершил богослужения в Серпухове.

Так, святитель Тихон совершил литургию в храме Жен-Мироносиц Серпухова при большом стечении богомольцев. В донесении об этом говорится: «Тихон с приближенными в г. Серпухове говорил, что то, что о нем пишут в газетах, неправда и он ни с каким Красницким не соединялся и не мирился, а понимай так, что Красницкий пришел к нему, Тихону, и предложил мириться». Патриарх старался в устных беседах уведомить духовенство о том, что никаких соглашений с Красницким не было.

В этот же день — В газете «Известия» (№ 124) опубликована статья «Вселенский патриарх отстранил бывшего патриарха Тихона от управления Российской Церковью».

В статье — со ссылкой на московского представителя Константинопольского патриарха, архимандрита Василия (Димопуло), — сообщалось, что такое решение Синод при Константинопольском патриархе принял единогласно 6 мая. Оно явилось следствием неоднократных советов Константинопольскому патриарху, в частности — от патриарха Сербского. Газета писала, что Константинопольский патриарх направляет в Москву комиссию для ознакомления с делами Русской Церкви; одновременно он объявляет главой Русской Церкви Синод и запрещает в священнослужении всех иерархов, эмигрировавших из России.

1949 год – Совет по делам Русской Православной Церкви разослал своим уполномоченным поправки к ранее действовавшей Инструкции.

В частности, предписывалось не допускать продажу “предметов религиозного культа” “вне храмов и монастырей”.

Это было наступлением на одну из сфер церковной экономики.

Основным источником денежных поступлений церковных общин были пожертвования прихожан и средства от продажи свечей, икон и других предметов церковного обихода. Пожертвования можно считать актом личной благотворительности, а производство и сбыт предметов церковного обихода – рассматривать как составляющие церковной экономики. Законодательство 1930-х гг. ограничивало не только производственные возможности церковных организаций, но и место сбыта предметов церковного обихода (исключительно помещением храма). Но как в 1930-е, так и в 1940-е гг. свечи, иконы и молитвословы кроме церквей можно было купить на кладбищах в дни поминовения усопших и даже — в годы войны — на городских рынках. “Черный рынок” вполне мог конкурировать с легальной “торговой сетью” действующих церквей.

В отличие от 1930-х гг., во время войны и в первые послевоенные годы власти смотрели на это сквозь пальцы. Возможно, так случалось потому, что в то время через зарегистрированных священников, участвовавших в паломничествах или руководивших молениями на кладбищах, власти получали часть доходов от торговли в неустановленных местах. К концу 1940-х гг. власти вернулись к ограничениям, действовавшим в отношении торговли церковными товарами в предшествующее десятилетие. Однако ограничение церковной хозяйственной деятельности касалось не только мест продажи предметов церковного обихода, но и производства их.

В 1930-е гг. легальный приход, чтобы изготовить свечи или иконы на продажу, мог обратиться к частным производителям — кустарям, чья деятельность была легальна, но находилась на обочине государственной экономики. Кооперативы кустарей, производивших предметы церковного обихода, конечно, были немыслимы, они могли работать только на “черный рынок”, что было непрестижно и экономически рискованно. В связи с этим легальное кустарное производство, еще преобладавшее в 1930-х гг., в 1940-е гг. постепенно уступало место нелегальному производству. Довольно часто изготовлением необходимых предметов нелегально занимались сами приходы. Например, осенью 1944 г. выяснилось, что староста одной из церквей Ждановского р-на г. Горького снабжал другие общины города и, возможно, области свечами собственного производства. В других местах приходы пользовались услугами частников-нелегалов.

Во время войны нелегальное производство предметов церковного обихода иногда приобретало промышленные масштабы. В 1943 г. Екатерининский кафедральный собор Краснодара сделал местной типографии заказ на печатание 5000 венчиков и 5000 отходных молитв, необходимых при церковном отпевании. На одном из заводов Омска неофициально штамповались нагрудные крестики, которые церковный совет одного из приходов скупал на десятки тысяч рублей. Наиболее громкое уголовное дело против изготовителей предметов церковного обихода было заведено в Москве. (О ходе его было доложено лично Сталину.) В августе 1949 г. здесь была выявлена группа из четырех человек, “занимавшихся нелегальным изготовлением и продажей икон и других предметов религиозного культа”. В нее входили экономист-плановик и художник. При обысках у членов группы было изъято 524 иконы, 1500 икон-медальонов, 305 поминальных книжек, 1800 нательных металлических крестов, 1200 отпечатанных типографским способом церковных молитв, 1500 бумажных венчиков, 13 металлических лампадок, 300 фотоснимков на религиозные темы. Эта группа была связана с нелегальной мастерской, изготовлявшей металлические кресты и медальоны, и типографией, где печатались молитвы и поминальные книжки, что позволило достичь поистине промышленных объемов производства.

Столь рискованное производство было жизненно необходимо для Церкви. Вырученные от продажи этих предметов средства шли на благотворительные цели, а также на покупку необходимых для богослужений муки и вина, строительных материалов для ремонта храмов, ткани для облачений и одежды священнослужителей. Исключенная из сферы государственной плановой экономики (вернее, централизованного распределения ресурсов), хозяйственная деятельность Церкви еще в 1930-е гг. была вытеснена в область “черного рынка”, с точки зрения социалистической экономики носившую полукриминальный характер. Один из уполномоченных Совета по делам Русской Православной Церкви в 1944 г. прямо говорил, что община, покупая материалы, необходимые для ремонта храма, на рынке, “поощряет воров”. Однако в 1940-е гг., в связи с изменением государственной церковной политики, у Церкви появились новые возможности. В этот период многие общины попытались получить доступ к системе государственного распределения товаров.

