Новые боги Латинской Америки

О системном кризисе католицизма в Латинской Америке в научных и общественных кругах говорят уже не первый год. Тревожные сообщения о сокращении католиков на субконтиненте то и дело включаются в сводки новостей и появляются на страницах печатных изданий. Правда, не так давно впервые в истории папой Римским стал представитель Латинской Америки. Так что же происходит сегодня на латиноамериканском религиозном пространстве, и почему аналитики, в том числе и в самой Латинской Америке, говорят чуть ли не о грядущем крахе традиционного христианства в регионе?

Культ Марии Лионсы

Конечно, были тогда уже и некоторые «изъяны», но общей благостной картины они не нарушали. Так, в 1960-х годах в Колумбии заявила о себе революционная церковь, подняв знамена «теологии освобождения». Но сколько-нибудь серьезного успеха она так и не смогла добиться (и только некоторые идеологизированные авторы пытались представить «теологию освобождения» массовым движением). Революционный бум первой половины 1960-х годов пошел на спад, а вместе с ним маргинализировались и вооруженные христианские организации. Иисус с автоматом получил свое законченное выражение в образе Че Гевары, а его мученическая смерть стала своего рода искуплением за все «грехи» проамериканских режимов. Сакральная жертва была принесена. Герои же «теологии освобождения» (такие как Камило Торрес) получили лишь статус «локальных святых», не сумев достичь уровня всемирной известности. В политическом же пространстве обозначился переход к более взвешенным методам борьбы за социальную справедливость, в том числе и среди активно настроенных католиков.

Были и другие прецеденты. Так, в Бразилии довольно широкое распространение получили так называемые базовые церковные общины, с местными «учителями»-священниками во главе. «Социальное трактование» Священного Писания приводило их к идее необходимости социальной активности. Базовые христианские общины появлялись повсеместно, становясь чем-то вроде школ ликвидации безграмотности, в первую очередь политической, причем с левым уклоном. Но и они, несмотря на активную революционную риторику, никак не могли повлиять на общее состояние Католической церкви, так как при всех своих особенностях оставались в ее лоне, критикуя лишь социальную доктрину католицизма.

Отрезвление наступило, как это часто и бывает, внезапно. 1980-е годы стали периодом повсеместного крушения военных диктатур, к власти в странах региона начали приходить либералы демократической ориентации, утверждая новые ценности «открытого общества», основой которого был плюрализм. При этом сам плюрализм трактовался не просто как разнообразие, но как социально-философская категория, подразумевающая смену всей предыдущей парадигмы сознания населения. Иными словами, латиноамериканцам было предложено отказаться от догматических представлений в самых разных областях жизни и выстраивать свое мировоззрение на совершенно иных началах (так же, как это было в России в начале 1990-х годов). Новые веяния не могли не коснуться и религиозной сферы.

С начала 1990-х годов, когда расстановка сил в мире окончательно определилась, Католическая церковь в Латинской Америке обнаружила себя в резко меняющейся реальности, которая несла массу явных и скрытых угроз. Усиливающееся влияние со стороны США проявлялось не только в утверждении «американского образа жизни», но и в проникновении традиционных американских христианских церквей в католическую «епархию». Цифры говорят сами за себя: в крупнейшей стране региона Бразилии в 1991 году 83,3% населения называло себя католиками, в то время как протестантами – 9,1%. В 2000 году эта пропорция выглядела уже следующим образом: 73,8% против 15,5%. Подобная динамика наблюдалась и в других государствах.

О взрывном росте протестантизма в Латинской Америке пишут сегодня много и часто. Так, например, известнейший американский исследователь П. Бергер говорит о наличии на сегодняшний день 50 миллионов протестантов, объясняя укрепившиеся позиции протестантов североамериканским влиянием в эпоху глобализации.

Безусловно, усиление влияния протестантизма – очевидный факт сегодняшнего дня. Но, переходя из католицизма в протестантизм, христиане не перестают быть христианами в глобальном смысле. То есть доминирование данной религии сохраняется, хотя и меняется соотношение (в процентном выражении) численности тех или иных церквей. Но 1990-е годы вскрыли еще одну проблему, которую Католическая церковь фактически упустила из виду в предыдущий период: резкий, если не сказать – взрывной, рост национальных религиозных культов.

