Рейтинг: 9.5|Голосов: 16
Максим Емельянов-Лукьянчиков
Сабуровы и Годуновы так плотно стояли вокруг русского престола, что не удивляет та оперативность и слаженность действий, которые были предприняты ими после смерти Ивана Грозного для предотвращения попыток захвата власти: Годуновы сразу же закрыли ворота Кремля, расставили стражу и опечатали казну.
Рейтинг: 8.7|Голосов: 24
Каким бы образом ни сложилась судьба царства, она была бы связана с потомками Захарии Чета. Грозный рассчитывал, что править будет его сын Иван вместе с Евдокией Сабуровой. Если этого не случится – тогда сын Федор вместе с Ириной Годуновой.
Рейтинг: 9|Голосов: 45
Нет никаких сомнений в том, что царевич Георгий (Юрий) Васильевич, сын великой княгини Соломонии, – реальное историческое лицо и что он умер ребенком. Но у русского народа на этот счет есть свое мнение: царевича Юрия вот уже почти 500 лет именуют атаманом Кудеяром.
Рейтинг: 8.8|Голосов: 16
Безусловно, если великий князь был сильно «изсечен», то есть ранен, он мог погибнуть, если бы его вовремя не нашли. В разных списках «Сказания о Мамаевом побоище» приведено несколько различных миниатюр, иллюстрирующих спасение великого князя Федором Сабуром и Григорием Холопищевым.
Рейтинг: 8.7|Голосов: 64
Раз мы знаем, что Филипп и Ипатий празднуются в один день – 27 ноября (так указано в старых календарях) и святые эти – редкие, то есть все основания предположить, что это были второе и третье имена боярина Захарии Чета, а 27 ноября соответственно – день его рождения. И монастырь он основал в честь своих небесных покровителей. А что еще известно о Захарии Чете?
Рейтинг: 8|Голосов: 85
И спустя 400 лет понимание того, что убийство царевича Димитрия как будто бы по приказу Бориса Годунова было делом рук тех, кому нужно было похитить для самозванца имя Рюриковича, чрезвычайно редко встречается в историографии и публицистике. Возникает вопрос: когда же наконец Годуновы займут в русском национальном сознании подобающее им место?
Рейтинг: 7.6|Голосов: 8
К.Н. Леонтьев уверен, что теория Платона о трех составляющих идеального государства («жрецы, воины и труженики») «в простом схематизме своем приложима ко всем временам, ко всем нациям, ко всем культурам» и что, если миру предстоит еще произвести на свет новые цивилизации, эта трехосновностъ, пусть в новом и более сложном виде, опять даст себя знать, ибо это триединство – «духовное рассуждение; храбрость и власть; вещественный труд и повиновение» – неотделимо от феномена цивилизации.