В конце 1943-го  — начале 1944 г. в областях появились уполномоченные Совета по делам Русской Православной Церкви. Через них при поддержке правящих архиереев общины начали обращаться к местным властям с просьбами снабдить их по государственным ценам мукой, вином, воском, продать лес и другие материалы для производства необходимого ремонта, продать мануфактуру для пошивки подризников и других “предметов облачения”. Эти просьбы, как правило, находили поддержку у местных  уполномоченных: на закупку товаров по рыночным ценам приходы тратили немалые суммы, которые, как заявляли сами члены церковных советов, в ином случае они могли бы перечислить в Фонд обороны. Действительно, литр вина на базаре стоил в 1944 г. не менее 1000 руб., а центнер муки — 15–20 тыс. руб.

В этот период приходы и епархии патриаршей Церкви пыталась (и часто – успешно) узаконить и производство предметов церковного обихода: открыть епархиальные свечные заводы, существовавшие до этого лишь у обновленцев, но запрещенные предшествующим законодательством, получить разрешение на производство свечей при храме или хотя бы облегчить налоговое бремя своего поставщика-кустаря. Если в начале 1940-х гг. церковная экономика практически полностью была вытеснена в сферу полукриминального “черного рынка” и криминального подпольного производства, то к концу десятилетия Церковь на разных уровнях в целом восстановила легальность собственной хозяйственной деятельности, отчасти узаконив существовавшее нелегальное производство, отчасти получив доступ к системе государственного распределения.

Все это –  часть общего процесса легализации подпольной церковной жизни в 1940-е гг. Государству было выгодно, чтобы легализация церковной экономики шла именно по пути обращения общин, епархий и самой Патриархии к системе государственного снабжения, а не расширения их производственной базы: это давало дополнительный рычаг для давления на Церковь. Недаром недовольство властей вызвало появление во время войны у многих приходов Краснодарского края своего подсобного хозяйства. Представляется, что это же было одной из причин того, что в 1940-е гг. у Московской Патриархии так и не появилось собственной типографии, хотя первоначально по этому поводу было принято положительное решение и даже выделено типографское оборудование (конце концов его вернули ОГИЗу, а издания Патриархии продолжали печатать в государственных издательствах, проходя три уровня контроля: Совет по делам РПЦ, Главлит, отдел печати МИДа, когда дело касалось его компетенции).

Тем самым процесс легализации хозяйственной деятельности Церкви имел неоднозначные последствия. Попытки реализовать возможности, открывшиеся в связи с изменением государственно-церковных отношений, включение Церкви на центральном и епархиальном уровнях в систему административного распределения ресурсов уменьшили возможность прямых репрессий в связи с обвинениями в незаконной экономической деятельности, но сделали Церковь более зависимой от этой системы. Вместе с тем на приходском уровне церковная хозяйственная деятельность по-прежнему могла быть поводом для репрессий, поскольку, как и благотворительность, оказалась частью теневого сектора административного рынка.

Так, в январе — феврале 1950 г. в г. Грязовце Вологодской обл. разразился скандал, сведения о котором дошли до ЦК ВКП(б). Община местной Крестовоздвиженской церкви в 1948 и 1949 гг. “под видом благотворительности” внесла на счета районных финансового отдела, отдела народного образования, кассы взаимопомощи инвалидов, больницы и городского детского сада 22 тыс. 200 руб. Причем в кассе взаимопомощи инвалидов “церковные деньги” составили более половины оборотных средств. Эта операция проводилась при участии председателя Грязовецкого горисполкома, заведующей райсобесом и с ведома райисполкома и райкома партии. Позицию председателя горисполкома и заведующей райсобесом Вологодский обком ВКП(б), разбиравший в начале 1950 г. сложившуюся ситуацию, квалифицировал как взяточничество, хотя, скорее всего, оба городских работника пытались выполнить поставленные перед ними задачи по социальной поддержке жителей, а обратиться к помощи церковной общины их заставил дефицит бюджетных средств. С Крестовоздвиженским приходом они, очевидно, “расплачивались” услугами. Скорее всего, это были отпускавшиеся по “государственным ценам” мука и вино, необходимые для богослужения, а также стройматериалы. Так к концу 1940-х гг. приходы включились в отношения полукриминального (с точки зрения советского законодательства) обмена услугами между организациями. В этом же ряду стоит и деятельность работников краснодарской типографии и мастеров омского завода, нелегально выполнявших церковные заказы. Они были прообразами цеховиков позднейшего времени, которые использовали мощности государственных предприятий для частного производства.

1956 год – Скончался Варфоломей (Городцов), митрополит Владивостокский.

2000 год – Святейший Патриарх Алексий II совершил освящение храма-часовни в честь Казанской иконы Божией Матери при Министерстве внутренних дел Российской Федерации.

Храм-часовня воздвигнут на месте разрушенной Казанской церкви на Калужской площади.