Новый Валаам (записки паломника)

Дорогой подарок я получила, к сожалению, за мое плохое поведение. Я поссорилась с сестрой, обидела маму. На следующий день сестра держала в руках путевку на Валаам и вручила мне оплаченный билет.

– Поезжай, приди в себя и, главное, помолчи, – сказала сестра.

Потом добавила:

– Хотя бы два раза в год нам нужно побыть наедине с собой в молчании.

Три счастливых дня на Валааме – неожиданное, нечаянное счастье.

Всю дорогу меня как будто сопровождал Ангел. Не разговаривая на финском и с трудом понимая на английском, с запиской от сестры на финском языке «Разбудите на Валааме», я села в рейсовый автобус.

Меня передавали, как эстафету, водители рейса, а заботливые финны просили за меня водителей: «Ей нужно на Валамо». В переводе с финского Valamo – высокая, горная земля.

В конце концов, через 6 часов пути, меня доставили, разбудили и высадили на Валамо.

Я на финской земле, куда в 1940 году была вынуждена эвакуироваться из-под огня войны братия Валаамского монастыря. В Финляндии было приобретено имение в сельском поместье Папиниеми – нынешний новый Валаам, расположенный в красивом месте на южном берегу озера Юоярви.

В монастыре мне нашли переводчика, и она сказала:

– Ваш номер в белом доме, на нем написано «White Home» (позднее узнала, что это бывшая конюшня).

Номер моей кельи – 55, она на втором этаже вверх по старой скрипучей лестнице, потом направо деревянная дверь. Келья – белые занавески, стол у окна, застеленный белой скатертью, по бокам две узких кровати с белоснежным бельем. Справа от входа в углу икона Господа. Невысокая тумбочка у входа, на которой лежат Евангелие на английском языке, путеводитель и карта по острову, книга писем Isa Joannes, (схиигумена Иоанна Алексеева), Валаамского старца, на финском языке.

Пообедав в трапезной, решила найти могилу старца Иоанна.

Кладбище

Кладбище находится на другом берегу озера в 1,5 км от монастыря.

Солнце клонилось к закату. Среди высоких елок и тонких берез стояли в ряд православные кресты, как солдаты в строю над сравнявшимися с землей могилами. Быстро нашла могилку, выделяющуюся белой оградкой – финны чтут старца. Заходившее солнце сквозь кроны деревьев играло лучами на мраморном камне, словно приветствуя посетителя. На могильной плите было написано: 26.02.1873 и 5.06.1958

«Господь знает нашу немощь, дал нам ежедневное покаяние до гроба», – прочла я, и из глаз покатились слезы. Эти слова были утешением и ответом на состояние души, в котором я находилась в тот момент. Сказалось утомление от долгой дороги, и я присела на скамейку напротив могилки. Я молчала, молчали и старцы, упокоенные вечностью. Казалось, они не умерли и даже не уснули, земля и воздух будто были наполнены дыханием их молитвы, именно поэтому среди них было так покойно на сердце. И в наступающих сумерках я не чувствовала страха, естественного в такое время и в таком месте.

Обошла могилки, прочла на надгробных камнях имена русских монахов и послушников, окончивших жизненный путь здесь. На Новом Валааме лежат в могилах больше 150 иноков.

На обратном пути меня застал дождь, и я зашла в храм. Шла служба на финском языке с возгласом «Господи, помилуй», читаемым иноком на русском.

Чудотворные образы Божией Матери, Валаамская и Коневская иконы, которые перенесли собой монахи, я считала русскими, но молясь им, я понимала, что нет национальности у святынь – они созданы для человека и служат путеводителями в Царство Небесное, где нет различий для народов.