Культ «святой смерти»

XX век внес свои коррективы. Общемировым вектором развития западной цивилизации (а Латинская Америка, несмотря на все свои особенности, относится именно к ней) стала демократизация многих процессов. В результате небелое население субконтинента уже с середины прошлого столетия постепенно (во многом тайно) стало возрождать свои культурные традиции. К началу нового тысячелетия, когда религиозный плюрализм (в первую очередь как возможность исповедовать свою религию, а не как явление в целом) стал фактом латиноамериканской действительности, новые боги этнического населения заявили о себе в полный голос.

Возникает закономерный вопрос: как Католическая церковь региона могла упустить столь важный момент – существование у нее под боком многочисленных культов?

Отвечая на него, следует принять во внимание специфику латиноамериканского католицизма. Во-первых, несмотря на все свои усилия, Католическая церковь так и не смогла до конца утвердить христианскую доктрину на уровне религиозного сознания небелого населения. Дело в том, что переход в христианство (принудительный) на протяжении веков носил в Латинской Америке формальный характер: объявляя себя христианином, индеец или негр продолжал тайно поклоняться своим богам. Во-вторых, это скрытое поклонение привело в результате к формированию фактически самостоятельной разновидности католицизма, которое получило наименование «народной религии». При этом принципиально отметить, что «народная религия» не является феноменом двоеверия (как это часто принято считать), а представляет собой уникальные синкретические религиозные движения, которым на сегодняшний день имманентно присущи все входящие в них компоненты религиозного комплекса. Что же это за новые синкретические религии Латинской Америки?

Жрица культа сантерии касается языком черепа козла в день святой Варвары

Другими широко распространенными культами являются умбанда, кимбанда и макумба, имеющие свои региональные особенности, примеси спиритизма (кардецизм) и так далее.

Афро-католические религии сегодня имеют самое широкое распространение, особенно в среде малообразованного населения, для которого уже давно стало нормой совмещение католических месс с магическими ритуалами. При этом данный синтез воспринимается как само собой разумеющийся, как нормальный порядок вещей.

В Мексике набирает обороты индейское религиозное возрождение, которое также демонстрирует не чистое восстановление традиции, но появление абсолютно новых религиозных феноменов. Здесь уже никого не удивляют индейцы, использующие в своих ритуалах католические кресты и американские газированные напитки. Сегодня в Мексике широко распространен культ Девы Марии Гваделупской. Мексиканский исследователь М. Сапата Меса называет его «еще одним явным примером религиозного синкретизма, которым живет Мексика», указывая, что только через него можно «глубоко понять и постичь религиозность мексиканского народа всех уровней и социально-экономических слоев». Нельзя не упомянуть и о культе Святой Смерти (Santa Muerte), который находит всё больше и больше последователей.

Непростая для традиционного католицизма ситуация сложилась в Венесуэле, где, как отмечает американский исследователь Р. Хаггерти, «культурная всевключаемость природы венесуэльского католицизма символизировалась в образе национальной покровительницы метиски Марии Лионсы, популярной фигуры среди венесуэльцев всех социальных классов». Культ Марии Лионсы уже давно вышел за пределы штата Яракуй, где он когда-то зародился, а памятник богине стоит в столице страны – Каракасе.

Последователь культа Марии Лионсы. Венесуэла

Не стоит заблуждаться и насчет локальности перечисленных выше религий. Яркий пример: после недавней трагической кончины президента Венесуэлы стало известно, что в конце февраля 2013 года президент Общества Йоруба Венесуэлы (Сантерия), кубинский бабалао (священник в Сантерии) Гонсало Баэз, провел религиозную церемонию с целью исцеления У. Чавеса. Более того, бабалао сообщил, что еще в конце 2012 года правительство само обратилось к нему за помощью.

Таким образом, новые синкретические религии Латинской Америки сегодня находят всё больше последователей среди населения стран субконтинента. Их адепты на уровне религиозного сознания воспринимают эклектические религиозные нормы, которые всё больше приобретают форму догматов. Популярное сегодня понятие «постсекулярное общество» в приложении к латиноамериканскому религиозному пространству может трактоваться как общество синкретического типа, чье мировоззрение всё дальше дрейфует от традиционных представлений о христианской вере. Вряд ли стоит ставить какой-либо диагноз и говорить о скором крахе христианства как мировой религии в рассматриваемом регионе (что является своего рода публицистическим трендом), но фактом остается то, что христианство в Латинской Америке меняет свое лицо, трансформируясь и преображаясь в не до конца пока еще ясном направлении.