После службы я чудом успела на отходящий теплоход «Сергей» и экскурсию по озеру Юоярви, название которого дословно переводится «Пей озеро». Вода в нем настолько чистая, что раньше питьевую воду для монастыря брали прямо из озера. Закат, отражающийся в гладкой как зеркало воде, озеро, поражавшее своей будто нетронутой, неповрежденной красотой – всё впечатляло. На теплоходе я познакомилась с супружеской парой финнов из города Тампере и проболтала с ними до конца поездки на своем ломаном английском. Но мне казалось, что мы понимаем друг друга и без слов. Красота, с которой мы неожиданно столкнулись, с которой мы встретились и сейчас узнавали, была для нас открытием. Мы двигались почти бесшумно, плавно, словно птицы над водой, по каналу Тайвалахти.

После поездки я вернулась в свою келию. Засыпая, я решила завтра уж точно выполнить просьбу сестры – помолчать. Поставила будильник на 9 часов утра.

Новый Валаам ночью

День молчания

В 5 часов 45 минут раздался звучный колокольный звон и тихий перезвон маленьких колокольчиков.

Я заслушалась мелодией и, прослушав ее до конца, снова заснула.

День молчания начался с многочисленных приветствий в холле гостиницы, в трапезной, со знакомыми и незнакомыми людьми. Финны очень приветливый народ. Они улыбаются, для того чтобы сказать свое «хей» любому встречному. После завтрака библиотека – сокровищница книг, собрание уникальных изданий, доступных любому посетителю. Я провела там время до закрытия, но благочестивая финка позволила мне остаться и дольше положенного времени. После библиотеки с блокнотом, полным выписками из книг, я направилась к причалу.

У причала

Невозможно описать красоту противоположного берега озера, тихое течение реки, мерцание света на листьях березы от отражавшегося в воде солнца. И тишина. Вот только что вода плескалась о берег, и все затихло – ни шелеста листьев, ни всплеска волн. Здесь, где небо, вода и земля соприкасаются другом с другом, поддерживая гармонию. Здесь где-то рядом Бог. Да. Бог рядом, иначе ничего этого не было бы. В Его присутствии природа словно сохраняет благоговейное молчание, словно боясь нарушить тишину, и даже легкий ветер нежно, слегка касается воды, и едва различимо течение реки. Эти минуты – подарок. Мысли словно исчезают, и я вбираю как воздух эту тишину, это первое осознанное молчание.

Несколько минут покоя, без мыслей. Несколько минут – как много и как мало, чтобы понять, что это дар, и чтобы узнать, как невозможно этот дар удержать самому. Идут секунды, минуты покоя, и привычное суетное бессмысленное движение нарушает эту гармонию, беседу с Богом.

Мне нужно на трапезу, и именно это желание поднимает меня со скамейки. Богатый в разнообразии шведский стол, вкусные яства, сытный обед. Я на финской земле, я это помню, я это вижу, Православные традиции поддерживаются, но с финской чистоплотностью, стремлением к порядку во всем и везде.

В 13.00 молебен в старой деревянной церкви. К сожалению, к старинным, без окладов, иконам прикладываться нельзя. Монастырская жизнь здесь иная – обилие туристов располагает скорее к отдыху, чем к молитве. И только в уединении чувствуешь, что благодать разлита в воздухе.

Крест путника

Этот крест расположен на Кууверском мысе для указания паломникам пути к монастырю. К нему я смогла пойти, когда солнце клонилась к закату.

Освященная тропа, на которую я ступила, была протяженностью 2 км до креста и примерно столько же обратно. Пройдя метров 200 по тропе мимо болота, высокой травы, бурьяном росшей вокруг берез, я вернулась обратно и зашла в келью к русской труднице, с которой познакомилась вчера после службы, и высказала свои сомнения по поводу препятствий, таких как позднее время, дремучий лес, лютые звери, на что услышала:

– Не бойтесь. Катя вчера ходила, здесь не надо ничего бояться.

Я все же боялась, и пройдя километр, уже не на шутку испугалась странных звуков то ли птиц, то ли других обитателей густого, с вывернутыми корнями деревьев леса, который хотелось назвать в этот час непроходимым, и страх заставлял меня оглядываться по сторонам, ускоряя шаг. Потом звуки затихали, но безмолвный лес таил в моем расшалившемся воображении массу опасных неожиданностей. Я едва сдерживала желание повернуть обратно. Наконец-то, увидев указатель, приближающий цель, и миновав последний участок леса, я вышла на горку и увидела на фоне голубого озера белый православный восьмиконечный крест с кровлей. С правой стороны креста изображено копье, которым воины проткнули ребра Иисуса на Кресте, а также камышовая тростина с насаженной губкой, которой смачивали губы Иисусу винным уксусом.

Крест – место встречи четырех водных путей. Небо будто сливается с водой, растворяется в серебряном закате, и лишь тонкая нитка далеких островов очерчивает эту грань. Небесное ли опускается на землю, или земное тянется к небесам? Вот ради этой красоты стоило преодолеть свой страх и недоверие. Все напоминало старый покинутый Валаам. И даже тот маленький остров вдали, и крутой каменистый спуск к воде – всё было похоже на тот чудный остров. Хорошо здесь посидеть, подумать. К сожалению и к большой радости (как часто совсем противоположные чувства встречаются в одно и то же время), на велосипедах приехали мои вчерашние знакомые из города Тампере. Успокоившись, что тропа не безлюдна, я уже бесстрашно пошла в обратный путь. Он уже не казался мне опасным, несмотря на позднее время (было уже около десяти вечера). Безлюдный лес, перелетающие испуганные птицы уже не пугали меня, как раньше, и добравшись до гостиницы, я поняла, что хочу искупаться в теплой воде озера. Найдя место для купания на карте, я двинулась в путь, но… вместо этого снова оказалась на кладбище. В ограде могилки догорали неизвестно кем зажженные свечи.

Теперь, в безмолвии ночи, время казалось неизмеримым в вечности, покой, как покров, хранил тайну жизни и смерти. И казалось, что граница между этим миром и тем – тонка и лишь невидима нашему земному оку.

Сидела молча, молчал и старец, но мне казалось, что он ждал меня, его присутствие было незримо для меня, но явно. В тишине догорали свечи. Я молчала, и только душа, беспокойная, пытливая, все вымаливала, выпрашивала себе земных благ. Ненасытная земная душа, пресыщенная пищей и питием, просила и молила.

– Какого же дара тебе нужно, чтобы угомониться, успокоиться. Какого счастья ты ищешь? – будто спрашивал старец. – Чего тебе не хватает, душа моя?

И сам как будто бы тихо отвечал:

– Доверься Богу.

На следующий день меня снова разбудил колокольный звон. Насладившись его звучанием, я снова закрыла глаза – моя душа спала. «Что спиши, душа моя? Конец приближается». Это был последний день моего пребывания на святой земле.

Она и вправду была и останется навсегда святой. Здесь находятся дорогие сердцу русского народа святыни и память о русских старцах, молившихся и молящихся за нас. Поклонившись чудотворным иконам, я зашла в трапезную, где русская трудница спросила:

– Ходили к кресту?

– Да, – ответила я, и поделилась своими впечатлениями.

– Ну вот, я же говорила, здесь ничего и никого не надо боятся. Кроме русских, – добавила она. – У нас в стране так никогда не будут жить, – сказала она, как будто стыдясь этого.

Уезжая, я с благодарностью вспоминала финнов, которые мне помогали на моем пути, я многому у них научилась, полюбила Финляндию и этот тихий святой уголок. Кажется, я буду очень скучать по нему, по аллее из высоких елок, упирающихся в облака макушками, словно заборчиками отгораживающих землю от неба. Да, я буду скучать по чистому воздуху, по чистой воде, как я сейчас скучаю по России, по золотым куполам церкви, по пыльным проселочным дорогам, потому что я русская. Русская.

Прощай, мой остров. У причала я снова остановилась, чтобы проститься – надолго ли или навсегда, Бог знает. И чтобы в последний раз наполнить свое сердце тишиной. Запомнить ее. И вспоминаю фразу Иоанна Шанхайского выписанную в библиотеке: «И когда я отхожу от Тебя, Господи, лицо мое обращено к Тебе».